ЛВШКОЛЕ ИТЕРАТУРА...

С О Д Е Р Ж А Н И ЕНАШИ ДУХОВНЫЕ ЦЕННОСТИ

Г.Г.КРАСУХИН — Печорин — каков он? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2

Точки зрения

Николай ЗУЕВ — «Медный Всадник. Петербургская повесть» А.С.Пушкина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .7

Е.Н.ПЕТУХОВА — Образ Петра Первого в поэзии А.С.Пушкина . . . . . . . . . . . . . . .15

Л.С.ШКУРАТ — Художественная концепция жизни, смерти и бессмертия в миниатюрах Ю.В.Бондарева . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .18

ПОИСК. ОПЫТ. МАСТЕРСТВО

Е.Н.КОЛОКОЛЬЦЕВ — Монографический анализ лирических произведений. Стихотворения А.С.Пушкина. X класс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .23

И.А.ЩЕГОЛЕВА — В поисках души. Поэма Н.В.Гоголя «Мёртвые души»: опыт интертекстуального анализа. Статья третья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29

Т.А.КАЛГАНОВА — Анализ басни И.А.Крылова «Воспитание Льва». Повторение и закрепление теоретических знаний о жанре басни. VII класс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .35

К.В.ГОЛОВА — Формирование традиционного идеала русских девушки и юноши. «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях» А.С.Пушкина. V класс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .37

Д.Н.КОРОБЕЙНИК — Тема любви к ближнему в рассказе Ю.И.Коваля «Клеёнка». Урок внеклассного чтения. V класс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .40

ИТЕРАТУРАВ ШКОЛЕЛ4’2017

Научно5методический журналОснован в августе 1914 года

Выходит 12 раз в год

Учредитель — ООО «Редакция журнала “Уроки литературы”»

Главный редакторНадежда Леонидовна КРУПИНА

РедакторыНиколай Николаевич ЗУЕВ,

Татьяна Алексеевна КАЛГАНОВАОтв. секретарь

Ирина Степановна ГОЛОВИНАДизайн и вёрстка

А.Г.БРОВКОКомпьютерный набор

Н.А.КРУПИНОЙКорректура

Е.А.ВОЕВОДИНОЙ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

В.М.Гуминский — доктор филологических наук, профес-сор, главный научный сотрудник ИМЛИ им. М.Горького;Е.О.Галицких — доктор педагогических наук, профессор,зав. кафедрой русской и зарубежной литературы Вятскогогосударственного гуманитарного университета, заслужен-ный учитель РФ;Ю.А.Дворяшин — доктор филологических наук, профессор,ведущий научный сотрудник ИМЛИ им. М.Горького, заслу-женный деятель науки РФ, член Союза писателей России,лауреат Международной премии им. М.А.Шолохова;Н.А.Дворяшина — доктор филологических наук, профес-сор кафедры филологического образования и журнали-стики Сургутского государственного педагогического уни-верситета, почётный работник высшего профессионально-го образования РФ;В.П.Журавлёв — кандидат филологических наук, доцент,зам. руководителя центра гуманитарного образования из-дательства «Просвещение»;С.А.Зинин — доктор педагогических наук, профессор ка-федры методики преподавания литературы МПГУ, членФедеральной предметной комиссии по литературе;И.П.Золотусский — литературный критик, писатель, ис-следователь жизни и творчества Н.В.Гоголя, член Русско-го ПЕН-центра, лауреат премии А.И.Солженицына, Госу-дарственной премии правительства РФ;А.Г.Кутузов — доктор педагогических наук, профессор;академик РАЕН;Ю.В.Манн — доктор филологических наук, профессорРоссийского государственного гуманитарного универ-ситета;В.С.Непомнящий — доктор филологических наук, зав.сектором и председатель Пушкинской комиссии ИМЛИРАН, лауреат Государственной премии в области литера-туры и искусства РФ;Н.Н.Скатов — доктор филологических наук, член-корр.РАН;Л.А.Трубина — доктор филологических наук, профессор,проректор, зав. кафедрой русской литературы, председа-тель диссертационного совета МПГУ;В.Ф.Чертов — доктор педагогических наук, профессор,зав. кафедрой методики преподавания литературы МПГУ.

АДРЕС РЕДАКЦИИ:Покровский бульвар, дом 4/17, строение 5,

Москва, почтамт, 101000.Телефон: 8 (495) 624N77N38.

Факс: 8 (495) 624N77N78.

ENmail: [email protected]

Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере

массовых коммуникаций и охране культурногонаследия.

Свидетельство о регистрации средства массовойинформации

ПИ № ФС77522549 от 30 ноября 2005 г.

Отпечатано в типографии АО Полиграфический комплекс «Пушкинская площадь».

Юр. адрес: 109548, г. Москва, ул. Шоссейная, дом 4 Д.Тираж 8 000 экз.

© Журнал «Литература в школе». 2017.

При реализации проекта «Изучениеклассики и современной литературы на

уроке и во внеклассной работе»используются средства государственной

поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением

Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании

конкурса, проведённого Общероссийскойобщественной организацией «Российский союз ректоров».

16+

НАШИ ДУХОВНЫЕ ЦЕННОСТИ

Когда приводишь большую цитату, при-нято просить прощения у читателей. Я тожепрошу у читателя прощения, хотя вместе стем предлагаю ответить, кому принадлежитцитата, извлечённая мною из романа Лер-монтова «Герой нашего времени». Какомуперсонажу?

Итак:«…у меня несчастный характер; воспита-

ние ли меня сделало таким, Бог ли так менясоздал, не знаю; знаю только то, что если япричиною несчастия других, то и сам не менеенесчастлив; разумеется, это им плохое уте-шение — только дело в том, что это так. В пер-вой моей молодости, с той минуты, когда явышел из опеки родных, я стал наслаждатьсябешено всеми удовольствиями, которые мож-но достать за деньги, и разумеется, удоволь-ствия эти мне опротивели. Потом пустился я вбольшой свет, и скоро общество мне такженадоело; влюблялся в светских красавиц ибыл любим, — но их любовь только раздража-ла моё воображение и самолюбие, а сердцеосталось пусто… Я стал читать, учиться —науки также надоели; я видел, что ни слава,ни счастье от них не зависят нисколько, пото-му что самые счастливые люди — невежды, аслава — удача, и чтоб добиться её, надо толь-ко быть ловким. Тогда мне стало скучно…Вскоре перевели меня на Кавказ: это самоесчастливое время моей жизни. Я надеялся,что скука не живёт под чеченскими пулями —напрасно: через месяц я так привык к их жуж-жанию и к близости смерти, что, право, обра-щал больше внимание на комаров, — и мнестало скучнее прежнего, потому что я потерялпочти последнюю надежду. Когда я увиделБэлу в своём доме, когда в первый раз, держаеё на коленях, целовал её чёрные локоны, я,глупец, подумал, что она ангел, посланныймне сострадательной судьбою… Я опятьошибся: любовь дикарки немногим лучшелюбви знатной барыни; невежество и просто-сердечие одной так же надоедают, как и ко-кетство другой. Если вы хотите, я её ещё люб-лю, я ей благодарен за несколько минут до-вольно сладких, я за неё отдам жизнь, —только мне с нею скучно… Глупец я или зло-дей, не знаю; но то верно, что я также оченьдостоин сожаления, может быть больше, не-жели она: во мне душа испорчена светом, во-ображение беспокойное, сердце ненасытное;

