ЛВШКОЛЕ ИТЕРАТУРА...

С О Д Е Р Ж А Н И ЕРЕСПУБЛИКА ТАТАРСТАН, КАЗАНЬ

НАШИ ДУХОВНЫЕ ЦЕННОСТИ

Р.Р.ЗАМАЛЕТДИНОВ — Гармония диалога. Русский язык и русская литература в Республике Татарстан . . . . . . . . . . . . . . . . 2

Н а у к а — ш к о л е

А.Ф.ГАЛИМУЛЛИНА, А.Н.ПАШКУРОВ — «Заветы мудрого века»: наследие Г.Р.Державина и нравственные ценности его художественного мира в культурно-просветительской жизни Республики Татарстан . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .4

В.Р.АМИНЕВА — Лирика В.А.Жуковского: понятие о романтизме . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .11

Р.Ф.МУХАМЕТШИНА — Три «Пророка»: А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов и Г.Тукай в контексте сопряжения культур . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .15

Н.Г.КОМАР — Уроки литературы в музее Е.А.Боратынского . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .18

В.Н.КРЫЛОВ — Использование критических статей в современном школьном изучении литературы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .20

Л.Е.БУШКАНЕЦ, А.Н.ТУШЕВ — Лев Толстой как современник Серебряного века: внутрипредметные связи в курсе литературы XI класса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .24

Т.Г.ПРОХОРОВА — Диалог с Л.Н.Толстым в повести А.И.Солженцына «Раковый корпус» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .27

Ю.В.ЖИГЛИЙ — Проблема нравственного выбора и памяти. Повесть В.Быкова «Сотников» и картина В.Попкова «Шинель отца». XI класс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29

А.Э.СКВОРЦОВ — Современная русская элегия. Об одном стихотворении Олега Чухонцева . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .32

Н.Г.МАХИНИНА, Л.Х.НАСРУТДИНОВА — Современный святочный рассказ в школьном изучении . . . . . . . . . . . . . . . .35

Диалог культур на уроках литературы

А.З.ХАБИБУЛЛИНА, Э.Ф.НАГУМАНОВА — Лермонтов и татарская литература ХХ века. К вопросу об инонациональном восприятии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .37

А.М.САЯПОВА — Символизм в творчестве татарского поэта начала ХХ века С.Рамиева (1880—1926) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .39

М.И.ИБРАГИМОВ — Хронотоп и идентичность. На примере цикла стихов Равиля Бухараева «Казанские снега» . . . . . . . .41

ИТЕРАТУРАВ ШКОЛЕЛ9’2016

Научно>методический журналОснован в августе 1914 года

Выходит 12 раз в год

Учредитель — ООО «Редакция журнала “Уроки литературы”»

Главный редакторНадежда Леонидовна КРУПИНА

РедакторыНиколай Николаевич ЗУЕВ,

Татьяна Алексеевна КАЛГАНОВАОтв. секретарь

Ирина Степановна ГОЛОВИНАДизайн и вёрстка

А.Г.БРОВКОКомпьютерный набор

Н.А.КРУПИНОЙКорректура

Е.А.ВОЕВОДИНОЙ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

В.М.Гуминский — доктор филологических наук, профес-сор, главный научный сотрудник ИМЛИ им. М.Горького;Е.О.Галицких — доктор педагогических наук, профессор,зав. кафедрой русской и зарубежной литературы Вятскогогосударственного гуманитарного университета, заслужен-ный учитель РФ;Ю.А.Дворяшин — доктор филологических наук, профессор,ведущий научный сотрудник ИМЛИ им. М.Горького, заслу-женный деятель науки РФ, член Союза писателей России,лауреат Международной премии им. М.А.Шолохова;Н.А.Дворяшина — доктор филологических наук, профес-сор кафедры филологического образования и журнали-стики Сургутского государственного педагогического уни-верситета, почётный работник высшего профессионально-го образования РФ;В.П.Журавлёв — кандидат филологических наук, доцент,зам. руководителя центра гуманитарного образования из-дательства «Просвещение»;С.А.Зинин — доктор педагогических наук, профессор ка-федры методики преподавания литературы МПГУ, членФедеральной предметной комиссии по литературе;И.П.Золотусский — литературный критик, писатель, ис-следователь жизни и творчества Н.В.Гоголя, член Русско-го ПЕН-центра, лауреат премии А.И.Солженицына, Госу-дарственной премии правительства РФ;А.Г.Кутузов — доктор педагогических наук, профессор;академик РАЕН;Ю.В.Манн — доктор филологических наук, профессорРоссийского государственного гуманитарного универ-ситета;В.С.Непомнящий — доктор филологических наук, зав.сектором и председатель Пушкинской комиссии ИМЛИРАН, лауреат Государственной премии в области литера-туры и искусства РФ;Н.Н.Скатов — доктор филологических наук, член-корр.РАН;Л.А.Трубина — доктор филологических наук, профессор,проректор, зав. кафедрой русской литературы, председа-тель диссертационного совета МПГУ;В.Ф.Чертов — доктор педагогических наук, профессор,зав. кафедрой методики преподавания литературы МПГУ.

АДРЕС РЕДАКЦИИ:Покровский бульвар, дом 4/17, строение 5,

Москва, почтамт, 101000.Телефон: 8 (495) 624O77O38.

Факс: 8 (495) 624O77O78.

EOmail: [email protected]

Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере

массовых коммуникаций и охране культурногонаследия.

Свидетельство о регистрации средства массовойинформации

ПИ № ФС77>22549 от 30 ноября 2005 г.

Отпечатано в типографии АО Полиграфический комплекс «Пушкинская площадь».

Юр.адрес: 109548, г. Москва, ул. Шоссейная, дом 4 Д.Тираж 8 000 экз.

© Журнал «Литература в школе». 2016.

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!Не забудьте продлить

подписку на четвёртый квартал 2016 года!

СТАНОВИТЕСЬ НАШИМИАВТОРАМИ!

16+


Уникальное географическое положениеРеспублики Татарстан в Поволжском регионе,освящённое многовековыми историческимитрадициями, создало плодотворные условиядля развития поликультурного диалога, чтопо праву можно считать «визитной карточкой»нашей республики как в России, так и за рубе-жом. В полной мере всё это относится и к ди-намике развития и изучения русского языка илитературы.

Самобытность и позитивная динамика со-временной социокультурной ситуации были бынемыслимы без разветвлённой системы во-влечения в образовательный и научный про-цесс важнейших историко-культурных ценно-стей Татарстана, среди которых музей-запо-ведник «Казанский кремль», Болгарскиймузей-заповедник, Государственный истори-ко-архитектурный и художественный музей«Остров-град Свияжск», Раифский монастырь.

* * *Развитию русского языка в Республике

Татарстан способствует реализация двух ос-новных государственных программ — «Со-хранение, изучение и развитие государствен-ных языков Республики Татарстан и другихязыков в Республике Татарстан на 2014—2020 годы» и «Реализация государственнойнациональной политики в Республике Татар-стан на 2014—2020 годы», а также планомер-ное осуществление ведомственной целевойпрограммы «Русский язык в Татарстане на2011—2015 годы».

Особенно многопрофильной выступаетпервая из названных нами государственныхпрограмм. В её комплекс входят:

— поддержка подготовки высококвали-фицированных кадров в области русскогоязыка и литературы, равно как и целевого на-бора магистров и аспирантов по направлению«Русский язык и литература»;

— учреждение именных стипендий длямолодых и ведущих учёных в области русскойфилологии, в том числе в контексте ежегод-ных конкурсов научно-исследовательских ра-бот студентов, аспирантов и молодых учёных;

— организация и проведение всероссий-ских и международных филологических кон-

ЗАМАЛЕТДИНОВ Радиф Рифкатович —директор Института филологии и межкультурной коммуникации имени Льва Толстого Казанского федерального университета, член Советапо русскому языку при Президенте РФ В.В.Путине[email protected]

ГАРМОНИЯ ДИАЛОГАРУССКИЙ ЯЗЫК И РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА В РЕСПУБЛИКЕ ТАТАРСТАН

Аннотация. В статье раскрываются основные направления деятельностиКазанского университета по сохранению и развитию русского языка и ли-тературы в Республике Татарстан в контексте истории и современности.Ключевые слова: русский язык и литература в Республике Татарстан, Ин-ститут филологии и межкультурной коммуникации имени Л.Н.Толстого Ка-занского (Приволжского) федерального университета, Казанская лингви-стическая школа, казанское литературоведение.

Abstract. The article describes the main activities of the University of Kazan forthe preservation and development of Russian language and literature in the Re-public of Tatarstan in the context of history and modernity.Keywords: Russian language and literature in the Republic of Tatarstan,L.N.Tolstoy Institute of Philology and Intercultural Communication of Kazan (Vol-ga) Federal University, Kazan linguistic school, Kazan literary criticism.

2 Литература в школе. 2016. № 9.

Р.Р.Замалетдинов

ференций, а также фестивалей, посвящённыхДню русского языка и Дню славянской пись-менности;

— проведение исследований в областилингвистики, литературоведения, историо-графии в свете изучения актуальных проблемтворчества выдающихся писателей России,чьи имена связаны с Казанским краем.

Символично, что ещё на рубеже XX—XXIвеков в Казанском университете прошла се-рия международных конференций, посвящён-ных юбилейным датам, связанным с именамиА.С.Пушкина и Е.А.Боратынского. С 2008 годавозобновилась плодотворная традиция меж-дународных Державинских конференций.Только за последнее десятилетие специали-стами-гуманитариями республики было про-ведено несколько всероссийских научно-об-разовательных фестивалей «Молодой Тол-стой»; имя великого писателя было присвоеноИнституту филологии и межкультурной ком-муникации Казанского федерального универ-ситета. Трудно переоценить и роль Аксаков-ских чтений в процессе современного школь-

ного образования Поволжского региона иРоссии.

Приоритетное и постоянное вниманиеуделяется в Республике Татарстан развитиюсети школ с углублённым изучением русскогоязыка и культуры. Так, в настоящее время посоответствующему учебному плану работают203 школы: в 22 школах учебный план реали-зуется во всех классах и для всего контингентаобучающихся; в 181 школе функционируютспециальные классы, реализующие данныйучебный план.

В школах с углублённым изучением рус-ского языка и культуры специальное допол-нительное время уделяется таким курсам имодулям, как «Культура речи», «Риторика»,«Речь и культура общения», «Мировая худо-жественная культура», «Культура, быт и тра-диции народа», «Введение в этнографию»,«Декоративно-прикладное искусство», «На-родные промыслы», «Краеведение».

Значительное внимание уделяется раз-витию филологического профиля в 10—11классах, что позволяет старшеклассникам из-учать русский язык и литературу более углуб-лённо и многопрофильно (6 часов в неделю).Для школ республики, реализующих филоло-гический профиль, разработаны и специ-альные учебные планы, позволяющие не толь-ко углублённо изучать русский язык, но и, кпримеру, в рамках образовательного модуля«Искусство» изучать декоративно-прикладноетворчество русского народа, народные про-мыслы России.

Не менее значимая сфера — укреплениеи развитие тесных связей общеобразователь-ных организаций с учёными-филологами Ка-занского (Приволжского) федерального уни-верситета, Набережночелнинского институтасоциально-педагогических технологий и ре-сурсов. Значительную помощь учителям иучащимся оказывают сотрудники Институтаразвития образования (ИРО) Республики Та-тарстан и К(П)ФУ: планомерно проводятсямастер-классы для учителей — преподавате-лей гуманитарных дисциплин, соответствую-щие научно-практические конференциишкольников и педагогов, различные научно-методические семинары.

Успешность системы образования в Рес-публике Татарстан как на школьном, так и навузовском уровне подтверждается и такимбесспорным аргументом, как более высокиепоказатели сдачи Единого государственногоэкзамена по русскому языку по сравнению сиными регионами России.

* * *Велика роль научно-образовательных

центров, складывавшихся уже в течение не-скольких веков на платформе Казанскогоуниверситета.

История Казанского университета с мо-мента его становления в начале XIX века не-разрывно связана с филологией. Уникальноегеополитическое расположение Поволжскогорегиона и диалог различных национальныхкультур, о чём мы уже говорили, сыгрализдесь свою важнейшую роль.

Ведущие филологические школы, сфор-мировавшиеся и успешно развивающиеся вКазанском университете — это Казанскаялингвистическая школа, Казанская тюрколо-гическая школа, Казанская школа академи-ческого литературоведения, Казанская лин-гвометодическая школа. Ныне достойнымипродолжателями научных традиций этих на-правлений стали учёные Института филоло-гии и межкультурной коммуникации Казан-ского федерального университета.

Каждое научное направление казанскойфилологии славно немалым числом своихоткрытий.

Историю мировой лингвистики невоз-можно представить без фундаментальныхтрудов основателя Казанской лингвистиче-ской школы — Ивана Александровича Боду-эна де Куртенэ. Он работал в нашем универ-ситете с 1875 по 1883 год. Среди виднейшихпоследователей гениального лингвиста —широко известные в России и в мире учёныеН.В.Крушевский, В.А.Богородицкий, восто-ковед В.В.Радлов и многие другие. Перво-очередное внимание к живому языку и егодиалектам, отстаивание полного равнопра-вия всех языков как объектов научного ис-следования, идея о единстве социальной ипсихической стороны языка — вот важнейшиеметодологические принципы Казанской лин-гвистической школы. Уже в ходе своегоутверждения они получили широкий не толь-ко российский, но и мировой резонанс.

Казанская школа литературоведения на-чала складываться ещё с 1810-х годов. У еёистоков стояли бесспорно выдающиеся учё-ные Казанского университета XIX века:Н.Н.Булич, А.С.Архангельский, В.В.Сипов-ский, Е.Ф.Будде, Б.В.Варнеке, отец и сынМ.П. и Н.М.Петровские. Николай Никитич Бу-лич вошёл в историю Казанского универси-тета и как ректор. Широкое признание в Рос-сии и за рубежом получили труды казанскихлитературоведов по медиевистике, славяно-ведению, текстологии, важнейшим вопросамлитературного краеведения. Во второй по-ловине XX века плодотворные научные раз-работки привели к созданию новых направ-лений: школы исследования отечественного

и мирового романтизма, школы системно-комплексного изучения литературы, школы,изучающей явление литературной критики всистеме общественного сознания.

В диалоге с ведущими университетамиЕвропы уже ко второй половине XIX века скла-дывается в Казанском университете и само-бытное научное направление по изучениюзарубежной, мировой словесности и культу-ры. Для представителей дореволюционногоакадемического литературоведения евро-пейский контекст всегда выступал одним изопределяющих в их исследованиях. В диало-ге изучения отечественной и мировой сло-весности школу исследования романтизмасоздал у нас в 1960-е годы выдающийся фи-лолог XX века Николай Александрович Гуляев.С момента воссоздания романо-германскогоотделения в 1990-е годы новый стимул полу-чили разработки в области германистики иамериканистики.

В постоянном творческом диалоге с Ка-занской школой востоковедения и тюрколо-гии литературоведы Казанского университе-та изучали и изучают взаимосвязи татарскойлитературы с духовной культурой Востока иЗапада, генезис и структуру системы тюрк-ского фольклора, динамику развития лите-ратуры и культуры татарского народа в кон-тексте литературы Востока.

Казанский университет со дня своегосоздания явился колыбелью тюркологии вРоссии. Ещё по первому университетскомууставу на отделении словесных наук была от-крыта самостоятельная кафедра восточныхязыков. В конце 1828 — начале 1829 года поинициативе ректора университета Н.И.Лоба-чевского создан специальный восточный раз-ряд с кафедрами турецко-татарского и ара-бо-персидского языков. Именно в стенах Ка-занского университета стали проводитьсяисследования в области изучения научныхоснов тюркских языков. С 1830-х годов Ка-занская тюркологическая школа складыва-ется окончательно. Среди её выдающихсяоснователей — учёные-филологи, просвети-тели с мировым именем: И.С.Хальфин,Х.М.Френ, Ф.И.Эрдман, А.К.Казем-Бек, КаюмНасыри и многие другие. Вопросы истории идиалектологии, тюрко-татарской ономасти-ки, сопоставительно-типологические иссле-дования в сфере лингвокультурологическихвзаимоотношений и ареальной лингвогео-графии — вот далеко не полный перечень ак-туальных магистральных русел исследованийКазанской тюркологической школы.

Одной из ведущих лингвометодическихшкол не только Российской Федерации, но истран СНГ безоговорочно признаётся нынеКазанская лингвометодическая школа. Ос-новополагающим принципом школы сталаидея Бодуэна де Куртенэ о внесении научно-сти в преподавание языка. Начало школе по-ложило богатейшее наследие в области пре-подавания русского языка как неродного втрудах Каюма Насыри, Н.А.Бобровникова,В.А.Богородицкого, М.Х.Курбангалиева,В.В.Радлова, В.П.Брюханова, В.А.Никаноро-ва. Главенствующее значение это имело и в

становлении методики преподавания рус-ского языка в татарской школе как лингвопе-дагогической науки. Именно благодаря Ка-занской лингвометодической школе в фокуснового плодотворного научного рассмотре-ния попали такие важные культурно-фило-софские проблемы филологии, как концеп-ция целостного обучения русскому и родному(татарскому) языкам в контексте диалогаязыков и культур, компетентностный подходк формированию билингвальной языковойличности.

* * *Нельзя не сказать и о научно-исследова-

тельских достижениях филологии и культурыв Республике Татарстан последних лет.

В Институте филологии и межкультурнойкоммуникации имени Л.Н.Толстого успешнореализуется целый комплекс масштабныхнаучных лингвистических проектов по кван-титативной лингвистике (с приглашением ве-дущих специалистов из Дании), по клиниче-ской лингвистике и нейролингвистике (набазе университетской клиники Казанскогоуниверситета). Интересны и продуктивнытакже достижения филологов республики вобласти корпусной лингвистики. Из разрабо-ток филологов КФУ в 2010-е годы как весьмаубедительный пример гармонии диалога на-зовём Словарно-текстовый корпус русско-язычных памятников Казанского края XVI—XVII веков и Словарно-текстовый корпус«Россия и Восток».

Продуктивны и актуальны также резуль-таты исследований филологов-литературо-ведов.

В 2010—2015 годах ими изучались фор-мирование и эволюция региональной моделиакадемического литературоведения (в рам-ках грант-проекта федеральной целевой про-граммы), велась программа исследованийдинамики литературного краеведения в егогенезисе и эволюции на современном этапе(в том числе в рамках гранта Российского гу-манитарного научного фонда «Исследова-тельский комплекс “А.С.Пушкин в Казани(1833—2011)”». За последние годы был осу-ществлён ряд продуктивных разработок поизучению динамики литературной культуры вконтексте современной культуры и цивили-зации (в том числе в рамках совместных про-ектов с преподавателями Казанского госу-дарственного медицинского университета;выработан методологический алгоритм учеб-но-исследовательского изучения историирусской литературы XI—XX веков, в том числев контексте западноевропейского культур-но-литературного процесса.

Филологи — специалисты в области из-учения зарубежной литературы — выявили всвоих фундаментальных разработках основ-ные закономерности литературной культурыРоссии и Запада (в том числе на современ-ном этапе) в рамках проблемы смены лите-ратурных эпох (диалог эстетики модерна ипостмодерна), а также принципы и формылитературных контактов (на материале не-мецкой и русской, русской и американской

3


литератур). Несколько успешно выигранныхгрантов и серия получивших широкий резо-нанс международных конференций «Синтездокументального и художественного в лите-ратуре и искусстве», «Национальный миф влитературе и культуре» показывают актуаль-ность и востребованность данных литерату-роведческих исследований в современномнаучном сообществе.

Велись и разработки по теме «Литерату-ра и искусство в мировом культурном кон-тексте, язык и литература в полиэтническойсреде», что в поликультурной ситуации Рес-публики Татарстан также факт положитель-ный. Целый ряд исследований новейшегопериода (диссертации, монографии, сбор-ники материалов) посвящён выявлению, ана-лизу и интерпретации структур и моделейразвития русской и татарской литератур XVIII—XXI веков.

За последние годы филологами республи-ки существенно расширены плодотворные кон-такты с ведущими специалистами-славистамиГермании, Швейцарии, Италии, Польши.

Многостороннюю научно-просветитель-скую деятельность в области изучения рус-ского и татарского языков, русской и татар-ской литературы, литературных культур другихнародов России осуществляют три широкоизвестных как в нашей стране, так и за рубе-жом издания «Учёные записки Казанского уни-верситета» (здесь в рамках многопрофильно-го проекта выходит специальная гуманитарнаясерия с отдельными специальными выпускамипо лингвистике и литературоведению), «Фи-лология и культура», «Tatarica» (уникальныйтрилингвальный проект: на татарском, рус-ском и английском языках).

* * *Системно-синергетический подход в гу-

манитарном / филологическом высшем об-разовании в Республике Татарстан позволяетдостичь образовательного эффекта путём ин-теграции филологической подготовки студен-тов: параллельное и комплексное изучениенескольких языков / литератур значительнообогащает процесс изучения и каждого звенасистемы, и их взаимодействия друг с другом.В Институте филологии и межкультурной ком-муникации в соответствии с этим ведётсяподготовка студентов по таким интегратив-ным образовательным профилям, как «Рус-ский язык и литература, славяноведение»,«Русский язык и литература, литературнаякритика», «Русский язык и иностранный (анг-лийский) язык», «Русский язык и литература»,«Литература и английский язык», «Русскийязык и литература, английский язык» и др.

Значительную помощь в подготовке вы-сококвалифицированных специалистов порусскому языку оказывает входящий в струк-туру Института филологии и межкультурнойкоммуникации Казанский международныйлингвистический центр, осуществляющиймеждународную языковую сертификацию итестирование в соответствии с договорами сКембриджским университетом (английскийязык), Институтом Гёте (немецкий язык) иСанкт-Петербургским государственным уни-верситетом (русский язык).

Также в Республике организована высо-кокачественная языковая поддержка в обла-сти русского языка для трудовых мигрантов;разработано и успешно внедряется несколь-ко учебно-методических проектов — для эле-ментарного, базового и начального уровней,а также дополнительные образовательные

программы. В КФУ создан Центр тестирова-ния иностранных граждан, в рамках деятель-ности которого ведётся многопрофильнаяподготовка иностранных граждан к сдаче эк-замена по русскому языку, успешно функ-ционируют программы подготовки к сдачекомплексного экзамена по русскому языкукак иностранному, истории России и законо-дательству Российской Федерации.

* * *Будущее в культуре, бесспорно, за моло-

дёжью, Республика Татарстан не забывает иоб этом. Только за последние годы проведенобольшое количество мероприятий для уча-щейся молодёжи: это и приобретшая все-российский статус ежегодная научно-прак-тическая конференция для школьников имениН.И.Лобачевского, и Республиканский кон-курс научно-исследовательских работ сту-дентов, аспирантов и молодых учёных, и еже-годные студенческие олимпиады по русскомуязыку и русской литературе, равно как и кон-курсы диктантов и сочинений для студентови школьников по русскому языку, молодёж-ные научно-образовательные фестивали, по-свящённые Дню русского языка, Республи-канская олимпиада студентов и школьников,посвящённая первопечатнику Ивану Фёдо-рову, и многие другие мероприятия.

Напомню слова нашего великого землякаГавриила Державина, в гении которого счаст-ливо соединились русская и татарская куль-тура: «Человек… возникший и восхищённыйчудесами мироздания, первый глас радостисвоей, удивления и благодарности долженбыл произнести лирическим воскликновени-ем...» Это ответное созидающее слово чело-века к миру — Культура.



Русская литература всегда отличаласьглубоким видением мировоззренческих во-просов, как правило восходящих к философ-

ским и нравственным проблемам, таким какцель жизни человека, сущность его сложной ипротиворечивой природы; постижение Бога,

природы, космоса; защита Родины, семейныхотношений и Дома. Всё это не потеряло свое-го значения и в наши дни.

ГАЛИМУЛЛИНА Альфия Фоатовна —доктор педагогических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского (Приволжского) федерального университета[email protected],ПАШКУРОВ Алексей Николаевич —доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского (Приволжского) федерального университета[email protected]

«ЗАВЕТЫ МУДРОГО ВЕКА»: НАСЛЕДИЕ Г.Р.ДЕРЖАВИНАИ НРАВСТВЕННЫЕ ЦЕННОСТИ ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННОГОМИРА В КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИРЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН

Аннотация. В статье представлен литературно-методический опыт прове-дения уроков по изучению жизни и творчества выдающихся поэтов концаXVIII — начала XIX века — Г.Р.Державина и М.Н.Муравьёва — в контексте ка-занского краеведческого материала.Ключевые слова: русская поэзия XVIII века, Г.Р.Державин, М.Н.Муравьёв,Р.М.Харис, нравственные ценности, ода, «Памятник», «Властителям и су-диям», переводы на татарский язык.

Abstract. The article tells about the lessons of studying the life and work ofoutstanding poets of the XVIII—XIXth centuries — G.R.Derzhavin and M.N.Mura-vyov, involving Kazan local historical material, as well as the translations ofG.R.Derzhavin’s odes into Tatar language.Keywords: Russian poetry of the XVIII—XIX centuries, G.R.Derzhavin, M.N.Mu-ravyov, R.M.Haris, moral values, ode, “Monument”, “To Rulers and Judges”translations into the Tatar language.

НА

УК

А —

ШК

ОЛ

Е

Русская литература XVIII века и такое яр-кое её явление, как поэзия Гавриила Романо-вича Державина (1743—1816), своим боль-шим патриотическим потенциалом и интере-сом к сквозным, «вечным» темам позволяетсформировать у учащихся высокие нрав-ственные качества, навыки творческого чте-ния, способность глубоко и всесторонне вос-принимать литературное произведение, со-переживать авторской мысли и чувству,понимать специфику и закономерности ли-тературы как искусства слова.

Знакомство учащихся с творчеством по-эта в школьном курсе литературы (по про-грамме под редакцией В.Я.Коровиной) про-исходит в 7 классе. На уроках предполагаетсякраткий рассказ о поэте, чтение и изучениестихотворений «Река времён в своём стрем-леньи…», «На птичку» и «Признание», посвя-

щённых размышлениям о смысле жизни, осудьбе, утверждающих необходимость сво-боды творчества.

В 9 классе учащиеся узнают о жизни итворчестве Державина в историко-литера-турном контексте XVIII—XIX веков, читают ианализируют стихотворения «Властителям исудиям», «Памятник».

Изучение жизни и творчества Г.Р.Держа-вина в Республике Татарстан имеет свои осо-бенности, связанные с тем, что это Родинавыдающего поэта и государственного деяте-ля России, для которого татарский язык —второй родной язык. В республике существу-ет система школ с родным (татарским) язы-ком обучения, специфика изучения творче-ства Державина в таких школах подробно ис-следована в трудах А.Ф.Галимуллиной[Галимуллина, 2006].

Тема урока в 9 классе может быть сфор-мулирована так: «Г.Р.Державин — преобра-зователь традиционных жанров классицизма»или «Г.Р.Державин и основные тенденцииразвития литературы России конца XVIII —начала XIX столетия». Акцент необходимо сде-лать на том, что нового внёс поэт в содержа-ние и форму прежней системы жанров клас-сицизма. В название урока можно вынестистрочки из «Памятника» Г.Р.Державина: «Япамятник себе воздвиг, чудесный, вечный…»

Учитель к этому уроку даёт опережающеезадание. Класс делится на 4 группы, ученикикаждой группы готовят письменный анализодного стихотворения Державина («Памят-ник», «Властителям и судиям», «Фелица» и«Арфа») и отвечают на вопросы. Каждая груп-па получает задания на карточках с конкрет-ными вопросами, помогающими определитьтему, идею, проблематику, жанровое свое-образие, новаторство Г.Р.Державина-поэта.Последний блок вопросов является общимдля всех: 1. Какие языковые и стилистическиесредства использованы Державиным в про-изведении и с какой целью? 2. Сопоставьтестихотворение Г.Р.Державина с одамиМ.В.Ломоносова. В чём, по вашему мнению,состоит сходство и различия од двух поэтов?3. Подготовьте выразительное чтение стихо-творения (или — по желанию — выучите одну-две строфы наизусть).

На доске к началу урока выписаны тема ицитаты из стихотворений Г.Р.Державина иА.С.Пушкина: 1. «Меня ж ничто вредить не мо-жет: / Я злобу твёрдостью сотру, / Враговмоих червь кости сгложет, / А я пиит — и неумру» (Г.Р.Державин); 2. «Монарх и узник —снедь червей / Сегодня бог, а завтра прах. /Где стол был яств, там гроб стоит» (Г.Р.Дер-жавин); 3. «Вельможу должны составлять / Умздравый, сердце просвещенно» (Г.Р.Держа-вин); 4. «Державин, бич вельмож, при звукегрозной лиры / Их горделивые разоблачал ку-миры...» (А.С.Пушкин. «Послание к цензору»).

Возможны несколько вариантов началаурока. Первый вариант: можно начать урок счтения и обсуждения цитат, записанных надоске. Это будет своеобразным повторениеми актуализацией знаний учащихся об основ-ных мотивах творчества Державина. Далееучитель предлагает выбрать из написанныхна доске цитат эпиграф к стихотворению«Властителям и судиям» (1787). Ученики го-ворят, что 3-я и 4-я цитаты выражают основ-ную идею оды. В цитируемых строках Держа-вина представлена просветительская про-грамма перевоспитания людей, стоящих увласти, а Пушкин, характеризуя державин-скую поэзию, передаёт идеологический на-строй стихотворения своего предтечи и учи-теля, поэта-философа, поэта-гражданина.

Ученики первой группы, готовившие ана-лиз оды «Властителям и судиям», поочерёдносменяя друг друга, излагают результаты своейдомашней работы. Второй вариант: беседа поназванию урока «Я памятник себе воздвиг чу-десный, вечный…». Основное требование кустному выступлению: стройность, логичность,литературность изложения, применение при

5


Сальватор Тончи. Портрет Г.Р.Державина. 1801

анализе литературоведческих понятий. Уче-ники на уроке ведут записи на тему «Традициии новаторство од Г.Р.Державина», в конце ана-лиза каждого стихотворения подводят итогисвоим наблюдениям; выразительное чтениелогически завершает анализ стихотворения.

Возвращаясь к эпиграфам урока, учительпросит назвать следующую тему поэзии Дер-жавина. Ученики определяют её: это тема по-эта и поэзии, или тема бессмертия поэзии(1-й эпиграф). Учитель предлагает подуматьнад вопросами: что же такое, в сущности, па-мятник? Каким может быть памятник поэту?Могут ли произведения поэта стать памятни-ком ему?

В ходе обсуждения ученики вспоминают,что памятник — это скульптурное или архи-тектурное сооружение в память о писателе,поэте, выдающейся личности (герое, царе,учёном, поэте) или об историческом событии,и называют памятники Петру I, А.С.Пушкину,М.В.Ломоносову, Н.В.Гоголю, Г.Тукаю,М.Джалилю. Старшеклассники убеждены, чтопамятниками поэту, писателю, художнику,архитектору, музыканту являются и их вы-дающиеся произведения, которые интересныдля последующих поколений нравственно-эстетическими ценностями, яркой гумани-стической направленностью, оригиналь-ностью мысли, чувства и новаторством. Про-изведения истинно талантливых писателейвсегда переживают своё время. ПоэзияМ.В.Ломоносова, Г.Р.Державина, А.С.Пуш-кина, М.Ю.Лермонтова, Ф.И.Тютчева,А.А.Фета как раз и относится к таким вечнымпамятникам своим создателям.

В продолжение урока, посвящённогоДержавину, учитель показывает изображениепамятника Державину в Казани и рассказы-вает о его драматической истории. ПамятникДержавину был открыт в Казани в 1847 годуво дворе университета, а в 1871 году его пе-ренесли на Театральную площадь (совре-менная площадь Свободы), вокруг него обу-строили сквер, который со временем пре-вратился в чудесный Державинский сад. Этоместо, по воспоминаниям И.А.Гончарова,Ф.И.Шаляпина, А.М.Горького и многих другихказанцев, было любимым местом отдыха го-рожан. В 1930-е годы памятник был разру-шен. В ноябре 2003 года история казанскогопамятника Г.Р.Державину получила счастли-вое продолжение: к 260-летнему юбилею по-эта памятник был восстановлен и торже-ственно открыт. 14 июля 2003 года ещё в од-ном музейно-мемориальном комплексеРеспублики Татарстан, в городе Лаишево,также был открыт памятник Г.Р.Державину иего именем названа центральная площадь.

Но вернёмся к нерукотворному памятни-ку Г.Р.Державину, к его поэзии, уже более200 лет восхищающей своих читателей. Каж-дый поэт задаётся вопросом о месте его поэ-зии в жизни общества, о судьбе своих про-изведений. Отвечая на этот вопрос, писателипересматривают своё творчество, выделяя внём самое главное, свои заслуги перед по-томками, нередко такие раздумья облекают-ся в исповедальную поэтическую форму.

«Вы уже знакомы с одой М.В.Ломоносова“Я памятник себе воздвигнул…”, являющейсяпереводом оды Горация “Exegi monumentum”(“К Мельпомене”) — продолжает учительурок. — Державин вслед за Ломоносовымсоздаёт своё оригинальное стихотворение“Памятник” (1795). Обратимся к нему».

Обсуждение державинского «Памятника»предваряет его выразительное чтение. Веду-щую роль в анализе стихотворения играеттретья группа учеников, выполнявших пись-менную домашнюю работу по этому стихо-творению. Ученики отмечают, что Державинвнешне сохранил композицию стихотворения,внеся существенные изменения в содержа-ние. Во время анализа стихотворения ученикиотвечают на вопросы: какой теме посвящён«Памятник» Державина? В чём Г.Р.Державинвидит назначение поэзии? Почему он упо-добляет творчество поэта «чудесному, веч-ному памятнику», который «металлов твёржеи выше пирамид»? Что ставит Г.Р.Державинсебе в заслугу? Каковы взгляды Г.Р.Держави-на и М.В.Ломоносова на роль поэзии в обще-ственной жизни? В чём проявляется их сход-ство и различия? Как вы думаете, чем они об-условлены? В чём проявилось новаторствоГ.Р.Державина в этом стихотворении? Каковытрадиции классицизма в этом стихотворениии как они изменяются и почему?

Ученики отмечают, что Державин вслед заЛомоносовым (Горацием) высказывает уве-ренность в бессмертии своей поэзии: «Я па-мятник себе воздвиг чудесный, вечный...»Эпитеты чудесный, вечный характеризуютэстетическую ценность поэзии; момента оцен-ки не было у Ломоносова. Державин считает,что поэзия противостоит разрушительным си-лам природы. Далее ученики выделяют потексту поэтические характеристики памятни-ка: «металлов твёрже он», «выше пирамид» —и подчёркивают, что Державин, называя сти-хии, которые не смогут сокрушить памятникпоэта, создал эмоционально насыщенные об-

разы: «Ни вихрь, ни гром не сломит быстро-течный и времени полёт его не сокрушит».Ученики вспоминают, что в переводе Ломоно-сова эта мысль выражена при помощи антич-ных образов. Наблюдения над текстом стихо-творения Г.Р.Державина подводят учеников квыводу: замена античных образов русскимиспособствовала более эмоциональному и глу-бокому для отечественной культуры звучаниюстихотворения Г.Р.Державина по сравнениюс «Памятником» М.В.Ломоносова. У Г.Р.Дер-жавина больше лирических эпитетов: «громбыстротечный», «памятник… чудесный», «за-бавном слоге», стремительное течение вре-мени передано глубоким философским мета-форическим выражением «времени полёт».

Продолжая урок-беседу, учитель спра-шивает: «С чем же связывает Г.Р.Державинбессмертие своей поэзии? Что принципи-ально нового он вносит в традиции класси-цизма с этой точки зрения?»

Ученики, опираясь на текст стихотворе-ния, говорят, что, в отличие от Горация и Ло-моносова, связывавших своё бессмертие ссуществованием государства, Державин ви-дел залог своей славы в уважении соотече-ственников за его дела, обыгрывая общностькорня в словах «слава» и «славяне»: «И слававозрастет моя, не увядая, / Доколь славяноврод Вселенна будет чтить».

Далее учитель предлагает перечитать3-ю строфу оды Державина: «Какого харак-тера изменения по сравнению с одой Ломо-носова вводит Державин в “Памятник” ивлияют ли они на идею стихотворения?»

Ученики отмечают существенное отличиеоды Державина от других в создании зримойконкретной географической панорамы Рос-сии: Волга, Дон, Нева, Белые воды и Чёрные,Урал — тем самым поэт подчёркивает, чтоего поэзию будут помнить народы, населяю-щие эти земли.

Выявляя степень понимания идеи стихо-творения, учитель задаёт следующий вопрос:



Казань. Старинная открытка«Казань, мой отечественный град, с лучшими училищами словесности сравнится изаслуживает, как Афины, бессмертную себе славу…»

Г.Р.Державин

«Какие достоинства поэзии ставит себе в за-слугу Державин? Соответствуют ли они дей-ствительности?»

В ходе обсуждения девятиклассники при-ходят к выводу, что основной заслугой своейпоэзии Державин считал сохранение челове-ческого достоинства, искренность, справед-ливость и гражданскую смелость: «В сердеч-ной простоте беседовать о Боге / И истинуцарям с улыбкой говорить». Ценность своейпоэзии писатель видит в правдивости и уме-нии говорить о пороках общества. Не менееважно в ходе беседы отметить и то, что Дер-жавин ценил созданный им «упрощённый»язык поэзии, основанный на смешении «вы-сокой» и «низкой» лексики («в забавном рус-ском слоге», «в сердечной простоте»), и пре-образования в жанре оды, в которой появи-лась возможность «беседовать» и «с улыбкойговорить правду».

Отмечая справедливость перечисляемыхДержавиным заслуг, школьники аргументи-

руют свою точку зрения. Значительны былипреобразования Державина в жанре оды: вего стихах появился лирический герой, кото-рый выражал свои чувства, рассказывал освоих привычках и в то же время мог вестиразговор о высоком («я червь — я раб, я царь —я Бог»); поэт размышлял о Фелице — Екатери-не Великой, отмечая не только её стратегиче-ские политические таланты в управлении го-сударством, но и, главное, именно её «добро-детели», то есть высокие нравственныекачества императрицы. Это было смелым но-ваторством Державина, которым он справед-ливо мог гордиться. Ученики также говорят,что в «Памятнике» ощущается повествователь-ная интонация и что стихотворение Державинапо сравнению с одой Ломоносова менее рито-рично, в нём нет античных метафор, преобла-дает лексика среднего стиля.

Теперь предлагаем прочитать 5-ю строфуоды и задаём важные проблемные вопросы:«Как поэт относится к славе и к критике свое-

го творчества? Как это отражалось на твор-честве самого Державина?»

Ученики в ходе последующей дискуссииприходят к выводу о своеобразии позициипоэта в отношении к славе и критике. Держа-вин считал, что поэт должен гордиться спра-ведливой славой, а на критику отвечать пре-зрением. Учитель дополняет, приводя важ-ные факты из литературной биографииписателя: Державин в ответ на критику всвой адрес мог обрушиться ответной эпи-граммой. В последних строчках оды поэтсоздал живой, зримый образ Музы: «Непри-нуждённою рукой, неторопливой, / Чело твоёзарёй бессмертия венчай».

Завершает анализ оды размышление уче-ников над вопросом: «Какие приметы класси-цизма сохранились в оде Державина “Памят-ник”?» Ученики отмечают, что высокому со-держанию (размышлению о бессмертиипоэзии) соответствует высокая форма стихо-творения: 1) торжественная интонация созда-ётся употреблением старославянизмов «неувядая», «доколь», «дерзнул», «возгордись»,«презрит», «чело», «не сокрушит», «тлен», «воз-растет», «неисчетных»; 2) Державин сохранилформу классицистической оды — трёхчастноестроение (тезис — размышление — вывод);3) размер оды — шестистопный ямб (размерученики определяют самостоятельно). Учите-лю важно напомнить классу, что именно этотразмер, как отмечал ещё Ломоносов, переда-ёт энергию и создаёт особую атмосферу «вы-сокого полёта», а это особенно важно для тор-жественной и философской оды.

Отталкиваясь от последнего аргументадевятиклассников, подчеркнём: новаторствоГ.Р.Державина выразилось в замене тради-ционного для русской классицистическойоды (М.В.Ломоносов) четырёхстопного ямбана шестистопный, что способствовало соз-данию повествовательной интонации. Завер-шает анализ выразительное чтение ученика-ми стихотворения «Памятник».

Учитель коротко говорит об особой ролив русской поэзии именно стихотворения Дер-жавина «Памятник»: оно способствовало за-рождению в русской литературе XIX—XX ве-ков традиции осмысления темы поэта и поэ-зии. Наиболее ярко эта традиция отразиласьв «Памятниках» А.С.Пушкина, В.Я.Брюсова,И.А.Бродского.

Изучение биографии Державина помо-гает более осознанному усвоению творчествавыдающегося поэта XVIII века, верой и прав-дой служившего своему Отечеству как своимтворчеством, так и талантом государствен-ного деятеля.

В школах Казани и Республики Татарстанна уроках и внеклассных мероприятиях, по-свящённых Г.Р.Державину, активно привле-кается краеведческий материал, который поз-воляет приблизить личность поэтов XVIII векак современным читателям. Казань распола-гает богатейшими возможностями для про-ведения краеведческой работы с учениками.

Казань в разные годы посещали выдаю-щиеся писатели России XVIII—XIX веков:Г.Р.Державин, А.Н.Радищев, М.Н.Муравьёв,

7


Восстановленный памятник Г.Р.Державину в Казани. Скульптор М.Гасимов, архитектурное решение Р.Нургалиевой. 2003

Первоначально памятник был отлит из бронзы. Скульптор С.Гольберг, архитектор К.Тон. 1847

А.С.Пушкин, Е.А.Боратынский, Л.Н.Толстой,В.Г.Короленко и многие другие. Наиболееярко преемственные связи русской литера-туры XVIII века с современностью прослежи-ваются в Казани в увековечении памяти Дер-жавина, поэтому можно предложить учени-кам создать мультимедийные проекты «Г.Р.Державин в литературе и культуре Казанско-го края», «Державинские места г. Казани иЛаишевского района Республики Татарстан»,«Державинские места России», «ПереводыГ.Р.Державина на татарский язык», «Мотивмалой родины — Казани — в стихотворении“Арфа” Г.Р.Державина», «Диалог современ-ных поэтов с Г.Р.Державиным», «Выдающие-ся русские писатели Г.Р.Державин, М.Н.Му-равьёв и С.Т.Аксаков — ученики и студентыказанских гимназий и университета».

Внеклассный урок по биографии Г.Р.Дер-жавина продолжает выступление учеников, го-товивших мультимедийные проекты. Ученикиотмечают, что мысль поэта не раз обращаласьк родному городу, читают стихотворение«Арфа», в котором Державин тепло вспоминало Казани: «Как весело внимать, когда с тобойона / Поёт про родину, отечество драгое, /И возвещает мне, как там цветет весна, / Каквремя катится в Казани золотое!» Они говоряти о том, что державинские слова «Отечества идым нам сладок и приятен» стали крылатымвыражением и вошли позже в комедиюА.С.Грибоедова «Горе от ума». Важно обра-титься в ходе учебно-исследовательских пре-зентаций и к мемориально-предметному ви-деоряду. Ученики показывают фотографиипредметов из коллекции личных вещей из за-пасников Национального музея РеспубликиТатарстан: письменный стол красного дерева,кресло с откидывающейся спинкой, черниль-ный прибор с подсвечниками, которые былипереданы в Казань в 1845 году вдовой поэтаД.А.Дьяковой, копию портрета Г.Р.ДержавинаXVIII века работы итальянского художникаСальватора Тончи, портрет жены поэта ДарьиАлексеевны, её арфу и др. Для казанских уча-щихся немаловажен факт, что Г.Р.Державин —наш земляк, родился 3(14) июля 1743 года, поодним данным — в Казани, по другим — в име-нии родителей (из обедневших дворян, отец —армейский подполковник Роман НиколаевичДержавин) в деревне Сакуры или КармачиЛаишевского края, в сорока километрах от Ка-зани. Учился будущий поэт в первой мужскойгимназии Казани, но закончить её не смог, по-тому что вынужден был уехать в Петербург вПреображенский полк.

Далее школьники рассказывают о том, чтоДержавин приезжал в Казань в 1763 и 1773 го-дах. Во время Пугачёвского восстания в со-ставе правительственных войск писатель вое-вал против Пугачёва, о чём есть запись и в«Истории Пугачёва» А.С.Пушкина. В 1778 годуГ.Р.Державин посетил Казань со своей женой.

Заранее подготовившиеся ученики вы-ступают с сообщениями о жизни и творчествеГ.Р.Державина. Как показывает опыт, эф-фективность усвоения биографии Державинаповышается, если ученики-слушатели одно-временно составляют хронологическую таб-

лицу в тетрадях (или уже составили таблицудома к уроку, а в классе дополняют её).

Подводя итоги выступлениям учеников,учитель отмечает, что жизнь Г.Р.Держави-на — это путь честного человека, которыйсвоим трудом, талантом, верностью Россиисумел многого достичь: начав службу рядо-вым гвардейцем Преображенского полка, онзавершил её министром юстиции Российскойимперии. Литературная и общественная дея-тельность Державина, так же как и М.В.Ло-моносова, предстаёт в высшем своём про-явлении и как государственная. ПисателиXVIII века и к своей жизни предъявляли высо-кие гражданственные требования, осознава-ли поэзию как служение Отечеству. Эту осо-бенность поэзии Державина высоко оцени-вали поэты-романтики. Так, К.Ф.Рылеев оГ.Р.Державине писал: «Он пел и славил Русьсвятую! / Он выше всех на свете благ / Обще-ственное благо ставил / И в огненных своихстихах / Святую добродетель славил». Этистроки — первый эпиграф к уроку.

Выступая с сообщениями, ученики под-чёркивают тесную, непрерывающуюся связь

Державина с культурной жизнью Казанскогокрая, с Лаишевским районом, где он родилсяи вырос. Однако стоит заметить, что до сихпор остаются малоизученными творческиесвязи писателя с татарской поэзией. Несо-мненно, что поэт с детства слышал татарскуюречь, общался с татарами. Школьники походу урока анализируют стихотворения, в ко-торых поэт обыгрывает историческое преда-ние о далёком своём предке — золотоордын-ском мурзе Багриме (Ибрагиме) («Фелица»,«Видение мурзы», «Благодарность Фелице»),рассказывают об исследованиях Х.Ю.Мин-негулова, посвящённых связям русского по-эта с татарской литературой (из работ по-следнего времени см.: [Миннегулов, 2010:167—176]). Переводы стихотворений Дер-жавина на татарский язык, относящиеся к на-чалу ХХ века, не найдены, следовательно, сего произведениями в то время могли знако-миться только татарские писатели, владев-шие русским языком, которых уже ко второйполовине XIX века было крайне мало.

Проект «Диалог современных поэтов сГ.Р.Державиным» позволяет ученикам позна-



М.Н.Муравьёв

комиться с творчеством современных рус-ских писателей Республики Татарстан и вы-явить в их творчестве диалогические связи споэзией Державина. Ученики отмечают, чтопоэзия Державина привлекала и продолжаетпривлекать внимание писателей. Влияниевыдающегося поэта XVIII века на современ-ных поэтов обнаруживается в цитировании,реминисценциях, аллюзиях, намёках, интер-текстуальных связях (Т.Кибиров, М.Амелин).Показательны в этом плане и стихотворенияказанских поэтов: Н.Н.Беляева («Весенний,молодой, безумный ветерок…»), С.В.Малы-шева («Под Луной»), Л.Р.Газизовой («На от-крытие памятника Г.Р.Державину»).

Драматическая судьба памятника Г.Р.Дер-жавину в Казани также отражена в произведе-ниях казанских писателей, более того, отно-шение к ней часто становится средством ха-рактеристики героев. Так, в романеА.Х.Мушинского «Шейх и звездочёт» (1991)главный герой Николай Новиков, невольныйсвидетель свержения памятника Державину,бросается на его защиту, несмотря на то чтоза это «антисоветское выступление» его от-числили из университета. Образ памятникаДержавина в романе Мушинского представлентак, что отлитый в металле Державин словнопротивостоит беснующейся толпе, уничтожаю-щей памятник: «трещали барабаны, звенелигорны. Безучастным ко всему происходящемуоставалось одно лицо. Неподвижное, величе-ственное. Оно смотрело поверх голов собрав-шихся вокруг людей куда-то в бесконечнуюдаль веков, и солнце играло на его бронзовомчеле» [Мушинский, 2002: 169].

Образ памятника Державину, размыш-ления о поэзии и превратностях судьбы по-эта XVIII века часто встречаются и в произве-дениях известного современного поэтаР.Р.Бухараева (1951—2012), в поэтическомсознании которого тесно переплетаются фи-гуры двух казанских поэтов — Г.Тукая иГ.Р.Державина. В поэме «Вокруг Тукая (ком-ментарии к любви)» (1989) Бухараев вписы-вает в «казанский текст» образ памятникаДержавину и таким образом напоминает онём читателю ХХ века задолго до его восста-новления в 2003 году; осмысливает такжесовременный писатель творчество Держа-вина в контексте современности и историирусско-татарских литературных взаимосвя-зей: «…как розов сад, / где бронзовый Дер-жавин / или Гермес? — в осеннем сне ли-ствы / задумчив, строг, ещё не переплав-лен, / и — лавровый венок поверх главы! //Прислушиваясь: что там шепчут боги? — / ондержит в пальцах вечное стило. / Летит,алея, лист на складки тоги, / но зелен лавр,венчающий чело. / Весь в окиси, в сусальномсвете солнца, / острее профиль гордоголица. / Сад угасает…» [Бухараев, 2011: 186].В поэме обыгрывается татарское происхож-дение Державина. Реминисценции «времязолотое» («Арфа»), «глагол времён» (ода «Насмерть князя Мещерского»), «гора алмазная»(«Водопад») позволяют актуализировать поэ-зию Державина, основные темы и мотивыего философских размышлений о месте по-

эта и поэзии, скоротечности жизни, о пре-вратностях судьбы.

В ходе работы над проектом ученики при-ходят к выводу, что современные казанскиепоэты ведут диалог с Державиным, вписываяизлюбленные мотивы его творчества в со-временный поэтический контекст.

У учеников школ с родным (татарским)языком обучения вызывает большой интереспроект «Переводы Г.Р.Державина на татар-ский язык». Хорошее владение русским и та-тарским языками позволяет им провести са-мостоятельную научно-исследовательскуюработу, анализируя и сопоставляя оды Дер-жавина с их переводами на татарский язык.Во время защиты проекта ученики рассказы-вают, что мероприятия по увековечению па-мяти Державина в Казани и Лаишеве привелик новому осмыслению личности и творчестваДержавина в поликультурном пространствеРеспублики Татарстан. Начиная с 2003 годанародный поэт Республики Татарстан, первыйпереводчик стихов Державина на татарскийязык Ренат Харис ежегодно на Державинскихчтениях знакомит любителей поэзии с новымипереводами. Первый сборник переводов сти-хов Гавриила Державина на татарский язык«Кизлəү» («Родник») (2016), сделанных Рена-том Харисом, является замечательным по-дарком татарскому читателю в год 200-летиясо дня смерти выдающегося русского поэта[Державин, 2016]. Благодаря талантливомуперу Рената Хариса, стихотворения потомкамурзы Багрима ярко и мощно зазвучали и народном для поэта татарском языке.

Школьники отмечают тематическое раз-нообразие державинских стихотворений, пе-реведённых татарским поэтом, что позволяетпредставить всю многогранную палитру поэ-зии Гавриила Державина, от философских игражданских од до анакреонтических песен:«Фелица», «Бог», «Видение мурзы», «Власти-телям и судиям», «Тончию», «Буря», «Музе»,«Лире», «Памятник», «Арфа», «На смерть Су-ворова», «Философы, пьяный и трезвый» и др.Харис использует в переводах разнообразныехудожественно-изобразительные средствататарского языка: меняет порядок слов, за-меняет русские фразеологизмы татарскими,добавляет эпитеты. Переводы од Державинаорганично вписываются и в творчество самоготатарского поэта. Известно, что Р.М.Харис —поэт-новатор; в 60-е годы ХХ века именно онрасширил границы татарской поэзии, обога-тив её новыми темами и ритмами; поэт и сей-час активно разрабатывает гражданскую те-матику, синтезирует в своём художественноммире талант художника и поэта, создаваяграндиозные полотна поэм, либретто опер ибалетов. Всё это и позволило Р.М.Харису соз-дать высокохудожественные переводы одДержавина на татарский язык.

Подготовка и защита проектов, сочетаю-щих различные виды научно-исследователь-ской, творческой деятельности учащихся,позволяют реализовать на практике уменияучащихся в области ИКТ-технологий, спо-собствуют не только углублению представ-лений об историко-литературном процессе

конца XVIII — начала XIX века, но и формиро-ванию у них метапредметных умений, кото-рые, кроме вышеперечисленных, включают икоммуникативные умения.

Подводя итоги урока внеклассного чте-ния, можно предложить школьникам продол-жить знакомство с жизнью и поэтическим на-следием Державина в самостоятельной ис-следовательской работе, под руководствомучителя: по сбору, систематизации материалас последующим написанием научных статей,подготовкой докладов на международных,всероссийских и республиканских научныхконференциях. Интересны и перспективнытакие, к примеру, темы: «Изучение русскойлитературы XVIII века в Казани: традиции ка-занской академической школы XIX века и со-временность»; «Эволюция понятия “класси-цизм” в русском литературоведении ХХ века»;«Вопрос о художественном методе Г.Р.Дер-жавина в отечественном литературоведенииХХ века»; «А.С.Пушкин и литература XVIII века:традиции и новаторство»; «Тема поэта и поэ-зии в русской литературе XVIII—XXI веков:традиции и новаторство»; «Традиции литера-туры XVIII века в творчестве Ф.И.Тютчева»;«Просветительские тенденции в русской итатарской литературах XVIII—XIX веков. (Напримере творчества М.В.Ломоносова,Г.Р.Державина, М.Н.Муравьёва, Г.Г.Канда-лыя, Г.Чокрыя и др.)»; «Своеобразие перево-дов стихотворений Г.Р.Державина на татар-ский язык».

Раскрыть ещё глубже своеобразие нрав-ственной, литературной, гражданственнойпозиции Г.Р.Державина, на наш взгляд, по-могает сопоставление его творчества с твор-чеством некоторых его современников. Осо-бая роль здесь принадлежит Михаилу Ники-тичу Муравьёву — поэту, интересные иглубокие параллели с произведениями кото-рого есть и в творчестве А.С.Пушкина (преж-де всего в поэме «Руслан и Людмила», в ро-мане «Евгений Онегин»).

Талантливый писатель и просветитель,Михаил Никитич Муравьёв (1757—1807) сыг-рал очень существенную роль как в литерату-ре своего времени, так и в истории образо-вания в России последних десятилетий XVIII — первых десятилетий XIX века. ИменноМуравьёв в известном кружке литератора идипломата Николая Львова стал одним изпервых литературных наставников Г.Р.Дер-жавина. Не раз пересекались судьбы писате-лей и в истории Казанского края.

Г.Р.Державин — советник Екатерины II,губернатор и сенатор, министр юстиции Рос-сийской империи, уроженец Казанского краяи воспитанник первой мужской Казанскойгимназии, на базе которой позже был задуманв начале XIX века Казанский Императорскийуниверситет. М.Н.Муравьёв — воспитательцесаревича Александра (будущего Алексан-дра I), попечитель Московского университета,а в последние годы жизни — и товарищ (за-меститель) министра народного просвеще-ния России, некоторое время учился в Казанив частном французском пансионе Манженя,зарекомендовав там себя самым лучшим об-

9


разом. На вершине своего просветительскогопути Михаил Никитич Муравьёв, по просьбемолодого императора Александра Первого,курировал, оформляя все необходимые до-кументы, создание Казанского университета;чуть позже, в 1804—1805 годах, писатель вы-слал в дар новому высшему учебному заве-дению несколько книг из своей обширнойбиблиотеки со специальными дарственныминадписями (например, на титульнике сбор-ника его собственного сочинения «Опыты ис-тории, писмен и нравоучения» значится: «Им-ператорскому Казанскому университету1805 июня 16 дня от сочинителя почтенней-шее приношение…»). Оба писателя-просве-тителя, и Державин и Муравьёв, в разныегоды были в круге избранных, лучших при им-ператрице Екатерине Великой (о панорамеих литературных диалогов см. подробнее:[Державин, 2007: 129—138]).

Талантливый педагог, М.Н.Муравьёв мно-го и плодотворно размышлял о том, что имен-но искусство в системе культуры человече-ства ценно глубоким нравственным воздей-ствием на людей: «Кто восхищаетсякрасотами поэмы или расположением карти-ны, не в состоянии полагать благополучиясвоего в нещастии других, в шумных сбори-щах безпутства или в искании подлой коры-сти. Нежное сердце и просвещённый разумуслаждаются возвышенными чувствованиямидружбы, великодушия и благотворительно-сти» (М.Н.Муравьёв. «Забавы воображения»)[Муравьёв, 1820, 3: 122—123]. Сам писателькак личность, по его убеждению, тоже немыс-лим без нравственного воздействия им жесоздаваемого искусства: «Человек... которыйможет полагать в сердце других людей хо-лодность, собственную корысть... намерениеобманывать и который сам действует вслед-ствие сих правил, человек... который не раз-горячается, когда невинность терпит, добро-детель оспоривается, отечество страждет...тот может сочинить кощунскую и орошённуюгрязью сладострастия сказку, эпиграмму безразума и нравов... но тот не произведёт ниРоссиады... ни од, ни речей Ломоносова... ини одного деяния добрыя души…» (М.Н.Му-равьёв. «Мысли, замечания, отрывки») [Му-равьёв, 1820: 318—319] (курсив наш. — А.Г.,А.П.). Целостно представить личность и твор-чество Муравьёва позволяет и биография пи-сателя-просветителя (см. исследования раз-ных лет: от статей Л.И.Кулаковой (1939—1960-х годов) до итоговой к настоящемувремени трёхтомной монографии В.Н.Топо-рова «М.Н.Муравьёв. Введение в творческоенаследие» [Топоров, 2001; Топоров, 2003].

В своей оригинальной поэзии МихаилМуравьёв, наряду с Державиным, стремилсяпровести мысль о том, что служение Дому иСемье — столь же важное поприще, на кото-ром проявляются гражданские добродетеличеловека, как и его служба во славу Отече-ства. Замечательны строки «Эпистолы к егопревосходительству Ивану Петровичу Турге-неву» (1774, 1780-е): «…без гордости велик иважен без чинов, / Для пользы общие всегдаслужить готов; / Он чествует родства свя-

щенные союзы / И, чтоб свободным быть,приемлет лёгки узы. / Внимательный супруги любящий отец, / Он властью облечён повыбору сердец; / Счастлив, кто может бытьсемейства благодетель / Что нужды, домтому иль целый мир свидетель...»

В поэзии, прозе и драматургии М.Н.Му-равьёва впервые в русской литературе нрав-ственная красота связывается с культом се-мьи и семейной дружбы. Впервые в русскойлитературе появляются поэтические образыблизких родственников автора: отца, являю-щегося для своих детей эталоном чести, вы-сокого служения, воплощением любви: «Тызнаешь кроткий нрав и милой / Добрейшегоиз человек, / Который тихостью, не силой, / Кдобру сыновне сердце влек», — как напишетон в послании «С брегов величественнойВолги…» [Муравьёв, 1967: 149].

Казанский (Приволжский) федеральныйуниверситет и ныне продолжает лучшие про-светительские традиции писателей XVIII—XIXстолетий, в разные годы составлявших егославу и с ним соприкасавшихся. Особо и по-стоянно уделялось и уделяется вниманиеучащейся молодёжи Республики Татарстан,Поволжья, России. Созданы благоприятныеусловия для самостоятельной научно-иссле-довательской деятельности школьников истудентов, в том числе и в области гумани-тарных наук. Ежегодно проходит с начала XXIвека Всероссийская научная конференция«Литературоведение и эстетика в XXI веке(Татьянин день)» (в сотрудничестве Мини-стерства образования и науки РеспубликиТатарстан и Казанского университета), в рам-ках которой всегда работает специальныйблок ученических секций. Раз в два года, счередованием, проводятся, что стало ужедоброй традицией, Международная научнаяконференция «Г.Р.Державин и диалектикакультур» (КФУ, г. Казань, г. Лаишево) и Все-российская научно-практическая конферен-ция «М.Н.Муравьёв и его время» (КФУ, музейЕ.Боратынского, г. Казань). Школьники здесьполучают прекрасную возможность показатьрезультаты своих первых научных исследо-ваний ведущим литературоведам, изучаю-щим проблемы русской классики и её тради-ции в литературном процессе последующеговремени. В стенах Казанского федеральногоуниверситета, также один раз в два года, ор-ганизуется и Всероссийская научная конфе-ренция «Сопоставительная филология», по-свящённая актуальным проблемам компара-тивистики.

Ежегодно начиная с 2000 года 14 июля, вдень рождения Г.Р.Державина, в г. Лаишевопроводится Всероссийский фестиваль поэ-зии, на котором вручается Всероссийскаялитературная премия им. Г.Р.Державина (Ли-тературную премию имени Г.Р. Державинаполучили поэты, писатели, внёсшие большойвклад в развитие современной литературы икультуры Республики Татарстан: В.В.Корча-гин, С.В.Малышев, А.Х.Мушинский, Л.Р.Га-зизова, Л.А.Кожевников, Н.П.Алёшков,В.Н.Лавришко, С.И.Юзеев, Н.Н.Беляев,О.Г.Левадная, Р.Р.Сабиров, Г.Н.Капранов,

Р.А.Кутуй, Н.Н.Орешина, Ю.В.Коноплянни-ков, А.И.Кашина, Л.К.Котюков, С.Ю.Куняев,М.В.Тузов, И.И.Переверзин, М.Д.Валеева,Л.Е.Трутнев, М.Б.Галиев, Г.М.Магдеева).

С марта 2016 года указом ПрезидентаРеспублики Татарстан Рустема Миннихановабыла учреждена и специальная Республикан-ская государственная премия им. ГавриилаДержавина, которая будет ежегодно вручатьсядвум лауреатам: писателю или литературоведуи юристу. Ежегодные Державинские поэтиче-ские фестивали, проходящие 14 июля в Казанивозле памятника Г.Р.Державину в Лядскомсаду и на центральной площади г. Лаишево,всегда привлекают большое число ценителейсловесности, в том числе и студентов универ-ситета. В рамках фестивалей выступают дея-тели культуры и литературы Республики Та-тарстан и России, а в последние годы сталохорошей традицией выступление и зарубеж-ных гостей — поэтов и литературоведов.

Примечательно и событие совсем недав-него прошлого в культурной жизни респуб-лики и университета. 27 ноября 2015 года вИФМК КФУ состоялась встреча студентов иучащихся школ Казани с писателями — лау-реатами литературной премии им. Г.Р.Дер-жавина и с директорами музеев России: му-зея-усадьбы Г.Р.Державина в Санкт-Петер-бурге Н.П. Морозовой, Национального музеяКарелии (г. Петрозаводск) М.Л.Гольденбер-гом, музея Лаишевского края им. Г.Р.Держа-вина (г. Лаишево) Ф.Г.Муртазиной. Меро-приятие прошло в рамках реализации Все-российского проекта «Всероссийскаялитературная эстафета “Страна читающая”»,стартовавшего в пяти городах России: Кали-нинграде, Казани, Севастополе, Красно-ярске, Хабаровске (рабочее название меро-приятия — «Писательские родники литературнародов России»).

С 2014 года ежегодно ученики и студентысоревнуются в исполнении произведенийДержавина на республиканском конкурсечтецов стихотворений Г.Р.Державина, кото-рый проводит Министерство культуры Рес-публики Татарстан совместно с Союзом пи-сателей Республики Татарстан. Отрадно, чтоученики, не ограничиваясь школьной про-граммой, с удовольствием читают наизустьтакие стихотворения Державина, как «Вель-можа», «Ласточка», «Лира», «Признание»,«Лебедь», «Павлин» и другие. В 2015 году наконкурсе зазвучали стихотворения Г.Р.Дер-жавина и на татарском языке.

Тесное сотрудничество преподавателейвуза с музеями и школами Республики Та-тарстан позволяет повысить эффективностьнаучной, учебной и воспитательной деятель-ности по популяризации жизни и творчестваГ.Р.Державина в Республике Татарстан.

ЛИТЕРАТУРА

1. БУХАРАЕВ Р.Р. Вокруг Тукая (коммен-тарии к любви) // Р.Р.Бухараев. Избранныепроизведения: книга поэм. — Казань: Мага-риф-Вакыт, 2011. — С. 415.



2. ГАЛИМУЛЛИНА А.Ф. Формированиепонятия о классицизме у старшеклассниковна уроках русской литературы в процессе из-учения лирики. — Казань: РИЦ «Школа 2»,2006. — С. 212. 3. Г.Р.Державин и русская литература / Отв.ред. доктор фил. наук А.С.Курилов. — М.: ИМЛИ РАН, 2007. — С. 296.4. ДЕРЖАВИН Г.Р. Кизл (Родник): на та-тарском языке / Пер. с рус. Ренат Харис,сост. и автор вст. статьи А.Ф.Галимуллина. —Казань: Мəгариф-Вакыт, 2016. — С. 159.5. ДОМБРОВСКИЙ Ю.О. Державин //Смуглая леди. — М.: Советский писатель,1985. — С. 7—174.6. ЕЛЕГИЧЕВ И.З. Губернатор. — Воронеж:Центр.-Черноземное кн. изд-во, 1987. — С. 336.7. ЗАПАДОВ А.В. Державин. — М.: Просве-щение, 1956. — С. 164.

8. МИННЕГУЛЛОВ Х.Ю. «Его гений ду-мал по-татарски» (Размышления о Г.Р.Дер-жавине // Фщнни язмалар — 2006: фəннимакалəлəр ыентыгы. — Казань: Ихлас,2010. — С. 167—176.9. МИХАЙЛОВ О.Н. Державин. — М.: Молодая гвардия, 1977. — С. 333.10. МУРАВЬЁВ М.Н. Полн. собр. соч. —СПб., 1820. — Ч. 3. — С. 325.11. МУРАВЬЁВ М.Н. Стихотворения. — Л.: Советский писатель, 1967. — С. 370.12. МУШИНСКИЙ А.Х. Шейх и звездо-чёт. Роман. — Казань: Татар. кн. изд-во,2002. — С. 286.13. ПАШКУРОВ А.Н. Жанровые особенно-сти поэзии М.Н.Муравьёва: Дисс. … канд.филол. наук / А.Н.Пашкуров. — Казань,1997. — С. 270.14. ТОПОРОВ В.Н. Из истории русскойлитературы. Русская литература второй по-

ловины XVIII века: Исследования, мате-риалы, публикации. М.Н.Муравьёв: Введе-ние в творческое наследие. — М.: Языкирусской культуры, 2001. — Т. II. —Книга I. — С. 912.15. ТОПОРОВ В.Н. Из истории русскойлитературы. Русская литература второй по-ловины XVIII века: Исследования, мате-риалы, публикации. М.Н.Муравьёв: Введе-ние в творческое наследие. — М.: Языкирусской культуры, 2003. — Т. II. — Книга II. — С. 928.16. ФРОЛОВА С.А. Казанский пансион, вкотором обучался М.Н.Муравьёв /С.А.Фролова // Татьянин день. — Казань:Школа, 2008. — Вып. 5. — Ч. 2. — С. 20—23.17. ХОДАСЕВИЧ В.Ф. Державин. — М.: Книга, 1988. — С. 283.

11


НА

УК

А —

ШК

ОЛ

Е

Основная задача, стоящая перед учите-лем при изучении лирики В.А.Жуковского, —сформировать понятие о романтизме каклитературном направлении и художественномметоде, дать представление о жанре балла-ды. Этим обусловлено обращение к болееширокому, чем обозначено в программе1, кру-гу источников — произведениям, в которыхотражаются разные формы проявления ро-мантического двоемирия.

Цели: формирование понятия о романти-ческом двоемирии как системообразующемначале поэзии В.А.Жуковского, определяющемфилософскую концепцию его стихотворений,их жанрово-композиционные и стилистическиеособенности, а также понятия о «невырази-мом» — эстетическом принципе романтическойпоэзии, нашедшем отражение в художествен-ной структуре произведений Жуковского, об-условившем своеобразие его поэтики и стиля.

При освоении сложного теоретико-лите-ратурного и историко-литературного мате-риала мы предпочли репродуктивный метод иформу лекции с элементами беседы.

Материал к урокуПротиворечие между идеалом и действи-

тельностью, разочарование в жизни порожда-ет в романтическом искусстве концепциюдвоемирия — представление о неразреши-мом конфликте и вечном противостоянии двух

начал: идеального и реального, духовного иматериального. В стихотворении «Путеше-ственник» (1809) Жуковский так раскрываетсущность этого конфликта: «И вовеки надомною / Не сольётся, как поднесь, / Небо свет-лое с землёю… / Там не будет вечно здесь».На особом, условном языке романтическойпоэзии «здесь» — это конкретная жизнь с еёреальными тяготами и невзгодами. «Здесь»господствуют традиции, предрассудки, роко-вое бессилие человека. «Там» — это особыймир, где человеческая душа обретает всюполноту бытия; это мир идеала, мир далёкой инедостижимой мечты.

Во многих произведениях Жуковского«здесь» противопоставляется «там». Харак-терные для поэта философские размышленияо быстротечности жизни, её жестокой не-устроенности, неосуществимости мечты, бли-зости смерти определяют идейно-художе-ственную структуру баллады «Эолова арфа»(1814). В основе сюжета — романтическийконфликт: герои баллады Арминий и Минвананаходятся на разных ступенях социальнойлестницы. Арминий — нищий певец, Минванабесконечно далека от него как царевна. Ос-новную часть текста баллады составляет сце-на свидания влюблённых в саду, под покровомночи, и их диалог. Певец Арминий, исполнен-ный пророческой тревоги, говорит о будущейвстрече, о соединении с любимой в «мире

ином». Однако тоска по земному, реальномусчастью, сознание его недосягаемости и не-возможности отказаться от мысли о нём про-низывает этот монолог. Мысли героя о смерти(при всей их грустной примирённости) звучаттрагически. «Залогом прекрасных минувшегодней» он оставляет Минване свою арфу.

Свидание влюблённых действительно ока-залось последним. Арминий разлучён с Мин-ваной и умирает в изгнании, о чём Минванаузнаёт по звуку оставленной им в саду арфы.Автор показывает, что в этом мире, «здесь»,счастье героев невозможно, они разделеныпропастью. Сословное и имущественное не-равенство разделяет героев, воздвигает меж-ду ними непреодолимые преграды. Но естьиной мир — мир чистой любви и духовности, вкотором нет царевны Минваны и бедного пев-ца Арминия, а есть Он и Она, они любят другдруга и в этой любви равны. Перед этим чув-ством героев нет никаких препятствий и пре-град. Разлука делает чувства героев ещё креп-че, а смерть не разлучает их, а соединяет ввечной прекрасной жизни. Стихотворение за-канчивается мистически: тени Арминия и Мин-ваны летят над знакомым садом, любимое де-рево приветствует их шорохом листьев, звучитарфа. Финал баллады — поэтическая метафо-ра, утверждающая силу вечной любви.

«Там» в лирике Жуковского — понятиесложное, эстетически и философски неодно-

АМИНЕВА Венера Рудальевна —доктор филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Казанского (Приволжского) федерального университета[email protected]

ЛИРИКА В.А.ЖУКОВСКОГО: ПОНЯТИЕ О РОМАНТИЗМЕ

Аннотация. В статье рассматривается художественный мир В.А.Жуков-ского как целостная идейно-философская и художественно-эстетическаясистема, отражающая романтическое миропонимание поэта.Ключевые слова: русская лирика, литературное направление, жанр,стиль, поэтика.

Аbstract. The article considers the art world of V.A.Zhukovsky as a completeideological and esthetic system in which the romantic outlook on the poet is ref-lected.Keywords: Russian lyrics, literary direction, genre, style, poetics.

1 Программа по русской литературе под ред. Т.Ф.Курдюмовой (2005) предусматривает текстуальное изучение в 9 классе стихотворения «Невыразимое» (нарядус некоторыми другими произведениями поэта).

значное. Было бы прямолинейно истолковы-вать «там» как иллюзорный мир мечты, соз-данный творческой фантазией художника. ДляЖуковского мир этот был не только вообра-жаемым, но и вполне реальным. «Там» — это«сердца нетленные блага: любовь и сладостьвозвышенных мыслей» («Теон и Эсхин»); это иверность, и красота, и поэзия, то есть всё са-мое ценное в человеческой жизни. В при-мечании к стихотворению «Лалла Рук» Жуков-ский писал: «Прекрасное существует, но егонет, ибо оно является нам только минутами,для того единственно, чтобы нам сказаться,оживить нас, возвысить нашу душу…» [1, 1:461]. Квинтэссенцией романтического идеа-лизма поэта стали строки: «Ах! не с нами оби-тает / Гений чистой красоты, / Лишь порой оннавещает / Нас с небесной высоты…» («ЛаллаРук») [1, 1: 359]. Таким образом, прекрасное ив жизни, и в искусстве — это идеальная суб-станция, символ духовного инобытия.

С другой стороны, земное «здесь», какполагает автор, является необходимым эта-пом к идеальному «там». «Здесь» человекприобретает некие залоги, без которых не-возможно обрести желанный покой инобы-тия: добрые дела, богатство впечатлений,общение с друзьями, память в сердце близ-ких. Но «здесь», то есть действительность,скована условностями и обязанностями; онатребует от личности ряда ограничений, ско-вывает человека и не позволяет ему пол-ностью раскрыть своё я. Земная жизнь со-держит неразрешимые противоречия, кото-рые могут быть устранены лишь за видимойгранью бытия, поэтому она окрашена глубо-кой печалью.

Эти мысли составляют философскую ос-нову элегической баллады «Теон и Эсхин»(1814). В ней в типичной для Жуковского ма-нере ставится проблема истинных и мнимыхценностей человеческой жизни, вопрос осчастье и путях к нему. Два друга — Теон иЭсхин — выразители противоположных эти-ческих взглядов. Эсхин обращён к внешнейжизни, Теон — к внутренней. Для Эсхинасмысл жизни — земные радости, богатство,слава, земная любовь. Он искал счастья, ски-таясь по свету, но счастье, «как тень, убега-ло». «Эсхин пришёл к скептицизму, разоча-рованиям, душевной скуке, он разуверился ввозможности счастья — таков опыт его жиз-ни. Жизненная активность Эсхина оказаласьнесостоятельной» [2: 23].

Скитаниям Эсхина автор противопостав-ляет нравственные искания Теона. Герой по-казан в трагическую минуту жизни: умерлаего жена и он переживает страшное горе, ноТеон не считает, что жизнь прожита зря исчастье невозможно. «Если человек хочетбыть счастливым, то своё счастье он долженискать в том, что никто, даже судьба, не смо-гут у него отнять. В жизни почти всё тленно иненадёжно, обманчиво; не подвержено тле-нию и утрате лишь то, что хранится в собст-венной душе, то, что сам человек может сбе-речь» [2: 24]. Пережитое счастье большойлюбви, возвысившей душу человека и давшейему возможность постичь высокий смысл бы-

тия, утверждается героем стихотворения какнеподвластная времени ценность: «Для серд-ца прошедшее вечно. / Страданье в разлукеесть та же любовь; / Над сердцем утрата бес-сильна» [1, 1:213]. Земная жизнь может бытьпрекрасной, если человек способен открытьв ней высокие наслаждения и общечеловече-ские ценности. Они не исчезают бесследно,а рождаются непрерывно, передаются отдуши к душе, и земная жизнь наполняетсяими. Со смертью человека не исчезают лю-бовь, добро и красота.