КРАСУХИН Геннадий Григорьевич —доктор филологических наук, профессор, автор более 400 статей, 15 книг, среди которых «В присутствии Пушкина» (1985); «ДоверимсяПушкину» (1998); «Пушкин. Драматические произведения» (2005); «Путеводитель по “Капитанской дочке”» (2006); «Путеводитель по“Евгению Онегину”» (2012); «Превозмогая тяжесть. Художественный мир Пушкина в его наиболее примечательных произведениях» (2013) и др.

ПЕЧОРИН: КАКОВ ОН?Аннотация. Речь в статье идёт о личности Печорина. Автор выступает про-тив распространённого мнения лермонтоведов, что Печорин и Онегин на-ходятся в неком духовном родстве. Статья призывает присмотреться к лич-ностям обоих литературных героев, которые, по мнению автора, во многомразные.Ключевые слова: Лермонтов, Пушкин, Печорин, Онегин, личность.

Abstract. The article is devoted to Pechorin personality. The author is opposedto popular belief of Lermontov’s scholars about spiritual affinity of Onegin andPechorin. The main idea of article is such: individualities of both personages arestrongly different.Keywords: Lermontov, Pushkin, Onegin, Pechorin, personality.

2 Литература в школе. 2017. № 4.

мне всё мало: к печали я так же легко привы-каю, как к наслаждению, и жизнь моя стано-вится пустее день ото дня; мне осталось односредство: путешествовать. Как только будетможно, отправлюсь — только не в Европу, из-бави боже! — поеду в Америку, в Аравию, вИндию, — авось где-нибудь умру на дороге!По крайней мере я уверен, что это последнееутешение не скоро истощится, с помощьюбурь и дурных дорог».

Конечно, не опознать здесь стиля Григо-рия Александровича Печорина невозможно.Но всё дело в том, что это говорит не он. Этовспоминает, что говорил ему Печорин, про-стодушный штабс-капитан Максим Макси-мыч. «Так он говорил долго, — рассказываето Печорине Максим Максимыч, — и его словаврезались у меня в памяти…»

Оборвём цитату, чтобы заметить, что ав-тор комментария к «Герою нашего времени»,напечатанного в 1940 году, С.Н.Дурылин вданном случае Максим Максимычу не пове-рил: «…вряд ли Печорин решился бы поде-литься со старым армейцем аналитическойавтобиографией, а если бы и поделился,вряд ли бы Максим Максимыч был способенпередать её своему слушателю столь точно в

тонких печоринских выражениях»1. Очень со-мнительно, что Дурылин здесь намеренно по-вторил В.М.Фишера, написавшего значитель-но раньше в статье «Поэтика Лермонтова»:«Невероятно, чтобы Печорин стал исповедо-ваться перед Максимом Максимычем, и ещёневероятнее, что последний запомнил от сло-ва до слова его исповедь, которой не понял»2.Сергей Николаевич был учёным щепетильным:знал бы или хотя бы помнил этот текст В.М.Фи-шера — непременно сослался бы на него. Но,как Фишер, взяв под сомнение слова МаксимМаксимыча, Дурылин вроде выражает недо-верие самому Лермонтову. Чувствуя это, Ду-рылин пытается извернуться, зафиксироватьособую авторскую задачу в этом эпизоде: «Носама по себе исповедь Печорина чрезвычайноважна для понимания его личности: это схемавсего её развития, совпадающая с тем, что го-ворится о докавказской поре жизни Печоринав “Княгине Лиговской”»3.

Увы, выходит Дурылин из положения весь-ма неловко: конечно, исповедь Печорина важ-на для понимания его личности, но Лермонтовздесь заставляет Печорина исповедоватьсяименно перед Максим Максимычем и ни пе-ред кем другим. И это для Лермонтова в дан-

Т.А.Маврина. «Мишель Лермонтов (Домик в Пятигорске)». Начало 1930-х годов

ном конкретном случае много важнее, чемпонимание личности Печорина. Как важнодля писателя, что добрый Максим Максимычи сам объясняет собеседнику, почему вдругзаговорил стилем, свойственным не ему,штабс-капитану, а Печорину (продолжим ци-тату): «…его слова врезались у меня в памяти,потому что в первый раз я слышал такиевещи от двадцатипятилетнего человека, и,бог даст, в последний…»

(Ну, а что до «Княгини Лиговской», то мыеё в разговоре о лермонтовском романе, вотличие от многих его исследователей, учи-тывать не будем: мы относимся к незавер-шённой «Княгине Лиговской» как к отбро-шенному черновику «Героя нашего времени»и придерживаемся того мнения, что всё, чтохотел сказать автор, он сказал в опублико-ванном им произведении.)

Да, прав В.В.Виноградов в своём утвер-ждении, что «Максим Максимыч тут рекомен-дует себя механическим репродуктором словПечорина»4. Тонкий стилист, В.В.Виноградовочень внимательно отслеживает те особен-ности стиля в рассказе Максим Максимыча оПечорине, которые характеризуют штабс-ка-питана, а не того, о ком он рассказывает. На-пример, услышав от дрожащей, плачущейБэлы: «Я твоя пленница, твоя раба; конечно,ты можешь меня принудить», Печорин, порассказу Максим Максимыча, «ударил себя влоб кулаком и выскочил в другую комнату».Согласитесь, что трудно увязать этот жест спредставлением об аристократе Печорине,пусть даже раздосадованном, пусть даже ра-зозлённом. И В.В.Виноградов подтверждает,что, запечатлевая Печорина, в данном случаеМаксим Максимыч к услугам камеры-обскурыне прибегает. Он, много лет служивший наКавказе, описывает своего боевого товарищаязыком, в котором прижились иные кавказ-ские слова, значимые выражения и даже ти-пичные жесты горцев. В частности, ударяютсебя в лоб кавказцы по очень серьёзному по-воду, — показывая это, Виноградов цитируетпушкинское «Путешествие в Арзрум», где поэтоказался на местных похоронах: «Родствен-ники и друзья умершего съезжались со всехсторон и с горьким плачем шли в саклю, уда-ряя себя кулаками в лоб»5.