Романтическое мироощущение Жуков-ского проявляется не только в его философ-ской концепции мира и человека, но и в эсте-тике. В стихотворении «Невыразимое» (1819)раскрывается философия искусства как про-цесса познания тайны бытия, тайны невыра-зимого. Подзаголовок «Отрывок» означает,что этот текст относится к романтическомужанру фрагмента.

Анализ стихотворения можно начать сопределения антитез, организующих образ-ный строй текста и передающих романтиче-ское двоемирие. В стихотворении воспроиз-водятся общепризнанные для романтика конт-расты: земное — небесное, свобода — усилие,«разновидное» — «единство», мёртвое — жи-вое и др. Первая строка: «Что наш язык земнойпред дивною природой?» [1, 1: 336], — содер-жит противопоставление: язык земной и див-ная природа. У Жуковского, как и у других

представителей романтизма, природа являет-ся совершенным воплощением Божественнойидеи и потому — неземным миром. В контекс-те стихотворения «дивная» — значит «незем-ная», «Божественная», а «земной» — челове-ческий, ограниченный, бедный.

Центральное понятие стихотворения —невыразимое — появляется в 8-й строке какзавершение цепи рассуждений с подчёркнутологической структурой: природа и красотане поддаются выражению.

Напряжение, вызванное исходной кол-лизией, нарастает: поэт даёт развёрнутуюкартину усилий земного языка «создание всловах пересоздать» (строки 11—20). С вы-движением на первый план в стихотворениитемы творчества содержанием антитез ста-новятся понятия, значимые для художника:Божественное «создание» — «слово», невы-разимое — выраженье, желание «названьедать» — безмолвие. Чем же оборачиваютсяусилия вдохновения? Смятенным состояниемдуши, болезненным чувством и, наконец, по-ражением: «И обессиленно безмолвствуетискусство?» [1, 1: 336].

В стихотворении изображены две карти-ны захода солнца. Одна из зарисовок (строки21—28) воспроизводит то, что «видимоочам»: «пламень облаков», отблески на воде,«пожар» на берегу. Эти «яркие», «блестящие»,«пышные» проявления доступны разуму(«Легко их ловит мысль крылата...») и могут



К.П.Брюллов. Портрет В.А.Жуковского. 1837

быть выражены в слове («И есть слова для ихблестящей красоты»). Что же недоступно ху-дожнику? Ответ содержится в 29—42-й стро-ках. Нельзя ответить на вопрос, почему воз-никают стремление умчаться вдаль, воспо-минания о старине, о молодости, былыхмечтаниях, обо всём «милом, радостном искорбном» в прошлом, ощущение, что «горе2

душа летит». Итак, невыразимое — этообласть душевных переживаний, которые не-возможно выразить с помощью обычныхслов. Это высшая духовность, таинственнаяжизнь духа, «присутствие Создателя в соз-данье»; невыразимое — это тайна мирозда-ния, красота мира в целом.

Идеал и действительность как художе-ственные полюса романтического мира пред-стают в отрывке в психологическом пережи-вании. Лирический герой Жуковского не толь-ко размышляет о способности искусствавыразить сущность бытия, но, включая в про-цесс анализа собственные ощущения, худо-жественными средствами доказывает не-обходимость «молчания»: «И лишь молчание

понятно говорит» [1, 1: 337]. Только молчаниедостойно невыразимого.

Но может ли поэт отрицать смысл поэти-ческого слова? Какое впечатление остаётсяпо прочтении стихотворения? Нельзя не при-знать, что оно внушило нам нечто о невырази-мом — какие-то идеи, представления, вызвалообразы, чувства, установки и т. д. Поэт настой-чиво указывает на невыразимое семикратнымупотреблением местоимения «сей»; системаопределений передаёт особую привлекатель-ность невыразимого: «волнующее нас», «об-ворожающего глас», «к далёкому стремленье»,«шепнувшее душе воспоминанье», «сходящаясвятыня с вышины». За всем этим скрываетсястремление проникнуть в невыразимое, по-пытаться сделать его выразимым. Невырази-мое называется, определяется, описывается,указывается. Не утратив тайны, оно оказыва-ется достижимым посредством приобщения ктайне системой символических жестов, смыслкоторых — дать возможность испытать при-сутствие невыразимого, вовлечь в центро-стремительное движение к нему.

Завершая комментированное чтениетекста, определим основные составляющиепонятия «говорящее молчание». Во-первых,это молчание, наступающее после речи. Онопредставляет собой смысловое простран-ство, в котором суммируются итоги речи,складывается впечатление. Во-вторых, мол-чание — это отказ от речи, её отрицание. В-третьих, молчание трактуется как откровение,своеобразный способ приближения к невы-разимому, приобщения к тайне.

Для выражения явлений духовной жизнипоэт ищет особый язык. Стремление выразитьневыразимое определяет принципы поэтикии стиля Жуковского. Одним из основных втворчестве поэта является принцип семан-тической наполненности слова. Тонкийанализ стиля произведений Жуковского дан вмонографии Г.А.Гуковского «Пушкин и рус-ские романтики». Учёный проследил, как от-меняется в стихотворениях «Невыразимое»,«Вечер» и др. предметный, объективныйсмысл слов и они начинают значить гораздобольше, чем значат «терминологически». «Всемантических связях стиха выступали напервый план эмоциональные черты слова,точнее его смысловые обертоны, те дополни-тельные смыслы (ореолы значений), которые,не будучи заключены с полной ясностью в от-дельном слове, подчёркивались в нём оттого,что оно вступало в нелогичное соотношение сдругими словами» [3: 42]. Обращаясь к текстудругой, ассоциативно-эмоциональной сторо-ной, слово наполняется таинственным, глу-боким смыслом. Его предметное значениеослабляется, на первый план выдвигаютсяскрытые в слове эмоциональные ассоциации,что позволяет запечатлеть самые тонкие, едвауловимые, постоянно изменяющиеся оттенкинастроений, сложные, смутные, противоречи-вые состояния души.

Поэты-романтики преодолевали одно-значность слова, не только наполнив егосмыслом, но и сделав звучащим. Музыкаль-ность в поэзии Жуковского — это эстетиче-ский принцип, который находит выражение всоответствующих приёмах. Жуковскийстроит свои стихотворения по законам му-зыкального произведения. Так, основу диа-лога Арминия и Минваны в балладе «Эоловаарфа» составляет развитие и сплетение двухтем: темы Арминия — минорной, трагиче-ской, напряжённой, и темы Минваны — ли-рической, мягкой, задушевной. Взаимно пе-реплетаясь, перебивая и дополняя друг дру-га, они образуют единую лирическуюпартитуру текста. В элегии «Вечер» (1806)развитие поэтической идеи приобретаетформу смены тональностей, лейтмотивов. Смузыкальностью связан и такой приём, какпесенная суммарность словоупотребления.В поэтической лексике Жуковского опорны-ми словами являются обобщённые обозна-чения эмоций: «воспоминание», «скорбь»,«радость», «тишина», «жизнь», «любовь» —слова, актуализирующие опыт, исходящийиз глубин эмоциональной жизни человека. В

13


А.Кошкин. Илл. к стихотворению «Невыразимое». 2011

2 Горе — ввысь.

«суммарности» этих слов скрыты большиесмысловые резервы.

Для стиля Жуковского показательна иэстетика «сквозного слова», то есть такогослова, которое переходит из одного стихо-творения в другое, подключаясь к широкомуконтексту творчества писателя. Это такиеслова, как: крылья, очарование, надежда,Там, Здесь, судьба, сон и др. Приёмом, соз-дающим музыкальность, является использо-вание разных типов повторов: звуковых, лек-сических, синтаксических, вариаций одних итех же образных, сюжетных мотивов. Так, вэлегии «Море» (1822) с помощью фоническихсредств расставляются акценты в развитиифилософской темы. Основным ассонанснымзвуком является ударное в ключевом слове«о». Льющуюся, как морская вода, мелодиюпрерывают аллитерации на «т» («темныетучи» и др.), оставляющие впечатление глухихударов. Это противостояние звуков отражаетнеустанную борьбу двух начал, вселенскоестолкновение с силами зла.

С эстетикой «невыразимого» связано иширокое обращение Жуковского к символам.Романтики считали «внешний мир» двойствен-ным, скрывающим за видимыми явлениямисвою таинственную сущность. Художествен-ные обобщения совершались ими на путяхсимволизации явлений. Например, в элегии«Море» море, небо и буря — это символиче-ские образы. Символическое значение имеютобразы берега, чёлна, звезды и др. «Особеннолюбим поэтом символический образ звезды.Звёзды небес у Жуковского — это какие-томаяки жизни; горит звезда на тёмном небе —открыт жизненный путь человеку; это идеал,манящий издали, спутник человека в жизнен-ном плавании; сигнал приближения к “очаро-ванному Там”» [2: 62—63].

Для романтизма характерно широкое ис-пользование условных форм художественнойизобразительности. Влечение к загадкам бы-тия, к таинственному и неведомому опреде-лило чрезвычайную интенсивность романти-ческой фантастики, которая утвердилась ишироко реализовала свою природу в жанребаллады. В поэзии Жуковского фантастикавыполняет различные функции.

О фантастической власти над человекомнеобъяснимых, загадочных сил речь идёт вбалладе «Лесной царь» (1818). Это переводбаллады И.-В.Гёте «Erlkonig», сюжет которойнемецкий поэт-философ заимствовал в дат-ском народном эпосе. Отступая от подлинни-ка, Жуковский сохранил в переводе глав-ное — атмосферу тревоги, предчувствие ги-бели, трагедии. Фантастический сюжетобнаруживает борьбу жизни и смерти, чело-века и могущественных надличных начал бы-тия, добра и зла. В балладе «Людмила» (1808)3

фантастическое выражает идею возмездияза неверие в благость деяний Бога. Сохраняясюжетную схему баллады Бюргера, Жуков-ский переносит действие в Россию эпохи Ли-вонской войны. Людмила тщетно ждёт своего

жениха, который ушёл в поход с грозной ра-тью славян: ему не суждено вернуться. ГореЛюдмилы бесконечно, она не хочет большежить, призывает смерть, упрекает Бога, кото-рый сулил ей счастье. Жуковский был убеж-дён, что истинное величие человека состоит вспособности преодолевать даже невыноси-мое горе. Людмила отдаётся скорби и поги-бает. Смерть души получает художественноевоплощение в фантастическом сюжете. Мёрт-вый жених, давно истлевший в гробу, восстализ могилы и явился за Людмилой. «Гроб, от-кройся; полно жить; / Дважды сердцу не лю-бить» [1, 2: 8], — восклицает в страстном от-чаянии Людмила. Но вот гроб открылся — имертвец принял невесту в свои объятия. Вы-разительно передан ужас героини: «…каме-неет, / Меркнут очи, кровь хладеет…» [1, 2:13]. Поэт романтическими средствами стре-мится доказать, как неразумно и опасно длячеловека стремление к личному счастью во-преки воле Провидения, утрата любви и веры.

Иную функцию выполняет фантастика вбалладе «Светлана» (1808—1812). Действиеначинается «в крещенский вечерок», когдадевушки традиционно гадают о своём буду-щем. Поэт тонко и психологически досто-верно воспроизводит внутренний мир ге-роини. Её чувства предельно напряжены,насторожённое внимание обращено на не-ведомое. Вглядывание в зеркало, соеди-няющее сон и явь, в темноте крещенскойполночи становится завязкой сюжетных со-бытий. Впереди героиню ждут испытания:она ощущает, что «гибель близко», в испу-гавшем её мертвеце узнаёт «милого друга».Развязка баллад «Людмила» и «Ленора» тра-гична. Здесь же после кульминационногомомента следует неожиданное разрешение:«Ах!.. и пробудилась…» [1, 2: 23]. Таин-ственная история оказалась страшной сказ-кой, приснившейся героине во время гада-ния. Картина утра является антитезой ноч-ным страхам. «Статный гость», жених



А.Кошкин. Илл. к балладе В.А.Жуковского «Светлана». 2011

3 В сюжете баллады «Людмила» использованы мотивы произведения немецкого поэта Г.-А.Бюргера. Его баллада «Ленора» была переложена Жуковским в 1808 г.(«Людмила»), в 1831 г. им сделан её перевод — «Светлана».

героини, возвращается к ней в добром здра-вии. Фантастическое в этом произведениистановится средством усиления напряжён-ности и драматичности действия, художе-ственным приёмом заострения ситуации,раскрытия характера в необычных, экстре-мальных положениях.

Итак, художественный мир Жуковского —это целостная идейно-философская и худо-жественно-эстетическая система, отражаю-щая на разных уровнях романтическое миро-понимание поэта. Поэт заглядывает в нрав-

ственные глубины человеческой души, утвер-ждает самоценность личности, ему доступныутончённые переживания. Особую прелестьи поэтичность придаёт лирике Жуковского еёодухотворенность, высота выражаемого вней нравственного чувства, «идеальность» —свойства, сделавшие поэта «идолом дев-ственных сердец» (А.С.Пушкин). Великую бу-дущность поэзии Жуковского предрекалА.С.Пушкин: «Его стихов пленительная сла-дость / Пройдёт веков завистливую даль» («Кпортрету Жуковского») [4: 58].


1. ЖУКОВСКИЙ В.А. Собр. соч.: В 4 т. —М.; Л.: Гос. изд-во худ. лит., 1959. — Т. 1. —С. 480; Т. 2. — С. 451.2. КАСАТКИНА В.Н. Поэзия В.А.Жуков-ского. — М.: Изд-во МГУ, 1998. — С. 112.3. ГУКОВСКИЙ Г.А. Пушкин и русскиеромантики. — М., 1995.4. ПУШКИН А.С. Собр. соч.: В 10 т. —М.: Гос. изд-во худ. лит., 1959. — Т. 1. — C. 643.

15


Полиэтничность России ставит перед рос-сийской общеобразовательной школой особыйкомплекс практических и научно-теоретическихпедагогических проблем разного уровня. Однаиз проблем — соотношение и взаимодействиеродной и русской культур в содержании лите-ратурного образования. Концепция препода-вания русского языка и литературы в Россий-ской Федерации, подписанная 9 апреля 2016года Д.А.Медведевым, отмечает ведущую рольлитературы в воспитании патриотизма, чувстваисторической и культурной памяти, а такжеподчёркивает необходимость изучения в усло-виях многонационального государства выдаю-щихся произведений литературы народов Рос-сийской Федерации в переводах на русскийязык, что создаёт большие возможности дляреализации в школьной практике принципадиалога культур.

В 9 классе на уроках русской и татарскойлитературы параллельно изучаются стихотво-рения А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Габ-дуллы Тукая, что позволяет реализовать вшкольной практике разнообразные формысопряжения культур.

Габдулла Тукай (р. 26.04.1886) — выдаю-щийся татарский поэт, гений, который прожилвсего 27 лет, но своими яркими и звучнымистихами заслужил высокое звание «народныйпоэт». Его стихотворения переведены на рус-ский язык. В апреле 2016 года состоялосьвсенародное празднование 130-летия со днярождения Габдуллы Тукая.

Расширение границ диалога можно рас-смотреть на примере стихотворений «Пигам-

бар» Тукая, «Пророк» Пушкина, а также «Про-рок» Лермонтова — произведений, где яркопредставлены все грани этого диалога. На пре-дыдущих уроках литературы эти стихотворениябыли проанализированы, рассмотрена разницамежду пушкинским и лермонтовским проро-ком. Задача данного урока литературы — из-учить стихотворение Тукая «Пигамбар» («Про-рок») и выявить влияние на него пушкинскогостихотворения.

Все три стихотворения посвящены однойтеме: в них говорится о назначении поэта и

поэзии. Эта тема является одной из главных втворчестве рассматриваемых поэтов, сопо-ставление их творчества способствует разви-тию умений сравнительного анализа. В ходеисследования учащимся необходимо вы-яснить, какое из стихотворений — пушкинскоеили лермонтовское — оказало большее влия-ние на стихотворение Г.Тукая.

Учитель литературы даёт культуроведче-ский комментарий к слову «пророк». Ведь этопонятие встречается и в русской («Пророк»),и в татарской литературе («Пигамбар»).

МУХАМЕТШИНА Резеда Фаилевна —доктор педагогических наук, профессор Казанского (Приволжского) федерального университета[email protected]

ТРИ «ПРОРОКА»: А.С.ПУШКИН,М.Ю.ЛЕРМОНТОВ И Г.ТУКАЙ В КОНТЕКСТЕСОПРЯЖЕНИЯ КУЛЬТУР

Аннотация. В статье представлен опыт сопоставительного анализа произве-дений русской и татарской литературы на примере стихотворений А.С.Пушки-на, М.Ю.Лермонтова и Г.Тукая с одноимённым названием «Пророк».Ключевые слова: диалог культур, библейские и коранические мотивы,русская и родная (татарская) литература, переводы, полиэтничность, би-лингвизм, сопоставительный анализ.

Abstract. The article presents a comparative analysis of the works of Russianand Tatar literature. Poems by A.S.Pushkin, M.Y.Lermontov and G.Tukai with thesame title “The Prophet” are used as example.Keywords: dialogue of cultures, biblical and Koranic motifs, Russian and native(Tatar) literature, translations, multi-ethnicity, bilingualism, comparative analysis.

И.Е.Репин. Пророк. Около 1890 г.

Само слово пророк означает вестник.Предполагалось, что человек, наделённыйособым даром, передаёт людям волю и пред-упреждения от имени самого Бога. Он посред-ник между высшей Божественной волей илюдьми. Отсюда — благоговейное, трепетное,смешанное со страхом и восторгом отношениек пророкам: они — уста Бога. Апостол Пётр пи-сал: «…никогда пророчество не было произно-симо по воле человеческой, но изрекали егосвятые Божии человеки, будучи движимы Ду-хом Святым» (2 Пет. 1: 21). Пророки могли го-ворить земным владыкам всё, что считали не-обходимым сообщить им. К их предсказаниямбудущего прислушивались цари и полководцы.Все пророки гневно обличали язвы, пороки изаблуждения своего времени.

Однако для понимания представленныхстихотворений Пушкина, Лермонтова и Тукаяучащиеся должны знать, что далеко не всегдак пророкам относились как к посланникамБожьим. Апостол Павел пишет, что «другие(пророки. — Р.М.) испытали поругания и по-бои, а также узы и темницу. Были побиваемыкамнями, перепиливаемы, подвергаемы пыт-кам, умирали от меча, скитались в милотях икозьих кожах, терпя недостатки, скорби,озлобления; те, которых весь мир недостоин,скитались по пустыням и горам, по пещерами ущельям земли» (Евр. 11: 36—38).

Поскольку в рамках данного сопостави-тельного анализа нас прежде всего интере-сует личность пророка Исайи, учащимся не-обходимо дать краткие сведения о нём.Исайя — один из величайших ветхозаветныхпророков, автор знаменитой книги, вошед-шей в Ветхий Завет. Исайя жил в Иерусалимеи был призван к пророческому служениюособенным, чудесным образом, описаннымв 6-й главе Библии, на которую и опиралсяПушкин, создавая своего «Пророка». За то,что Исайя обличал царя и вельмож, пророкбыл перепилен деревянной пилою междукедровыми досками (слова ап. Павла «былиперепиливаемы» относятся именно к Исайе.Этот пророк выделяется среди прочих про-роков ещё и тем, что его называют ветхоза-ветным евангелистом, так как он предсказалудивительно ясно рождение Спасителя (Гос-пода Иисуса Христа) и Его страдания.

Коранические пророки во многом схожис библейскими. Однако в Коране названыимена пророков, не отмеченных в Библии.Последним пророком в исламе является Му-хаммед. По народному преданию арабов,Мухаммеду предшествовало 124 тысячи про-роков, к которым относились и ветхозавет-ные, и новозаветные праведники. Пророче-ство, то есть явление, когда божество говоритустами человека, было распространённымэлементом древних культур. Однако никто избольших и малых пророков не стал основате-лем особой мировой религии — ислама, ка-ким стал Мухаммед. Пророческий опыт Му-хаммеда довольно хорошо представлен потексту Корана и по мусульманскому преда-нию. Откровения приходили к Мухаммедуиногда неожиданно, иногда возвещали освоём начале звуками, похожими на звон ко-

локольчиков. Иисуса Христа тоже называютпророком: пророком Нового Завета и Новоговремени.

В Коране Иса (Иисус) — особенный про-рок и предшественник Мухаммеда. Иса неБог, а человек (5: 75/79), но человек он не-обыкновенный. Подобно Адаму, Он созданБогом (а не просто избран, как другие проро-ки). Он относится к приближённым Аллаха, тоесть подобен высшим ангелам (3: 45/40).

Параллель: библейский пророк — служи-тель искусства (поэт), принимающий на себяпроповедническую миссию духовного очи-щения людей, не провозглашается явно, аугадывается читателем. Такая преемствен-ность позволила ввести элементы сравнениятрёх одноимённых произведений Пушкина,Лермонтова и Тукая.

Многие великие поэты обращались к биб-лейским сюжетам, привлекая внимание чи-тателей к общечеловеческим ценностям. Этоможно сказать и о пророке Пушкина, Лер-монтова и Тукая.

В стихотворении Пушкина физическимимучениями сопровождается превращение

обычного человека в пророка. У Лермонтоваэта линия продолжена в новом направлении.К непреходящим физическим страданиям(пророк «худ и бледен», побиваем «камень-ями») прибавляются душевные муки, испы-тание одиночеством, прежде всего — ду-ховным, и презрением, ненавистью со сто-роны тех, чья судьба не безразлична ему,кого он называет «ближние мои». В этомсмысле стихотворение Лермонтова ближе кПосланию к Евреям святого ап. Павла. Уча-щимся можно сообщить, что в Библии этидва эпизода (из 6-й главы Исайи и 11-йглавы Послания ап. Павла к Евреям) рас-сматриваются неотрывно и имеют очень глу-бокие взаимосвязи. Следовательно, «Про-рок» Пушкина и «Пророк» Лермонтова, воз-можно, являются своеобразной проекциейобозначенной взаимосвязи.

Обратившись к тексту татарского поэта,учащиеся находят, что «Пигамбар» ГабдуллыТукая является своеобразной поэтическойинтерпретацией «Пророка» М.Ю.Лермонтова,но отмечают, что здесь ярко звучат не тольколермонтовские, но и пушкинские мотивы.



М.Врубель. Голова пророка. Илл. к стихотворению М.Ю.Лермонтова «Пророк». 1904—1905

Для того чтобы выявить эти взаимосвязии рассмотреть данные произведения в кон-тексте диалога двух культур, учащимся пред-лагается составить своеобразный «Словарьсквозных художественных образов стихотво-рений Пушкина и Тукая», где будут представ-лены ключевые слова и выражения, отражаю-щие то или иное положение, ход мыслей, по-нятий и т. п. Так, анализируя и сопоставляястихотворение Тукая с «Пророком» Пушкина,учащиеся находят и включают в словарь такиеслова и словосочетания, как «огонь» (мотивогня звучит в обоих стихотворениях, когдаречь идёт о пламенных речах пророка, а такжетогда, когда говорится о состоянии духа ге-роя), «дар видения» (учащиеся заключают, чтоименно этот дар чаще всего упоминается встихотворении Г.Тукая, хотя, кроме обновле-ния зрения, пушкинский пророк получил такжетакие дары, как обострение слуха, сердечныхчувств, способность к постижению истины,умение говорить особым языком).

Учитель задаёт вопрос: почему из всехспособностей, дарованных Богом пушкинско-му пророку, Тукай особо выделяет обновлениезрения, когда после прикосновения шести-крылого серафима «отверзлись вещие зени-цы»? Отвечая на этот вопрос, учащиеся вклю-чают в словарь ещё одно слово — «пророк»(пророк — это человек, обладающий даромвидения и предвидения, провозвестник, ис-толкователь воли Бога). Таким образом, детиприходят к выводу, что, обращаясь к теме на-значения поэта и поэзии, к стихотворениямПушкина и Лермонтова, татарский поэт вноситсвоё понимание проблемы.

Сопоставляя анализируемые произведе-ния, находя в них переплетающиеся мотивы,образы, темы, ученики включают найденныеслова и выражения в словарь.

Желательно, чтобы создаваемый учащи-мися словарь состоял из нескольких разде-лов, в которых были бы отражены основныенаправления исследования. Так, приведён-ные в качестве примера слова «огонь», «дарвидения» и т. д. можно поместить в разделе«Пушкин и Тукай», эти же слова должны бытьи в разделах «А.С.Пушкин» и «Г.Тукай», гдепредставлены слова, характерные только длястихотворения одного из поэтов. Аналогич-ным образом заполняются разделы«М.Ю.Лермонтов», «Тукай и Лермонтов». Каж-дый раздел готовит отдельная группа уча-щихся, а затем, после оглашения результатовпоиска и сопоставления полученных данных,учащиеся приходят к определённым выво-дам: поэт, как и пророк, обладает даром, ко-торый недоступен простому смертному, и,подобно тому как древние пророки доносилидо людей слово истины, поэты нового време-ни, а вместе с ними и искусство, доносят долюдей слово правды, истины, красоты.

Возможен другой вариант: выполнитьданную работу в качестве опережающего за-дания. В этом случае необходимо предвари-тельно обсудить избранные учащимися слова(см. таблицу).

В представленной схеме видно, что у Ту-кая стихотворение более насыщено библей-

скими образами и прежде всего за счёт об-разов евангельских, новозаветных: рыбы,львы, звёзды. Кроме того, стихотворение Ту-кая более конкретно указывает на какие-тоисторические факты, народы и т. д. Вместе стем прослеживается глубокая взаимосвязь спушкинским стихотворением.

Выявив взаимосвязь «Пророка» Пушкина и«Пророка» Тукая, учащиеся исследуют эти про-изведения в контексте диалога двух культур.

Как уже было сказано выше, при рас-смотрении данных произведений границыдиалога расширяются. «Пророк» Пушкина и«Пророк» Тукая рассматриваются в контекстекультур.

Обратившись к художественным особен-ностям стихотворений, учитель предлагаетучащимся найти в стихотворении Пушкинастарославянизмы («персты», «зеницы», «очи»,«уста», «десница»). Аналогично учащиеся ра-ботают и со стихотворением Тукая: они нахо-дят, что в этом стихотворении также естьслова, которые не использовались совре-менниками поэта. Например, слово «Тенгре»вместо «Алла», «падишах» вместо «патша».Учитель задаёт вопрос: почему и Пушкин, иТукай в своих «Пророках» обращаются к ар-хаичной лексике? (Стихи приобретают тор-жественность, поэты стремятся придать сти-хам высокое звучание, подчеркнуть важностьсобытий; татарский поэт, изображая событияв контексте родной культуры, вступает в куль-турный диалог с русским поэтом.)

Особое внимание следует также уделитьлексической работе, которая осуществляется втри этапа:

— поиск арабизмов, коранической лек-сики в стихотворении Г.Тукая. Учащиеся на-ходят соответствующие слова: «аятлер» (сти-хи), «наби» (пророк), «Гаден» (Эдем, а также«постоянное место обитания»), «самуды» (не-верный народ) и т. д. Использование поэтомв большом количестве арабизмов, слов изКорана продиктовано стремлением подчерк-нуть, что герой, как и пушкинский пророк, из-бран Богом;

— поиск библейской лексики в стихотво-рении А.С.Пушкина («пророк», «шестикрылыйсерафим», «гады»). Предполагается, что дан-ная тема изучается после рассмотрения

«Пророка» Пушкина на уроке русской лите-ратуры, поэтому соответствующие слова уча-щиеся должны найти без труда, при этом не-обходимо ещё раз выяснить значение этихслов, чтобы вспомнить и закрепить пройден-ный ранее материал;

— на завершающем этапе учащиеся долж-ны сопоставить два стихотворения в контекстедиалога культур и включить соответствующиеслова в раздел. Девятиклассники отмечают,что Г.Тукай включает в своё стихотворение ибиблейские образы: пророк, отвергнутыйлюдьми, находит мир, понимание, уважениенаедине с природой. Когда он молится, львыне трогают его: ведь они дали святую клятвуне убивать пророков, звёзды внимательнослушают его, радуясь, проявляют к нему ува-жение. Ясно видя прошлое и будущее, городаи народы, он наблюдает, как множество рыбплавает в воде (образ рыб ярко представленкак в Ветхом, так и Новом Завете). Для тогочтобы ученики успешно справились с этим за-данием, необходимо пропедевтическое зна-комство с некоторыми библейскими образами(например, на предыдущем уроке можно раз-дать школьникам распечатки небольших фраг-ментов библейских историй, чтобы они моглиознакомиться с материалом заранее; ото-брать и распечатать фрагменты должны наи-более заинтересованные учащиеся под руко-водством учителя).

Обращение к стихотворению Пушкина«Пророк» в поисках коранических мотивовне представит учащимся особой сложности:эта тема был подробно рассмотрена на уро-ке русской литературы. Ученики находят,что и в «Пророке» Пушкина, и в «Пророке»Тукая прослеживается связь с 93-й и 94-йсурами Корана. Важно подчеркнуть, что ре-лигиозный аспект в данных произведенияхне является определяющим. Поэты крайнеосторожны в выборе религиозных терминов,мотивов, образов. Так, Тукай в своём «Про-роке», вместо слова с ярко выраженной ре-лигиозной (мусульманской) окраской«Алла», использует нейтральное слово «Тен-гре» (Бог). Так же поступает и Пушкин: ново-заветные образы здесь сокрыты, завуали-рованы. Для поэтов важна тема поэта и поэ-зии, в образе пророка дан высокий образ

17


Пушкин Тукай Пушкин и Тукай

ПустыняБогПророкСерафимДар виденияОгонь————-————-————-————-Морские гады(жало мудрыя змеи)————-————-————-

ПустыняТенгреПророк————-Дар виденияОгонь речейРыбыЛьвыЗвёздыРай и ад————-

МолитваНеприятие пророкаКамни

ПустыняВсевышнийПророк————-Дар виденияОгонь————-————-————-————-————-

————-————-————-

вдохновенного, истинного художника, при-званного служить человечеству.

В конце занятия «Словарь сквозных мо-тивов и образов», состоящий из несколькихразделов и заполненный словами, поясне-ниями, иногда небольшими цитатами, вновьпросматривается и учащиеся делают соот-ветствующие выводы: рассматриваемыепроизведения ярко демонстрируют русско-татарские литературные и культурные взаи-мосвязи, в «Пророке» Г.Тукая органичносоединились пушкинские и лермонтовскиемотивы, диалог двух культур в этих про-изведениях представлен не только как рус-ско-татарский, но и как христианско-му-сульманский.

Таким образом, сопряжение культур влитературном образовании учащихся-би-лингвов позволяет:

1. Обеспечить каждой личности возмож-ность как этнической самоидентификации,так и осознания себя гражданином единогополиэтнического российского государства.

2. Раскрыть в татарской (мусульманской)и русской (православной) культурах общие ду-ховно-нравственные ценности, позволяющиежить в мире, согласии, терпимости, гармонии.

3. Воспитать учащихся в традициях пат-риотизма, гуманизма, демократии, толерант-ности.

4. Сформировать человека культуры, ак-тивно включённого в творческий процесс

приобретения знаний и нравственных ценно-стей, воспитанного на татарской и русскойлитературе.

5. Развить умения учащихся добыватьинформацию из разнообразных источников,обрабатывать её с помощью компьютерныхтехнологий, хранить и передавать на дальниерасстояния.


ПАВЛОВСКИЙ А.И. Популярный библей-ский словарь. Книга для чтения. — М.: Па-норама, 1994. — С. 464.



Литературный музей Е.А.Боратынского вКазани — один из важнейших культурныхцентров города. Интересно отметить, что ос-нователем музея является школьный учительрусского языка и литературы Вера ГеоргиевнаЗагвоздкина. Ей принадлежит идея созданиямузея, она собрала и первую коллекцию уни-кальных экспонатов. Её продолжателями ста-ли Завьялова Ирина Васильевна (директормузея) и Скворцова Елена Викторовна (стар-ший научный сотрудник), их трудами уникаль-ный музейный комплекс деревянной построй-ки XVIII века полностью восстановлен.

Большая часть экспозиций музея отведе-на жившим в первой половине XIX века поэтамА.С.Пушкину и Е.А.Боратынскому, по биогра-фиям и творчеству которых регулярно прово-дятся интересные программы и мероприятия,рассчитанные на взрослую аудиторию. Кромеэтого, разработан целый комплекс занятийдля детей, представляющий уроки разных ти-пов. Не менее интересные страницы музеясвязаны с жизнью и творчеством О.А.Иль-иной-Боратынской (1894—1991), правнучкойЕ.А.Боратынского, незаурядной поэтессойСеребряного века и писательницей русскойэмиграции. Перевод и публикация на русскомязыке двух её автобиографических романов:«Канун восьмого дня» в 2003 году и «Белыйпуть. Русская Одиссея 1919—1923» в 2013году (написанных и впервые увидевших свет вНью-Йорке в 1951 и 1984 годах) стали значи-мым культурным событием города.

Занятия для детей, разработанныеИ.В.Завьяловой и Е.В.Скворцовой, пользую-щиеся огромной популярностью, поделенына два основных блока:

I. Для учащихся средних классов:1. Экскурсия — «Здравствуй, музей!». Во

время этой экскурсии дети знакомятся с по-нятием «музей» на примере музея Е.А.Бора-

тынского, учатся вести себя в подобных заве-дениях, осваивают музейное пространство, впроцессе экскурсии у детей формируетсякультура поведения в музеях.

2. Музейные занятия «Сказки ДядюшкиГусиное перо»:

«Легенды старой Казани» (предания овозникновении города);

КОМАР Наталья Геннадьевна —кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Казанского (Приволжского) федерального университета[email protected]

УРОКИ ЛИТЕРАТУРЫ В МУЗЕЕЕ.А.БОРАТЫНСКОГО

Аннотация. В статье освещается работа литературного музея Е.А.Боратын-ского с младшими и старшими школьниками на примере творчества Е.А.Бо-ратынского, А.С.Пушкина и О.А.Ильиной-Боратынской, представлен мате-риал для проведения уроков в музее по литературе для 9 класса по автобио-графическому роману О.А.Ильиной-Боратынской «Канун восьмого дня».Ключевые слова: музей Е.А.Боратынского, А.С.Пушкин, уроки литературы,творчество О.А.Ильиной-Боратынской, автобиографический роман.

Abstract. The article focuses on the way the Literature Museum of E.A.Baratyn-sky works with junior and senior students based on E.A.Baratynsky’s, A.S.Push-kin’s, and O.A.Il’ina-Baratynskaya’s works. The material of literature lessons for9th Grade based on the autobiographical novel “Dawn of the Eighth Day” byO.A.Il’ina-Baratynskaya is presented.Keywords: E.A.Baratynsky Museum, A.S.Pushkin, literature lessons, O.A.Il’ina-Baratynskaia’s books, autobiographical novel.

Айдаров Ильяс. Усадьба Боратынских. Ныне музей Е.А.Боратынского. 2005

«Мир книги» (путешествие в историюписьменности; знакомство с редкими книга-ми ХVIII—ХХ веков);

«История шариковой ручки» (сказка описьменных принадлежностях);

«Старая фотография» (рассказ об исто-рии фотографии);

«Городок “Сувенир” и его обитатели»(«открытие» открытки);

«Секрет старой шкатулки» (по сказке Г.-Х.Андерсена «Старый дом»);

«Что в имени тебе моём?» (музейное за-нятие по теме «Имя и родословная»).

3. Прогулки по Лукоморью:«Осенние сказки А.С.Пушкина» (история

создания пушкинских сказок);«Стоит в поле теремок» (о жилищах ге-

роев пушкинских сказок);«Как рубашка в поле выросла» (во что был

одет работник Балда: от льна до полотна).4. Музейные праздники:«Путешествие в страну Азбуки Кирилли-

цы» («Прощание» с Букварём);«Рождество в доме Боратынских» (рас-

сказ о рождественском празднике, о зимнихнародных приметах и обрядах, о рождествен-ских и новогодних традициях в семье Бора-тынских;

«Для больших и маленьких мальчиков идевочек» (музыкальная программа «Песни изнаших любимых мультфильмов»).

II. Для учащихся старших классов:1. Экскурсии:«Сумерки и рассветы дома Боратынских»

(история усадьбы Боратынских с видео-инсталляцией «Центр Вселенной»);

«“Блистательная тень”. Жизнь и творче-ство Евгения Боратынского»;

«Провинциальная муза. Ольга Алексан-дровна Ильина-Боратынская. Серебряныйвек в Казани».

2. Лекции:«“Печальник и мудрец…”. Взгляд на

жизнь и сочинения Евгения Боратынского»;«Минутное пребывание моё в Казани…»

(А.С.Пушкин в Казани)»;«Карл Фукс — человек, которого любили

все»;«Приют спокойствия, трудов и вдохно-

венья…» (история казанских дворянских уса-деб).

3. Музейные и тематические занятия:«Жил поэт Боратынский…» (стихи поэта

и воспоминания о нём);«…И образ незабвенный» (адресаты ли-

рики А.С.Пушкина);«Болдинская осень» (о болдинском пе-

риоде творчества А.С.Пушкина: стихи, пись-ма, дневниковые записи);

«Пушкин. Последние годы» (жизнь и твор-чество поэта в 1826—1837 годах, его траги-ческая гибель);

«Эхо блокадных дней» (о блокаде Ленин-града и его героических жителях на примерерусской литературы);

«Войной начинается память».Предлагаем материалы к уроку для уча-

щихся старших классов по роману О.А.Иль-иной-Боратынской «Канун восьмого дня», ко-

торые интересны современным школьникам.Занятия проводятся с помощью имеющихсямузейных ресурсов, посвящённых жизни итворчеству писательницы. Назовём основныетемы:

«“Все лета моего детства слились в одинсияющий день” — детские воспоминания вромане»;

«“Она уже стоит в дверях залитой солн-цем бледно-зелёной гостиной…” — образматери в романе»;

«“И папа объяснил, что всё это значилодля нас…” — образ отца в романе»;

«“Ранней весной серебряно-зелёные по-ляны в бору делаются лиловыми от фиа-лок” — роль природы в романе»;

«“Декорации не менялись, последнийантракт был самый короткий” — роль театрав романе»;

«“Когда я читаю Пушкина, то слова, стра-ницы расступаются и из-под них поднимаетсяжизнь, бурлящая красками…” — роль лите-ратуры в романе»;

«“Эта песня текла по тишине, стлаласьстепной тоской, разбивалась на диссонансыгорькие и родные…” — роль музыки в романе»;

«“Потому что Алек настоящий художник.И он рисует не собаку, не избу, а свою жалостьк человеку и к миру и своё удивление…” —роль изобразительного искусства в романе»;

«“Значит, тот ближе к пониманию правды,кто поистине нищий духом…” — библейскиесюжеты в романе»;

«“Вы отвечаете за всё, что вам дано, — ион строго погрозил нам пальцем, — вы долж-ны будете служить людям и вашей родине” —тема ответственности в романе»;

«“Они были за революцию. Не за Россию,не с ней. И я была не с ними” — историческаяпроблематика романа».

Цели и задачи литературных уроков:1. Знакомство с биографией и творче-

ством О.И.Боратынской.2. Освоение школьниками музейного

пространства, постижения его роли в работенад литературным произведением (на мате-риале музейных экспонатов, выставок, экс-позиций).

3. Воспитание гармоничной, культурной,духовно развитой личности, умеющей гра-мотно построить свою речь, обладающейчувством ответственности, патриотизма,любви к ценностям своей страны, в том числек отечественной литературе.

4. Развитие интеллектуальных способно-стей участников уроков, обеспечивающих пе-ренос полученных знаний и умений в новуюситуацию.

Подготовка к уроку. В зависимости оттемы дети должны прочитать ту или инуючасть произведения. Так, для освоения темы,связанной с детством, понадобятся первыедве части романа: «Присказка» и «Об обеща-нии», для постижения исторической темыособого внимания заслуживают части IV и V:«О тех, кто колеблется», «И о тех немногих,кто выполняет это»; для раскрытия роли те-атра в жизни главной героини потребуется22-я глава «Спектакль».

Вступительное слово. Эта часть будетнепосредственно связана с посещением экс-позиции музея. От выбранной темы зависит ивыбор настроя участников урока на овладениеею. Например, в семейной проблематике (опи-сание детства, образы отца, матери и т. д.) ак-цент будет сделан на уклад жизни, воспитание,обучение дворянских детей в конце XIX века вКазани; взаимоотношения между близкими втесном семейном кругу и знакомыми, частопосещавшими дом Боратынских.

А для того чтобы подготовить обсуждениебиблейской проблематики в романе, необхо-димо послушать экскурсию о церковныхпраздниках (например, о Рождестве) и под-готовке к ним в доме Боратынских; о чтении иразборе отрывков из Священного Писанияродителей с детьми и т. п. Изучение истори-ческой тематики потребует во вступительномслове рассказать о значимых событиях рубе-жа веков, истории революции в России, жиз-ни Казани того времени.

Материал для основной части урока.На этом этапе организуется работа с текстомромана. Старшеклассники выделяют значи-мые части, главы, эпизоды. Применяются це-лостный, пообразный и проблемный анали-зы. Так, при разборе темы театра сосредо-точиваем анализ на главе «Спектакль».Можно сосредоточиться на отдельных обра-зах. Например, на образе отца, режиссиро-вавшего домашний спектакль («Как бы мойотец ни был талантлив как музыкант, поэт,оратор и актёр, он называл себя и был вобласти искусства дилетантом. Но когда онбрался за режиссуру каких-нибудь любитель-ских спектаклей, то опытный администратори артист в нём объединялись и он становилсяистинным профессионалом. Ещё в Училищеправоведения он был назначен директоромтеатра, и молва о его постановках прошла повсему Петербургу» [1: 151]).

Обращаемся и к образу главной героини(Ниты Огариной), с детства любившей театр.

19


Интересно обратиться к её детским воспо-минаниям («День не то что утро. Уроков нет,мы можем сделать, что хотим. Большейчастью мы играем с деревенскими детьми.В городе мама нам позволяет играть только сдетьми знакомых семей, чтоб мы не набра-лись плохих манер. Но с крестьянскими деть-ми играть можно всегда.

Они уже ждут, чтоб Дима и я вышли к ним,выглядывают из-за кустов сирени, яркие пят-на их рубах и сарафанов пестрят на фонежёлтых каменных ворот с нишами:

— Дима, Нита, ей! Когда играть будем?Я выхожу, машу им рукой, и они бегут ко

мне. Что я больше всего люблю, это качатьсяна трапеции и рассказывать им сказки, кото-рые я сама придумываю. Чем дальше я в нихудаляюсь от правды, тем мне интереснее. Носегодня я хочу им читать Пушкина.

— Пошли в театр! Я вам буду читать такуючудную сказку! Про мальчика, которого поса-дили в бочку и выбросили в море.

Я бегу к театру, тяжёлый иллюстрирован-ный том Пушкина, который я держу в фартуке,стукает мне по коленкам. В театре я сажусь насуфлёрскую будку, девочки стоят полукругомвокруг меня, и я начинаю читать» [1:18]).

Театр — это особое пространство обще-ния Ниты и со своими братьями — Димой иАлеком («Было две вещи, которые Дима хо-тел, чтобы я сделала немедленно по моёмприезде: одна, чтобы я сейчас же познако-милась с Соней, другая, чтобы я пошла с нимвместе на мою первую прогулку по Смолен-ской улице, и он мог бы наблюдать, какоевпечатление на меня произведёт вид некото-рых наших заветных мест. Он обещал мне,что это будет просто невыносимо! Что я упадув обморок, когда я опять увижу оперный те-атр, а когда мы пойдём в соседнюю любимуюс детства булочную и оттуда на меня пахнётаромат свежего хлеба, я просто завою от на-

плыва воспоминаний. При приближении кДворянскому собранию он предсказывал мнескоропостижную смерть. Он, конечно, под-разумевал не нашу традиционную связь с со-бранием, а те концерты, которые мы тамвместе слышали. Эти концерты Шаляпина,Рахманинова, молодого Иосифа Гофмана,Исаи, Кубелика — были для Димы самымисильными, самыми драгоценными момента-ми нашей общей жизни» [1:51]).

Домашние спектакли всегда становилиськультурным событием для обитателей СинегоБора (как правило, летом постановки осу-ществлялись в загородном поместье), этобыл праздник для всех — и дворян, и простоголюда. Эпизод с домашней постановкой сыг-рал огромную роль и в развитии любовнойлинии произведения. («У меня была главнаяроль, но участвовала я только во втором итретьем действиях. В четвёртом Игорь тожене участвовал. За кулисами мы встретилидруг друга во время моего выхода. Он вдругсхватил меня за руки. Никого не было, кромеВаньки Рыжего, который заведовал занаве-сом и почему-то должен был сидеть под са-мым потолком, расставив ноги, упираясь са-погами на балку и сияя веснушчатыми скула-ми. Он уже несколько раз смутил актёровтем, что в драматических местах громкохрюкал от смеха. Теперь я успела заметить —он с интересом смотрел на нас; я знала, кро-ме того, что сейчас выскочит барон Позен,который заведует выходами, но неожиданнодля самой себя я почувствовала, что это всёсовсем всё равно — лишь бы Игорь был тут.

— Послушайте, — сказал он шёпотом, —сразу, как начнут четвёртое действие, будемвместе смотреть. Где мы встретимся? Здесь,у выхода?

— Хорошо, — сказала я, я больше ничегоне могла сказать, но быстро подумала о том,что это никогда не забуду: вот усмехнулся

Ванька сверху, вот выскочил барон Позен нанас со сцены, а мне нет дела до того, что уменя идиотски влюблённый вид — я успелавспомнить моё убеждение, что так со мнойслучиться не может, что я всегда вижу себясо стороны глазами других людей; что всякиевыражения чувств, особенно во влюблённо-сти, смешны для тех, кто за ними следит».)

Домашнее задание связано с осмыс-лением проделанной в музее работы, онотакже предполагает творческий и сравни-тельный подходы. Предлагаем старшекласс-никам написать сочинение или эссе, отра-жающие личные впечатления от знакомствас жизнью и творчеством О.А.Ильиной-Бора-тынской. Темы могут быть следующими:

— «Какой предстаёт усадьба Боратын-ских в романе О.Ильиной-Боратынской?»;

— «Кто из героев романа вам ближе дру-гих и почему?»;

— «Опишите комнату одного из героев(мамы, Димы, Алека, кабинет отца, Белуюзалу). Что она рассказывает о её обитателе?»;

— «Расскажите о понравившемся эпизо-де романа».


1. ИЛЬИНА-БОРАТЫНСКАЯ О.А. Канунвосьмого дня. — СПб.: Изд-во «Славия»,2012. — С. 352.2. ИЛЬИНА-БОРАТЫНСКАЯ О.А. Белыйпуть. Русская Одиссея 1919—1923. — М.: Аграф, 2013. — С. 400.3. Музей Е.А.Боратынского. — URL:http://boratynskiy.tatmuseum.ru (дата обра-щения: 24.03.2016).4. БАРМИНА Е.Н. Поэзия и прозаО.А.Ильиной: проблематика и поэтика.Дис. …канд. филол. наук. — Тамбов, 2013. —C. 24.



КРЫЛОВ Вячеслав Николаевич — доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского (Приволжского) федерального университета[email protected]

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КРИТИЧЕСКИХ СТАТЕЙВ СОВРЕМЕННОМ ШКОЛЬНОМИЗУЧЕНИИ ЛИТЕРАТУРЫ

Аннотация. В статье рассмотрены возможности использования критикипри изучении русской литературы. В школьном курсе литературы в основ-ном представлен традиционный и ограниченный круг критических источ-ников. Критика применяется лишь как иллюстративный материал к анализулитературного произведения. Однако критические статьи дают уникальнуювозможность для реконструкции историко-литературного контекста. Об-ращение к отрицательным и спорным статьям позволяет создать проблем-ную ситуацию на уроке. Наиболее плодотворно сопоставление различныхточек зрения на литературное произведение, высказанных критиками. Из-учение литературно-критического текста позволяет понять особенностиинтерпретации литературного произведения.Ключевые слова: литературная критика, контекст, проблемная ситуация,интерпретация, сопоставление.

Abstract. The article discusses the possibility of using criticism in the study ofRussian literature. Course of the literature in the school is mainly represented bytraditional and limited range of critical sources. Criticism is used only asillustrative material to the analysis of literary works. However, critical articles pro-vide a unique opportunity for the reconstruction of historical and literary context.The study of literary and critical text allows students to understand the featuresof the interpretation of a literary work.Keywords: literary criticism, context, problematic situation, interpretation,comparison.

Известно, что для сегодняшнего обществаочень важен вопрос инновационного потен-циала. Современные философы, культурологиполагают, что «гуманитарное образование раз-вивает воображение и независимое мышление,а эти навыки остаются ключевыми для поддер-жания эффективной культуры инноваций»[1:76]. Для развития критического мышления«ученики должны научиться анализировать, вы-являть факты, писать структурированные текс-ты и приводить доводы, а также изучать доводы,предложенные им в других текстах» [1:78].

Литературно-критические статьи предо-ставляют богатые возможности для творче-ского изучения литературы (и шире — словес-ности). Однако в школьном преподавании взначительной мере остался унаследованныйс советских времён круг источников — толькореволюционные демократы (статьи Белинско-го о Пушкине, Добролюбова о «Грозе» Ост-ровского и романе Гончарова «Обломов»)1,что обедняет представление о сложной карти-не литературной жизни и ограничивает воз-можности включения критики в процесс из-учения литературы. Наметим некоторые приё-мы использования литературно-критическихстатей на современном уроке литературы, атакже попытаемся расширить источниковед-ческую базу критики в школе2.

Использование критики требует от учите-ля понимания специфики литературно-крити-ческого текста, осознания отличий критики отисторико-литературного исследования. Чтобывыявить эти возможности, кратко остановимсяна понятии «литературная критика» и её осо-бенностях.

Понятие «литературная критика» органи-чески вошло в наш культурный обиход. Слово«критика» восходит к греческому kritik — суж-дение, вынесение приговора. Это значение,во-первых, включает в себя обязательностьнегативного отношения к предмету. В такомзначении слово критика употреблялось в тече-ние довольно длительного времени. В русскойлитературе конца XVIII — начала XIX века былдаже устойчиво отрицательный образ крити-ка — завистливого, невежественного, при-страстного, критики характеризовались как«люди опасные и жёсткие, которые не хотятжить в мире с народом Поэзии» [3:58]. Но ужесловарь В.И.Даля фиксирует следующеезначение: «розыск и суждение о достоинствахи недостатках какого-либо труда, особенносочинения; разбор, оценка» [4:195]. Во вто-ром, специальном значении понятие «критика»относится к области литературно-публици-стического творчества, посвящённого анали-

зу, интерпретации и оценке художественногопроизведения. Это значение постепенно втечение XIX века закрепилось в культуре (язы-ке), хотя ещё очень долго оно понималось вотрицательном смысле.

Критика может быть профессиональной,писательской, читательской (в широком смыс-ле). Наибольшей познавательной ценностьюобладает критика профессиональная, то естькритика тех, для кого она является основнымвидом деятельности (в русской культуре пер-вым профессиональным критиком был Белин-ский). С другой стороны, не меньшее значениеимеют высказывания о литературе самих пи-сателей (А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Ф.М.До-стоевского, И.А.Гончарова, А.А.Блока, А.Бе-лого, И.Ф.Анненского, М.И.Цветаевой), фи-лософов (такова религиозно-философскаякритика Серебряного века — статьи В.С.Со-ловьёва, В.В.Розанова, Н.А.Бердяева и дру-гих), историков (например, литературныепортреты и очерки о русских писателяхВ.О.Ключевского) и т. д.

Весьма широк и круг самих текстов крити-ки: не только собственно статьи в широкомзначении слова (рецензии, портреты, собст-венно статьи3 (проблемные, теоретические ит. д.), обозрения, эссе), но и критические суж-дения, рассыпанные в письмах, дневниках, всамих художественных произведениях (в ли-рических высказываниях о творчестве, в по-сланиях поэтов и т. п.). Особой «формой оцен-ки писателем чужого творчества является ис-пользование в собственных произведенияхего элементов: персонажей, сюжетов, дета-лей, самого текста (цитаты, эпиграфы, реми-нисценции и пр.)» [5:26].

Критика — это отклик преимущественнона современные литературные явления. Дажеобращаясь к прошлому состоянию литературы,критика анализирует её с позиции настоящего,в свете современных потребностей. Любоезначительное художественное произведениеможет отвечать запросам настоящего и про-шлого, оно осуществляет связь между поколе-ниями и народами. И это делает классическоепроизведение предметом литературной кри-тики. Так, в своё время телеэкранизация «Ма-стера и Маргариты» М.Булгакова вызвала по-ток критических публикаций, не только оцени-вающих качество самой экранизации, но иосмысляющих героев и проблематику романа.В дискуссии смогли высказаться и специали-сты по творчеству Булгакова, и философы, ибогословы, и рядовые читатели и зрители.

Литературная критика всегда выступаетинститутом общественного мнения: в критиче-

ской статье ведётся не только анализ литера-турного материала, но и использование лите-ратуры в качестве аргумента и доказательствав идеологических дискуссиях. В истории рус-ской культуры критика занимает особое место.Являя собой нерасчленимое единство литера-туроведения, литературы, публицистики и дажефилософии, критика выражала и формировалаобщественное мнение по поводу литературы,включала в себя политические, социальные,нравственные, философские проблемы.

Поэтому литературно-критическая статьявсегда несёт на себе отпечаток времени еёсоздания, это некий «документ» эпохи, отра-жающий уровень понимания литературноготворчества в тот или иной период развития ли-тературы. И в этом смысле критика позволяетввести в процесс изучения художественногопроизведения сведения о социально-истори-ческом, историко-литературном контекстеэтого произведения и, что особенно важно, —о живом, непосредственном восприятии про-изведения современниками. Ведь критики го-ворили о многих писателях не как о классиках,а как о своих современниках. Использованиестатей позволяет ввести учащихся в «живуюжизнь» прошлого литературы. Например, ро-ман «Евгений Онегин» — ныне признанноеклассическое произведение, но обращение ксуждениям критиков показывает, что далеконе всеми современниками Пушкина романбыл воспринят единодушно: «постижениетворчества Пушкина оказалось для русскойкритики делом мучительно трудным» [6:8].Критики-декабристы считали, что «ЕвгенийОнегин» ниже романтических поэм Пушкина.Для критика-любомудра И.В.Киреевского«Онегин есть существо совершенно обыкно-венное и ничтожное», а «эта пустота главногогероя была… одной из причин пустоты содер-жания первых пяти глав романа» [7: 28]. А кри-тик Н.И.Надеждин осуждал то, что позднее внауке о Пушкине получит определение «прин-цип противоречия», роль литературы и «лите-ратурности» в романе [8:32—56].

Обращение к статьям, положения которыхдаже заведомо отвержены современным ли-тературоведением, тем не менее оказываетсяполезным. Часто бывает так: то, что вызывалонеприятие критики, затем оценивалось какноваторство, как вклад писателя в литературу.Подобные суждения критиков-современниковмогут стать отправной точкой для созданияпроблемной ситуации на уроке, для размыш-лений (в данном конкретном примере) о реа-лизме романа, реалистическом герое, «сво-бодной» композиции и т. д. При изучении ро-

21


1 Помимо статьи Добролюбова иногда включают и статью «эстетического» критика А.В.Дружинина.2 В постсоветский период вышли ценные учебные пособия, хрестоматии и антологии критических статей, основанные на привлечении текстов критиков разных на-

правлений: Русская литература в оценках, суждениях, спорах: хрестоматия литературно-критических текстов / Сост. А.Б.Есин. — М., 1998; Хрестоматия по лите-ратурной критике для школьников и абитуриентов / Сост. Л.А.Сугай. — М., 1997 (и переиздания). В 2000-е годы источниковедческая база истории критики обо-гатилась выходом сборников текстов в серии «Библиотека русской критики», в которую включён ряд текстов по публикациям XVIII—XIX веков; большой интереспредставляют материалы из цикла «Просветители» в нечётных номерах журнала «Литература» (с № 17 за 2010 год, посвящённого Белинскому). Особый интереспредставляют специальные антологии, посвящённые оценке одного классического произведения в критике: Война из-за «Войны и мира». Роман Л.Н.Толстого«Война и мир» в русской критике и литературоведении. — СПб., 2002; Роман И.С.Тургенева «Отцы и дети» в русской критике. — Л., 1986; Русская трагедия: ПьесаА.Н.Островского «Гроза» в русской критике и литературоведении. — СПб., 2002; «Век нынешний и век минувший…» Комедия А.С.Грибоедова «Горе от ума» врусской критике и литературоведении. — СПб., 2002. Полная библиография [2].

3 В журналистской и критической практике любая отдельная публикация, являясь частью, например, журнального или газетного номера, называется статьёй.

мана Лермонтова «Герой нашего времени»можно обратиться и к забытым ныне статьямФ.Булгарина, С.Шевырёва; поэмы Гоголя«Мёртвые души» — к статье О.Сенковского«Похождения Чичикова, или Мёртвые души»,драмы Островского «Гроза» — к статье Д.Пи-сарева «Мотивы русской драмы»; романа«Отцы и дети» Тургенева — к полемике вокругромана и т. д.

Критическая статья, особенно в жанре ли-тературного портрета, может открывать ввод-ный урок по творчеству писателя, задаватьнекий тон восприятия его личности. Лучшевсего, пожалуй, ситуацию вхождения С.Есе-нина в большую литературу отражает первыйпечатный отклик на его стихи — статьяЗ.Н.Гиппиус «Земля и камень» (еженедельник«Голос жизни», 1915, № 17), включающая исозданный женским взглядом опытного и не-редко беспощадного критика портрет моло-дого поэта: «Перед нами худощавый девятна-дцатилетний парень, желтоволосый и скром-ный, с весёлыми глазами. Он приехал изРязанской губернии в “Питер” недели две томуназад, прямо с вокзала отправился к Блоку…В “Питере” ему все были незнакомы, развечто раньше “стишки посылал”. Теперь сам ихпривёз, сколько было, и принялся раздавать“просящим”, а просящих оказалось порядоч-но, потому что наши утончённо-утомлённыелитераторы знают, где раки зимуют, поняли,что новый рязанский поэт — действительнопоэт, а у многих есть даже особенное влечениек стилю подлинной “земляной” поэзии. <…> Встихах Есенина пленяет какая-то “сказан-ность” слов, слитность звука и значения, кото-рая даёт ощущение простоты… Тут мастерствокак будто данное…» [9:138].

Особенно эффективным, на наш взгляд,может стать использование критики по отно-шению к тем классикам, к которым существуету читателей стойкое предубеждение. Нашсобственный опыт общения со старшекласс-никами и студентами свидетельствует о том,что, к примеру, М.Горький ныне не столь по-пулярен среди молодёжи, как это было в нача-ле XX века. Но разве не интересно рассказатьо том, что Горький был в центре бурных крити-ческих полемик рубежа XIX—XX веков, что кри-тики пытались угадать «секрет» успеха Горько-го, объяснить причины его невероятной по-пулярности. И писали они об этом страстно,эмоционально, так, что и сегодня интересночитать. Уже много лет в Санкт-Петербурге вы-ходит серия «Русский путь», представляющаяразличные точки зрения на писателей, про-явившиеся в критике и научных исследованиях.В том, посвящённый Горькому, вошла давняястатья М.О.Меньшикова «Красивый цинизм»:«Нет сомнения, что быстрой известности своейг. Горький обязан прежде всего своему даро-ванию, но не только ему. <…> Подобно Гарши-ну, который действительно был солдатом идействительно лежал раненым среди разла-гающихся трупов… г. Горький был на самомделе бродягой… Этот необыкновенный жиз-ненный опыт страшно всех заинтересовал. <…> Ведь мир отверженных всегда чужой наммир. Мы, счастливые, тщательно сторонимся

от него и можем прожить десятки лет в среднихэтажах своего дома, десятки раз съездить вИталию, Египет, Шотландию, Норвегию — ниразу не спустившись в подвал, не заглянув всоседний ночлежный дом и тому подобные“трущобы”. <…> Представьте же себе изумле-ние всех так называемых “порядочных людей”,“людей из общества”, когда смердящий Лазарьвдруг начинает говорить с ними мужественно,языком не только образованного человека, ноязыком поэта. <…> Это явление более чем ли-тературное, оно поразило публику не литера-турною своею стороною» [10:432].

Эти слова рождают множество ассоциа-ций с современной жизнью, с проблемой мар-гинальных героев, отвергающих общество илиотверженных им и т. д.

Наиболее эффективно сопоставлениестатей, в которых выражены различные, не-редко даже противоположные точки зрения ихавторов на творчества писателя. Это способ-ствует созданию атмосферы дискуссии, соз-даёт ситуацию, где учащийся может не тольковоспринять позицию критика, но и вступить вспор с предложенной критиком концепцией,предложить собственные доводы.

Во многих литературно-критических стать-ях предложена определённая интерпретацияхудожественного произведения. Каждоезначительное произведение в силу присущейхудожественному образу сложности, много-значности, проблемности порождает различ-ные интерпретации. На проблемы, поднятыеписателем, разные слои общества смотрятпо-разному. «Критики — пишущие представи-тели этих слоёв, и они пытаются пояснить нам,читателям, истинную, по их мнению, суть за-мысла автора, верность его позиции» [11:57].

Феномен интерпретации состоит и в том,что воспринимающий может даже лучше понятьпроизведение, чем сам автор, или не так, какавтор. С этим связана и особенность автокри-тики, то есть разъяснение автором смысласвоего произведения. Интересно в этой связипризнание Даниила Гранина: «Мне кажется,писатель должен изучать своих героев, погру-жаться в них до той степени, когда он переста-нет их понимать… Между тем действительнотак происходит, и наиболее интересные, удач-ные, серьёзные герои нашей литературы — ре-зультат того, что писатель не очень понимал ихи тем самым достигал в их изображении жиз-ненности, противоречивости. Возьмите героевДостоевского — ведь автор до конца так и непонял, почему Раскольников совершил пре-ступление. Та же история с рядом героев Тол-стого» [12:6].

Поэтому может быть продуктивным исполь-зование автокритики и статей критиков разныхнаправлений об одном произведении, о твор-честве одного писателя (письмо И.С.Тургеневак К.К.Случевскому и статьи М.А.Антоновича «Ас-модей нашего времени», Н.Н.Страхова«И.С.Тургенев. “Отцы и дети”», Д.И.Писарева«Базаров»; И.А.Гончарова «Лучше поздно, чемникогда» и Н.А.Добролюбова «Что такое обло-мовщина?», А.В.Дружинина «“Обломов”. РоманИ.А.Гончарова», Д.С.Мережковского. «Гонча-ров»; письмо Ф.М.Достоевского к М.Н.Каткову

и статьи Д.И.Писарева «Борьба за жизнь»,Н.Н.Страхов «Ф.М.Достоевский. “Преступлениеи наказание”», Д.С.Мережковского «Достоев-ский» и т. д.).

Например, Достоевский в письме кМ.Н.Каткову особо подчеркнул мысль о том,что «налагаемое юридическое наказание запреступление гораздо меньше устрашает пре-ступника, чем думают законодатели, отчастипотому, что он и сам его нравственно требует»[13:259]. Но Достоевский, видимо, не случай-но подчёркивает трудность логического выра-жения художественной идеи. Г.З.Елисеев всвоём отклике на выход романа не принимаетизображения «самого акта убийства» и обра-щает к автору целый «град» недоумённых во-просов: «Бывали ли когда-нибудь случаи, что-бы студент убивал кого-нибудь для грабежа?Если бы такой случай и был когда-нибудь, чтоон может доказывать относительно настрое-ния всех студенческих корпораций? В какихсостояниях и сословиях не бывало подобныхисключительных случаев? Из каких источниковмогу я удостовериться, что студенты убийствоиз грабежа почитают поправлением и направ-лением природы?» [14:353].

Очевидна наивность подобных вопросов,но они типичны для позитивной критики 1860-хгодов. Критик Н.Д.Ахшарумов, верно заметив,что «наказание начинается раньше, чем делосовершено» [14:368], вместе с тем не можетобъяснить нетипичность некоторых героев.Д.И.Писарев в статье «Борьба за жизнь» в со-ответствии с принципом «реальной критики»относится к роману как к достоверному изло-жению действительно свершившихся событийи вступает в полемику с философским объ-яснением преступления. Теория Раскольни-кова, по мысли Писарева, «не имеет ничегообщего с теми идеями, из которых складыва-ется миросозерцание современно развитыхлюдей…» [15:351]. Вся аргументация критиканаправлена на акцентирование темы бедно-сти, тяжёлых обстоятельств, которые и яви-лись истинной причиной преступления (а тео-рия — это «продукт» положения героя). Этаверсия имеет право на существование: двой-ственность мотивов преступления Раскольни-кова заложена в роман и потому «провоцируетразночтения» [5:92].

Критик Н.Н.Страхов подошёл к авторскойпозиции наиболее близко из всех современ-ников, увидев цель Достоевского в том, чтобы«изобразить страдания, которые терпит живойчеловек, дойдя до такого разрыва с жизнью»[14:378—379]. Авторская позиция характери-зуется потому как сострадание к герою, «этоне смех над молодым поколением, не укоры иобвинения, это — плач над ним» [14:379].

Вместе с тем в большинстве отзывов со-временников не было понимания философскойглубины романа и новаторства поэтики До-стоевского. Создаётся впечатление, что кри-тики пишут о романе, словно катают в руках го-рячую печёную картофелину: она и вкусна, икорочка аппетитно похрустывает, но в руке нележит и в рот не даётся — жжётся» [16:110].

Только на рубеже XIX—XX веков критикасмогла предложить глубокие интерпретации



и анализ поэтики романа (статьи В.Соловьёва,Н.Бердяева, И.Анненского). Статьи критиковСеребряного века отличаются от привычнойкритики XIX века лаконизмом, отсутствием об-ширных, нередко заслоняющих анализ лите-ратурного произведения публицистическихотступлений «по поводу», доминирующим вни-манием к философско-эстетическому содер-жанию искусства, необычностью привлекае-мого контекста, неожиданными параллелямии выразительным языком. Предметом раз-мышлений становятся вопросы религиозностиписателя, психология персонажей, загадкисудьбы художника. Так, Д.С.Мережковский од-ним из первых в конце XIX века понял и оценилзначение Достоевского как художника. Встатье «Достоевский» (журнальный вариант«О “Преступлении и наказании” Достоевско-го») Мережковский ставит вопросы, которыетолько потом поставит наука о Достоевском.Критик прежде всего размышляет о внутрен-нем родстве писателя с читателями: «Достоев-ский роднее, ближе нам. Он жил среди нас, внашем печальном холодном городе; он не ис-пугался сложности современной жизни и еёнеразрешимых задач, не бежал от наших муче-ний, от заразы века. Он любит нас просто какдруг, как равный — не в поэтической дали, какТургенев, и не с высокомерием проповедника,как Лев Толстой. Он — наш всеми своими ду-мами, всеми страданиями…» [17:117].

На основе анализа романа Мережковскийпоказывает специфические особенности поэ-тики Достоевского: «введение в жизнь герояпосредством изображения тончайших, неуло-вимых переходов в его настроении» и резкиеконтрасты действительного и фантастическо-го, обыденного и призрачного, трогательногои ужасного. Чрезвычайно интересны наблю-дения критика о «быстроте действия», «пере-весе драматического элемента», о городскихпейзажах писателя. Сравнение с другими пи-сателями выявляет его своеобразие: у До-стоевского «гораздо меньше культурных и бы-товых подробностей, чем у более спокойных,эпических поэтов, каковы, например, Серван-тес и Гончаров» [16:112]. Достоевский оха-рактеризован как писатель-урбанист, пони-мающий поэзию города; за каждой сценой ро-мана «без всяких описаний Петербургчувствуется» [16:113].

Но Мережковский не ограничивается ана-лизом поэтики, а выходит через приёмы к ин-терпретации поступков героя, причин его пре-ступления. В статье широко используются ци-таты для утверждения идейностипреступления Раскольникова. Критик связы-вает Раскольникова с предшественниками врусской и мировой литературе: с Корсаром,Манфредом, Чайльд Гарольдом, ЖюльеномСорелем. Пожалуй, впервые отмечается ми-ровое значение открытия Достоевского: в Рас-кольникове «есть нечто мировое, вечное, свя-занное с основами человеческой природы и,вследствие этого, повторяющееся в самыхразличных обстановках» [16:117]. Статью Ме-режковского о «Преступлении и наказании»можно отнести, по утверждению крупнейшегоисследователя творчества Достоевского

Г.М.Фридлендера, к «лучшим, классическимпроизведениям в критической литературе обэтом романе» [18:10]. Её использование вучебном процессе обогащает эстетическийвкус учащихся.

Сопоставление различных интерпретацийв синхронном и диахронном аспектах демон-стрирует сложность восприятия произведениясовременниками, постепенное постижениеего глубин, а также способность классическогопроизведения раскрываться новыми гранямив восприятии читателей других эпох.

Использование критики в школьном курсепозволяет добиться соединения исследованияи творчества учащихся. Изучение литератур-но-критических статей может стать основой идля построения различных репродуктивных(воспроизводящие и творческие пересказы) ипродуктивных монологических высказываний[19:31—32] (в том числе основой для обучениянаписанию сочинений в различных литера-турно-критических жанрах — рецензия, эссе,портрет, обозрение, проблемная статьяи т. д.). В классах гуманитарного профиля,предполагающих углублённое изучение лите-ратуры, может быть сделан акцент на специ-фике литературно-критического текста, по-стижение его поэтики, то есть средств и приё-мов постижения критиком художественногомира писателя. Критические статьи дают до-полнительный материал для постижения лин-гвистических признаков текста, риторическихприёмов научного, публицистического и худо-жественного стиля, литературного языка. Ис-пользование критики на уроке литературыформирует индивидуальный взгляд на культу-ру в целом и литературу в частности. Совре-менные методисты выдвигают идеи введенияв классах гуманитарной направленности элек-тивного курса «Критика как интерпретация ху-дожественных произведений». «Идея этогоэлективного курса — обучение проблемномупрочтению литературной критики и публици-стики XIX и XX веков. Оно даёт возможностьучащимся понимать многомерность настоя-щего художественного произведения, причи-ны обращения к нему читателей других поко-лений» [20:39].

Выдвигаются, например, такие направле-ния проблемного изучения: критика как сви-детельство мировоззрения, критическаястатья — обзор литературных тенденций иоценка состояния современной литературы,критика как свежий взгляд на устоявшиеся вкультуре ценности, критика как продолжениежизни художественного образа, критическиестатьи как воплощение потребности в новойинтерпретации для каждого следующего по-коления, критика в диалоге с философскоймыслью, литературные произведения как ре-акция на критику и т. д. [20:39]. Все приёмыизучения литературно-критических статей вшколе призваны, в конце концов, «сделать этоизучение творческим; важно не только анали-зировать… статьи, но всей системой вопро-сов, заданий пробудить у учащихся интерес ккритической литературе» [20:147].

Хотелось бы подчеркнуть, что мы ни вкоем случае не рассматриваем критическую

статью на уроке литературы лишь как источникготовых знаний о литературе, неких прописныхистин, которые нужно механически усвоить.Наоборот, все рассмотренные формы исполь-зования критики направлены на то, чтобы фор-мировать активное отношение читателя к про-изведениям, чтобы, постигая логику и красотумысли критика, он и сам учился аргументиро-ванно отстаивать свою, читательскую интер-претацию произведения.


1. НУССБАУМ М. Не ради прибыли: зачемдемократии нужны гуманитарные науки /Пер. с англ. М.Бендет. — М.: Изд. дом Выс-шей школы экономики, 2014. — С. 192.2. КРЫЛОВ В.Н. Русская литературнаякритика: проблемы теории, истории и мето-дики изучения: монография. — М.: Флинта:Наука, 2016. — С. 240.3. КУЛЯПИН А.И. Эстетический кодексрусской критики второй половины XVIII —начала XIX в. // Проблемы метода ижанра. — Томск: Изд-во Томского ун-та,1990. — Вып. 16. — С. 59—68.4. ДАЛЬ В.И. Толковый словарь живого ве-ликорусского языка: В 4 т. — СПб.: Диа-мант, 1998. — Т. 2. — С. 784.5. ЧЕРНЕЦ Л.В. «Как слово наше отзовёт-ся…» Судьбы литературных произведе-ний. — М.: Высшая школа, 1995. — С. 239.6. ГУРЕВИЧ А. «Гармонии таинственнаявласть» // Русская критика о Пушкине. —М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005. — С. 5—11.7. Русская критика о Пушкине. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005. — С. 288. 8. ЛОТМАН Ю.М. В школе поэтическогослова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. — М.: Просвещение, 1988. — С. 352.9. Писатели о писателях. Литературныепортреты. — М.: Дрофа, 2003. — С. 512.10. Максим Горький: pro et contra. — СПб.:РХГИ, 1997. — С. 896.11. ПАРХОМОВСКИЙ Я.М. Беседы отретьем слагаемом (об искусстве быть чита-телем). — М.: Знание, 1990. — С. 64.12. Труд. — 2005. — 25 ноября. — С. 6.13. Русская литература в оценках, сужде-ниях, спорах: Хрестоматия литературно-критических текстов / Сост. А.Б.Есин. М.: Флинта: Наука, 1998. — С. 344.14. Критика 60-х годов XIX века. —М.: Астрель: АСТ, 2003. — С. 443.15. ПИСАРЕВ Д.И. Сочинения: В 4 т. — М.: Гос изд. худ. лит, 1956. — Т. 4. — С. 497.16. ГОНЧАРОВА Н.Г. Достоевский в зер-калах графики и критики (1848—1998). —М.: Совпадение, 2005. — С. 512.17. Д.С. МЕРЕЖКОВСКИЙ. Акрополь. —М.: Книжная палата, 1991. — С. 352.18. ФРИДЛЕНДЕР Г.М. Д.С. Мережков-ский и Достоевский // Достоевский. Мате-риалы и исследования. — СПб.: Наука,1992. — Т. 10. — С. 3—20.19. ЛЕОНОВ С.А. Речевая деятельность науроках литературы в старших классах. —М.: Флинта: Наука, 1999. — С. 234.20. СВИРИНА Н. Критические этюды науроках — утверждение нелинейности лите-ратурных образов // Литература. — 2010. —№ 16. — С. 38—41.21. Методика преподавания литературы /Под ред. О.Ю.Богдановой, В.Г.Маранцмана:В 2 ч.— М.: Владос, 1994. — Ч. 2. — С. 288.

23


В Казанском университете всегда пом-нят о том, что его студентом был Лев Тол-стой. Широко распространено представле-ние, что ему пришлось уйти из университетаиз-за неуспеваемости, но это легенда. Тол-стой оставляет учёбу после раздела наслед-ства между братьями, чтобы посвятить себяпрактической деятельности и чтобы идтисвоим путём нравственного самосовершен-ствования, который бы ничего не сковывало:ни экзамены, ни необходимость делитьжизнь на семестры. И в том, что Толстой вы-брал этот путь, университет и его препода-ватели сыграли большую роль. Сегодня мыдолжны быть благодарны Толстому за егоискания. Его духовный опыт может быть ва-жен для каждого, особенно нынешнегошкольника и студента. Это опыт самостоя-тельного и неустанного противостояния злу,насилию, формирования в себе чувства лич-ной ответственности за нравственное со-стояние мира.