Так что ударял ли себя в лоб Печорин илинет, — неизвестно, потому что в данном случаеМаксим Максимыч обрисовывает его по-свое-му, передавая страшную досаду своего бое-вого товарища в знаковом кавказском стиле.

Великий мастер психологического порт-рета, Лермонтов очень точно представляетнам наблюдательного, хорошо знающего кав-казские обычаи штабс-капитана. И потому уди-вительно было прочесть в статье Ю.Никишова,признавшего поначалу, что доброта МаксимМаксимыча «самая приметная черта характерав нём», а потом отобравшего у него этот ком-плимент: «…но она небеспредельна и, болеетого, — адресована только избранным. Врядли добряком посчитали его осетины, помогав-шие путникам взобраться на гору, когда ониобступили офицера-попутчика и требовалидобавки на водку, а им пришлось разбежаться

от грозного окрика штабс-капитана»6. Но по-лучи осетины добавку, они сочли бы МаксимМаксимыча не добряком, а лопухом или, гово-ря по-современному, лохом, таким же, как егоспутник — рассказчик, странствующий офи-цер, чью пустую тележку тащат в гору шестьосетинских быков, тогда как с тяжёлой тележ-кой Максим Максимыча легко справляютсячетыре быка. Рассказчик и познакомился сним, обративши на это его внимание и поинте-ресовавшись причиной такого вопиющего не-соответствия. «Ужасные плуты! — характери-зует осетин Максим Максимыч. — А что с нихвозьмёшь?.. Любят деньги драть с проезжаю-щих... Избаловали мошенников! Увидите, ониещё с вас возьмут на водку. Уж я их знаю, меняне проведут!»

И правда. Вот сцена на вершине горы,когда уже можно было заменить быков ло-шадьми: «Осетины шумно обступили меня итребовали на водку; но штабс-капитан такгрозно на них прикрикнул, что они вмиг раз-бежались.

— Ведь этакий народ! — сказал он, — ихлеба по-русски назвать не умеет, а выучил:“Офицер, дай на водку!”»

Память у Максим Максимыча отличная, очём говорит его рассказ о Бэле, в котором,кажется, не пропущена ни одна имеющая от-ношение к этой истории подробность. И всёже с того времени прошло пять лет. И понять,каким образом Максим Максимычу удалосьвсё это время удерживать в памяти печорин-ские слова, очень важно.

Нам с вами, знакомым с романом Пушки-на «Евгений Онегин», может показаться, чтозапавшие в память Максим Максимыча печо-ринские слова словно характеризуют герояПушкина.

Всё, всё указывает на схожесть.«В первой моей молодости, с той минуты,

когда я вышел из опеки родных, я стал на-слаждаться бешено всеми удовольствиями,которые можно достать за деньги, и разуме-ется, удовольствия эти мне опротивели», —говорит Печорин Максим Максимычу.

А Онегин? Что говорит о нём Пушкин?«Но был ли счастлив мой Евгений, / Сво-

бодный, в цвете лучших лет, / Среди блиста-тельных побед, / Среди вседневных наслаж-дений? / Вотще ли был он средь пиров / Не-осторожен и здоров? / Нет: рано чувства внём остыли…»

«Потом пустился я в большой свет, — го-ворит Печорин Максим Максимычу, — и ско-ро общество мне также надоело; влюблялсяв светских красавиц и был любим, — но ихлюбовь только раздражала моё воображениеи самолюбие, а сердце осталось пусто…»

«Ему наскучил света шум, — свидетель-ствовал Пушкин о своём герое, — / Красави-цы недолго были / Предмет его привычныхдум. <…> Причудницы большого света! / Всехпрежде вас оставил он…»

«Я стал читать, учиться — науки также на-доели», — и здесь собеседник Максим Мак-симыча, рассказывающий о себе, словно вто-рит Онегину, который было сел за книги «с по-хвальной целью / Себе присвоить ум чужой».

И что же? «Отрядом книг уставил полку, / Чи-тал, читал, а всё без толку: / Там скука, там об-ман иль бред; / В том совести, в том смысланет. <…> / Как женщин, он оставил книги…»

И наконец: «…жизнь моя становится пу-стее день ото дня; мне осталось одно сред-ство: путешествовать, — говорит ПечоринМаксим Максимычу, снова устремляясь запушкинским героем, которым «овладело бес-покойство, / Охота к перемене мест…». Пуш-кин такое состояние Онегина представляеткак «весьма мучительное свойство, / Немно-гих добровольный крест». Лермонтов вкла-дывает в уста своего героя слова, которымион делится с Максим Максимычем: «Как толь-ко будет можно, отправлюсь — только не вЕвропу, избави боже! — поеду в Америку, вАравию, в Индию, — авось где-нибудь умруна дороге!» Мы знаем, что это его пожеланиесбылось: на дороге или не на дороге, но онумер, уехав из России в Персию.

Только при условии, что он не читал «Ев-гения Онегина», Максим Максимыч мог быть всамое сердце поражён житейской философи-ей своего сослуживца, необычной, неслыхан-ной штабс-капитаном досель. А он не читал.Это ясно не только из того, что Печорин — че-ловек, можно сказать, иного сословия. Хотя иМаксим Максимыч — дворянин: «Я раз был-си в Москве в благородном собрании, лет два-дцать тому назад», — говорит он своему по-путчику. И, как понятно из текста, дворянинмелкопоместный. Но привычки читать МаксимМаксимыч явно не приобрёл. Вон как он сетуетна изоляцию, которую называет «захолусть-ем»: «…другой лет пять стоит где-нибудь в за-холустье с ротой, и целые пять лет ему никтоне скажет “здравствуйте” (потому что фельд-фебель говорит “здравия желаю”)». И это притом, что сам он не пять, а «лет десять стоял» вЧечне «в крепости с ротою, у Каменного Бро-да», а до этого был в другом линейном баталь-оне, где его когда-то отметил Ермолов. И нислова о том, что спасался от изоляции илихотя бы пытался от неё спастись чтением.

Он настолько огрубел на воинской служ-бе, что даже утратил связь с близкими: «Оботце и матери я лет двенадцать уж не имеюизвестия…» — сообщает он попутчику. А этомогло быть только при условии, что он давноуже не вступал ни с кем в переписку — ни сродными, ни со знакомыми родных.