В 2014 году в Казанском университетеИнститутом филологии и межкультурной ком-муникации проведён Первый Международ-ный молодёжный научно-образовательныйфестиваль имени Льва Толстого при содей-ствии Министерства образования и наукиРеспублики Татарстан, Национального музеяРеспублики Татарстан, музея-усадьбы «Яс-ная Поляна». В рамках фестиваля была орга-низована Международная молодёжная на-учная школа, прошёл конкурс проектов оЛ.Н.Толстом для школьников и студентов(презентации, проекты экскурсий, созданиевидеофильмов, постановка спектаклей и пр.).В 2015 году в ходе Второго фестиваля ковсем этим мероприятиям добавились ещёлекции ведущих филологов для школьникови студентов негуманитарных направлений.На фестивалях выступали г-н Рубен ДариоФлорес — министр-советник Посольства Ко-лумбии в РФ, президент института имениЛ.Толстого в Боготе; М.Карамитти — про-фессор университета Тор Вергата (Рим) и

крупнейший переводчик русских классиковна итальянский язык, сотрудники музея «Яс-ная Поляна», Л.Д.Клейн — старший препода-ватель Российской академии народного хо-зяйства и государственной службы (РАНХИГС) и многие другие.

Опыт общения с участниками фестиваля(а их каждый год около тысячи человек, и ор-ганизаторы специально ориентируюся не настудентов-филологов) — это в том числе иопыт преодоления изначального отношенияк чтению как к практически бесполезному за-нятию и равнодушного отношения к «скучно-му Толстому».

Одним из результатов такой работы яв-ляется то, что жизнь и творчество Льва Тол-стого на уроках литературы в школах Казанистановится сквозной темой, включается вовнутрипредметные связи: писатель стано-вится участником диалога со многими деяте-

лями русской литературы и постоянным со-беседником наших учеников — что особенноважно в Казани, по улицам которой он ходилпочти шесть лет своей юности.

Внутрипредметные связи играют важ-нейшую роль при изучении литературы, по-скольку дают понимание, что литература —живой и постоянно развивающийся диалоги-ческий процесс (С.А.Зинин, В.Г.Маранцман).Опора на внутрипредметные связи позволяетсоздавать проблемные ситуации, сравниватьточки зрения на то или иное литературноеявление, формировать историко-культурноемышление, выявлять художественные уни-версалии.

Что касается творчества Л.Толстого, тоособенно важно помнить о его влиянии налитературу и культуру ХХ века, не «оставить»его в 10 классе, а «взять с собой» в 11-й. Мыпредлагаем один из вариантов обращения к



БУШКАНЕЦ Лия Ефимовна — доктор филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского федерального университета[email protected]

ТУШЕВ Андрей Николаевич — аспирант кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского федеральногоуниверситета[email protected]

ЛЕВ ТОЛСТОЙ КАК СОВРЕМЕННИКСЕРЕБРЯНОГО ВЕКА: ВНУТРИПРЕДМЕТНЫЕСВЯЗИ В КУРСЕ ЛИТЕРАТУРЫ XI КЛАССА

Аннотация. Статья посвящена Л.Толстому, имя которого связано с Казанью,и опирается на опыт работы как при преподавании литературы в школе, так ив рамках внеклассной деятельности при проведении Международного моло-дёжного фестиваля имени Л.Толстого. В статье даны конкретные рекоменда-ции обращения к творчеству и личности Л.Толстого при изучении русскогосимволизма.Ключевые слова: Лев Толстой, диалог, модернизм, символизм, Мереж-ковский, Блок.

Abstract. The article is devoted to L. Tolstoy, whose name is connected with Ka-zan and experience of teaching literature at school as well as some extra-curri-cular activities during the International Youth Festival devoted to Tolstoy. The ar-ticle provides specific recommendations on how to appeal to the creativity andpersonality of L.N.Tolstoy in the study of Russian symbolism.Keywords: L.N.Tolstoy, dialogue, modernism, symbolism, Merezhkovsky, Blok.

И.Е.Репин. Пахарь Л.Н.Толстой на пашне. 1887

личности и творчеству Л.Толстого при изуче-нии литературы Серебряного века, совре-менником которого был писатель (о чём частозабывается).

Личность и творчество Л.Н.Толстого на-ходились в центре внимания многих пред-ставителей различных течений в русской ли-тературе рубежа ХIХ—ХХ веков. Плодом раз-думий нового поколения писателей надтворчеством старшего современника яви-лась книга Д.С.Мережковского «Л.Н.Толстойи Достоевский», публиковавшаяся в ведущемсимволистском журнале «Мир искусства»(1900—1901).

В школьном курсе имя Д.С.Мережков-ского, стоявшего у истоков символизма вРоссии, упоминается лишь в ряду других дея-телей литературы того времени. Поэтомуразговор об этой яркой и самобытной фигурецелесообразно начать с короткой биографи-ческой справки, после чего перейти к историивзаимоотношений старшего символиста сТолстым.

Единственная встреча Мережковского иЗ.Н.Гиппиус с писателем произошла в ЯснойПоляне 11—12 мая 1904 года. В письме от18 февраля 1904 года Гиппиус от имени свое-го и Мережковского обратилась за разреше-нием посетить Ясную Поляну. Толстой отве-тил 27 февраля 1904 года: «Очень рад былвашему письму и ещё более буду рад видетьвас и вашего мужа» (Толстой, 75, с. 49)1. Впе-чатлением о визите Мережковских Толстойподелился в письме к М.Л.Оболенской: «Сей-час уехали от нас Мережковские. Этих хочулюбить и не могу» (Толстой, 75, с. 104).

Визит в Ясную Поляну описан в мемуарнойкниге Гиппиус «Живые лица» (1925), где по-следняя часть главы «Благоухание седин» по-священа встрече Мережковских с Толстым.Также пребывание Толстого нашло отражениев повести Гиппиус “Suor Maria” (1904), главныйгерой которой едет в Ясную Поляну, чтобыувидеть Толстого. В главе под характернымназванием «Учитель» описываются впечатле-ния героя от посещения дома великого старцаи от общения с ним. В посвящённой Толстомуглаве из «Живых лиц» Гиппиус поражается не-совпадению своего представления о внешно-сти Толстого с его настоящим обликом: «… вышел небольшой худенький старичок…меня поразило почему-то, что он — маленький.Это — Лев Толстой? Если все бесчисленныепортреты, которых мы навидались так, что ониточно вросли в нас, если они — Толстой, тоэтот худенький старичок — не Толстой. Сло-вом — не могу их соединить, нового живого —с неживым и привычным» [Гиппиус, с. 125].

В этом небольшом мемуарном очеркеГиппиус рисует забавный эпизод, в которомсочетаются оценка Толстым символистскойлитературы и сцена из семейной жизни оби-тателей Ясной Поляны: «Толстой заговорилнеодобрительно о современных стихотвор-цах, упомянул Сологуба… Софья Андреевнасрывается с места, хватает с рояля номер

иллюстрированного журнала и прочитываетвслух стихотворение Сологуба.

— А мне — нравится! — говорит она небез вызова» [Гиппиус, с. 126—127].

Судя по оживлённому тону, с каким хо-зяин дома разговаривал с Мережковским,Гиппиус делает вывод, что Толстой знаком сего книгой о себе:

«Так оно и было, Толстой всё читал, зналвсю современную литературу. Даже наш ре-лигиозный журнал “Новый путь” читал!.. Всущности же маленький старичок говоритименно то, что говорит и пишет Л.Толстойвсе последние годы» [Гиппиус, с. 127].

В яснополянской библиотеке сохрани-лась книга Мережковского «Религия Л.Тол-стого и Достоевского» (СПб., 1902), но естьфакты, противоречащие словам Гиппиус ознакомстве Толстого с работой Мережков-ского. Так, незадолго до смерти Толстой по-лучил письмо петербургского студента Алек-сандра Бархударова, в котором тот просилобъяснить ему один из наиболее полемиче-ски заострённых фрагментов книги, резони-ровавших, видимо, с мыслями самого сту-дента, в котором Мережковский бросает Тол-стому обвинения в противоречии междутолстовской нравственной проповедью и егожизнью как частного человека. Ответ Толсто-го на предъявленные ему обвинения был ко-роток: «Мережковского не читал и, судя потем выпискам, которые вы делаете, читать, атем менее оправдываться не нахожу нужным»(Толстой, 82, с. 204).

Ещё одно свидетельство личного врачаТолстого Д.П.Маковицкого, записи которогоявляются ценнейшим и наиболее полным ис-точником информации о последних годах жиз-ни писателя. В разговоре о необходимостиопровержения самых известных критик Тол-стого, сам писатель сказал: «Мережковского,слава богу, я не читал» [Маковицкий, с. 140].

Посвящённые Толстому главы в книгеМережковского действительно могут пока-заться пристрастными, излишне резкими,особенно глава, описывающая быт в ЯснойПоляне.

Работа Мережковского содержит в себемассу тончайших наблюдений над творческойманерой Толстого, представляющих огром-ный интерес при изучении в школе романа«Война и мир». Наибольшую ценность со-ставляет первая половина книги «Жизнь итворчество». Нас будет интересовать нестолько религиозное и философское значе-ние, которое выводит Мережковский из на-следия Толстого и которое неразрывно свя-зано с его собственной религиозной про-граммой, сколько кропотливый анализпоэтики Толстого, его размышления надтворческим своеобразием великого писате-ля. Эти размышления и наблюдения до сихпор не утратили актуальность и могут суще-ственно обогатить уже накопленный школойфонд материалов для работы над «Войной имиром».

Предваряя работу, необходимо разъ-яснить учащимся её основную идею.

В основе концепции Мережковского лежитпротивопоставление Толстого как «тайновидцаплоти» Достоевскому как «тайновидцу духа».Толстому доступно некое знание о человеке,которое находит выражение в подробных, по-рой избыточных описаниях внешнего обликагероев, через которые мы можем судить об ихвнутреннем состоянии. Для анализа предла-гается выбрать первую главу второй части«Творчество Л.Толстого и Достоевского». Раз-бор главы необходимо предварить вопросами:на что обращает внимание в своём анализеМережковский, на какие характерные особен-ности толстовской манеры?

Итак, начиная свой анализ, Мережков-ский обращает внимание на ключевую рольдетали внешнего облика в раскрытии внут-реннего состояния героя. Он показывает, за-чем Толстому понадобилось с такой настой-чивостью останавливать внимание читателяна верхней губке княгини Болконской, тяжё-лых шагах княгини Марьи и тонкой шее Ро-стопчина: «… приметы эти, сколь ни кажутсявнешними и ничтожными, на самом деле свя-заны с очень глубокими и важными внутрен-ними душевными свойствами действующихлиц: так, верхняя губка, то весело приподня-тая, то жалобно опускающаяся, выражаетдетскую беспечность и беспомощность ма-ленькой княгини; неуклюжая походка княжныМарьи выражает отсутствие во всем ёе су-ществе внешней женственной прелести, а еёлучистые глаза и то, что она краснеет пятна-ми, — в связи с её внутреннею женственноюпрелестью, целомудренною душевною чи-стотою. Иногда эти отдельные приметы вдругзажигают целую, сложную, огромную карти-ну, дают ей поразительную яркость и выпук-лость» [Мережковский, с. 92].

Приведённый пример даёт возможностьобратиться на уроке и к теории литературы,конкретно к роли детали в художественномпроизведении. Ученики должны найти в текс-те работы Мережковского примеры рассмот-рения роли деталей у Толстого, а также са-мостоятельно найти в тексте романа художе-ственные детали и выявить значимостьдетали для раскрытия образа того или иногоперсонажа и замысла произведения в целом.

По Мережковскому, эти повторяющиесядетали не только подчёркивают психологи-ческие характеристики персонажей, но «свя-заны с глубочайшею краеугольною мыслью,с движущею осью всего произведения» [Ме-режковский, с. 93]. Заметнее всего эта связьвыразилась в образах Наполеона и ПлатонаКаратаева. Тяжёлый, тучный, неповоротли-вый русский герой Кутузов противопостав-ляется Наполеону, «бесплодно деятельному,лёгкому, стремительному и самонадеянномугерою западной культуры» [там же]. В «круг-лом» же Каратаеве писатель усматриваеттелесное воплощение столь важной для Тол-стого мысли о слиянии его с природой и

25


1 Толстой цитируется по: ТОЛСТОЙ Л.Н. Полн. собр. соч. (юб. изд.): В 90 т. — М.; Л: ГИХЛ, 1928—1958. Ссылки на это издание, как это принято влитературоведении, даются в круглых скобках с указанием тома и страницы.

первоначальной стихией народного духа.В изображении же Толстым Наполеона Ме-режковский находит сочетание на первыйвзгляд несовместимых черт. Ведь помимодеятельности и стремительности, противо-поставленных неподвижности и тучности Ку-тузова, Толстой, описывая французского им-ператора, вводит такие запоминающиесядетали, как его пухлая ручка и выхоленноежирное тело, что характеризует Наполеонакак человека праздного. Самодовольнаяпраздность эта, впрочем, не имеет ничегообщего с мудрым созерцательным недела-нием Кутузова.

Мережковский неслучайно приводит вы-сказывание самого Толстого, где тот сравни-вает свою манеру изображения с пушкин-ской. Пушкин, «описывая художественнуюподробность, делает это легко и не заботитсяо том, будет ли она замечена и понята чита-телем; он же (Толстой) как бы пристаёт к чи-тателю с этою художественною подроб-ностью, пока ясно не растолкует её» [Мереж-ковский, с. 95].

Здесь целесообразно предложить уча-щимся провести сопоставительный анализвыбранных фрагментов из прозы Пушкина(скажем, «Капитанской дочки» или «ПовестейБелкина») с «Войной и миром». Школьникидолжны указать основные стилистическиеособенности прозы двух классиков, привестипримеры, подтверждающие автохарактери-стику Толстого.

Сам Мережковский в ходе своего анализатак объясняет функцию этих «приставаний кчитателю» в рамках художественного целоговсего романа: «Л.Толстой… углубляет черту,повторяет, упорствует, накладывает краски,мазок за мазком, сгущая их всё более и бо-лее, там, где Пушкин, едва прикасаясь, сколь-зит кистью, как будто нерешительною и не-брежною, на самом деле — бесконечно уве-ренною и верною. Всегда кажется, чтоПушкин, особенно в прозе своей, скуп и дажекак бы сух, что он даёт мало, так что хотелосьбы ещё и ещё. Л.Толстой даёт столько, чтонам уже больше нечего желать — мы сыты,если не пресыщены» [там же].

Любопытны и отмеченные Мережковскимобратные случаи — детали, как бы брошен-ные мимоходом, единожды упомянутые, нонесущие большое смысловое значение. Так,в палатке для раненых доктор с окровавлен-ными руками «держит одной из них сигарумежду мизинцем и большим пальцем, чтобыне запачкать её. Мережковский видит в этойдетали «… и непрерывность ужасной работы,и отсутствие брезгливости, и равнодушие кранам и крови, вследствие долгой привычки,и усталость, и желание забыться» [Мереж-ковский, с. 99].

Ещё более яркий пример наделения какбы случайной подробности символическимзначением — это бросившийся в глаза князюАндрею шрам на виске Кутузова и его вытек-ший глаз. Князь, испытывавший до этого со-мнения в праве Кутузова распоряжаться жиз-нями людей, глядя на изуродованную головуглавнокомандующего, уверяется в том, что

старый воин, сам многое перенёсший и ис-пытавший, имеет право отправлять другихлюдей на смерть: «и здесь опять одна ни-чтожная телесная подробность решает слож-ный отвлёченный нравственный вопрос обответственности людей, руководящих судь-бами народов, об отношении военно-госу-дарственного строя к ценности отдельныхчеловеческих жизней» [там же].

Объяснение тайны столь сильного воз-действия, которое оказывает Толстой на чита-теля, Мережковский видит в том, что писатель«замечает незаметное, слишком обыкновен-ное, и, при освещении сознанием, именновследствие этой обыкновенности, кажущеесянеобычайным» [Мережковский, с. 101].

Дар такого зрения позволяет Толстомувидеть, как говорит Мережковский, «в про-должение тысячелетий ускользавшее от вни-мания всех наблюдателей — то, что улыбкаотражается не только на лице, но и в звуке го-лоса, что голос так же, как лицо, может быть“улыбающимся”. Платон Каратаев ночью, втемноте, когда Пьер не видит лица его, что-то говорит ему “изменяющимся от улыбкиголосом”» [там же].

Эти маленькие открытия, поразительныенаблюдения, необычный взгляд на, казалосьбы, очевидные вещи (тот эффект, которыйпозже Шкловский назовёт остранением) исоставляют, по Мережковскому, клеточнуюткань, структуру, основу произведений Тол-стого.

Ещё один яркий представитель Серебря-ного века в школьной программе — Алек-сандр Блок. Толстой не имел на него такоговлияния, как Н.А.Некрасов или В.С.Соловьёв,но важные точки пересечения нуждаются восвещении. Как указывает один из самых ав-торитетных исследователей Блока З.Г.Минц,«в доме Бекетовых, известном литературны-ми интересами, произведения Л.Н.Толстогознали и любили. Говоря о своей бабке, Е.Г.Бе-кетовой, Блок отмечает, что “она знала личномногих наших писателей”, в частностивстречалась с Толстым, и была отличнымзнатоком русской литературы. <…> КомедияЛ.Н.Толстого “Плоды просвещения” былапервой пьесой, которую 13-летний Блок уви-дел в театре. Пьеса произвела на него ог-ромное впечатление и положила начало мно-голетнему увлечению Блока театром. По-ви-димому, основные произведения Толстогобыли прочитаны Блоком уже в гимназическиеи первые университетские годы. По крайнеймере, в 1908 году в письме к матери поэт со-общает о своём желании перечитать Толсто-го» [Минц, с. 233].

В 1908 году в одном из ведущих симво-листских журналов «Золотое руно» вышлаприуроченная к 80-летнему юбилею Толстогостатья Блока «Солнце над Россией». В этойнебольшой статье Блок не скупится на самыевысокие оценки:

«Величайший и единственный гений со-временной Европы, высочайшая гордостьРоссии, человек, одно имя которого — бла-гоухание, писатель великой чистоты и свято-сти — живёт среди нас… все ничего, всё ещё

просто и не страшно сравнительно, пока живЛев Николаевич Толстой. Ведь гений однимбытием своим как бы указывает, что есть ка-кие-то твёрдые, гранитные устои: точно наплечах своих держит и радостью своею поити питает всю страну и свой народ. <…> ПокаТолстой жив, идёт по борозде за плугом, засвоей белой лошадкой, — ещё росисто утро,свежо, нестрашно, упыри дремлют, и — славабогу. Толстой идёт — ведь это солнце идёт. Аесли закатится солнце, умрёт Толстой, уйдётпоследний гений, — что тогда?» [Блок, 1982,с. 93—94].

Комментированное чтение фрагментастатьи Блока полезно для уяснения тогозначения, которое Толстой имел на писате-лей-символистов.

Если же говорить о влиянии Толстого не-посредственно на лирику Блока, то наиболеехарактерным примером могут служить связьстихотворения «На железной дороге» (1910)и романа «Анна Каренина», который Блок пе-речёл за год до написания своего стихотво-рения.

Итог разговору о посвящённых Толстомуработах литераторов символистского кругаможно подвести вопросом: в чём же состояларазница в восприятии Толстого Мережков-ским и Блоком? В центре внимания первогонаходится религиозная составляющая тол-стовского творчества, непосредственно свя-занная с религиозной программой самогоМережковского. Блока же больше интересо-вал Толстой — социальный критик русскойдействительности, не только художник, но ипублицист, не боящийся бросить вызов офи-циальной власти.


1. ЗИНИН С.А. Внутрипредметные связи визучении школьного историко-литератур-ного курса. — М.: Русское слово, 2006. — С. 239. 2. МАРАНЦМАН В.Г. Анализ литературно-го произведения и читательское восприятиешкольников. — Л.: ЛГПИ, 1974. — С. 275.3. ГИППИУС З.Н. Благоухание седин //Л.Н.Толстой: pro et contra: антология. —СПб.: РХГИ, 2000. — С. 124—129.4. МАКОВИЦКИЙ Д.П. У Толстого.1904—1910. Яснополянские записки // Ли-тературное наследство. — Т. 90. — Кн. 4. —М.: Наука, 1979. — С. 486.5. МЕРЕЖКОВСКИЙ Д.С. Л. Толстой иДостоевский. — М.: Наука, 2000. — С. 586.(Серия «Литературные памятники»).6. МИНЦ З.Г. Ал. Блок и Л.Н. Толстой //Учёные записки Тартуского государствен-ного университета. — Вып. 119. Труды порусской и славянской филологии V. —Тар-ту, 1962. — С. 232—278.7. БЛОК А. Солнце над Россией // Блок А.Собр. соч.: В 6 т. — Л.: Художественная ли-тература, 1982. — Т. 4. — С. 301—303.8. БЛОК А. Возмездие. Предисловие //Блок А. Собр. соч.: В 6 т. — Л.: Художе-ственная литература, 1980. — Т. 2. — С. 269—273.



Одной из актуальных задач преподаваниялитературы в школе является формированиепредставления о диалогических связях междуписателями и их произведениями. М.М.Бах-тин в целом ряде своих работ писал о том,что природа текста диалогична, как диалоги-чен и сам процесс познания. Учёный заметил,что, помимо данной художнику действитель-ности, он имеет дело ещё и с предшествую-щей и современной ему литературой, с кото-рой находится в постоянном диалоге. Причёмдиалогические связи объединяют не толькописателей и их произведения, но и «незримоприсутствующего “третьего”» [1:338], то естьвоспринимающего эти тексты читателя. Вотпочему учителю в процессе анализа литера-турных произведений важно развивать уме-ние школьников обнаруживать явные и не-явные «оттенки диалогичности».

Герои повести А.И.Солженицына «Рако-вый корпус» читают толстовские произведе-ния, спорят о них, соотносят себя с их персо-нажами. Попытаемся включиться в этот диа-лог, чтобы понять, с какой целью авторобратился к творческому опыту Л.Н.Толстого.

«Раковый корпус» не входит в число обя-зательных для изучения в 11 классе произве-дений. Тем не менее учителя нередко оста-навливают свой выбор именно на этой книгеписателя, что вполне закономерно. В повести«Раковый корпус» Солженицын рассказываето том этапе жизни, когда он пришёл к осозна-нию своего предназначения, точнее миссии,которую ему предстоит исполнить. В 1954 годуписатель попал в онкологическую больницу.По прогнозу врачей, ему оставалось жить око-ло трёх недель, но через несколько месяцев онбыл выписан, как сказано в повести, «на новуюжизнь». Позже в очерковой книге «Бодался те-лёнок с дубом» Солженицын напишет: «…этобыло Божье чудо. <…> Вся возвращённая мнежизнь с тех пор — не моя в полном смысле,она имеет вложенную цель» [2:11].

Анализ повести даёт возможность учите-лю сконцентрировать внимание на важней-ших нравственных и философских пробле-мах, которые находятся в центре вниманияписателя: жизни и смерти, совести и искуп-ления, поиска нравственных ориентиров,цели и смысла существования [см. об этом:3, 4]. А поскольку в «Раковом корпусе» этивопросы неразрывно связаны с размышле-ниями о творчестве и о религиозно-нрав-ственной концепции Л.Н.Толстого, в ходе ихобсуждения учитель может прояснить связьпрозы писателя ХХ века с классической гума-нистической традицией и одновременно по-будить учеников взглянуть на творчествоА.И.Солженицына и Л.Н.Толстого под новымуглом зрения.

Действие в повести «Раковый корпус»происходит в 1955 году, то есть спустя всего

два года после смерти Сталина, в онкологи-ческом отделении городской ташкентскойбольницы. Но тема болезни получает у Со-лженицына многозначную трактовку — это иболезнь души, и социальные болезни, пора-жающие общество и человека в тоталитарномгосударстве.

Ключевой вопрос, который позволяет про-яснить позицию героев, формулируется с по-мощью названия притчи Л.Н.Толстого «Чемлюди живы», которая открывает его цикл «на-родных рассказов»1. По мысли писателя, людиживы любовью в христианском пониманииэтого слова. Причём эта любовь должна выра-жаться в конкретных поступках, а не только всловах. Об этом говорится и в эпиграфе изЕвангелия: «Дети мои! Станем любить не сло-вом или языком, но делом и истиной»2.

Герои Солженицына, оказавшись передлицом смерти, начинают по-новому оцени-вать жизнь, стремятся понять, что являетсясиюминутным, а что вечным, учатся думать.И помогает им в этом синенькая книжечка столстовскими рассказами, которую принёс впалату бывший зэк Олег Костоглотов. Он вру-чил её Ефрему Поддуеву — тому, кто привыкни о чём не задумываться, кому всё в жизниказалось ясно. И только в больнице Ефремпонял, что что-то в жизни упустил. Ему былонепонятно, «чем же надо встречать смерть.Придумать этого было — нельзя. Услышатьбыло — не от кого. И уж меньше всего ожидалбы он найти это в какой-нибудь книге» [8:102]. Но после прочтения рассказов ТолстогоЕфрему вдруг «захотелось подумать», по-том — перечитать и вновь «захотелось поду-мать» [8:103]. Слова «думать», «думал», «по-думывал» повторяются на одной страницесемь раз. Поддуев был поражён: впервые «сним разговаривала книга…» [8:103]. Особоевпечатление произвело на него название«Чем люди живы». В этом рассказе Ефремувсё было понятно, в каждом персонаже он

27


ПРОХОРОВА Татьяна Геннадьевна —доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского федерального университета (ИФМК КФУ)[email protected]

ДИАЛОГ С Л.Н.ТОЛСТЫМ В ПОВЕСТИА.И.СОЛЖЕНИЦЫНА «РАКОВЫЙ КОРПУС»

Аннотация. В статье выявляются диалогические связи прозы А.И.Солже-ницына с творчеством Л.Н.Толстого. Анализ повести «Раковый корпус»позволил показать, как они проявляют себя через аллюзивные отсылки кпроизведениям и биографии Толстого.Ключевые слова: А.И.Солженицын, Л.Н.Толстой, диалог, мотив, аллюзия.

Abstract. The article reveals the dialogic connections of A.I.Solzhenitsyn’sprose with the works of L.N.Tolstoy. The analysis of the novel “Cancer Ward” al-lows to show how this connections are manifested through allusive references tothe works and biography of Tolstoy.Keywords: A.Solzhenitsyn, L.N.Tolstoy, dialogue, motif, allusion.

1 Этот цикл был написан в 1880-е годы. Формулируя в письме к писателю Ф.Ф.Тищенко свой замысел, Л.Н.Толстой писал: «Направление ясно — выражение в ху-дожественных образах учения Христа; характер — чтобы можно было прочесть эту книгу старику, женщине, ребёнку и чтоб и тот и другой заинтересовались, уми-лились и почувствовали бы себя добрее» (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. — М.; Л., 1934. — Т. 63. — С. 326). В основе рассказа «Чем люди живы» лежитлегенда «Архангел», услышанная и записанная Л.Толстым от олонецкого крестьянина, известного сказителя В.П.Щеголёнка, гостившего в Ясной Поляне летом1879 года [см. об этом: 5, 6].

2 Полный текст эпиграфа таков: «Мы знаем, что мы пришли из смерти в жизнь, потому что любим братьев: не любящий брата пребывает в смерти (I посл. Иоан. III, 14).А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце своё: как пребывает в том любовь Божия? (III, 17).Дети мои! Станем любить не словом или языком, но делом и истиной (III, 18).Любовь от Бога, и всякий любящий рождён от Бога и знает Бога (IV, 7).Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь (IV, 8)».

узнавал кого-то из своих знакомых или себясамого. Толстовская притча о милосердии исострадании перевернула все его представ-ления о ценностях. Прочитав рассказ, геройСолженицына вдруг понял, что болезнь по-слана ему в наказание за его жизнь, в которойне было места душевности и духовности,любви и состраданию.

«Жизнь он вёл перелётную, свободную…семью таскать с собой было б ему неспод-ручно. Хозяйку на всяком новом месте нахо-дил. А у других, встречных-поперечных, воль-ных и невольных, и имена не всегда спраши-вал. <…> Нутром никогда женщин за полныхлюдей не считал. <…> И удивился бы он,если бы другой мужик стал ему серьёзно до-казывать, что плохо он поступает с бабами»[8:105—106].

Позиция Поддуева напоминает жизнен-ные установки Позднышева из толстовской«Крейцеровой сонаты». Вспоминая о своейразвратной жизни в юности, герой Толстоготоже признаёт, что освобождал себя от нрав-ственного отношения к женщине, видя в нейлишь предмет удовлетворения плотскоговлечения. Причину этого писатель видел в«разъятости душевно-духовного и телесногоначал, повседневного жизненного опыта — иевангельских норм» [9].

Однако в повести Солженицына непони-мание ценности любви и сострадания былоприсуще не одному Ефрему. Все герои яв-ляются детьми той эпохи, в которой эти поня-тия были вытеснены, поэтому, когда Поддуевобратил толстовский вопрос, «чем людиживы», своим сопалатникам, ответы почтивсегда были такие, какие он и сам бы дал дотого, как прочёл толстовскую притчу. Так, вы-здоравливающий Ахмаджан, из армии при-нёсший все «русские слова и понятия, всюдисциплину и всю развязность», уверенно ивесело ответил: «Довольствием. Продукто-вым и вещевым». Медбрат Тургун категоричнозаявил: «Зарплатой, чем!» Кто-то сказал «ква-лификацией», кто-то — «воздухом», «водой» и«едой» [8:106—107]. А преуспевающий чи-новник Павел Николаевич Русанов, почти неотрываясь от куриной ножки, которую он вэтот момент объедал, важно изрёк: «Запом-ните. Люди живут: идейностью и обществен-ным благом». [8: 107]. Этот штампованный,затверженный ответ «работника по кадрам»,конечно, не имел ничего общего с тем нрав-ственным выводом, к которому склонял свое-го читателя Л.Н.Толстой. Не случайно, когдаПавел Николаевич услышал, что люди должныжить любовью, категорически отрезал: «Не-ет, это не наша мораль!» [8:109].

Толстовский текст выполняет в повестироль своеобразного катализатора, про-ясняющего характеры, поэтому, о чём бы ниговорили герои, — заходит ли речь о сред-ствах спасения от рака или, напротив, — осмерти, неизменно всплывает имя великогописателя. И подобно тому как «для Толстогорассуждение, прямо высказанная мысльбыли равноправным элементом в том “лаби-ринте сцеплений”, каким представлялось емуискусство» [10:327], так и для Солженицына

«прямо высказанная мысль» становится важ-нейшим элементом, если не сказать героемего произведения.

В ходе обсуждения «синенькой книжицы»отчётливо выделяются позиции героев-«идео-логов», и среди них прежде всего Олега Ко-стоглотова и Павла Николаевича Русанова. Заплечами первого — многолетний лагерныйопыт, ставший для него, как и для самого Со-лженицына, важной жизненной школой, на-учившей критически мыслить, не доверятьсложившимся стереотипам и, главное, — це-нить жизнь. За плечами второго — опыт пар-тократа, привыкшего не мыслить, а озвучиватьготовые идеологические формулы и подвёр-стывать под них живую жизнь, опыт убеждён-ного доносчика, обрёкшего на лагерные мукимногих людей. Неудивительно, что идейные ижизненные позиции Костоглотова и Русановарезко расходятся. И это проявляется не тольков их отношении к учению Толстого, но и в том,как каждый из них оценивает влияние егоидей на Ефрема Поддуева.

Когда Костоглотов рассказал, что в учеб-нике по патологической анатомии говоритсяо редких случаях «самопроизвольного исце-ления» от рака, Поддуев, «безнадёжно набы-чившись, прохрипел:

— Для этого надо, наверно… чистую со-весть…

Я — баб много разорил. С детьми бро-сал… Плакали… У меня не рассосётся» [8:136—137].

Олег прекрасно понимал, что такая реак-ция — результат нравственного воздействиятолстовских рассказов. Но мало кто в палатеэто оценил. Павел Николаевич просто «от-махнулся:

— Да это же махровая поповщина, такдумать! Начитались вы всякой слякоти, това-рищ Поддуев, и разоружились идеологиче-ски! И будете нам тут про всякое моральноеусовершенствование талдыкать…» [8:137].

Костоглотов единственный, кто возразилРусанову:

«— Почему нравственное усовершен-ствование вызывает у вас такую изжогу? Когооно может обижать? Только нравственныхуродов!» [8:138].

Ефрема Поддуева книга Толстого застав-ляет освободиться от этого «нравственногоуродства». И хотя вскоре после выписки избольницы Ефрем скончался, ценно то, что онуспел перед смертью совершить духовноеоткрытие, изменившее всю его систему цен-ностей.

В повести «Раковый корпус» диалогиче-ские связи с Толстым проявляются не толькона сюжетном уровне, но и через аллюзивныенравственно-философские мотивы. Так, мо-тив пробудившейся совести, осознания гре-ховности прежней жизни как пути к духовномувоскресению, столь значимый в творчествепозднего Толстого (вспомним «Смерть ИванаИльича», «Крейцерову сонату», «Воскресе-ние»), объединяет в произведении Солжени-цына таких разных героев, как Поддуев и Шу-лубин. Первый, лишь оказавшись в больнич-ной палате, впервые взял в руки книгу, а

второй — настоящий интеллектуал, прекрас-но знающий не только Толстого и Достоев-ского, но и Бэкона, Ницше, Маркса. Однако«культурная почва» не помешала Шулубинуотречься от тех ценностей, которые он считалистинными. Спасаясь от репрессий, АлексейФилиппович признавал «ошибки», предавалсвои убеждения, жёг книги великих учёных.Он был «согласен быть маленьким». И лишьоказавшись у смертной черты, Шулубин на-ходит в себе силы осудить такой путь спасе-ния. В судьбе этого героя словно реализуетсямысль позднего Толстого о том, что словобез дела мёртво, что человек должен стре-миться следовать Божьему промыслу путёмдуховно-нравственного обновления и совер-шения добрых дел. Главный нравственныйурок, который вынес Шулубин, выражен в егословах об «осколочке»: «…иногда я так ясночувствую: что во мне — это не всё я. Что-то ужочень неистребимое, высокое очень! Какой-то осколочек Мирового Духа» [8:404]. Этамысль вновь отсылает к толстовским «народ-ным рассказам», но на этот раз к тем из них,которые были непонятны Поддуеву, — «проиндусов, как они верят, что мы не умираемцеликом, а душа наша переселяется в живот-ных или других людей» [8:202]. И если Ефрем,хотя ему и хотелось «что-нибудь своё про-нести бы через смерть», «не верил… в это пе-реселение душ», то Шулубин, оказавшись усмертного порога, открывает для себя бес-смертие души.

Мотивный анализ позволяет выявить вповести Солженицына переклички не толькос поздней прозой Толстого, но и с его первымвеликим романом «Война и мир», в котороммотив нравственного совершенствования яв-ляется одним из сюжетообразующих и опре-деляет эволюцию главных героев. В «Раковомкорпусе» этот мотив особенно значим в рас-крытии образа Олега Костоглотова. То, что сним произошло, сам он оценивает так: «Заэту осень я на себе узнал, что человек можетпереступить черту смерти. <…> Всё, что ви-дишь вокруг, видишь уже как бы из гроба,бесстрастно. Хотя ты не причислял себя кхристианам, и даже иногда напротив, а тутвдруг замечаешь, что ты таки уже простилвсем обижавшим тебя и не имеешь зла кгнавшим тебя» [8:35].

Христианский мотив прощения порож-дает и мотив «мира» в том широком понима-нии этого слова, которое мы встречаем в ро-мане-эпопее Толстого: мир как преодолениевражды, непонимания, взаимной озлоблен-ности. В палате, где постоянно разгоралисьжаркие споры, вдруг «стало особенно теплои дружно. <…> Один у них был враг — смерть,и что может разделить на земле человеческиесущества, если против всех них единождыуставлена смерть?» [8:146].

Однако понятие «мир» у Толстого непредполагает успокоенности, прекращенияисканий. В его творчестве, как раннем, так ипозднем, значима идея «живой жизни», веч-ного движения, обновления. Этот мотив зву-чит и в повести Солженицына. Показателенспор Русанова и Костоглотова, о котором



уже говорилось выше. Обратим внимание нанекоторые его моменты.

По поводу толстовской идеи нравствен-ного усовершенствования Павел Николаевичкатегорически заявляет: «О нравственномусовершенствовании Льва Толстого и компа-нии раз и навсегда написал Ленин! И товарищСталин! И Горький!»

Костоглотов, «напряжённо сдерживаясь»,возражает ему:

«— Раз и навсегда никто на земле ничегосказать не может. Потому что тогда остано-вилась бы жизнь. <…> Я не говорю, — спешилвысказаться Костоглотов, — что я грамотен всоциальных науках, мне мало пришлось ихизучать. <…> Но зачем же вы затыкаете ротчеловеку, — и он обеими крупными кистямиуказал на Поддуева, — который задумался осмысле жизни, находясь на грани её сосмертью? Почему вас так раздражает, что онпри этом читает Толстого? Кому от этогохудо? Или, может быть, Толстого надо сжечьна костре? Может быть, правительствующийСинод не довёл дело до конца? — Не изучавсоциальных наук, спутал святейший с прави-тельствующим…» [8:138—139].

Как тут не вспомнить принцип, по которомупротивопоставляются герои «Войны и мира»:«живые» и «мертвенные», способные меняться,

развиваться и застывшие, не способные к раз-витию. Но, помимо этой, достаточно очевиднойотсылки, в приведённой цитате можно обнару-жить и другую — биографическую аллюзию.Как известно, Л.Толстой в конце жизни отвергофициальную церковь и создал своё учение,названное «новым христианством», в резуль-тате чего он порвал с официальной церковью.

По словам А.И.Солженицына, «Раковыйкорпус» — это «преодоление смерти жизнью,прошлого — будущим» [2:54]. Об этом сви-детельствует и открытый финал, воплощаю-щий толстовский мотив «живой жизни». Ихотя Олег Костоглотов вновь возвращается кместу своей ссылки, но уже во всём чув-ствуются знаки «потепления», знаки перемен.Герой не просто победил болезнь, но и одер-жал победу над самим собой. Он знает свойпуть, и это позволяет ему особенно остроощущать «долгозванное счастье жизни».