А главное. «У меня остались ваши бумаги,Григорий Александрович... я их таскаю с со-бой... думал найти вас в Грузии, а вот где богдал свидеться...» — говорит он Печорину прирасставании с ним. И поскольку Печорин «бу-магами» не заинтересовался, Максим Мак-симыч легко расстался с ними, откликаясь напросьбу попутчика, отдавая их ему. Да и неотдавая даже, а выкидывая их тетрадь за тет-радью на землю, как бы выбрасывая с оже-сточением память о Печорине, наверняка неудосужившись за пять лет прочесть, что писалего сослуживец.

А прочитай он Журнал Печорина, и, воз-можно, выветрилась бы из его головы испо-ведь служившего с ним прапорщика, да исимпатии штабс-капитана к Печорину поуба-

3


вились или вовсе бы исчезли. Но не приученМаксим Максимыч к чтению.

Печорин попал к Максим Максимычу в са-мом низшем офицерском звании прапорщика.Многие думают, что он разжалован и сосланна Кавказ за дуэль с Грушницким. Может быть.Ведь поначалу доктор Вернер писал ему сразупосле убийства Грушницкого: «Все уверены,что причиною его смерти несчастный случай;только комендант, которому, вероятно, из-вестна ваша ссора, покачал головой, но ничегоне сказал. Доказательств против вас нет ни-каких…» Но потом он же разрушил эту уверен-ность: «Начальство догадывается, и хотя ниче-го нельзя доказать положительно, однако явам советую быть осторожнее. Княгиня мнеговорила нынче, что она знает, что вы стреля-лись за её дочь. Ей всё этот старичок расска-зал. <...> Может быть, мы больше не увидим-ся, вас ушлют куда-нибудь». И Печорина «куда-нибудь» услали: он получил «приказание отвысшего начальства отправиться в крепостьН». И он отправился и появился у МаксимМаксимыча в крепости в мундире прапорщи-ка. Хотя в Тамани, Пятигорске и в Кисловодскеон уж точно много выше в чине. Странно толь-ко, что Максим Максимычу, его начальнику,не сказано, по какой причине «ему (Печорину)велено остаться… в крепости». «Он был такойтоненький, беленький, на нём мундир был та-кой новенький, — рассказывает Максим Мак-симыч, — что я тотчас догадался, что он наКавказе у нас недавно. “Вы, верно, — спросиля его, — переведены сюда из России?” —“Точно так, господин штабс-капитан”, — отве-чал он». А ведь с тем же Грушницким Печоринвоевал здесь, на Кавказе, в одном действую-щем отряде.

Впрочем, в 1836 году Николаем былоустановлено обязательное годичное коман-дирование некоторого числа офицеров в вой-ска, ведущие боевые действия на Кавказе,для участия их в боях. И можно было решить,что Печорин из таких офицеров, когда он пи-сал в «Тамани», что едет в действующийотряд по казённой надобности. Но если б этобыло так, зачем надо было Печорину снисхо-дительно подчёркивать, что Грушницкий«только год в службе»? Не потому ли, что ужон-то служит больше?

И наверное, так оно и есть. Каким обра-зом он и Грушницкий во время действующейкампании оказались на Кавказских Водах?Оба в отпуске. Грушницкий, как пишет Печо-рин, «ранен пулей в ногу и поехал на воды снеделю прежде меня». Что же до самогоПечорина, то с 1834 года в армии были раз-решены отпуска офицерам, прослужившим вофицерских чинах не менее 3 лет.

У Максим Максимыча, однако, Печоринпрослужил всего «с год», и, как вспоминаетштабс-капитан, «…его назначили в е...й полк ион уехал в Грузию». А в Грузии русская армиявойны не вела. Видимо, были у поразившегоМаксим Максимыча своим богатством Печо-рина могущественные покровители, сумев-шие вытащить из воюющей армии офицера,сосланного туда в наказание и в наказание жеразжалованного до самого низшего чина!

Пять лет спустя штабс-капитан осматри-вает роскошную коляску и обнаруживает, чтоеё владелец — его бывший сослуживец Печо-рин, который сегодня обедает у полковника иночует у него. Максим Максимыч, которомуне терпится увидеться с сослуживцем, сожа-леет, что не знаком с полковником. Но слиш-ком большая разница в чинах даёт основаниесильно сомневаться, что знакомый полковникусадил бы штабс-капитана за обеденный столвместе с Печориным. Тогда как Печорина пол-ковник счёл необходимым не только накор-мить и уложить у себя в доме, но ещё и прово-дить до гостиницы, прежде чем расстаться.

Лермонтов, как давно уже замечено,своевольничает с хронологией, не считаетсяс ней, открывая свой роман повестью, кото-рая по фабульному — то есть реальному —времени запечатлевает события, последо-вавшие после тех, что описаны по крайнеймере в трёх из пяти повестей, составившихроман, — в «Тамани», «Княжне Мери» и «Фа-талисте»7. Однако в сюжетном — то есть впоследовательном — рассказе автора по-весть «Бэла» роман начинает. В том численачинает описание Печорина не просто состороны, но воспроизводит частицу авто-портрета Печорина, того самого автопортре-

та, описание которого в скором будущемзаймёт весь текст романа.

Причём первой самоаттестацией лер-монтовского героя в романе оказывается егоследование за Онегиным, что, конечно, про-стой случайностью не объяснишь.

В лермонтоведении, начиная с Белин-ского, не раз обращали внимание на близостьфамилий героев Пушкина и Лермонтова:они — производные от гидронимии РусскогоСевера, где текут реки Онега и Печора. Нестану этого оспаривать: быть может, такимобразом Лермонтов подчёркивал зависи-мость своего героя от пушкинского, с котороймы столкнулись в переданном Максим Мак-симычем автопортрете Печорина. Но реши-тельно не соглашусь с В.А.Мануйловым втом, что «фамилией Печорина Лермонтовподчеркнул духовное родство своего героя сОнегиным…»8. Потому что духовного род-ства между этими литературными героямине вижу. И даже больше: полагаю, что и ородстве речь здесь заведена зря.

Правда, Мануйлов завёл такой разговорвслед за Белинским, который писал о Печо-рине: «Это Онегин нашего времени, геройнашего времени. Несходство их между собоюгораздо меньше расстояния между Онегою и



К.И.Рудаков. Печорин на коне. 1938—1942

Печорою»9. Но, анализируя тогдашнюю но-винку, великий критик, на мой взгляд, поспе-шил с выводами.

Лермонтов, сказавший о себе: «Нет, яне Байрон, я другой…», с не меньшим пра-вом мог отказаться и от сходства с Пушки-ным, гибель которого он так примечательнооплакал:

Зачем от мирных нег и дружбы простодушнойВступил он в этот свет завистливый и душныйДля сердца вольного и пламенных страстей?Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,Зачем поверил он словам и ласкам ложным,

Он, с юных лет постигнувший людей?..

Кровью обливается сердце Лермонтова:ведь знал Пушкин людей, зачем же он им по-верил? Можно ли им верить?

Лермонтов пробовал: «Провозглашать ястал любви / И правды чистые ученья…» И чтоже? — «В меня все ближние мои / Бросалибешено каменья».

Это из «Пророка», которым Лермонтовотвечает Пушкину, его «Пророку». Пушкин-ский пророк, томимый «духовной жаждою»,влача своё существованье «в пустыне мрач-ной», услышал «глас Бога»: «…обходя моря иземли / Глаголом жги сердца людей», то естьего призывают, ему повелевают идти из пу-стыни к людям. Лермонтовский пророк бежитот них в пустыню.

Вот и в «Смерти Поэта»: «Зачем он рукудал?.. Зачем поверил?..» — леденящие душувопросы. Но одновременно это и спор с Пуш-киным. Причём нужно заметить, что, пересе-каясь с Пушкиным, Лермонтов, как правило,почти всегда полемизирует с ним.

Хорошо написал по этому поводу поэтЕвгений Винокуров: «…если Пушкин — этомера, это гармония, то Лермонтов — это без-мерность, диссонанс. Если Демон пытаетсятолько смущать Пушкина, то у Лермонтова онесть ведущая сила, он господствует».

«Лермонтов полемизировал с Пушки-ным, — подытоживает Винокуров, — на каж-дый “тезис” Пушкина он находил “антитезис”.Пушкин ввёл очарование, Лермонтов — раз-очарование»10.

Для того и нужно Лермонтову подчеркнутьпервоначальное сходство своего героя с пуш-кинским, чтобы подвести читателя к главномуих различию: Онегин у Пушкина обладаетспособностью серьёзно увлечься, очаровать-ся человеком, Печорин как предстал передМаксим Максимычем разочарованным в жиз-ни, так до конца таким и остался.

Им обоим — Онегину и Печорину — вы-пало выйти на дуэль с пылкими юношами. Нокак же по-разному характеризует их эта дуэльи всё, что ей предшествовало!

Помните, с чего начал Печорин расска-зывать о себе Максим Максимычу? «…у менянесчастный характер; воспитание ли менясделало таким, Бог ли так меня создал, незнаю; знаю только то, что если я причиноюнесчастия других, то и сам не менее несчаст-лив; разумеется, это им плохое утешение —только дело в том, что это так».

А ведь Печорин здесь просто приписыва-ет себе чужую черту. Это Онегину после убий-ства Ленского «окровавленная тень» юноши«являлась каждый день».

А убийство Грушницкого несчастливымПечорина не сделало. Хотя он и записал:«Спускаясь по тропинке вниз, я заметил меж-ду расселинами скал окровавленный трупГрушницкого. Я невольно закрыл глаза... От-вязав лошадь, я шагом пустился домой. Уменя на сердце был камень. Солнце казалосьмне тускло, лучи его меня не грели».

Но несчастным он стал от совсем другойновости, сразу же последовавшей за убий-ством: он распечатал письмо Веры о том, чтомуж её по реакции на сообщение о предстоя-щей дуэли, которое он ей принёс, догадалсяоб их с Печориным отношениях и увозит её.

Не потеря Грушницкого, а потеря Верысделала Печорина несчастным. И то — давволю своему безумному желанию увидетьВеру, загнав коня, он упал на траву «и как ре-бёнок заплакал».

Подождите сочувствовать его слезам. Онпродолжает: «Мне, однако, приятно, что ямогу плакать! Впрочем, может быть, этомупричиной расстроенные нервы, ночь, прове-дённая без сна, две минуты против дула пи-столета и пустой желудок.

Всё к лучшему! это новое страдание, го-воря военным слогом, сделало во мне счаст-ливую диверсию».

«Всё к лучшему», «счастливая дивер-сия» — не долго, как видим, был несчастенПечорин и после потери Веры.

А уж убитый им Грушницкий, кажется,только отравлял его существование. С самогоначала их встречи на водах: «Я его понял, и онза это меня не любит, хотя мы наружно в са-мых дружеских отношениях. <…> Я его такжене люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь сним столкнёмся на узкой дороге, и одному изнас несдобровать».

Это из первой же характеристики, кото-рую даёт Печорин, едва только разжал своиобъятия, в которые заключил встретившегосяему юного знакомца: «Мы обнялись». И этахарактеристика не будет доброжелательной,а будет… хотел смягчить: противоречивой,но мягчить не стоит — клеветнической: «Унего Георгиевский солдатский крестик», —отметит Печорин, и через несколько предло-жений: «Грушницкий слывёт отличным храб-рецом; я его видел в деле; он махает шашкой,кричит и бросается вперёд, зажмуря глаза.Это что-то не русская храбрость!..»

За что же тогда юнкер Грушницкий полу-чил солдатского Георгия? Его давали именноза подвиг, за храбрость, не разбираясь, рус-ская она или нет.

Но похоже, что именно Георгиевскийкрест Грушницкого особенно раздражаетПечорина, не отмеченного, очевидно, ника-кими наградами.

Почему раздражает? Потому что это знакнекоего избранничества, который может под-твердить право на лидерство в пятигорскомобществе, в которое готовится вступитьПечорин. И не просто вступить, но занять в

нём заметное ведущее место, какое он Груш-ницкому не уступит.

С самого начала соврав, что юноша егоне любит, прикрыв этой ложью собственнуюнелюбовь к Грушницкому, Печорин своимпритворством, своим лицемерием заставитГрушницкого исповедоваться перед ним, вся-кий раз обращая эту исповедь против юногознакомца. Печоринское злословие погаситедва вспыхнувшее чувство интереса к Груш-ницкому княжны Мери. Его демонстративноеухаживание за княжной заставит, по словамдоктора Вернера, весь город говорить о том,что он, Печорин, на ней женится. И хотя этогоне произойдёт, влюблённый в Мери Груш-ницкий примкнёт к партии врагов, которыхсумел нажить Печорин. Люди эти низкие, иобъединяет их с Грушницким только нена-висть к Печорину. И всё же следует заметить,что и в Печорине мы не найдём особого бла-городства. Так он охотно распространяется освоей любви подглядывать и подслушивать,не считая, очевидно, это гнусностью. Напро-тив, в этом деле он достигает высокого ис-кусства. К примеру, в «Тамани» он крадётсяза слепым мальчиком, который невероятночуток и обладает не человеческим, а звери-ным слухом. Тем не менее мальчик не учуял,не расслышал погони.