1. БАХТИН М.М. Собр. соч.: В 7 т. — М.: Русские словари, 1996. — Т. 5. 2. СОЛЖЕНИЦЫН А. Бодался телёнок сдубом: Очерки литературной жизни. — М.: Согласие, 1996. — С. 687.

3. БЕРЕСТОВИЦКАЯ С. Проблема смыс-ла жизни в повести А.И.Солженицына «Ра-ковый корпус» [Электронный ресурс] //URL: http://www.berestovitskaya.ru/ucheb-no-issledovatelskaya-deyatelnost/issledova-telskie-raboty-uchenikov/problema-smysla-zhizni-v-povesti-a-i-solzhenitsyna-rakovyy-korpus-chast-2/ (дата обращения 12.05. 16).4. КУДИНОВА И.Ю. Тема смерти в пове-сти А.И.Солженицына «Раковый корпус»[Электронный ресурс] // URL: http://bonj-our.sgu.ru/sites/bonjour.sgu.ru/files/17_ku-dinova.pdf (дата обращения 12.05. 16).5. См.: КАЛУГИН В. «Олонецкой губерниибылинщик» в гостях у Толстого / Проме-тей. — М., 1960. — Т. 12. — С. 92—112.6. КУПРЕЯНОВА Е.Н. Эстетика Л.Н.Тол-стого / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин.Дом). — М.; Л.: Наука, 1966. — С. 324.7. ТОЛСТОЙ Л.Н. Чем люди живы. // Тол-стой Л.Н. Собр. соч.: В 12 т. — М.: Правда,1984. — Т. IX. — С. 291—310.8. СОЛЖЕНИЦЫН А.И. Раковый кор-пус // Солженицын А. Собр. соч.: В 9 т. — М.: Терра, 1999. — Т. 3. — С. 552. 9. НИЧИПОРОВ И.Б. Поздний периодтворчества Л.Н.Толстого //http://www.portal-slovo.ru/philology/44848.php10. ГИНЗБУРГ Л.Я. О психологическойпрозе. — Л.: Сов. писатель, 1971. — С. 327.

29


При изучении темы Великой Отечествен-ной войны в выпускном классе важно как озна-комить учеников с проблематикой и художе-ственным своеобразием «военной прозы», таки актуализировать нравственно-философскийпотенциал рассматриваемых произведений.Урок-беседа, построенный на анализе пробле-мы нравственного выбора и памяти о войне напримере повести В.Быкова «Сотников» и кар-тины В.Попкова «Шинель отца», позволит вы-явить значимость темы Великой Отечествен-ной войны для русской литературы и искусствавторой половины ХХ века, увидеть спецификуразвития этой темы в 1970-е годы. В данныйпериод, по словам Г.Серовой, происходит «…процесс углубления философского содер-жания, всестороннего осмысления, присталь-ного психологизма, соединения различных

временных пластов — эти черты одинаковосвойственны как изобразительному искусству,так и литературе 1970—1980-х годов» [4:11].Повесть Быкова и картина Попкова во многомсхожи: эти произведения словесного и изоб-разительного искусства объединяет не толькотема войны, но и проблемы моральной ответ-ственности личности, памяти, времени, сим-воличность образов, психологизм, притчевоеначало.

Учитель во вступительном слове ознакомитучащихся с историей создания и восприятияпроизведений В.Быкова и В.Попкова, отмечаяотличительные особенности их творчества: фи-лософское осмысление жизни человека, глубо-кий психологизм, внимание к деталям.

Далее учитель организует беседу по сле-дующим вопросам:

1. Значимость темы Великой Отечествен-ной войны для В.Быкова и В.Попкова.

2. Антитеза как основной приём раскрытияобразов главных героев в повести В.Быкова«Сотников».

3. Роль вставных эпизодов, воспоминанийгероев в произведении В.Быкова.

4. Сопоставительный анализ поведенияСотникова и Рыбака в последних главах пове-сти (сцены допроса и казни).

5. Проблема нравственного выбора и мо-ральной ответственности человека (на материалефинальной, 19-й главы повести «Сотников»).

6. Тема памяти, преемственности поколе-ний в произведениях В.Быкова и В.Попкова.Роль символики.

7. Осмысление нравственных уроков вой-ны: нравственно-философское значение по-

ЖИГЛИЙ Юлия Владимировна — кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииимени Льва Толстого Казанского (Приволжского) федерального университета[email protected]

ПРОБЛЕМА НРАВСТВЕННОГОВЫБОРА И ПАМЯТИПОВЕСТЬ В.БЫКОВА «СОТНИКОВ» И КАРТИНА В.ПОПКОВА «ШИНЕЛЬ ОТЦА»XI КЛАСС

Аннотация. Автор рассматривает тему Великой Отечественной войны впроизведениях литературы и живописи на примере повести В.Быкова«Сотников» и картины В.Попкова «Шинель отца». Анализируется значимостьпроблемы выбора и памяти в данных произведениях. Ключевые слова: проблема, выбор, Родина, время, память.

Abstract. The article is devoted to the theme of the Great Patriotic War in theworks of literature and art on example of V.Bykov novel “Sotnikov” and paintingsby V.Popkov “The Father’s Overcoat”. The significance of the question of choiceand memory in these works is analyzed. Keywords: problem, choice, Homeland, time, memory.

вести В.Быкова «Сотников» и картины В.Поп-кова «Шинель отца».

В качестве домашнего задания предло-жим посмотреть фильм Л.Шепитько «Восхож-дение» и написать рецензию или сочинение(эссе) «Тема Великой Отечественной войны врусской литературе и искусстве второй поло-вины ХХ века».

Среди множества произведений о Вели-кой Отечественной войне, созданных в сере-дине и второй половине ХХ века, исследова-тели выделяют так называемую «лейтенант-скую прозу» — романы и повести писателей,которые в годы войны служили младшимиофицерами, рядовыми и впоследствии стре-мились рассказать о суровой правде военныхбудней с точки зрения простого солдата, лей-тенанта. Одним из первых произведений та-кого рода стала повесть В.Некрасова «В око-пах Сталинграда» (1946), в дальнейшем кизображению войны с опорой на свой непо-средственный фронтовой опыт обратилисьГ.Бакланов («Пядь земли»), Ю.Бондарев («Ба-тальоны просят огня»), К.Воробьёв («Убитыпод Москвой»), В.Быков («Третья ракета»,«Сотников», «Обелиск») и др. «Лейтенантскаяпроза» не столько изображает батальные сце-ны и создаёт широкую панораму военных дей-ствий, сколько погружает во внутренний мирчеловека, который оказывается на грани жиз-ни и смерти, исследует мотивы его поступкови показывает их последствия. В ряду этих ав-торов особое место занимает белорусскийписатель В.Быков, для которого тема ВеликойОтечественной войны становится основнойтемой его творчества (в семнадцать лет онушёл на фронт, служил в пехоте, затем в ар-тиллерии, дважды был ранен).

Писатель так вспоминал о начале своеготворческого пути: «В литературу я пришёл вконце пятидесятых годов, когда после ХХ съез-да партии установилась особая атмосфера,дающая возможность нового постиженияправды жизни. Пришёл вслед за ГригориемБаклановым, Юрием Бондаревым — офице-рами переднего края войны.

Критики сразу же не приняли нас. Мнеещё памятна дискуссия о литературе “окопнойправды”, которую посчитали за что-то второ-сортное, если не третьесортное. Говорили,что взгляд солдата из окопа узок и тольковзгляд с командного пункта позволяет увидетьвойну во всей её сложности и многообразии»[10:8— 9].

Несмотря на непонимание критики, В.Бы-ков сумел не только рассказать о героическихфронтовых страницах войны, но и показать еёизнутри, сквозь взгляд отдельной личности.Герои его произведений нередко оказываютсяв экстремальной ситуации, один на один сврагом и должны сделать выбор: спасти своюжизнь любой ценой или умереть достойно.Примером тому может служить повесть «Сот-ников» (1970), в которой проблема нравствен-ного выбора является одной из центральных.Два партизана, направившиеся на хутор, чтобыдобыть продовольствие для партизанскогоотряда, попадают в плен к фашистам. Физиче-ски сильный, смелый, выносливый Рыбак ока-

зывается не способным преодолеть страхсмерти и соглашается стать полицаем.

Сотников, несмотря на то что он обессилениз-за ранения и болезни и кажется слабеесвоего товарища, проявляет настоящее муже-ство и одерживает нравственную победу надврагом. Перед смертью он думает не о себе,как Рыбак, а стремится помочь другим, пытает-ся спасти старосту Петра, мать троих детейДёмчиху и еврейскую девочку Басю, за образа-ми которых «…мерцает библейская символи-ка — старец, мать и дитя» [9:267]. Эти герои, атакже старики, женщины и дети, согнанные наплощадь перед аркой, которая становится ви-селицей, олицетворяют весь народ, ради кото-рого идёт на гибель Сотников: «По существу,он жертвовал собой ради спасения других, ноне менее, чем другим, это пожертвование было

необходимо ему самому. Сотников не мог со-гласиться с мыслью, что его смерть явится не-лепой случайностью по воле этих пьяных при-служников. Как и каждая смерть в борьбе, онадолжна что-то утверждать, что-то отрицать ипо возможности завершить то, что не успелаосуществить жизнь. Иначе зачем тогда жизнь?Слишком нелегко даётся она человеку, чтобыбеззаботно относиться к её концу» [3:158].

Повесть Быкова приобретает черты притчи;особую значимость здесь, как и в картине Поп-кова «Шинель отца» (1972), приобретает и темапамяти, моральной ответственности личности.Сюжет картины построен на том, что сын-ху-дожник примеряет шинель своего отца, погиб-шего на фронте. Не случайно автор живопис-ного полотна обращается к этой теме: его отецЕфим Акимович Попков в возрасте 36 лет погиб



Ю.М.Ракша. Сотников перед казнью. Эскиз к к/ф «Восхождение». 1975

под Смоленском, а мать, оставшись вдовой,одна воспитала троих детей.

Развёрнутая, приближенная к зрителю фи-гура художника, словно выходящая за рамкикартины, его задумчивый, обращённый в себявзгляд, силуэты мезенских вдов делают изоб-ражение многомерным, вызывают ощущениесопричастности происходящему и переживае-мому героем произведения. Сын, надев отцов-скую фронтовую шинель, будто переносится впрошлое, размышляет о судьбе своего отца ивсего старшего поколения, «о собственнойжизни и жизни соотечественников, о смысле иназначении творчества» [5:33]. Шинель стано-вится символом памяти, неизбывной личной иобщенародной трагедии Великой Отечествен-ной войны. Силуэты вдов, героинь полотен ху-дожника, которые составляют «Мезенскийцикл» («Воспоминания. Вдовы» (1966), «“Ой,как всех мужей побрали на войну…” (Северная

песня)» (1968) и др.), придают переживаниюобобщающий, общенародный смысл. Когда-тов поездке по реке Мезени художник встретилэкспедицию исследователей устного народно-го творчества, этот эпизод и стал сюжетной ос-новой картины «“Ой, как всех мужей побралина войну…” (Северная песня)». Потерявшие навойне мужей и родных женщины рассказываютв песне о своей доле, а молодые собирателифольклора внимательно их слушают, погру-зившись в глубокие размышления. Красныйцветок на окне, названный в народе «солдат-ская кровь», становится своеобразным смы-словым центром живописного произведения,символом народной памяти, связи поколений.

Так, тема судьбы мезенских вдов, которыеолицетворяют трагедию целого поколения, поз-воляла Попкову актуализировать проблему осо-знания трагедии войны и её последствий млад-шими современниками художника. Образы вдов

и цветок из «Мезенского цикла», ассоциативновозникающие в сознании героя картины «Ши-нель отца», как и вставные эпизоды в повести«Сотников», расширяют художественное про-странство произведения, придавая ему обоб-щённо-символический смысл. При этом худож-ник использует традиции древнерусского ис-кусства, в частности «принцип одновременногоповествования о разновременных жизненныхситуациях» [6:75], органично сочетает черты ав-топортрета и жанровой картины.

Раскрытию главной идеи живописного по-лотна подчинено её цветовое решение: «цветкартины, угнетённо-зелёный, напоминает цветсолдатских шинелей. В контрасте с ним звучитскорбно-малиновый, сообщающий сцене тра-гический оттенок. Художник утверждает от-зывчивость и милосердие, он уверен в торже-стве справедливой народной памяти, так жекак убеждён в постоянстве своей памяти оботце» [5:33]. Так в работе В. Попкова сопо-ставляются прошлое и настоящее, и в то жевремя мысль художника обращена в будущее:цветок и ярко-красное пятно краски на палит-ре символизируют не только пролитую на вой-не кровь, но и необходимость народной памя-ти у будущих поколений.

Для В.Быкова также значимо выявлениетрёх временных пластов: прошлого героев (втом числе наиболее памятных их детских впе-чатлений), настоящего и будущего. Для Сотни-кова будущее — это мальчик в будёновке, па-мять жителей местечка о его подвиге, свобод-ная и мирная жизнь его Отчизны, ради которойон идёт на смерть. Не случайно в последнейглаве автор упоминает о подростках, стоявшихв сквере, и среди них — двенадцатилетнеммальчике в будёновке, который указывает наместо казни и Рыбака; говорит о слезах в глазахженщин, ставших свидетелями казни, о том не-навистном взгляде, которым «какой-то дядькав пустых розвальнях» [3:186] окинул отряд по-лицаев. Субъективное восприятие действи-тельности, данное с точки зрения двух главныхгероев, помогает усилить достоверность пове-ствования, придать ему психологическую глу-бину и объёмность. По мнению Е.Г.Слабков-ской, «…субъективное психологическое времяСотникова играет первостепенную роль в ху-дожественном времени повести. Именно в рам-ках этого времени разрешена проблема вины иответственности личности перед настоящим ибудущим в единственно возможном для Быкова“варианте”: равного долга человека передлюдьми и перед самим собой» [12:15].

Будущее Рыбака в изображении авторанеопределённо, зыбко. После того как емупришлось казнить товарища, он начинает осо-знавать, что жизнь, такая жизнь предателя,полицая, ему не нужна, она теряет для неговсякий смысл: «…этой ликвидацией его скру-тили надёжнее, чем ременной супонью. И хотяоставили в живых, но в некотором отношениитакже ликвидировали» [3:187].

Сам писатель в одном из интервью под-чёркивал, что он стремился избежать дидак-тических установок в своих произведениях ипоэтому не всегда прямо отвечал на вопрос,является ли Рыбак предателем. Недаром фи-

31


В.Е.Попков. Шинель отца. 1970—1972

нал повести остаётся открытым. По словамавтора, Рыбак «мог вполне и поучаствоватьдальше в карательных акциях, и убивать, истать убийцей. Мог, допустим, увидев, к чемуего готовят, — вернуться, перебежать к своим.Свои могли его застрелить. <…> Могли егопослать куда-то. Например, в штрафники, что-бы он искупил там эти подозрения. В общем,могло быть по-разному» [2:92].

При анализе последней главы повести ак-туализируем знания учащихся о библейскомсюжете об Авеле и Каине, тем более что Быковв автобиографической книге «Долгая дорогадомой» сам указывает на связь повести «Сот-ников» с этой легендой и подчеркивает еёнравственную проблематику, которая сохра-няет свою актуальность и в мирное время. Так,мы приходим к выводу, что Рыбак, совершивмалодушный поступок и согласившись на со-трудничество с немцами, становится не толькопредателем, но и убийцей своего товарища,«брата». Последние главы повести, в которыхпсихологически достоверно выявляются мо-тивы поведения героев, позволяют увидеть,как малейшее проявление трусости, эгоизмаможет привести человека к предательству.Осознание глубины своего нравственного па-дения после казни Сотникова приводит Рыбакак мысли о том, что «теперь он всем и повсюдувраг. И, видно, самому себе тоже» [3:187].Пойдёт ли дальше по этому пути герой и рас-скажет ли о местонахождении тех семнадцатипартизан, которые ожидают его и Сотникова влесу, — этот вопрос писатель оставляет от-крытым: «на пороге, нетерпеливо выглядываяего, стоял начальник полиции» [3:189].

Итак, каждый из читателей должен ре-шить, как определить поступок Рыбака, как онпонимает слова автора повести: «Наверно,ничего уже не поделаешь — такова судьба.Коварная судьба заплутавшего на войне чело-века» [3:189].

В отличие от Рыбака, в ситуации мораль-ного выбора Сотников обнаруживает способ-ность ценой своей жизни спасти других людей,его подвиг сопоставляется писателем с по-двигом Иисуса Христа. Сходное понимание

образа героя, взошедшего ради людей на Гол-гофу, можно увидеть в экранизации повестиВ.Быкова режиссёром Ларисой Шепитько, на-звавшей свой фильм «Восхождение» (1976).(На Международном кинофестивале в Запад-ном Берлине в 1977 году фильм стал первымсоветским фильмом, удостоенным высшейнаграды фестиваля «Золотой медведь».) Нрав-ственно-философское значение творчествабелорусского художника слова было высокооценено: он получил звание Героя Социали-стического труда (1984), стал лауреатом Го-сударственной премии СССР (1974), Ленин-ской премии (1986) и был награждён орденомТрудового Красного Знамени (1974), орденомЛенина (1984), орденом Отечественной войныI степени (1985), орденом Дружбы народов(1994), медалью Франциска Скорины (1994).

Повесть Быкова «Сотников» сохраняет не-преходящее нравственное значение, так как вней исследуются проблемы, имеющие вне-временную ценность: жизни и смерти, воз-можностей человеческого духа, подлинногогероизма и предательства.

Тема времени, памяти о войне, моральнойответственности человека роднит произведе-ния В.Быкова и В.Попкова. Если в повести Бы-кова символом преемственности поколенийстановится будённовка на мальчике, которыйсо страхом и сочувствием смотрит на Сотни-кова, а тот поддерживает его и улыбается од-ними глазами: «Ничего, браток» [3:181], то накартине Попкова таким символом выступаетшинель отца художника, погибшего на фронте.Личное и общенародное осмысление военныхсобытий и их последствий в обоих произведе-ниях смыкаются: велика была цена потерь, ноподвиг, который совершили солдаты, офице-ры и весь народ в годы Великой Отечествен-ной войны, останется в памяти людей. Лако-низм красок, скупость деталей, обобщённо-символический смысл, погружённость вовнутренний мир человека, глубокие раздумья,стремление понять жизнь человека в аспектенравственно-философской проблематики —это те черты, которые характерны для повестиВ.Быкова и картины В.Попкова.


1. БЫКОВ В. Долгая дорога домой: мемуа-ры. — М.; Минск: АСТ: Харвест, 2005. — С. 444. 2. БЫКОВ В. «И был фронт, и была война,и был плен…» // Вопросы литературы. —2012. — Ноябрь — декабрь. — С. 83—98.3. БЫКОВ В. Сотников. — М.: Издатель-ство «Э», 2016. — С. 640. — (Русская клас-сика).4. Великая Отечественная война. Живо-пись. Графика. Скульптура / Авт. вступ. ст.и сост. Г.Г.Серова. — М.: Изобр. искусство,1990. 5. Виктор ПОПКОВ: альбом / Авт. вступ.ст. В.С.Манин. — Л.: Аврора, 1989. 6. ГАШЕВА Н.В., ГАШЕВА Н.Н., БЕЛО-ЗЁРОВА Е.Ю., ПЛЮСКИНА Г.Н. Литера-тура и живопись (опыт изучения взаимо-действия искусств): учеб. пособие. —Пермь: Пермск. гос. ун-т, 1990. — С. 80.7. ДЕДКОВ И. Василь Быков. Повесть о че-ловеке, который выстоял. — М.: Сов. писа-тель, 1990. — 312 с. 8. КОЛОБАЕВА Л. Партизанские повестиВ. Быкова // Литературная учёба. — 2015. — № 4. — С. 28—38.9. ЛЕЙДЕРМАН Н.Л., ЛИПОВЕЦКИЙМ.Н. Современная русская литература:1950—1990-е годы: В 2 т.: учеб. пособие.1968—1990. — М.: Издат. центр «Акаде-мия», 2006. — Т. 2. — С. 688.10. Мужество таланта: (В.Быков): Реком.библиогр. указатель / Сост. А.С.Рывкинд;ред. Е.И.Фадеева. — М., 1988. — С. 36. 11. СЕРАФИМОВА В.Д., МИНАСЯН С.М.Исследование героического потенциала че-ловека и народа в Великой Отечественнойвойне в повестях Василя Быкова // Рус-ская словесность. — 2015. — № 5. — С. 24—30.12. СЛАБКОВСКАЯ Е.Г. Поэтика военныхповестей В.Быкова (эстетическое освоениекатегории времени). — Иркутск: Изд-воИркутск. гос. пед. ин-та, 1988. — С. 62.13. ХОЛОДЯКОВ И.В. Великая Отече-ственная война в произведениях русскойлитературы ХХ века // Литература в шко-ле. — 2004. — № 4. — С. 15—18.14. ХУДОЛЕЕВА Л.А. Урок внеклассногочтения по повести В.Быкова «Сотников» //Литература в школе. — 2004. — № 5. — С. 43—44.



СКВОРЦОВ Артём Эдуардович —доктор филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского федерального университета (ИФМК КФУ)[email protected]

СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ЭЛЕГИЯОБ ОДНОМ СТИХОТВОРЕНИИ ОЛЕГА ЧУХОНЦЕВА

Аннотация. Олег Чухонцев — один из крупнейших современных русскихпоэтов. Его творчество произрастает на богатой культурной почве. В стихахЧухонцева есть отклики на произведения множества авторов, очевидна ра-бота с десятками стиховых форм, ощущается постоянное поле напряжениямежду поэтом и поэтической традицией. Вместе с тем его поэзия ещё не-достаточно известна современному читателю, особенно молодому поколе-нию. В качестве характерного образца творчества автора в статье анализи-руется стихотворение Чухонцева «…Я слышу, слышу родину свою!..».Ключевые слова: современная русская поэзия, Олег Чухонцев, традиция,жанр, элегия.

Abstract. Oleg Choukhontsev is one of the most prominent modern Russian po-ets. His oeuvre has a rich cultural background. In his poems there are responsesto the texts of many authors, the work with tens of verse forms is evident, the vol-tage field between the poet and poetic tradition is permanent. At the same timehis poetry is not yet well known by the modern readers, especially — the youngones. Choukhontsev’s poem “I hear, do hear my homeland!..”, taken as a cha-racteristic example of the author’s oeuvre, is analyzed in the article. Keywords: modern Russian poetry, Oleg Choukhontsev, tradition, genre, elegy.

Последняя треть ХХ века и начало новоготысячелетия — период появления и расцветацелой плеяды поэтов, творческая деятель-ность которых позволяет с уверенностью го-ворить об очередном важном рубеже, до-стигнутом отечественной стихотворной куль-турой. Не случайно некоторые современныеисследователи именуют его «бронзовым ве-ком» [1: 96—117, 2: 5—11]. Однако для со-циокультурной ситуации в современной рус-ской поэзии характерны не только очевидныедостижения. В ней есть ряд проблемных зони болевых точек. Одна из наиболее очевид-ных: в поэзию пришла новая генерация лю-дей, не знающих творчество своих предше-ственников. Это приводит к закономерномувыделению на их фоне представителей стар-шего поколения поэтов. Именно они в основ-ном отвечают ныне за всю традицию русскойпоэзии, от которой многие представителиновейших генераций сознательно или бессо-знательно отказываются, обедняя своюсобственную стиховую практику.

В настоящее время известны немногиепоэты, значимость которых признаётся зача-стую не только их сторонниками, но и пред-ставителями иных эстетических групп. Средиэтих фигур — Олег Чухонцев (р. 1938). Егопоэзия произрастает на богатой культурнойпочве: отклики на произведения многих ав-торов, использование разных стиховых форм,связи с поэтической традицией [3: 27—36, 4:106—119, 5: 167—315]. В то же время пости-жение и выявление этих связей осуществленоне в полной мере. Не в последнюю очередьтрудности в разговоре о поэтике Чухонцевасвязаны с его творческим методом.

По В.Маркову, «поэтов можно разделитьна цитатных и нецитатных» [6: 216]. А внутриобширной группы цитатных можно выделитьдва типа авторов: «экстравертов» и «интро-вертов». Первые более открыто демонстри-руют связь с традицией, иногда подчёркнутообыгрывая её. Вторые не склонны афиширо-вать такую связь. Чухонцев принадлежит, ско-рее, ко второй группе. При всём богатствеподтекстового пространства своей поэзииавтор не склонен выставлять напоказ лите-ратурную и металитературную проблематику,поскольку «постмодернистская» цитатная на-глядность воспринимается им либо как мо-ветон, либо как слишком простой приём,либо как узкоцеховое явление.

С первых шагов в литературе Чухонцевориентировался на богатый пласт до- и вне-советской поэзии, на всю совокупность рус-ской и европейской культурной традиции.Анализируя свою позицию 1960-х, в интервью1995 года поэт признался: «Я никогда не пы-тался идти в ногу со временем. Не хочу и те-перь. Энергия опережения — вот что движетлитературу» [7: 5].

«Энергия опережения», движимая поэ-том, в советское время осознанно питаласьтрадицией, преимущественно классической.По поводу эволюции русского гуманитарногосознания в 1960—1970-е годы О.Проскуринпишет: «“Традиция” начинает воспринимать-ся как ценность, причём как ценность “оппо-

зиционная”. Восстановление традиции сде-лалось одной из манифестаций духа време-ни. <…> Борьба за традицию понимается какформа сопротивления деспотизму» [8: 69. —Курсив авт.]. Такая формулировка примени-ма и к поэзии Чухонцева. Именно по причинеглубокого постижения традиции и творче-ского взаимодействия с ней поэт был белойвороной в позднесоветском культурном про-странстве — слишком расходились его пред-ставления об искусстве с редукционистски-примитивными установками официоза.

Рассмотрим в данной статье стихотворе-ние Чухонцева «…Я слышу, слышу родинусвою!..» (1969) — выразительный образецтонкого обыгрывания традиционных поэти-ческих мотивов, растворённых во внешнемавтобиографизме.

Жанр стихотворения легко определить —это элегия. Изначально, со второй половиныXVIII века, русская элегия тяготела к макаб-рической (фр. macabre — погребальный,мрачный) тематике: «Перелистаем тома “Рос-писи российским книгам для чтения из биб-лиотеки Александра Смирдина, системати-ческим порядком расположенной” — абсо-лютное большинство произведений,заполняющих отделы элегий, — это стихо-творения на смерть» [9: 40]. Постепенно, кначалу XIX столетия, мотив смерти стал усту-пать более общему мотиву утраты — в самомшироком смысле (любимого человека, силь-ного чувства, прежних увлечений и умона-строений, юности, отчего дома и т. д.).

К началу XX века прежняя достаточноустойчивая жанровая система русской лири-ческой поэзии размылась. Отныне авторы вкаждом конкретном случае должны были ре-шать — играют ли они по жанровым прави-лам, и если да, то как: стараются восстано-вить тот или иной жанр, внутренне преобра-зуют его или вообще создают внежанровоепроизведение.

Ко второй половине XX века идея устой-чивых, априори заданных жанров лирическо-го стихотворения настолько отошла в про-шлое, что поэты, намеревающиеся так или

иначе работать в ясных жанровых рамках, па-радоксальным образом иногда становилисьноваторами и едва ли не поэтическими ради-калами. Именно такой творческой стратегиипридерживается и Чухонцев.

«…Я слышу, слышу родину свою!..» ори-ентировано на жанр элегии в той её сюжетнойразновидности, когда лирический герой, воз-вращаясь через много лет в родные места, сгрустью отмечает произошедшие там изме-нения, итожа утраты. Однако поэт не тольковоспроизводит некую традицию, но и пре-образует её в нечто оригинальное.

Соответствующих примеров элегий на-званного типа до Чухонцева немало, но текс-туально у него отразились в первую очередьА.Пушкин («Вновь я посетил…») и опирав-шиеся на пушкинский опыт С.Есенин («Воз-вращение на родину», «Русь советская») иП.Васильев («Павлодар»). Цитация осуществ-ляется Чухонцевым в основном при помощиразмера — пятистопного ямба и конкретныхмотивно-образных совпадений (курсивомвыделены лишь наиболее явные): «…Я слышу,слышу родину свою! / Вдоль ровных лип,вдоль стриженых заборов, / брожу и — хотьубей! — не узнаю / ни тех дворов, ни птичьихкоридоров. // Здесь дом снесли, здесь выру-били сад, / там под фундамент яму раскопа-ли, / но дождь прошёл — и в будущем подва-ле / ещё ныряет выводок утят. // И грустномне. Каких искать примет? / Я этот городзнал не понаслышке, / а он другой: ни старыхулиц нет, / ни вечного пожарника на вышке. //Так многого вокруг недостаёт, / что кажется,терять уже не больно. / И долговязо смотритколокольня / на кладбище и мебельный за-вод. // На берегу, где высился собор, / онастоит как памятник терпенью, / ни кирпичом,ни камнем не в укор / своей земле. А деньцветёт сиренью. // А над землёю майскиежуки / жжужат, жжужат, и в сумерках белё-сых / просвечивают листья на берёзах. / Ах,Боже мой, как дни-то высоки! // Как зарослиупруги: только тронь — / и обдадут, чтоббыло неповадно. / И бабочки опять летят вогонь. / И снова жизнь свежа и безоглядна. //Везде, во всём, куда ни оглянусь, / она тре-пещет в пагубе цветенья. / И каждый куст нетерпит повторенья — / Шумит, шумит…И я не повторюсь!» [10: 101].

Ср.: «Вновь я посетил / Тот уголок земли,где я провёл / Изгнанником два года неза-метных…» [11: 313]; «Я посетил родимые ме-ста, / Ту сельщину, / Где жил мальчишкой, /Где каланчой с берёзовою вышкой / Взмет-нулась колокольня без креста…) / Как многоизменилось там… / Я с грустью озираюсь наокрестность: / Какая незнакомая мне мест-ность… / Пришли соседи… / Женщина с ре-бёнком. / Уже никто меня не узнаёт» [12: 89,92]; «Я никому здесь не знаком. / А те, чтопомнили, давно забыли. / И там, где был ко-гда-то отчий дом, / Теперь лежит зола даслой дорожной пыли… / Язык сограждан сталмне как чужой, / В своей стране я словно ино-странец» [12: 94, 95]; «Не здесь ли, раздвигаякамыши, / Почуяв одичавшую свободу, / Ны-ряли, как тяжёлые ковши, / Рябые утки в ут-

33


Поэт Олег Чухонцев

реннюю воду?.. / Я вырос парнем с медью вволосах. / И вот настало время для элегий: /Я уезжал. И прыгали в овсах / Костистые ихриплые телеги… / Амбары, палисадник, ста-рый дом / В черёмухе, / Приречных ветровшалость, — / Как ни стараюсь высмотреть —кругом / Как будто всё по-прежнему оста-лось. / Цветёт герань / В распахнутом окне, /И даль маячит старой колокольней» [13: 131].

Для полноценного восприятия подтекстастихотворения следует указать и на иныечастные отсылки.

Зачин буквально воспроизводит первыйфрагмент цикла Вяземского «Деревня. От-рывки»: «Я слышу, слышу ваш красноречивыйзов, / Спешу под вашу тень, под ваш зелёныйкров, / Гостеприимные, прохладные дубро-вы!» [14: 182]. Цикл Вяземского тяготеет кидиллии (хотя и обладает сатирическимичертами) и посвящён воспеванию чувств не-зависимости и собственного достоинства.Тема Чухонцева иная. Отсылка к «Деревне»может восприниматься как указание на труд-нодостижимый идеал, на стремление к обре-тению душевного покоя.

Словосочетание «жизнь свежа» входит врефрен стихотворения Б.Пастернака «Да бу-дет»: «Рассвет расколыхнёт свечу, / Зажжёт ипустит в цель стрижа. / Напоминанием вле-чу: / Да будет так же жизнь свежа. / Заря, каквыстрел в темноту. / Бабах! — и тухнет налету / Пожар ружейного пыжа. / Да будет также жизнь свежа» [15: 187] и т. д. Своим «сно-ва» Чухонцев сигнализирует, что выражениевзято у предшественника.

Наконец, смена порядка рифмовки в чёт-ных строфах у Чухонцева (аБаБ аББа…) —след влияния рифмовки Есенина в «Возвра-щении на родину».

Обратимся теперь к другим традицион-ным мотивам, важным для понимания за-мысла поэта.

Мотив ощущения тревожного праздникажизни, особенно обостряющегося на пикерасцвета природы, характерен для класси-ческих элегических медитаций. Он часто пе-реплетается с мотивом острого переживаниясобственной смертности, который смягчает-ся мыслью о неизбежности перемен и брен-ности всего сущего: раз преходяще всё, торазумно подчиниться общему закону и успо-коиться в переживании печальной гармонии.Такой мотивный комплекс в хрестоматийномисполнении представлен всё в том же «Вновья посетил…». При этом Пушкин не был пер-вым автором, у кого можно найти подобныестроки. Вот, например, выразительный фраг-мент из произведения его предшественникаИ.Долгорукого: «Вокругъ себя вездѣ бросая /Прилежно любопытный взоръ / И тѣлъ въ су-щественность вникая, / Вездѣ зрю смертиприговоръ, / Всему предѣлъ, пора и время, /Во всемъ духъ жизни, дѣйство, племя, / И сътѣмъ же вмѣстѣ вижу я / Неумолиму смертисилу / Въ одну влекущую могилу / Инасѣкомыхъ и меня» [16: 139].

Мотив обновления земли и её счастливо-го беспамятства также довольно распростра-нён — но уже, скорее, у поэтов XX века. Ср. у

С.Парнок («Как светел сегодня свет…») иБ.Пастернака («Цветы ночные утром спят...»):«Как светел сегодня свет! / Как живы ручьиживые! / Сегодня весна впервые, / И мирунисколько лет!» [17: 157]; «…Так спят цветысадовых гряд / В плену своих ночных фанта-зий. / Они не помнят безобразья, / Творив-шегося час назад. / Состав земли не знаетгрязи… / Никто не помнит ничего» [18: 78].

Однако у Чухонцева субъектом стихотво-рения оказывается не природа, а человек.Человек же обладает памятью и знает, чтосмертен. Казалось бы, итог сочинения дол-жен быть как минимум меланхоличен. Но двепоследние строки стихотворения не таковы.И являются они принципиально важной ал-люзией на стихотворение К.Случевского«Нет, жалко бросить мне на сцену…»: «Нетобаянья в повтореньи» [19: 100].

Для Случевского мотив преодолениядурной бесконечности материи — один изнаиболее существенных, причём отрицаниеподобного повторения настойчиво им под-чёркивается. Поэт отстаивал идею индиви-дуальности человеческого бытия и неизмен-но подчёркивал философско-религиознуюважность конечности существования («Верюв единственность и непреложность…», «До-пустим так, с успехами науки…», «Бог повто-ренья — бог нелепый…», «Чуть мерцает нагроб мой сияние дня…»). В этом смысле до-статочно показательны следующие строкииз многих аналогичных у этого автора («Чутьмерцает на гроб мой сияние дня…»): «Не же-лайте меня возвращать потому, / Что я сновапойду на мученья, / В истязаньях, совсем не-понятных уму! / Не хочу, не хочу повторенья!»[19: 363].

Финальная литературная отсылка у Чу-хонцева — сигнал того, что и его герой не со-мневается в возможности избежать подобноймеханистичной участи. Да, он смертен, ноощущает свою уникальность, а с ней — уни-кальность любого существа и выражает верув бессмертие животворящего духа.

Таким образом, «…Я слышу, слышу ро-дину свою!..» содержит, как минимум, тривзаимосвязанных смысловых пласта.

На первом, наиболее очевидном уровнеэто «всего лишь» обыденные картины малойродины, предстающие перед взором лири-ческого героя, и их достоинства, казалосьбы, заключаются лишь в том, что прозаиче-ские детали подаются здесь подчёркнутоэстетично. С такой обывательской точки зре-ния это стихотворение можно воспринять как«красивое».

На втором, историко-литературном уров-не выявляется сложная и глубокая системакультурных отсылок (жанровых, мотивных,стилистических, образных, смысловых), и то-гда за внешней простотой и непритязатель-ностью открывается тонкий, мастерский диа-лог со стихами многих предшественников.

Наконец, третий уровень произведе-ния — преображение традиции, то, что делаетстихотворение не копией прежних образцов,а оригинальным сочинением. Чухонцев есте-ственно и смело сплавляет привычный ме-

ланхолический элегический модус повество-вания с принципиально иным жанром — сгимном. В соответствии со своим устойчивымпринципом полемического восприятия тра-диции поэт завершает новейшую элегию не«за упокой», а «за здравие». Даже драмати-ческий мотив личной смертности нейтрали-зуется в финале иным, метафизическимутверждением вечности Жизни, в общемтечении которой ценна каждая конечная ин-дивидуальная судьба, а значит, с высшейточки зрения частные трагедии растворяютсяв общей взаимосвязанной и осмысленнойгармонии мироздания.


1. КУЛАКОВ В.Г. Поэзия как факт. Статьио стихах. — М.: Новое литературное обозре-ние, 1999. — С. 400.2. БАК Д.П. Сто поэтов начала столетия:Пособие по современной русской поэзии. —М.: Время, 2015. — С. 576. 3. СКВОРЦОВ А.Э. Игра в современнойрусской поэзии. — Казань: ИздательствоКазанского университета, 2005. — С. 364. 4. СКВОРЦОВ А.Э. Самосуд неожиданнойзрелости. Творчество Сергея Гандлевскогов контексте русской поэтическойтрадиции. — М.: ОГИ, 2013. — С. 222.5. СКВОРЦОВ А. Поэтическая генеалогия:исследования, статьи, эссе и критика. —Москва: ОГИ, 2015. — С. 528.6. МАРКОВ В.Ф. О свободе в поэзии. —СПб.: Издательство Чернышёва, 1994. — С. 368.7. ЧУХОНЦЕВ О., ТАРОЩИНА С. Чи-стый звук: С поэтом Олегом Чухонцевымбеседует обозреватель «ЛГ» С.Тарощина //Литературная газета. — 1995. — № 3. — 18 янв. — С. 5. 8. ПРОСКУРИН О.А. Две модели литера-турной эволюции: Ю.Н.Тынянов и В.Э.Ва-цуро // Новое литературное обозрение. —2000. — № 42. — С. 63—77.9. ФРИЗМАН Л.Г. Жизнь лирического жа-нра. Русская элегия от Сумарокова до Не-красова. — М.: Наука, 1973. — С. 167.10. ЧУХОНЦЕВ О.Г. Из сих пределов. —М.: ОГИ, 2008. — С. 320.11. ПУШКИН А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. — Л.: Наука, 1977. — Т. 3. — С. 496.12. ЕСЕНИН С.А. Полн. собр. соч.: В 7 т. —М.: Наука, Голос. — 1997. — Т. 2. — 467 с.13. ВАСИЛЬЕВ П.Н. Стихотворения и поэ-мы. — СПб.: Издательство ДНК, 2007. —С. 568.14. ВЯЗЕМСКИЙ П.А. Стихотворения. —Л.: Советский писатель, 1986. — С. 544.15. ПАСТЕРНАК Б.Л. Стихотворения ипоэмы: В 2 т. — Л.: Советский писатель,1990. — Т. 1. — С. 504.16. Сочиненiя Долгорукаго (князя ИванаМихайловича). — СПБ.: Изданiе Алексан-дра Смирдина, 1849. — Т. 1. — С. 527.17. ПАРНОК С.Я. Собрание стихотворе-ний. — СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. — С. 560.18. ПАСТЕРНАК Б.Л. Стихотворения ипоэмы: В 2 т. — Л.: Советский писатель,1990. — Т. 2. — С. 368.19. СЛУЧЕВСКИЙ К.К. Стихотворения ипоэмы. — М.: Академический проект (Но-вая библиотека поэта), 2004. — С. 816.



Жанр святочного рассказа, сформиро-вавшийся в русской литературе во второйполовине XIX века, в современной социо-культурной ситуации оказывается весьмапродуктивным. Интересно, что к данной жан-ровой традиции обращаются не только про-фессиональные писатели. Среди авторов со-временных святочных рассказов — и служи-тели церкви (что ожидаемо), и обычныешкольники.

В 1990—2000-е годы проявляется серь-ёзный научный интерес к святочному рассказу(диссертации А.А.Кретовой «Святочные рас-сказы Н.С.Лескова в контексте русской лите-ратуры XIX века» (1992), Е.В.Душечкиной «Рус-ский святочный рассказ: становление жанра»(1993), М.А.Кучерской «Русский святочныйрассказ и проблема канона в литературе но-вого времени» (1997), О.Н.Калениченко «Судь-бы малых жанров в русской литературе концаXIX — начала XX века (святочный и пасхальныйрассказы, модернистская новелла)» (2000),М.И.Бондаренко «Традиции “Рождественскихповестей” Диккенса в русском святочном рас-сказе 1840—1890-х годов» (2006). Серьёзныйвклад в изучение жанра внесли Н.Н.Старыгина(книги «Святочный рассказ как жанр»,«Н.С.Лесков в школе»), Е.С.Безбородкина(статья «Обсуждение вопросов жизни и смер-ти при изучении рождественского рассказа»).

Несмотря на то что исследователи связы-вают процесс становления этой жанровойразновидности с фольклорными святочнымиисториями и религиозным рождественскимканоном, святочный рассказ востребован вполиэтнической и в иноконфессиональнойсреде. Отметим, что святочные рассказы соз-давались и в советское время, когда искоре-няется сама основа существования жанра.Это можно объяснить его календарной при-родой: новогодние истории были призваныпорадовать и развлечь детей в праздничныедни. Однако нельзя забывать о том, что, как обэтом справедливо пишет Е.В.Душечкина, жанроказался связан с напоминанием о высшихчеловеческих ценностях [Душечкина, с. 18].

Специфика развития жанра святочногорассказа обусловлена его постепенным пе-реходом в разряд детского чтения. Это при-вело к тому, что с 1990-х годов он активновключается в школьные программы по лите-ратуре. Содержащиеся в нём в свёрнутомвиде не только основы веры, но и чётко опре-делённые нормы нравственного поведенияпозволяют обсуждать его в широкой аудито-рии, прежде всего в детской.

На сегодняшний день существует ряд ра-бот научно-методического характера, в кото-рых авторы стремятся соотнести жанровыеособенности святочного рассказа с возраст-ной психологией читателя-школьника и об-основать предлагаемые методы и приёмыего изучения на уроках литературы. Так,Н.А.Уминова указывает, что святочный рас-сказ «вызывает интерес у школьников» эле-ментами фантастики, общечеловеческойпроблематикой, специфической композици-ей, «выраженной в смене эмоциональных

пластов — от грусти и безысходности к радо-сти и ощущению счастья. Святочная проза…позволяет учащимся познавать факты мате-риальной и духовной культуры народа, исто-рию, мифологические и религиозные пред-ставления, философию, мораль, националь-ный образ мыслей» [Уминова, с. 7].

Существует и ряд конкретных методиче-ских разработок уроков по изучению святоч-ного рассказа. Внимание их авторов чащевсего привлекают произведения А.А.Блока,А.И.Куприна, Ф.М.Достоевского, Л.А.Андре-ева, А.П.Чехова, Тэффи.

Однако, как нам кажется, постижение за-конов этого жанра всё же представляет опре-делённые трудности для школьников. Так, нареспубликанском этапе Всероссийской олим-пиады школьников по литературе восьми-классникам Республики Татарстан был пред-ложен для целостного анализа рассказ Тэффи«Валя». Часть школьников (прошедших кон-курсный отбор, продемонстрировавших вла-дение литературоведческими компетенция-ми) анализировали предложенное произве-дение не как трансфорированный святочныйрассказ, а как реалистическую историю о ре-зультатах неправильного воспитания.

Становится понятным, что изучение свя-точного рассказа, как и других жанров, нуж-но вести в системе, как это, например, пред-лагалось в учебно-методическом комплексепод редакцией А.Г.Кутузова. Начинать из-учение следует с традиционного святочногорассказа, что даёт возможность постичь ос-нову жанра, его истоки. И только послеэтого можно обращаться к анализу жанро-вых модификаций святочного рассказа, од-ной из которых становится сатирическийсвяточный рассказ или, как его определяетЕ.В.Душечкина, «антисвяточный» рассказ.Например, изучая рассказ Ф.М.Достоевско-го «Мальчик у Христа на ёлке», необходимовыявить его отличия от жанрового канона.Об этом пишет Т.Г.Фирсова в своей статье«К вопросу об изучении младшими школь-никами святочного рассказа»: «Основным

35


МАХИНИНА Наталья Георгиевна —кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурных коммуникацийКазанского (Приволжского) федерального университета[email protected],НАСРУТДИНОВА Лилия Харисовна — кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурных коммуникацийКазанского (Приволжского) федерального университета[email protected]

СОВРЕМЕННЫЙ СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗВ ШКОЛЬНОМ ИЗУЧЕНИИ

Аннотация. Статья посвящена вопросам школьного изучения жанра свя-точного (рождественского) рассказа в русской литературе. Даются общиеметодические установки, связанные со сложностью его понимания и изуче-ния в школе. Выделяются основные направления развития жанра в началеХХI века. Предлагается вариант изучения современного святочного рассказана уроке с учётом изменившегося мировосприятия современного ребёнка.Ключевые слова: святочный (рождественский) рассказ, «антисвяточный»рассказ, методика преподавания литературы в школе, русская литератураXXI века, Е.Неволина.

Abstract. Article is devoted to the study of Christmas story genre in Russian li-terature. General methodical installation related to the complexity of its under-standing and learning through the teaching of literature in school is provided.The main directions of development of the genre in the early XXIst century aredescribed. Author presents the variation of the study of modern Christmas storytaking into account the changed world view of the modern child.Keywords: Christmas story, “anti-Chrismas” story, methodology of teaching li-terature at school, Russian literature of the XXI century, E.Nevolina.

Е.Пигарева. Илл. к рассказуЕ.Неволиной «Волшебный сон». 2010

принципом построения методики можносчитать концентрический: от основопола-гающих элементов жанра к их усложнению итрансформации в творчестве отдельных пи-сателей» [Фирсова, с. 10].

На наш взгляд, наиболее плодотворныйпуть изучения этого жанра, как и вообщеряда жанровых разновидностей, в школе —это выявление его «тайны».

Лесков, давший хрестоматийное опреде-ление святочного рассказа, сказал о возмож-ности его обновления: «Святочный рассказ,находясь во всех его рамках, всё-таки можетвидоизменяться и представлять любопытноеразнообразие, отражая в себе и своё время инравы» [цит. по: Старыгина, с. 86].

В качестве материала для анализа свя-точных рассказов на уроках литературы в 7—9 классах целесообразно подбирать произве-дения, которые отражают двунаправленностьразвития жанра: с одной стороны — это опи-сание отдельной важной, яркой ситуации(так, в рассказе Е.Седовой «Бабочка» описы-вается эпизод рождественского богослуже-ния, во время которого над прихожанамикружила неизвестно откуда появившаяся по-среди зимы и мороза бабочка), с другой —появление развёрнутых историй, включаю-щих этапы жизни героев (например, в рас-сказе Н.Ключарёвой «Юркино Рождество»эпизоды разделены значительным време-нем). Кроме того, современными авторамисоздаются произведения, вступающие всвоеобразную полемику с классическимисвяточными и «антисвяточными» рассказами(например, рассказ Д.Быкова «Девочка соспичками даёт прикурить» не может рассмат-риваться вне связи с известной сказкойГ.Х.Андерсена).

Интересно также проследить, как осмыс-ляется авторами характерная для святочногорассказа категория чуда. Всё чаще чудесноеобытовляется, рассматривается как способ-ность людей нести в мир добро. Например, врассказе Е.Шиловой «Калинка» как чудо пода-ётся трогательная забота осиротевшей де-вочки о двух малышах с задержкой развития,с которыми её свела судьба в детском доме, испособность женщины полюбить чужих детей,вовсе не похожих на маленьких ангелочков.

В то же время современными писателямисоздаются и традиционные для данного жан-рового канона произведения. Тем интерес-нее проследить, как отражается в них социо-культурный контекст времени.

Обратимся к рассказу Екатерины Нево-линой «Волшебный сон». Современнымподросткам, возможно, в отличие от учите-лей, имя этого автора знакомо: её романыпубликуются в серии «Большая книга ужасов»(в том числе в соавторстве с Олегом Роем),она является одним из сценаристов популяр-ных межавторских телевизионных проектов«Закрытая школа» и «Молодёжка». Эта ин-формация может послужить своеобразнымстимулом для прочтения рассказа школьни-ками. И тем удивительнее будет обнаружить,что предлагаемое произведение создано всовершенно иной стилистике.

Уже в первой главке намечается ряд мо-тивов, характерных для святочного рассказа.Во-первых, это узнаваемый хронотоп — канунновогодних праздников, когда украшаетсяновогодняя ёлка, а героиня предвкушает но-вогодний школьный бал.

Во-вторых, появляется мотив чуда: Лизаобнаруживает незнакомую ей старую ёлоч-ную игрушку — домик, в окошке которого, какей кажется, мелькнул свет (именно эта игруш-ка станет связующим звеном между реаль-ным и волшебным мирами); неожиданно по-шли давно остановившиеся старинные ба-бушкины часы, которые, кстати, показываютиное, отличное от реального, время (архетипчуда в святочном рассказе предполагает от-личный от обычного ход жизни).

В-третьих, для святочного рассказа ха-рактерен мотив искупительной жертвы, образребёнка-спасителя, связанный с образомХриста. Лизе изначально свойственна жерт-венность. Так, она мечтает спасти симпатич-ного ей одноклассника, словно Герда Кая;осознавая, что родители часто ссорятся из-за разных взглядов на её воспитание; она за-думывается о том, что, если бы её не было,они бы общались иначе.

И наконец, в праздники особенно остроощущается любая несправедливость. И что-бы читатель ощутил это, автор делает глав-ным героем не просто ребёнка, а ребёнкастрадающего, обиженного. Так, Лизу одно-классники замечают лишь тогда, «когда нуж-но списать на проверочной работе или спро-сить, как пишется слово во время диктанта»[Неволина, с. 7], в остальное же время еёдразнят и за то, что она до сих пор верит всказки, и за то, что юбка у неё немодная, и за«быстрые на подход» слёзы [Неволина, с.55]. Даже дом и семья перестают быть ду-шевным оплотом героя-ребёнка: родителиЛизы на грани развода, «они не слышалидаже друг друга, не то что её» [Неволина, с.9]. Одиночество, неустроенность героини от-ражается и на её восприятии традиционныхновогодних украшений, да и самой ёлки: еслиновогодняя ёлка обычно связана с предвку-шением радости, чувством счастья, то в этомгоду Лизу не радуют стеклянные шары и ми-шура, потускневшие, словно присыпанныепылью, и сама ёлка раньше «казалась вол-шебной лесной красавицей, а сейчас девочкаясно видела, что она — искусственная, не на-стоящая и к тому же кривая» [Неволина, с. 6].

При анализе рассказа важно проследить,как проявляется свойственная Лизе подобная«двойная» точка зрения на события. Так, втрадиционном святочном рассказе стираетсяграница между сном и явью, Лиза же посто-янно помнит, что, «если всё происходит восне — это вовсе не страшно, ведь самыеужасные чудовища без следа исчезают с на-ступлением утра» [Неволина, с. 13]. В ответна предложение девочки из сказочного до-мика подарить ей чудесные платье и туфелькиона тут же интересуется, что от неё потребу-ется взамен, так как действует в логике ска-зочного сюжета. Обнаружив утром обещан-ные платье и туфельки нереальной красоты,

она предполагает, что это может быть маминподарок. Таким образом, категория чудесно-го постоянно проверяется свойственным со-временным детям рационализмом. Болеетого, героине свойственно даже ироническоевосприятие самой себя в предлагаемых ска-зочных обстоятельствах: «Но как я узнаю,куда идти? — Лиза вдруг улыбнулась. — Илиты дашь мне волшебный клубочек, как в сказ-ках?» [Неволина, с. 32].

Тем не менее мир сна выстраиваетсяявно по сказочным канонам. Можно предло-жить школьникам проследить, как реализуют-ся в рассказе традиционные сказочные архе-типы пути, леса, волшебного помощника,троекратного испытания, разрешения загад-ки и т. д. Более подготовленные классы могутобнаружить в тексте переклички с известны-ми им фольклорными и авторскими произве-дениями: «Снежная королева», «Дикие лебе-ди», «Алиса в Стране чудес», «Морозко»,«Двенадцать месяцев» и др. Интересно обсу-дить, что сближает эти произведения с рас-сказом Е.Неволиной и какие дополнительныесмыслы привносят в него эти параллели.

Главный вывод, к которому приходят детипод руководством учителя, заключается втом, что общение героини с фантастическимисуществами завершается её метаморфозой,переосмыслением жизненных ценностей: онапонимает, что ей не нужна любовь-поклоне-ние её «принца», отказывается от эгоистиче-ских желаний, осознаёт, что в самых сложныхситуациях, когда она теряла веру в свои силыили замерзала в сугробе, её спасало воспо-минание о маме, о её любви.

Отзывчивость, справедливость, ясныепредставления о добре и зле были свойствен-ны Лизе изначально. Например, она, в отличиеот своих одноклассниц, не считает постыд-ным, что мама её одноклассника работает напочте и он сам часто помогает ей разноситьгазеты и рекламные листовки. Она ценит лю-дей по их поступкам: впервые Лиза «отчётливозаметила отблеск золота короны» [Неволина,с. 56] в каштановой шевелюре Саши Степано-ва, когда он не поддержал забаву других маль-чишек, играющих в футбол её рюкзаком.

Это тем более важно, что именно личныекачества героини, а не счастливый случай,столь характерный для канона святочногорассказа, помогают ей победить силы зла,преодолеть собственные страхи и спасти ска-зочный мир. Отметим, что на Лизином путивстречается смотритель снежной пустыни,своеобразный герой-резонёр, который по-могает девочке понять, что можно видетьчудо в малом и что жизнь человека зависитпрежде всего от него самого. Здесь будетуместно вспомнить о воспитательном потен-циале святочных историй.

Подводя итог урока, напомним ученикамо значимости архетипа семьи как жанровойдоминанты святочного рассказа. НаградойЛизе за пройденные испытания стало воссо-единение семьи. В то же время главное чудовновь оказывается совсем не сказочным:просто герои вновь стали прислушиваться ксловам и желаниям друг друга.




1. ДУШЕЧКИНА Е.В. Русский святочныйрассказ: становление жанра. — СПб.,1995. — С. 256.2. НЕВОЛИНА Е.А. Волшебный сон. — М.: ЭКСМО, 2010. — С. 80.

3. СТАРЫГИНА Н.Н. Лесков в школе. —М.: ВЛАДОС, 2000. — С. 360.4. УМИНОВА Н.В. Изучение произведе-ний святочной прозы с учётом их жанровойспецифики на уроках литературы в 5—11классах: дис. …канд. филол. наук. — М., 2009.

5. ФИРСОВА Т.Г. К вопросу об изучениимладшими школьниками святочного рас-сказа // Вестник ПСТГУ. — Сер. 4: Педаго-гика. Психология. — Вып. 2 (37). — 2015. —С. 9—13.

37


ДИ

АЛ

ОГ

КУ

ЛЬТ

УР

НА

УР

ОК

АХ

ЛИ

ТЕРА

ТУР

Ы

Изучение творчества Лермонтова в шко-ле с родным (нерусским) языком обученияимеет свои особенности, связанные с воз-действием инонационального сознания навосприятие произведений русской литера-туры. Один из важнейших аспектов этого —явление эстетической интерференции, кото-рая рассматривается нами как результат на-ложения разных национально-художествен-ных сознаний (автора и реципиента) и какследствие его — трансформация восприни-маемого произведения в свете традиций,образов, форм, которые вошли в эстетиче-ский опыт читателя [1: 32—48].

Вместе с тем, размышляя об эстетиче-ской интерференции как явлении художе-ственного восприятия, следует отметить, чтоона будет иметь особенный характер при из-учении творчества Лермонтова в татарскойшколе. Лермонтов был близок к миру восточ-ной культуры, многие концепты этого мира,такие как «судьба», «Бог», «фатум», органичновходили в сознание поэта, порождая в еготворчестве многочисленные параллели с вос-точным образом мышления, его сущностнымиоснованиями [см. 2: 215—219]. Именно этасторона поэзии Лермонтова может, с однойстороны, облегчать учителю путь к пониманиюучащимися своеобразия произведений Лер-монтова в свете традиционных интерпрета-ций, сложившихся в отечественном литерату-роведении, но с другой — сталкивать его свозможностью новых, самостоятельных про-

чтений лермонтовских произведений, в кото-рых будет заметна тенденция к преодолениюих «сглаженного», привычного истолкования.

В изучении инонационального восприя-тия поэзии Лермонтова и эстетической ин-терференции как важнейшей её черты особоеместо занимает концепция рецептивнойэстетики. Так, по мнению Х.Яусса, предста-

вителя рецептивной эстетики, нарушение«сглаженного» восприятия классической ли-тературы требует от читателя особых усилийдля того, чтобы прочесть произведение «“во-преки” привычному эстетическому опыту,чтобы вновь раскрыть её [классики] художе-ственную природу и выявить её эстетическуюценность» [3: 158].

ХАБИБУЛЛИНА Алсу Зарифовна —кандидат филологических наук, доцент Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федеральногоуниверситета[email protected],НАГУМАНОВА Эльвира Фирдавильевна —кандидат филологических наук, доцент Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского (Приволжского) федеральногоуниверситета[email protected]

ЛЕРМОНТОВ И ТАТАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XX ВЕКАК ВОПРОСУ ОБ ИНОНАЦИОНАЛЬНОМ ВОСПРИЯТИИ

Аннотация. В статье рассматривается проблема инонационального вос-приятия творчества Лермонтова в школе в свете явления эстетической ин-терференции (нарушение содержания художественного произведения, егосвойств под воздействием национального сознания читателя). Цель рабо-ты — понимание её положительных сторон в практике изучения русской ли-тературы в полиэтнической среде. Особое внимание уделяется эстетиче-ской интерференции в переводах лирических произведений Лермонтова втюркских литературах XIX—XX веков, в татарской литературе в частности. Встатье на многочисленных примерах доказывается, что рассмотрение фак-тов межлитературного диалога способствует возникновению новых смысловв прочтении стихотворений Лермонтова, позволяющих преодолеть устой-чивое и «сглаженное» восприятие творчества русского классика.Ключевые слова: Лермонтов, инонациональное восприятие, читатель,эстетическая интерференция, перевод, межлитературный диалог.

Abstract. This paper deals with the problem of perception of Lermontov’spoetry by the representatives of the other (non-Russian) culture; the phenome-non of aesthetic interference is emphasized. The goal of this study is to describepositive aspects of aesthetic interference that springs up in the course of an ac-quaintance with works of Lermontov by modern Tatar readers. Certain facts con-cerning the translations of Lermontov’s lyrics in Turkic literatures are also illumi-nated. A free translation of A Prayer by G.Tukay (early XXth century) is analyzed.We argue that a reference to the history of reception of Lermontov’s lyric poetryby poet’s native culture and foreign culture, a reference to issues of cross-cultural and cross-literary dialogues enables us to discover new senses andmeanings, to surmount some habitual and commonly held views on Lermontov’screation.Keywords: Lermontov, reader, aesthetic interference, translation, cross-literarydialogue.

И.Айдаров (род. 1956). Парус

Мы исходим из идеи о том, что наруше-ние привычной рецепции классических текс-тов и, как следствие, усиление эстетическойдистанции (Х.Яусс) может порождаться впервую очередь читателем, принадлежащимк миру другой культуры и языка, носителеминых эстетических, художественных и рели-гиозных представлений. Так, подобное на-рушение имело место в истории татарскойлитературы начала XX века, которая, вступаяв диалог с произведениями русских класси-ков, приближала их к «горизонту ожидания»«своего» читателя. Наиболее полно это про-явилось в вольных переводах Тукая, С.Ра-миева, Дэрдменда произведений русскойлитературы — поэзии Пушкина, Лермонтова,Некрасова.

Размышляя об особенностях восприятияпоэзии Лермонтова современными татар-скими читателями, необходимо учитыватьследующие обстоятельства.

1. Произведения Лермонтова татарскиечитатели свободно читают в оригинале, чтоусиливает потенциальную возможность ихболее правильного восприятия.

2. Трудности, с которыми встречаютсясовременные татарские читатели, связаны сусвоением устаревших форм русского языка,а также некоторых реалий жизни русскойкультуры XIX века. Вместе с тем именно ониформируют поле коммуникативной неопре-делённости в художественном произведении,расширяя тем самым эстетическую дистан-цию между текстом и его читателем.

Что же в понимании поэзии Лермонтоваможет усилить преодоление «горизонта ожи-дания» произведений с тем, чтобы вызыватьк жизни новые смыслы в оценках и размыш-лениях о них?

Особое место в понимании творчестварусского поэта в полиэтнической средеимеет, на наш взгляд, знакомство с пере-водами произведений русского поэта втюркских литературах. Знание переводовЛермонтова на тюркские языки России, нататарский язык в частности, будет расши-рять культурный контекст татарских чита-телей и одновременно создаст условия длямежлитературного диалога, предполагаю-щего прочтение произведений Лермонтовав свете традиций своей культуры и языка.

Известно, что в тюркских литературахбольшое значение имели переводы тех про-изведений Лермонтова, в которых звучалатема Востока. Так, самым первым переводомв тюркском мире стало стихотворение Лер-монтова «Три пальмы», которое в 1895 годуна азербайджанский язык перевёл Ф.Кочарли(«Три финиковых дерева»).

В татарской литературе произведенияЛермонтова также начали переводиться ужев самом конце XIX века. Первым опублико-ванным татарским переводом стала турец-кая сказка Лермонтова «Ашик-Кериб» (1837).В 1897 году она была переведена на татар-ский язык неизвестным переводчиком; за-тем в 1912 и 1918 годах в переводе К.Баширасказка Лермонтова, озаглавленная «Ашик-Гариб (восточная повесть)», отдельным из-

данием выходит в Казани в типографиибратьев Каримовых.

Иная тенденция в восприятии была в ка-захской литературе конца XIX века. Извест-ный казахский поэт Абай Кунанбаев перевёлна родной язык такие стихотворения Лер-монтова, как «Выхожу один я на дорогу...»,«Утёс», «В альбом», «Измаил-Бей», «Демон»,«Молитва». При этом, как полагают иссле-дователи, в них очевидно было стремлениепрочитать произведения Лермонтова в све-те традиций русской литературы, что суще-ственно приближало Абая к Лермонтову.

Та же направленность в переводах про-явилась и в чувашской литературе началаXX века. Известные чувашские поэты К.Ива-нов и Шубоссинни (Н.В.Васильев) впервыепознакомили своих читателей со стихотво-рениями «Утёс», «Парус», «Ветка Палестины»и др. Их переводы на родной язык были вы-полнены силлабикой, однако в них, как пола-гает В.Родионов, был заметен переход отсиллабического стиха к силлабо-тоническому[4]. И эта особенность восприятия в значи-тельной степени вводила чувашских поэтов вобласть «русскости» воспринимаемой клас-сической литературы.

Интересно отметить, что именно поэзияЛермонтова, по сравнению, например, створчеством Пушкина, рождала в тюркскоминонациональном сознании множествен-ность художественных прочтений и интер-претаций.

Так, при изучении стихотворения «Парус»(«Жилкəн») в татароязычной читательскойаудитории целесообразно подчеркнуть, чтооно переводилось на татарский язык шестьраз. Первый перевод стихотворения «Парус»был выполнен на старотатарском языке в1908 году, затем в 1934 году оно переводитсяна яналифе А.Ерикеем; в 1941 году Ерикейпереводит это стихотворение на современ-ный татарский язык. Следующий перевод«Паруса» создаётся в 1938 году Ш.Манну-ром, он дважды переводит «Парус», а в 1974году это стихотворение появилось в перево-де З.Нури.

Многократное обращение переводчиковк стихотворению «Парус» Лермонтова не слу-чайно. Это объясняется прежде всего тем,что оно было близко татарскому художе-ственному сознанию, хорошо знакомому споэзией Дэрдменда. Именно в творчествеДэрдменда, татарского классика началаXX века, впервые появилось стихотворение«Кораб» («Корабль»), представляющее собойпереложение лермонтовского «Паруса». Кро-ме того, по разновременным переводам сти-хотворения «Парус» можно судить о транс-формациях татарского национального языка,а также о тех изменениях, которые происхо-дили в отечественном литературоведении всвязи с проблемой перевода русской поэзиина языки народов России.

Приведём примеры перевода третьегокатрена А.Ерикеем:

Под ним струя светлей лазури,Над ним луч солнца золотой...

А он, мятежный, просит бури,Как будто в бурях есть покой!

Asta a in jaqtь zəngər su,Өste — qojaş, уtken çiz nurlar,Ə ul anda davьl teli ul,Davьllarda gyjə tьnlьq bar!

(Перевод 1934 года.)Кояш сибə матур алтын нур,Ə түбəндə зəнгəр дулкыннар.Ул тынгысыз, давыл тели ул,Гуя тынычлык бар давылда!

(Перевод 1941 года.)

Переводы А.Ерикея достаточно точнопередают динамику движения паруса. Од-нако без потерь не обошлось: учащиеся та-тарских школ сразу же обращают вниманиена то, что неперевёденным в стихотворениина яналифе остался эпитет «мятежный». Впереводе 1941 года появляется эпитет «тын-гысыз» (досл.: беспокойный, неугомонный),но в этом переводе Ерикей нарушает анти-номию неба и моря, представленную в сти-хотворении Лермонтова и нашедшую отра-жение в его переводе 1934 года. Сравнениеразновременных переводов позволяет по-нять, что в 1940 годы татарский переводчикуже более свободно обращается с оригина-лом, внося в его содержание новые образыи детали.

Размышления о множественности раз-новременных переводов поэзии Лермонто-ва можно продолжить. Такой историогра-фический материал, представленный науроках литературы в инонациональной ауди-тории, будет особенно интересным и цен-ным. Осмысление фактов истории восприя-тия и переводов Лермонтова на тюркскиеязыки (чувашский, азербайджанский, казах-ский) не только привлечёт внимание совре-менных татарских читателей, но и позволитим стихийно прийти к пониманию уникаль-ности возникшего диалога: татарские поэтысовершенно иначе, нежели другие тюркскиепереводчики, воспринимали художествен-ный мир произведений Лермонтова.

Кроме того, опираясь на многочисленныесловари и библиографические указатели,учащиеся могут самостоятельно разбиратьсяв диалоге между творчеством Лермонтова итатарскими поэтами XX века.

Иллюстрацией сказанному является сво-бодный перевод на татарский язык стихотво-рения Лермонтова «Молитва», который в1908 году выполнил Тукай. Поэт озаглавилсвоё произведение «Тəəссер», то есть «Впе-чатление».

В стихотворении русского поэта гово-рится о том, что в трудную минуту именномолитва, обращённая из самой глубиныдуши, может спасти от невзгод:

«С души как бремя скатится, / Сомненьедалеко — / И верится, и плачется, / И так лег-ко, легко…» [5: т. 1: 179].

Вместе с тем лирический герой Лер-монтова испытывает состояние внутреннегопросветления благодаря той силе Слова,которая одухотворяет молитву и заставляет



вслушиваться не только в её смысл, но и в«созвучье слов живых». Неслучайно иссле-дователи видят связь между «Молитвой» истихотворением Лермонтова «Есть речи —значенье…», в котором поэт признаётся вмогуществе полных красоты и блаженствазвуков [6: 283].

Для Тукая, обратившегося к переводустихотворения «Молитва», это скрытое со-держание стихотворения Лермонтова в силусвоей неполной определённости вызвалосмысловую интерференцию: слово молитвыв литературах и культурах Востока, как исамо понимание ценности произнесённогослова вообще, было другим. Можно утвер-ждать, что Тукай в своём вольном переводеинтерферировал это скрытое содержание,связанное с представлением о Слове в егоонтологическом смысле, чисто религиознойидеей обращения к Аллаху. Его лирическийгерой, по сравнению с героем Лермонтова,не просто произносит слова молитвы, несу-щей ему успокоение, он как бы погружаетсяв неё полностью, без остатка, показываянам, что же меняется в его душе тогда,когда он твердит суры Корана.

Оча дилдəн бөтен шик-шөбһəлəр, һəм җылый башлыйм:

Яңакларны мөкаддəс күз яшемдəэнҗели башлыйм.

Бөтенлəй сафлана күңлем; укыйм иман, булам мөэмин;

Килə рəхəт җиңеллеклəр: хəласбулам авыр йөкдин

[7: Т.1: 90].

(Исчезают, словно ветер, все тревоги исомнения — плачу я: / Щёки украшаю, будтожемчугом, священными слезами. / И всецелоочищается душа моя, обращаюсь к Богу, пра-воверным становлюсь; / И блаженное прихо-дит облегчение: ведь от бремени я тяжкогоосвобожусь (подстрочный перевод авторов).

Такая особенность мышления восточ-ного человека — обращённость в себя, ксвоему внутреннему миру — была интуи-тивно угадана Тукаем, идентифицируясь впереводе как самопознание лирическогогероя в момент произнесения молитвы.В таком переводе (который возник в ре-зультате наполнения семантической лаку-ны) проявились черты эстетической интер-ференции, вызванной воздействием род-ной литературы, в которой религиозныеидеи, представления о величии Аллаха,признание его неотвратимого влияния начеловека составляют её ценностное ядро.Как отмечается в статье «Поэзия Тукая:аспекты национальной идентичности»,«этот новый по отношению к стихотворениюЛермонтова смысл — результат смысловойинтерференции, возникающей в процессерецепции татарским поэтом стихотворенияЛермонтова. В её основе — онтологическоеразличие: у Лермонтова выражается восхо-дящая к христианской идее («В начале былоСлово, и Слово было у Бога, и Слово былоБог») онтология Слова как тождественногоБогу; у Тукая эта онтология слова не выра-жена, у татарского поэта наивысшим бы-тийным статусом обладает Аллах» [8: 83].

Как видно из сказанного, в стихотворенииТукая «Тəəссер», представляющим собойвольный перевод «Молитвы» Лермонтова,можно найти черты национальной идентич-ности, которые иллюстрируют совершенноиной, уникальный характер мироощущениятатарского поэта.

Таким образом, привлечение на урокахлитературы в татарской школе материалов,раскрывающих уникальные черты жизниЛермонтова в национальном художествен-ном сознании, в истории переводов егопоэзии на родной язык, позволяет понятьсвоеобразие межкультурного и межлите-ратурного диалога. Этот диалог в силу егонеповторимого содержания по-своему мо-жет отзываться в сознании современных

татарских читателей, потенциально усили-вая в их восприятии новые смыслы в про-изведениях Лермонтова, стремление к про-чтению творчества русского поэта, вопрекиего традиционным интерпретациям.


1. ХАБИБУЛЛИНА А.З. Эстетическая ин-терференция как одно из явлений художе-ственного восприятия // Русская литерату-ра в межнациональных связях и взаимодей-ствиях: учеб.-метод. пособие для спецкурсапо компаративистике. — Казань, 2004. — С. 32—48.2. ХАБИБУЛЛИНА А.З. Диалог Востока иЗапада в творчестве М.Ю.Лермонтова воценках критиков и исследователей XX века // Филологические науки. Вопро-сы теории и практики. — Тамбов, 2014. — № 4. — Ч. 1. — С. 215—219.3. Современное зарубежное литературове-дение. (Страны западной Европы и США).Энциклопедический справочник. Концеп-ции. Школы. Термины. — М., 1999. — С. 319.4. РОДИОНОВ В. Чувашский стих. Про-блемы становления и развития. — Чебокса-ры: Чуваш. кн. изд-во, 1992. — С. 223.5. ЛЕРМОНТОВ М.Ю. Сочинения: В 2 т. — М.: Просвещение, 1988. — Т. 1. — С. 720.6. ЖИЖИНА А.Д. «Молитва» // Лермон-товская энциклопедия / Гл. ред. В.А.Ма-нуйлов. — М.: Сов. энцикл., 1981. — С. 283.7. Тукай Г. Избранные произведения: В 2 т. — Казань: Татар. кн. изд-во, 2006. — Т. 1. — С. 271. (на тат. яз.)8. АМИНАЕВА В.Р., ИБРАГИМОВ М.И.,НАГУМАНОВА Э.Ф., ХАБИБУЛЛИНАА.З. Поэзия Г.Тукая: аспекты националь-ной идентичности / G.Tukay’s poetry: theaspects of national identity / V.R.Amineva,M.I.Ibragimov, E.F.Nagumanova, A.Z.Khabi-bullina // XLinguae European ScientifikLanguage Journal. Volum 8. Issue 1, ISSN1337-8384, January. — 2015. — C. 79—87.

39


САЯПОВА Альбина Мазгаровна — доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского (Приволжского) университета[email protected]

СИМВОЛИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ ТАТАРСКОГО ПОЭТАНАЧАЛА ХХ ВЕКА С.РАМИЕВА* (1880—1926)

Аннотация. В статье рассматривается творчество татарского поэта началаХХ века С.Рамиева, которое во многом перекликается с творчеством рус-ских его современников, в первую очередь А.Белого. Как и все российскиесимволисты начала века, в своей поэзии Рамиев ставит проблему личностив контексте вечной проблемы искусства «человек и мир». Ключевые слова: Сагит Рамиев, символизм, проблема личности, поэт зари.

Abstract. The paper examines the poetry of S.Ramiev, Tatar poet of the begin-ning of XXth century. His poetry is close to Russian poets of his time includingAndrei Bely. As all Russian symbolists at the beginning of century he put the pro-blem of personality in context eternal art problem “man and world”.Keywords: Sagit Ramiev, symbolism, problems of personality, poet of dawn.

Литература и искусство в России в начале ХХвека развиваются под воздействием револю-ционных событий. Шла переоценка традиционных

ценностей, выдвигались новые идеалы, рождалисьновые художественные направления, поэтическиешколы. Многонациональная страна выдвигала но-

вых писателей, поэтов, по-разному относящихся кпроисходящему. Но всех их объединяли раздумьяо её судьбе. Усилилась философская направлен-

* Литературный псевдоним — Дэрдменд (наст. имя Закир Рамиев).** Экзистенциализм — философское учение, выдвигает метод непосредственно-интуитивного постижения реальности; считает, что философия по своему методу

познания стоит гораздо ближе к искусству, чем наука.

обрело у него поэтическое звучание символизма,при этом сохранялась «верность действительно-сти» (А.Белый). С.Рамиев воспринимал симво-лизм как возможность создавать ёмкие образы-символы, за которыми была как правда жизни (еёземная суть), так и романтические представленияо ней, связанные с просветительским толковани-ем искусства в самом широком смысле этогослова.

Его поэзия — протест против несправедли-вых порядков жизни, против того, что мешаетчеловеку быть счастливым. Лирический геройРамиева сталкивается со всем миром. Отрица-ние, свойственное его поэзии, таило в себе ог-ромную взрывную силу. В татарском литерату-роведении его романтизм назван гисьянисти-ческим, то есть богоборческим, бунтарским.

С.Рамиев был популярным поэтом своеговремени, его при жизни переводили на русскийязык. Причём уже первый переводчик и интер-претатор творчества поэта Альберт Пинкевичнаходит его стихотворения талантливыми и вы-ражает мнение, что они будут интересны рус-ским поэтам и читателям. «Стихотворения Ра-миева, — подчёркивает он, — по своему на-правлению стоят близко к лучшим образцамевропейской литературы» [3: 238].