За Грушницким Печорин следит с самогоначала:

«Я подошёл ближе и спрятался за уголгалереи. В эту минуту Грушницкий уронилсвой стакан на песок и усиливался нагнуться,чтоб его поднять: больная нога ему мешала.Бедняжка! как он ухитрялся, опираясь на ко-стыль, и всё напрасно. Выразительное лицоего в самом деле изображало страдание».

Нет, он вовсе не сострадает юноше. Кудабольше его занимает, что стакан поднимаети подаёт Грушницкому княжна Мери.

«…Она подняла твой стакан, — говоритон, выходя из укрытия. — Если бы был тутсторож, то он сделал бы то же самое, и ещёпоспешнее, надеясь получить на водку. Впро-чем, очень понятно, что ей стало тебя жалко:ты сделал такую ужасную гримасу, когда сту-пил на простреленную ногу...»

Перед собой Печорин скрываться не ста-нет: «Я лгал, — напишет он, — но мне хоте-лось его побесить». Он и о собственной зави-сти здесь же напишет, но повернёт дело та-ким образом, что в данном случае завистьокажется не специфической чертой его ха-рактера, а чувством, которое не отличает егоот любого, которое присуще всем: «Вряд линайдётся молодой человек… который бы небыл этим поражён неприятно».

Вот такая эта печоринская самокритика!Во второй раз он подслушивает и под-

сматривает после того, когда всё сделал, что-бы затоптать ростки чувства княжны Мерик Грушницкому и чтобы озлобить юношу. Печо-рин заметил в одном из домов все признаки,«изобличавшие военную пирушку». Дальше —ему слово: «Я слез и подкрался к окну; неплот-но притворённый ставень позволил мне ви-деть пирующих и расслышать их слова.

Говорили обо мне».

5


Причём говорили нечто оскорбительное:«— Да я вас уверяю, что он первейший трус,то есть Печорин, а не Грушницкий, — о,Грушницкий молодец, и притом он мой ис-тинный друг! — сказал… драгунский капитан.<…> Грушницкий на него особенно сер-дит — ему первая роль! Он придерётся к ка-кой-нибудь глупости и вызовет Печорина надуэль. <…> Хорошо! Только вот где зако-рючка: в пистолеты мы не положим пуль. Ужя вам отвечаю, что Печорин струсит — нашести шагах их поставлю, чёрт возьми! Со-гласны ли, господа?»

Шутка, что говорить, затевалась топор-ная, но и ждать от Грушницкого, что тот непримет в ней участия, было бы странно: разъ-ярённый Грушницкий рад унизить соперника,который в данном случае уходит от ответа засостояние Грушницкого, стараясь на егофоне выглядеть благородно.

И наконец, история с фокусником, по-смотреть которого пошла княгиня Лиговская,а Вера, жившая с княгиней в одном доме, ноэтажом выше, купила и людям Лиговской, исвоим людям билеты на представление, что-бы избавиться от свидетелей: её муж уехал идолжен был вернуться только завтра. КняжнаМери была больна, но она и не интересовалаПечорина. В темноте он проник на второйэтаж к Вере и в темноте от неё спустился.

И сразу же попал в засаду, организован-ную драгунским капитаном. Отбившись, вы-скользнул из неё. Компания драгунского ка-питана распространила слух о ночном напа-дении черкесов.

Об этом утром Печорину сказал мужВеры, обеспокоенный состоянием жены. «Мыуселись завтракать возле двери, ведущей вугловую комнату, где находилось человек де-сять молодёжи, в числе которых был и Груш-ницкий, — рассказывает Печорин. — Судьбавторично доставила мне случай подслушатьразговор, который должен был решить егоучасть. Он меня не видал, и, следственно, яне мог подозревать умысла; но это толькоувеличивало его вину в моих глазах».

Разговор этот действительно решилучасть Грушницкого, потому что на вопросы«неужели это в самом деле были черкесы?»,«видел ли их кто-нибудь?», тот отвечал, чтодело не в черкесах: «…вчерась один человек,которого я вам не назову, приходит ко мне ирассказывает, что видел в десятом часу вече-ра, как кто-то прокрался в дом к Лиговским.Надо вам заметить, что княгиня была здесь, акняжна дома. Вот мы с ним и отправилисьпод окна, чтоб подстеречь счастливца».

Разумеется, ничего не знающий о связиПечорина с Верой, Грушницкий решил, чтотот приходил на свидание к княжне Мери:«Какова княжна? а?» И погасил поднявшийсяропот недоверия, дав честное, благородноеслово, что это правда, и назвав имя Печорина.

Это заявление и повлекло за собой дуэль,поскольку открывший своё присутствиеПечорин потребовал от Грушницкого, чтобытот отказался от своего «честного, благород-ного слова», то есть от того, что Грушницкийвидел собственными глазами.

Он до последнего будет требовать этогоот Грушницкого, которого нечистый духом дра-гунский капитан заставит согласиться с тем,что пулю он вложит только в пистолет юноши.Пистолет же Печорина он оставит без пули.

Но этим разоружит самого Грушницкого,который не в состоянии стрелять в безоруж-ного:

«Вдруг он опустил дуло пистолета и, по-бледнев как полотно, повернулся к своемусекунданту.

— Не могу, — сказал он глухим голосом.— Трус! — отвечал капитан.Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне

колено. Я невольно сделал несколько шаговвперёд, чтоб поскорей удалиться от края».

Да, это капитаново восклицание побуди-ло Грушницкого выстрелить. Но можно с уве-ренностью сказать, что стрелял он навскидку,не целясь, и очень возможно, что оцарапав-шая колено Печорина пуля попросту срико-шетила от какого-то камня в горах. Оченьтрудно представить себе, что георгиевскийкавалер не смог бы в шести шагах попасть иубить человека, если б он этого хотел.

Завладев положением и добившись, что-бы в его пистолет положили пулю, Печоринвновь настаивает на том, чтобы Грушницкийоговорил себя: «…откажись от своей клеветы,и я тебе прощу всё». Но честный юноша пред-почитает смерть позорному самооговору:«Стреляйте! — отвечал он, — я себя прези-раю, а вас ненавижу. Если вы меня не убьёте,я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на землевдвоём нет места...»