Стихотворение Рамиева «Та вакыты» («Назаре», 1907) стало новым явлением в татарскойпоэзии начала века. В нём автор, как и А.Белыйв своём сборнике стихов «Золото в лазури», ис-пользовал слово «заря», которое у символистоввыступает как предзнаменование грядущих пе-ремен. Например, у Белого эта тема выражаетсяв небесном пейзаже:

Золотея, эфир просветитсяи в восторге сгорит.А над морем садитсяускользающий солнечный щит [4: 47].

Рамиев тоже использует этот символ, сподлинно гражданской страстью пишет о не-обходимости перемен, пробуждения самосо-знания нации:

Менə таң атты!.. əнə кояш чыкты!..Əнə əллə кем миңа кычкыра:

– Əй син, кайгырма, шат бул:Аягың бəйдəн ычкына! [5:28]

Рассвело!.. Солнце поднялось!..Вон кто-то мне кричит:— Эй ты, не горюй, радуйся:Ноги твои свободны от пут.

(Здесь и далее подстр. перев. наш. — А.С.)

Само время властно диктует поэту образы-символы: «Таң атты!..», «Кояш чыкты!..», «Аягың

бəйдəн ычкына!», «Менə сиңа юл...», «Бу анага

угыл бул...», «Яшь кыз», «Мəгърифəтле ана», «Туг

яңадан мəгърифəтле анадан!» («На заре!..», «Солн-це взошло!..», «Ноги твои свободны от пут!», «Воттебе дорога...», «Будь сыном этой женщины...»«Молодая девушка», «Просвещённая мать», «Ро-дись вновь от просвещённой женщины!»).

Эти символы несут в произведениях основ-ную идейно-смысловую нагрузку, служат про-светительским идеям поэта, усиливают выра-зительные возможности слова. В последнемстихотворении обнаруживается перекличкасимволических образов С.Рамиева и Н.Г.Чер-нышевского, роман которого «Что делать?», от-носящийся к просветительскому реализму,имел огромное влияние на татарскую творче-скую интеллигенцию.

Образ женщины у С.Рамиева — символосвобождения, будущего, новой жизни, он сбли-жает поэта с традициями русской литературыХIХ века. Известно, что в России уже в 30—40-егоды ХIХ века женский вопрос стал предметомострого внимания публицистов, писателей, фи-лософов. Положительное разрешение женскоговопроса в теоретическом плане связано с име-нем В.Г.Белинского. В дальнейшем этот вопрос,каждым по-своему, решался в работах Н.Г.Чер-нышевского, И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского,Л.Н.Толстого, А.П.Чехова и других.

Следуя просветительским идеалам, С.Рами-ев считает, что от решения женского вопроса за-висит решение многих других проблем, продик-тованных временем. Как и Чернышевский, в этомвопросе он исходит из демократических позиций.Женская тема проходит через всё творчество по-эта: поэзию, прозу, драматургию, публицистику.Так, в пьесе «Яшə, Зөбəйдə, яшим мин!» («Живи,Зубайда, живу и я!») в само название выноситсяосновной лейтмотив произведения.

В стихотворениях «Син», «Ул», «Җəмилə»(«Ты», «Она», «Джамиля») отчётливо обнаружива-ется автобиграфическая основа, предельная ис-кренность поэта. Однако образ прекрасной «Ул»(«Она») — не только портрет реальной девушки,образ её символически ёмок, содержит идеюженственности. Женственность в эстетическойконцепции поэта — олицетворение красоты ипросвещённости.

Идея о «вечной женственности», призван-ной спасти мир, в русской общественной мыслипринадлежит Вл.Соловьёву, философия кото-рого восходит к учению о софийности С.Н.Бул-гакова. В поэзии начала ХХ века она воплотиласьу Вл.Соловьёва, позже у А.Блока («Стихи о Пре-красной Даме»).

Просветительская татарская литератураконца ХIХ века дала своё истолкование пре-красного, в котором особо подчёркиваются та-кие достоинства, как разумность, просвещён-ность. С.Рамиев как представитель татарскойлитературы начала ХХ века наследовал гумани-



Закир Рамиев (Дэрдменд). Фото.Начало ХХ века

ность литературы, в частности поэзии, котораядостигла значительного расцвета.

По определению Н.Бердяева, это время«культурного Ренессанса». Вместе с тем фило-соф отмечает предчувствие многими надвигаю-щихся катастроф. Он пишет: «Поэты видели нетолько грядущие зори, но и что-то страшное, на-двигающееся на Россию и мир» [1:164].

Расцвет поэзии, «грядущие зори», предчув-ствие катастроф — в этих ключевых понятиях за-печатлены характерные черты духовной жизниРоссии начала ХХ века. Здесь могут быть названыимена не только А.Блока и А.Белого, кого имел ввиду Н.Бердяев, говоря о поэтах, предчувствую-щих «не только грядущие зори, но и что-то страш-ное», но и С.Рамиева*, Х.Такташа — татарскихпоэтов начала ХХ века. Обострённое художествен-ное чувство и философское осмысление мировыхисторических процессов позволило им не толькопредвидеть события ближайших десятилетий, нои начертать образ всего столетия. В их творчествефилософская мысль нации, глубокая и своеобраз-ная, получила своё наиболее яркое выражение всимволистических образах.

В русской литературе значение символа, по-жалуй, первым определил А.Белый, размышляяо слове века. Прозрение, интуиция подсказалиему, что символ прежде всего философская ка-тегория (интерпретация символа — это работамышления), а уже потом эстетическая, литера-туроведческая.

А.Белый считал, что главным в искусстве яв-ляется мысль, реализуемая в символах [2:340].Символизм, по Белому, — это искусство, отра-жающее новое мироощущение, которое можноопределить как экзистенциальное**. «Только в тотмомент, когда мы выдвинем вопрос о жизни исмерти человечества во всей его неумолимой же-стокости, когда поставим его в центр наших жиз-ненных устремлений, когда скажем твердое “да”возможной жизни или смерти, — только в этот мо-мент мы приближаемся к тому, что движет новымискусством: содержание символов его — илиокончательная победа над смертью возрождённо-го человечества, или беспросветная тьма, разло-жение, смерть», — пишет А.Белый [2: 256].

Сагит Рамиев — татарский поэт началаХХ века, как и другие поэты-символисты еговремени (А.Белый, А.Блок и др.), корнями свя-занные с романтическим мироощущением, рас-крывает в своём творчестве сущность драмати-ческих взаимоотношений современного чело-века с исторической действительностью, на себеиспытывая судьбу человека эпохи всеобщегокризиса и ломки. Под ударами революционныхпотрясений углублялось «неотступное чувствокатастрофы» (А.Блок). Это чувство и есть траги-ческая характеристика времени С.Рамиева.

В творчестве Рамиева, как и Блока, Белого,реальные исторические события находят непо-средственное отражение лишь в немногих про-изведениях. Они сумели сделать большее: пе-редать общую атмосферу эпохи, выразить самуюсущность переломного нового времени.

Чутко улавливая пульс эпохи, С.Рамиев од-ним из первых в татарской литературе разраба-тывает новые художественные формы, которыепозволили ему с проницательной остротой вы-разить трагизм современной жизни, утвердитьсвободного духом героя.

Романтический разлад с жизнью, романтиче-ское противопоставление личности обществу при-

стические идеи прекрасного, поднял их на ка-чественно новую высоту.

В годы подъёма общественного сознания(1905—1907) несомненен интерес поэта к самымконкретным проблемам современности. В поэ-тическом сознании Рамиева лирический геройне отделён от общей судьбы человека эпохи. Вэти годы понятие «человек и мир» — нечто целое,единое. В видении грядущих «зорь» — просвети-тельские надежды на будущее, выраженные впринципах эстетики символизма.

В последние десятилетия отвергаютсяпредставления о символистах как художникахслова, сознательно отмахнувшихся от жизни ипотерявших связь с реальным историческимвременем. Символисты видели светлое буду-щее не в социальных переворотах мира, а всоздании новой духовной культуры, призван-ной изменить самую природу отношений меж-ду людьми. Они считали себя активными участ-никами создания этой новой культуры буду-щего, очень широкой, включающей, кромелитературы, все другие искусства.

Стихотворение «Мин» («Я»), написанноеС.Рамиевым в те же годы, что и «Син» («Ты»),«Ул» («Она») (они впервые были напечатаны вгазете «Волжско-Камская речь» в 1908 году нарусском языке), посвящается человеку. Лич-ность в нём рисуется по законам эстетики сим-волизма. Рамиев обращается к внутреннемумиру человека времени «зорь», раскрывает егомногомерность, противоречивость, сокровен-ные глубины его души в эпоху всеобщего кризи-са и ломки, когда всеми чувствовалось прибли-жение исторических перемен.

«Я» поэта — символ гордой, свободнойличности, выраженный в романтически вос-торженной тональности. «Я» поэта — вдохнов-ляющая, окрыляющая сила, тождественная Бо-жественной. В символическом «я» поэта — сгу-сток чувств, поэтическая экспрессия. Уже одноэто стихотворение даёт основание говорить оналичии в лирике С.Рамиева бунтарских моти-вов, в связи с чем примечательно замечаниесамого поэта: «В “я” есть ты, есть земля, естьнебо. “Я” — это не только я, это человек... че-ловек вообще. Я через “я” доношу голос своегопротестующего народа» [3: 235].

Таким образом, в стихотворении «Я» выра-жается единение личного с общим: вглядываясьв себя, поэт стремится к познанию человека во-обще. Лирическое «я» в стихотворении — выра-

жение обобщённого «я» своего народа, своейнации.

Подобное соотношение личного с общимхарактерно для поэтического сознания боль-шинства символистов. Так, лирические героиА.Блока, А.Белого тоже неотделимы от общейсудьбы человека эпохи. Вместо «я» в блоковскихпроизведениях возникает «мы».

В творчестве С.Рамиева, как и у большин-ства поэтов-символистов, перемежаются тра-гизм и светлое жизнеутверждение: для них всеххарактерен, как сказал А.Белый, «либо мрак,либо свет». Сквозь боль и разочарования, кото-рых, судя по лирике и автобиографической по-вести «Нəҗметдин агай бəйрəме» («ПраздникНажметдин-агая»), в жизни поэта было немало,всегда светилась вера в человека в счастливоебудущее, вера в человека и свой народ.

В период реакции (1907—1910) в поэзииС.Рамиева особенно явственно зазвучали нотытрагического. Для этого периода характернытакие стихотворения, как «Алданган», «Мин

үлəм», «Минутлар», «Кеше», «Күрəм гали»,«Дөньяга», «Минем төн» («Обманутый», «Я уми-раю», «Минуты», «Человек», «Вижу вселенную»,«Жизни», «Моя ночь»). Во многих из них поэт го-ворит на языке символов. Так, в «Минем төн»(«Моя ночь») он пишет:

Караңгы һəм дə таңы ерак,Уты сүнгəн җəһəннəм минем төн...

[5: 44] Темна ночь моя, до зари далеко,Ад с потухшими огнями она...

В этих двух строках сосредоточены основ-ные образы-символы С.Рамиева периода ре-акции: «минем төн», «уты сүнгəн җəһəннəм»,«караңгы төн», «ерак таң» («моя ночь», «ад с по-тухшими огнями», «тёмная ночь», «далёкаязаря»). Образ лирического героя времени«ночи» предчувствует время «зорь», хотя в тоже время трезво осознаёт, что до «рассвета»ещё далеко. В душе героя «темно», и всё, чтопод небом, стало тёмным, тесным и невзрач-ным:

Каращгы һəґм тар бар күк асты [5: 44].Тёмен и узок мир поднебесья.

Во второй части стихотворения лирическийгерой даётся в контрасте реальной действитель-

ности, страшной и ложной. Поэт говорит о вре-мени глубокого кризиса миросозерцаний. Об-ман, разврат и зло видит он вокруг себя:

Рухлары фахиш, кара эч бар да,Күрми идем эчлəрен өнемдə [5: 44].Душой преступны и темны,Не видел сути их я наяву.

Таким образом, С.Рамиев, как и русскиеего современники, в своей поэзии ставит про-блему личности в контексте вечной проблемыискусства «человек и мир». Эта проблема былаосновной для всех поэтов-символистов началаХХ века. В обостряющихся социальных проти-воречиях, в эпоху революционной ситуаци лич-ность оказывается в таком мире, где она осо-знаёт себя только малой частью некоего обще-ственного целого, запутанного и грозного,противостоять законам которого человек не всилах. Ведущим становится ощущение кон-фликта, что является неизбежным для временивзаимного отчуждения личности и общества.Вместе с тем именно для поэтов-символистовхарактерно предчувствие и времени «зорь», ивремени надежд и перемен. Образ зари — ха-рактерный образ символизма, который мыслитчеловека в масштабе эпохи, вселенной. Заря уС.Рамиева — символ жизни нации социальнонового времени с иными культурно-эстетиче-скими ценностями, жизни новой вообще с прин-ципиально иным пониманием возможностей че-ловека, его роли во времени.


1. БЕРДЯЕВ Н.А. Самопознание (Опытфилософской автобиографии). — М.: Мысль, 1991. — С. 318.2. БЕЛЫЙ А. Символизм как миропонима-ние. — М.: Республика, 1994. — С. 527. 3. САДРЕТДИНОВ Ш. Комментарии и по-яснения // Рамиев С. На заре / Избранныепроизведения на татарском языке. — Казань:Татарское книжное изд-во, 1980. — С. 227—266.4. БЕЛЫЙ А. Сочинения: В 2 т. — Поэзия.Проза. — М.: Худ. литература, 1990. — Т. 2. — С. 702.5. РАМИЕВ С. На заре. Избранные про-изведения / на татарском языке. — Казань: Татарское книжное изд-во, 1980. — С. 269.

41


ИБРАГИМОВ Марсель Ильдарович — кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникацииКазанского федерального университета[email protected]

ХРОНОТОП И ИДЕНТИЧНОСТЬНА ПРИМЕРЕ ЦИКЛА СТИХОВ РАВИЛЯ БУХАРАЕВА «КАЗАНСКИЕ СНЕГА»

Аннотация. В статье анализируется лирический цикл Равиля Бухараева«Казанские снега». Ставится проблема хронотопа в его отношении к на-циональной самобытности; рассмотрены стихотворения, в которых выра-жается переживание кризиса национальной идентичности.Ключевые слова: хронотоп, идентичность, лирический цикл, Равиль Буха-раев, «Казанские снега».

Abstract. The article is devoted to the lyrical cycle of Ravil Bukharaev “The Ka-zan’s snows”. The problem of chronotope in the context of national identity isobserved. The poetry that expressed the experience of the national identitycrisis is discussed.Keywords: chronotope, identity, lyrical cycle, Ravil Bukharev, “The Kazan’ssnows”.

Вынесенные в заглавие статьи понятия вразной степени укоренены в теоретическомсознании учащихся школ. Если хронотоп ак-

тивно используется ими в практике анализалитературного произведения, то представле-ние об объёме понятия идентичность и мето-

дах анализа идентичности в литературе в на-стоящее время ещё не сформировались. Объ-яснение этому простое. Хронотоп относится к

числу понятий отечественной филологии;теоретически обоснованное в трудах М.Бах-тина, оно на протяжении многих лет неизмен-но присутствует в трудах российских литера-туроведов, равно как и методистов.

Идентичность — относительно новый вотечественной гуманитаристикие термин.Отметим, что он заимствован из западнойнауки. Для российских гуманитариев тради-ционными являются понятия самобытность,своеобразие, самосознание как своего родааналоги западной идентичности. Вместе стем начиная с 1990-х годов учёные-гумани-тарии всё чаще отдают предпочтение имен-но «идентичности», например, В.С.Малаховпишет: «По-видимому, основания предпоч-тения нового термина привычным “самосо-знанию” и “самоопределению” следует ис-кать в потере кредита традиционной поня-тийности» [1: 48].

В литературоведении идентичность (также как и в социологии, политологии, психо-логии) рассматривается в связи с интересомк проблемам национального и одновременнов связи с междисциплинарным подходом кеё изучению.

Очевидно, что формирование представ-лений об идентичности у учащихся не опре-деляется исключительно воспитательнымизадачами: формирование гражданской илинациональной идентичности на основе из-учения литературы. Но, безусловно, такаязадача в условиях многонациональной рос-сийской культуры является значимой. Прин-ципиально важно научить учащихся анали-зировать формы выражения идентичностив художественном произведении, что пред-полагает актуализацию знаний о поэтике.«Проследить движение художественноймысли от слова к смыслу, от текста к образумира, — пишет К.Султанов, — значит гово-рить об идентичности на уровне и в полепоэтики, напоминая о самодостаточностихудожественного мира, который есть нечтобольшее и принципиально иное, чем сово-купность составляющих его элементов и ча-стей» [4: 6].

В этой связи познавательный потенциалпонятия хронотоп представляется неоспори-мым, принимая во внимание как универсаль-ность категорий «пространство» и «время»(восприятие мира и самого себя немыслимобез пространства и времени), так и установ-ленные М.Бахтиным значения хронотопа (вчастности, жанровое и ценностное).

Значительный интерес с точки зрениявопроса об идентичности в литературе пред-ставляет творчество писателей, чья литера-турная идентичность формировалась на гра-ницах культур и языков. В данном случаеречь не идёт о писателях-билингвах (литера-турный билингвизм — тема, достаточно хо-рошо разработанная в отечественной наукео литературе и в методике обучения ей). Речьидёт о сложившейся на рубеже XX—XXI вековситуации «множественности идентифика-ций», когда писатель всё чаще выступает как«носитель полиэтнических культурных цен-ностей, пишущий для читателей многих

стран, живущий поочередно в разных куль-турных координатах и не мыслящий себя впрокрустовом ложе какой-то одной этниче-ской или эстетической системы» [5: 54].

Множественность идентификаций связа-на с «множественностью литератур», терми-ном, которым отдельные учёные предлагаютобозначать «рядоположенность разных, пре-бывающих каждая в собственной идентично-сти литератур, внеиерархическое их со-су-ществование» [6: 58].

В произведении множественность иден-тификаций проявляется в культурных и лите-ратурных кодах (концептах, национальныхархетипах, устойчивых для отдельных нацио-нальных литератур образах и мотивах), гене-тически связанных с разными культурами, всубъектной сфере произведений, анализ ко-торой позволяет установить различные типыавторского сознания [7].

Творчество поэта Равиля Бухараева —один из примеров множественности иденти-фикаций в литературе. Поэт родился в Каза-ни, где на протяжении многих веков сосуще-ствуют и диалогически взаимодействуют рус-ская и татарская культуры, жил и работал вЛондоне: вёл передачи, посвящённые исто-рии татарской культуры на радиостанции Би-би-си, участвовал как автор предисловия,комментария, подстрочного перевода в под-готовке «Исторической антологии татарскойпоэзии», изданной в 2000 году (на английскомязыке).

Бухараев писал на нескольких языках:русском, венгерском, английском, татар-ском. В предисловии к одной из своих книг,автор, размышляя о своём многоязычномтворчестве, пишет: «Быть может, и даже на-верняка, именно эта безысходная тяга к род-ному, / почему-то ставшему чужим, это без-мерное старание понять, / почему же есть насвете родное и чужое, всею неразглашённойсилой / своей и сподобила писать стихи насовсем уж чужих языках» [8: 10].

Ключевыми концептами в рефлексиях пи-сателя об идентичности становятся «своё» и«чужое». Понять, прочувствовать «чужое» (чу-жие язык, культуру, литературу), по Бухарае-ву, можно, только сделав его своим: «Но втом-то и штука, что ни на один язык / нельзясмотреть лишь снаружи, поверяя его развечто собственной речью. / Чтобы понять и по-стичь — нужно войти в этот сад / и услышатьсокровенную музыку листьев, извне звуча-щую странно, / а порой и смешно» [8: 14].

Для Бухараева идентичность — это един-ство во множественности: «Есть некое по-сильное откровение в том, / что двунадесятьязыков и вызываемые ими щемление серд-ца / и терзания разума могут совместиться вединой человеческой душе» [8: 24].

В цикл Р.Бухараева «Казанские снега»вошли различные по тематике (темы приро-ды, любви, культуры) стихотворения, напи-санные в 1968—1974 годах.

Анализ хронотопа позволяет говорить овключённости лирического героя в несколькокругов существования. Во многих стихотво-рениях цикла «я» лирического героя — это «я

частного человека, переживания которогозачастую сопряжены с временами года ивременем суток («Чуть влажною, прозрачнойночью…», «Не вовремя седеют тополя…»,«Закат, как красный лист, к реке бредёт ку-стами», «Перед зимой» и др.) или определён-ным пространством: Вяткой («На переправесумерки красивы…»), Оренбургом («Орен-бург»), Казанью («За рекою Казанкой…»,«Тафтиляу»), Крымом («В Крыму, на камне, уморской волны…»).

В отдельных стихах автор обращается кмировой культуре, например в «Возрожде-нии», в котором поэт посредством узнавае-мых аллюзий (Темза, Тауэр, Шекспир) соз-даёт образ Англии эпохи Ренессанса.

Особенностью выражения лирическогопереживания в отдельных стихотворенияхцикла является преодоление конкретного,зачастую связанного с определённым про-странством времени и выход к обобщениямфилософского характера.

Таково, в частности, стихотворение «Па-мятник», в структуре художественного вре-мени которого выделяются три круга: на-стоящее (время лирической медитации), про-шедшее (это личное прошлое лирическогогероя, которое одновременно включается висторическое прошлое («Здесь тишина и си-ний небосвод… / Пускай об этом кладбищезабыли. / Но прадеда могилу просто срыли, /когда в тридцатых строился завод»), будущее(«Мы лишь посмертно будем с жизнью кви-ты, / пока мы живы — можем выбирать… /Одним — огонь, другим — вот эти плиты… / Атретьих и не будут вспоминать»).

Поэтическая рефлексия о будущем при-обретает у Бухараева характер философско-го обобщения, на что указывает смена субъ-ектной формы: «я» лирического героя сме-няется на «мы».

Ещё одна заметная особенность про-странственно-временной структуры цикла —соотношение статичного и динамичного хро-нотопов. В большинстве стихотворений вре-мя и пространство статичны: в таких стихо-творениях, как правило, в центре оказывают-ся пейзажные образы, созерцаемыелирическим героем.

В таких стихотворениях, как «Гуляет вкраю бескрайних полей…» и особенно «Бес-конечный поезд», хронотоп динамичный. По-следнее стихотворение — пример поэтиче-ской рефлексии об идентичности, в центрекоторой образ «бесконечного поезда», вы-ступающего как метафора кризиса идентич-ности.

Эта идея раскрывается посредством мо-тива движения к Казани и от неё («Здрав-ствуй, родина, снег мой! / До свиданья, ухо-дим…»), переходящего в мотив пустоты:«Ничего не находим, — только берёзы чи-сты, — / а когда на перроне конечном / выхо-дим — / через двадцать минут мы, / как поездприбывший, / пусты» [8: 73].

Движение поезда от дома уподобляетсяв стихотворении бегству от себя: «Стук! Стре-мительный бег нас относит от дома. / Пар ле-тучий! Летят поезда через снег… / День и



43


ночь, день и ночь, день и ночь — / как знако-мо! / От себя, от себя, от себя — / нескончае-мый бег» [8: 73].

Иначе переживание идентичности выра-жается в стихотворении «У пролива». В егооснове драматическое переживание забве-нья родного языка: «Как пасынок родногоязыка, / живу, пишу и думаю по-русски!»; «Азнать родной язык — не ремесло, / он не про-щает и полузабвенья…» [8: 66].

Вместе с тем в выражении переживанияидентичности ключевую роль играет аллю-зия — татарский напев «Аллюки»: «В журчаньичёрных листьев у реки, / у водного светлею-щего края / ты слышишь переливы “Аллюки” /и плач души — звучание курая?»; «Я напеваю“Аллюки” — без слов, / а ты дымок помеши-ваешь ложкой…» [8: 66]. Она (аллюзия) отсы-лает читателя к известному стихотворениюГ.Тукая «Милли моңнар1», лирический геройкоторого переживает идентичность как резо-нанс между собственным внутренним мироми мелодией «Əллүки» («Эллюки»).

«Идентичность, — пишет М.Ибрагимов всвязи со стихотворением Г.Тукая, — это со-стояние тождества с другим, нераздельностис ним, когда исчезает граница между “я” и“другим”, это то, что делает единым “я” и“другого”. Идентичность — область неопре-делённого, смутного, неясного» [12: 151].

Примечательны в этой связи строки изстихотворения Р.Бухараева: «…ты слышишьпереливы “Аллюки” / и плач души — звучаниекурая? / Но то лишь ветер, листья теребя, /взлетит, — и что-то в нас тогда рыдает…» [8:66]. В них тонко прочувствована природа пе-реживания идентичности: с одной стороны,это неопределяемое чувство (на это указы-вает неопределённое местоимение «что-то»),с другой, чувство, которое присутствует в че-ловеке и проявляет себя вне зависимости отнего самого (рыдает не человек, а нечто внут-ри его).

Наконец, обратимся к вынесенному в за-главие цикла хронотопу Казани. Помимо«Бесконечного поезда», он присутствует встихотворениях «За рекою Казанкой», «Та-филяу», «Оренбург».

В первом Казань — объект противо-речивого отношения лирического героя: «Яего понимаю, / потому и виню, / я его про-клинаю, / оттого что люблю» [8: 74]. Казаньв этом стихотворении — это «город малень-ких сплетен, самодельных богем», «городмой неудачный, но довольный собой». Ноодновременно это пространство, притяги-вающее лирического героя, и это притяже-ние определяется непреодолимым пережи-ванием национальной идентичности, носи-телями которой выступают известныенародные мелодии — «Тафтиляу», «Аллюки»:«Навсегда б одурело / я рванулся в бега, /

если б кровь не горела, / не сияли снега, /если б там, где могила / мелководной реки, /не сверкала бы сила / “Тафтиляу”, / “Аллю-ки”» [8: 74].

Во втором автор вводит ряд казанскихтопонимов: улица Вахитова, Плетенёвскаятюрьма. Эти образы соединяются в сознаниилирического героя (здесь это ребёнок) с пес-ней, которую ему поёт няня. Отметим, чтосам контекст (образный ряд включает в себязвукообраз — «крик кладбищенских ворон»),образ «Плетенёвской старенькой тюрьмы») истилистика самого мотива песни («Испуган-ная нянечка моя / поёт и плачет тонким го-лоском. / Ночь. Татарчонка лепит из меня /татарка в первом платье городском») порож-дают в читательском восприятии ощущениенегативно переживаемой идентичности (см.:«татарчонок», «лепит»).

Наконец, в стихотворении «Оренбург»образу «стоязыкого» города, в котором«жили люди из Москвы и Мекки» и которыйсыграл большую роль в развитии татарскойкультуры, противопоставляется Казань: «Ты(Оренбург. — М.И.) не забыл той стародав-ней были, / так почему запамятовал вдруг: /поэзию татарскую творили / моя Казань стобою, Оренбург! / Не помнили о том твоимузеи, / в твоих архивах тлели письмена, /ты жил, по ветру времени развеяв / тебе недорогие имена. / Казань моя, как тихий,тёмный омут, / уберегла союз от праздныхглаз, / незримы эти связи, невесомы, / кото-рыми судьба связала вас…» [8: 84].

Здесь очевидно лирическое пережива-ние утраты исторической памяти: «И забывалты горестное знанье, / в неведомую будущ-ность скользя… / Но у судьбы иное есть на-званье. / История. Её забыть нельзя» [8: 84].

Итак, «индивидуальное» лирического ге-роя, его чувства, рефлексия в большинствестихотворений «Казанских снегов» привяза-ны к определённому хронотопу (Вятка, Ка-зань, Оренбург, лето, осень, зима), которыйне только является фоном для лирическихпереживаний (а в пейзажных стихах — зача-стую непосредственно определяет характерэтих переживаний), но и определяет его (ли-рического героя) идентификацию.

«Я» лирического героя оказывается впи-санным в два круга: «малый» (времена года ивремя суток) и «большой» (историческое про-шлое, включая образы мировой культуры(«Возрождение»).

Таким образом, уже в раннем цикле поэтаобозначается одна из особенностей его поэ-тической системы — множественность иден-тификаций. Анализ хронотопа, наряду с ана-лизом других составляющих поэтики (в пер-вую очередь субъектной сферы) являетсяодним из «ключей» к пониманию идентично-сти в литературе.


1. МАЛАХОВ В.С. Неудобства с идентич-ностью // Вопросы философии. — 1998. —№ 2. — С. 43—53.

2. ПОПОВА М.К. Национальная идентич-ность и её отражение в художественном со-знании. — Воронеж: Воронежский гос. ун-т,2004. — С. 169.

3. КОРМИЛОВ С.И. Своеобразие русскойлитературы и проблема её национальнойидентичности // Известия Южного феде-рального университета. Филологическиенауки. — 2007. — № 1—2. — C. 8—22.

4. СУЛТАНОВ К.К. От дома к миру: этно-национальная идентичность и межкультур-ный диалог. — М.: Наука, 2007. — С. 302.

5. ВАСИЛЬЕВ Н.Л. Историзм и относи-тельность концепта «национальная литера-тура» // Сравнительное литературоведе-ние: теоретический и исторический аспек-ты: Материалы Международной научнойконференции «Сравнительное литературо-ведение» (V Поспеловские чтения). — М.:Изд-во МГУ, 2003. — C. 53—59.

6. САФИУЛЛИН Я.Г. Множественностьлитератур // Теория литературы: словарьдля студентов. — Казань: Казанский ун-т,2010. — C. 58—59.

7. V.R. Amineva, M.I. Ibragimov, E.F. Naguma-nova, A.Z. Khabibullina G.Tukays poetry: theaspects of national identity // XLinguaeEuropean Scientific Language Journal. — Vo-lume 8. — Issue 1. — P. 79—87.

8. БУХАРАЕВ Р. Бесконечный поезд: Из-бранные стихи и поэмы. — Казань: Мага-риф, 2001. — С. 319.

9. ГАЛИЕВА А.М., НАГУМАНОВА Э.Ф.Национальные концепты // Межкультур-ная коммуникация: Филологическийаспект. Словарь-справочник. — Казань:Изд-во «Отечество», 2012. — С. 92—93.

10. Татарский энциклопедический словарь. —Казань: Институт Татарской энциклопедииАкадемии наук РТ. — 1999. — С. 703.

Татарский энциклопедический словарь. —Казань: Институт Татарской энциклопедииАН РТ, 1999. ... Краткий справочник / Подред. акад. АН РТ М.Х.Хасанов. — Казань,1997

11. ГАЛИЕВА А.М., НАГУМАНОВА Э.Ф.Особенности передачи национально-специ-фических концептов в переводных текстах(на примере концепта Моң) // Учён. зап.Казан. ун-та (Серия Гуманит. науки). —2013. — Т. 155. — Кн. 2. — С. 245—252.

12. ИБРАГИМОВ М.И. Идентичность в ли-тературе (на материале татарской поэзииXX века) // Филология и культура. —2013. — № 1 (31). — С. 151.

1 «Моң» относится к разряду национальных концептов, понимаемых как «уникальные концепты, характерные только для одной культуры», как концепты, которые«не имеют прямых эквивалентов в других языках, а слова, номинирующие эти концепты, требуют при переводе пространных комментариев» [9: 92]. Мо —понятие, определяющее «национальный колорит татарской духовной культуры, специфическую черту мироощущения, эмоциональное состояние сдерживаемойпечали, выражающееся в варьировании оттенков основной интонации» [10: 365]. А.М.Галиева и Э.Ф.Нагуманова подчёркивают, что мо — «это не столько пере-живание боли и утраты, сколько глубоко внутреннее состояние часто беспричинной тоски и печали, которые имеют подсознательную природу и проявляются наи-более остро в моменты душевных томлений» [11: 247].

C O N T E N T SREPUBLIC OF TATARSTAN, KAZAN

OUR SPIRITUAL VALUES

R.R.ZAMALETDINOV — The harmony of dialogue. Russian language and Russian literature in the Republic of Tatarstan . . . . . . . . . . . 2

From science to school

A.F.GALIMULLINA, A.N.PASHKUROV — “The covenants of the wise century”: G.R.Derzhavin heritage and moral values of his artistic world in the he cultural and educational life of Republic of Tatarstan . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .4

V.R.AMINEVA — Lyrics of V.A.Zhukovsky: the concept of romanticism . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .11

R.F.MUKHAMETSHINA — Three “Prophets”: Pushkin, Lermontov and G.Tukay in the context of cultural interface . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .15

N.G.KOMAR — Literature lessons in the museum of E.A.Boratynsky . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .18

V.N.KRYLOV — The use of critical articles in the modern study of literature . . . . . . . . . . . . . . .20

L.E.BUSHKANETS, A.N.TUSHUEV — L.N.Tolstoy as a contemporary of the Russion “Silver age”: intra-subject crossings at a literature course of 11th grade . . . . . . . . . . . . . . . .24

T.G.PROKHOROVA — The dialogue with L.N.Tolostoy is A.I.Solzhenitsyn’s novel “Cancer Ward” . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .27

Y.V.ZHIGLIY — Problem of moral choice and memory. V.Bykov’s novel “Sotnikov” and V.Popkov’s painting “The Father’s Overcoat”. XIth Grade . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29

A.E.SKVORTSOV — Modern Russian elegy. About one poem byOleg Choukhontsev . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .32

N.G.MAKHININA, L.H.NASRUTDINOVA — Studying modern Christmas story in school . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .35

Dialogue of cultures at literature lessons

A.Z.KHABIBULLINA, E.F.NAGUMANOVA — Lermontov and Tatar literature of XX century. On the problem of cross-literary perception . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .37

A.M.SAYAPOVA — Symbolism in the art of Tatar poet S.Ramiev in the beginning of XX century (1880—1926) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .39

M.I.IBRAGIMOV — Chronotope and identity. Based on the poem “The Kazan’s Snow” by Ravil Bukharaev . . . . . . . . . . . . . . .41

Уважаемые читатели, авторы журнала!

При сы ла е мые ва ми ста тьи обя за тель но дол -ж ны быть с по мет кой:

«Толь ко для жур на ла “Ли те ра ту ра в шко ле”».Прось ба при сы лать ма те ри а лы по поч те в

рас пе ча тан ном ви де в двух эк зем п ля рах.При ни ма ют ся ма ши но пи с ные и ру ко пи с ные

ори ги на лы.Все аб бре ви а ту ры дол ж ны быть рас шиф ро -

ва ны при пер вом упо т реб ле нии в тек сте.При ци ти ро ва нии не об хо ди мо де лать би б -

лио гра фи че с кую ссыл ку. От вет ст вен ность запра виль ность дан ных, при ве дён ных в би б лио -гра фи че с ких ссыл ках и при ста тей ном спи ске ли -те ра ту ры, не сёт ав тор. При от сут ст вии би б лио -гра фи че с ких ссы лок и при ста тей но го спи ска ли -те ра ту ры ста тья не рас сма т ри ва ет ся.

За фактический материал статьи несёт от-ветственность автор.

Ре дак ция ос та в ля ет за со бой пра во со кра -ще ния ма те ри а лов.

К ста тье не об хо ди мо при ло жить ан но та -цию и клю че вые (опор ные) сло ва, а так жеука зать eAmail.

По жа луй ста, не за будь те при слать све де-ния о се бе:— Фа ми лия, имя, от че ст во.— Ме с то жи тель ст ва (ре с пуб ли ка, край, об ласть,

го род) и код ре ги о на.— Да та и ме с то ро ж де ния.— Па с порт ные дан ные (се рия, №, кем и ко г да

вы дан).— ИНН, № пенсионного страхового свидетель-

ства.— Об ра зо ва ние (вуз, спе ци аль ность, год окон -

ча ния).— Учё ная сте пень и зва ние (ес ли име ет ся; год

при су ж де ния или при сво е ния — в скоб ках).— До маш ний ад рес с поч то вым ин де к сом.— До маш ний те ле фон с ко дом го ро да, мо биль -

ный те ле фон и Edmail.— Ме с то ра бо ты или учё бы (на име но ва ние ор га -

ни за ции и под ра з де ле ния — фа куль те та, ка -фе д ры, от де ла).

— Дол ж ность; вре мя ра бо ты на дан ной дол ж но -сти.

— Слу жеб ный ад рес с поч то вым ин де к сом.— Слу жеб ный те ле фон (с ко дом го ро да).— Пред по ла га е мая да та за щи ты (для со ис ка те -

лей).— На уч ный ру ко во ди тель или кон суль тант (фа -

ми лия, имя, от че ст во, учё ная сте пень и зва-ние — для со ис ка те лей).

При отсутствии всех вышеуказанных данных гонорар

не начисляется и не выписывается.

Вни ма нию соискателей на учёную степень!

Со г ла с но тре бо ва ни ям ВАК не об хо ди моука зать:— поч то вый ад рес ву за или ме с та ра бо ты (с ин де -

к сом); те ле фон, ад рес элек т рон ной поч ты;— на рус ском и ан г лий ском язы ках: фа ми лию,

имя, от че ст во, дол ж ность, учё ную сте пень, учё -ное зва ние, за гла вие ста тьи, ан но та цию (2—4пред ло же ния), клю че вые сло ва (ма к си мум 5).

По ми мо ссы лок на ис то ч ни ки не об хо ди мопо ме с тить в кон це ста тьи би б лио гра фи че с кийспи сок.

Рас сма т ри ва ют ся ста тьи при на ли чии по ло -жи тель ной ре цен зии ка фе д ры, на ко то рой за щи -ща ет ся со ис ка тель (или на уч но го ру ко во ди те-ля), и ре цен зии не за ви си мо го экс пер та (ав то ри -тет но го учё но го в со от вет ст ву ю щей об ла с ти) поза про су ре дак ции.

Пла та с со ис ка те лей на учё ную сте пень запуб ли ка цию не взи ма ет ся.

ЛВШКОЛЕ ИТЕРАТУРА...

Documents

Transcript of ЛВШКОЛЕ ИТЕРАТУРА...