Следует, по-моему, обратить вниманиена то, что только о вызове на дуэль сообщилПечорин в своём дневнике в записиот 16 июня. Но запись эта обрывается. А ду-эль описана не по горячим следам: «Вот ужеполтора месяца, как я в крепости N… МаксимМаксимыч ушёл на охоту… я один…» Понят-но, что перерыв в полтора месяца вряд лисказался на исключительной точности ичестности описания дуэли.

А ведь это именно здесь, подступаясь кописанию дуэли, пишет о себе Печорин:«Пробегаю в памяти всё моё прошедшее испрашиваю себя невольно: зачем я жил?для какой цели я родился?.. А, верно, онасуществовала, и, верно, было мне назначе-ние высокое, потому что я чувствую в душемоей силы необъятные...» Многие лермон-товеды доверяют этой характеристике11. Нев ночь перед дуэлью, а через полтора меся-ца после неё — разница огромная. Но вотПечорин приступает наконец к описаниюдуэли, описанию, явно продуманному, при-званному подтвердить наличие «необъятныхсил» в его душе, и не подтверждает их, тре-буя от противника клеветнического само-оговора.

***А теперь спросим: похож ли этот литера-

турный герой на Онегина? Есть ли междуними — Онегиным и Печориным — духовноеродство? А если есть, то в чём оно заключа-ется?

Как ни странно, почти все, писавшие огероях Пушкина и Лермонтова, отвечают напервый вопрос — о духовном родстве — по-ложительно, но на второй вопрос даже и непытаются ответить.

Почему так? Мне думается, из-за социо-логичности, которую, начиная с Белинского,обрела наша критика.

И Онегин, и Печорин рассматриваютсяучёными как социальные типы, привязанныек своему времени и зависящие от них.

Между тем, на мой взгляд, чтобы пра-вильно ответить на вопрос о характере тогоили иного литературного героя, нужно рас-смотреть его личность.

В своё время В.М.Бехтерев, выступая наВтором съезде отечественных психиатров вКиеве в 1905 году с докладом, названном им«Личность и условия её развития и здоровья»,говорил, что «личность с объективной точкизрения не что иное, как самодеятельная особьсо своим психическим укладом и с индивиду-альным отношением к окружающему миру»12.

Если с этой точки зрения мы подойдём кОнегину или к Печорину, то не обнаружимсходства ни в психическом укладе каждого,ни в отношении к окружающему миру.

А ведь сам Лермонтов посчитал нужнымпредупредить читателей во Вступлении к ро-ману: «Герой Нашего Времени, милостивыегосудари мои, точно, портрет, но не одногочеловека: это портрет, составленный из по-роков всего нашего поколения, в полном ихразвитии».

Обратите внимание: «из пороков», и толь-ко. Добродетель в эту художественную мо-заику не вплетается.

Но такой портрет не мог принадлежатьтому, кто не однажды, как пишет о том Авторв романе в стихах, являл «души прямое бла-городство», кто был в состоянии погрузиться«в сладостный, безгрешный сон душою», кто,наконец, сойдясь со своим юным соседомЛенским «от делать нечего», постепенно по-любил юношу «всем сердцем», а, полюбив,простил ему и романтическую пылкость, ивосторженное отношение к жизни: «Глупо мнемешать / Его минутному блаженству; / И безменя пора придёт, / Пускай покамест он живёт/ Да верит мира совершенству…» То есть та-кой портрет Онегину принадлежать не может.

Для чего же тогда Лермонтов начал опи-сание своего героя со следования за Онеги-ным? Чтобы показать, к чему он придёт, под-ражая онегинским грешкам молодости и необращая внимания на целительное избавле-ние Онегина от этих грешков. Ни одной доб-родетельной чертой Онегина Печорин неовладел. И стал поэтому онегинским антипо-дом, анти-Онегиным.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Комментарий переиздан в 2006 году вмосковском издательстве «Мультирату-ра». Подготовил 2-е издание «Коммента-рия» А.А. Аникин. Цитирую по этой кни-ге. — С. 171.



2 ВЕНОК ЛЕРМОНТОВУ. Юбилейныйсборник. — М.; Пг., 1914. — С. 233.

3 ДУРЫЛИН С.Н. Комментарий. — М., 2006. — С. 171.

4 ВИНОГРАДОВ В.В. Язык прозы Лер-монтова // Литературное наследство. —М., 1941. — Т. 43—44. — С. 574.

5 Там же. — С. 573.6 НИКИШОВ Ю. Друзья поневоле. Печо-

рин и Максим Максимыч // Вопросы ли-тературы. — 2016. — № 4. — С. 183.

7 «В “Фаталисте” к уяснению заглавной сю-жетной коллизии повести финальнаястраничка ничего существенного не до-бавляет, она фактически излишня. Ноздесь напрямую выведен стыковочный

узел для связи именно последней повестис повестью начальной», — пишет в помя-нутой статье Никишов (с. 167). Насчётстыковочного узла спорить не стану. Нокак же не заметить, что «Фаталисту» на-значено автором предшествовать «Бэле»:именно в нём Печорин осознаёт, что нестоит пускаться с Максим Максимычем вметафизические прения.

8 МАНУЙЛОВ В.А. Роман М.Ю.Лермон-това «Герой нашего времени»: Коммента-рий. — М.; Л.: Просвещение, 1966. — С. 31.

9 БЕЛИНСКИЙ В.Г. Собр. соч.: В 9 т. — М.:Художественная литература, 1978. — Т. 3. —С. 146.

10 ВИНОКУРОВ Евгений. Остаётся в силе:о классике и современности. — М.: Совет-ский писатель, 1979. — С. 25—26.

11 Например, Дурылин: «Я чувствую вдуше моей силы необъятные», — записы-вает Печорин в свой “журнал” в ночь пе-ред дуэлью с Грушницким». См.: ДУРЫ-ЛИН С.Н. Комментарий. — М. — 2006. —С. 75.

12 БЕХТЕРЕВ В.М. Проблемы развития ивоспитания человека. Избранные психо-логические труды / Под ред. А.В.Бруш-линского и В.А.Кольцовой. — М.: Инсти-тут практической психологии; Воронеж:НПО «МОДЕК», 1997. — С. 100—101.

7


Мне сто раз, среди этого тумана, задава-лась странная, но навязчивая грёза: «А что,как разлетится этот туман и уйдёт кверху, неуйдёт ли с ним вместе и весь этот гнилой,склизлый город, подымется с туманом и ис-чезнет как дым, и останется прежнее финскоеболото, а посреди его, пожалуй, для красы,бронзовый всадник на жарко дышащем, за-гнанном коне».

Ф.М.Достоевский. Подросток (ч. 1, гл. 8, 1)

Чтобы понять писателя, надо его преждевсего прочитать.

В.Ф.Ходасевич. О пушкинизме

В 1843 году совесть русской поэзии Ва-силий Андреевич Жуковский писал своемувоспитаннику — великому князю, будущемуцарю Александру II: «Совесть, если только онане подкуплена, всякий раз будет отвечать ко-ротко и ясно. Дело только в том, чтобы спро-сить вовремя и с надлежащим благоговением.Вам, наследнику русского царства, более, не-жели кому-нибудь, нужна привычка к этомублагоговению. Не думайте, чтобы Вы моглиустроить по воле своей будущее Ваше и Ва-шего народа. Нет, это — обман!.. Бойтесьопасного правила, которое столько зла наде-лало в свете, что для общего блага, так назы-ваемого государственного блага, надобножертвовать частным… Что такое общее благо?Идея, служащая часто маской самых зловред-ных намерений, самых опасных заблуждений.Общее благо есть сумма благ частных. Может

Николай ЗУЕВ[email protected]

«МЕДНЫЙ ВСАДНИК.ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПОВЕСТЬ»А.С.ПУШКИНА

Аннотация. Статья представляет собой целостный анализ «петербургскойповести» Пушкина в контексте истории и в контексте творчества поэта;кроме того, говорится о влиянии повести на русскую литературу. Ключевые слова: «петербургская повесть», Евгений, «кумир на бронзовомконе», тема зла, народ и власть, личность и государство, поэт, пророк, че-ловек.

Abstract. The article presents a complete analysis of the Pushkin’s “Petersburgnovel” in the context of history and the poet’s biography and explains how it in-fluenced the Russian literature.Keywords: St. Petersburg’s novel, Eugene, idol on a bronze horse, evil theme,people and authorities, person and state, poet, prophet.

Конь, сбросивший всадника. Рис. А.С.Пушкина

ТОЧ

КИ

ЗР

ЕНИ

Я

ли оно существовать в целом, когда нет егопо частям? Средство не оправдывается це-лью. Из семян неправды не произрастаетжатва благоденствия»1.

Все эти вопросы так или иначе встаютперед нами, когда мы читаем «петербургскуюповесть» Пушкина «Медный Всадник».

Кратко и точно об итогах деятельностиПетра I сказал Н.Ф.Щербина в четверости-шии «Перед памятником Петру I в Петербур-ге» (1859):

Нет, не змея всадник медныйРастоптал, стремясь вперёд, —Растоптал народ наш бедный,Растоптал простой народ.

О том, сколь справедливы эти слова, го-ворят историки: за годы бездумных реформПетра население страны сократилось натреть (см. об этом в работах Б.Башилова,В.Ключевского, П.Милюкова, И.Солоневичаи других; П.Милюков в работе «История госу-дарственного хозяйства» писал, что уже к1710 году средняя убыль населения состави-ла 40%).

Последствия этой убыли сказывалисьвесь XVIII век; вот почему граф П.И.Шувалов,который «лучше многих сознавал вред от “не-способных правителей”»2, пишет в 1754 годуобширную записку о сохранении народа. А в1761 году М.В.Ломоносов пишет к графуИ.И.Шувалову записку «О сохранении и раз-множении российского народа». Проблема,как видим, была острейшей.

Прежде всего необходимо подчеркнутьтот факт, что в повести (даже во «Вступле-нии») нет никакой идеализации Петра, да исамого Петра нет! Есть неназванный он. Со-вершенно прав В.Непомнящий, высказавшиймысль о том, что Пушкин мог идеализироватьПетра, пока не знал его, а узнав — ужаснулся3.Именно поэтому не была закончена «ИсторияПетра»: правда, открывшаяся Пушкину, быласлишком страшна, чтобы о ней писать, а нето что надеяться на опубликование.

Над «Историей Петра» Пушкин задумалсяуже во второй половине 1820-х годов. «Я не-пременно напишу “Историю Петра”», — ска-зал он в сентябре 1827 года, по воспомина-ниям А.Н.Вульфа. С 1831 года Пушкин рабо-тает над «Историей Петра» — собирает ианализирует материалы, работает в архивах.С января 1832 года Пушкину были открытывсе секретные архивы, в том числе материа-лы, связанные с первой супругой Петра, с ца-ревичем Алексеем, дела бывшей тайной кан-целярии…

Что же открылось Пушкину?.. В подгото-вительном тексте (закончен в 1835 году; нанём и остановилась работа над историей Пет-ра), наряду с историческими подробностями,читаем строки, в которых звучит голос самогоПушкина, его отношение к Петру: «Пётр хва-стал своею жестокостию»4. Кратко сообщая ожестоких истязаниях и смерти царевича Алек-сея, Пушкин добавляет: «Есть предание: вдень смерти царевича торжествующий Мен-шиков увёз Петра в Ораниенбаум и там воз-

обновились оргии страшного 1698 года» (9,399), то есть года свирепых казней стрельцов,когда даже Лефорт стремился укоротитьсвоего достойного ученика…

Когда духовенство попросило назначитьпатриарха (даже не избрать!), «Пётр, ударивсебя в грудь и обнажив кортик, сказал: “Вотвам патриарх”» (9, 413).

Уже в «Очерке введения» Пушкин даёткраткую, но ёмкую характеристику Россиитой эпохи: «Законы, более обычаи, нежелизаконы, — неопределённы, судьи безграмот-ные. Дьяки плуты. Нравы дикие, свирепые…»(9, 7).

Из книги Штраленберга «Северная и вос-точная часть Европы» (Стокгольм, 1730) Пуш-кин с сочувствием выписывает то, что вызы-вало особую ненависть к «царю — антихри-сту», как называл народ Петра:

«1) Истребление стрельцов.2) Учреждение Тайной канцелярии…4) Новые разорительные подати.5) Построение Петербурга.

6) Военные суды, жестокость и невеже-ство судей.

7) …никто не смел говорить государюправды.

8) Славление Христа о Святках, государяи первых бояр, ругательство веры, училищепьянства.

9) Принуждение, чинимое купцам… ра-зорительное для торговли.

10) Перемена русского платья, бритьёбород, немецкие обычаи, иностранцы — при-чины мятежей и кровопролития.

11) Суд над царевичем» (9, 9 —10).«Народ почитал Петра антихристом» (9, 12).По сути, таким он и предстал в «петер-

бургской повести» Пушкина и в последовавшейза ней литературной традиции — от Гоголя иНекрасова до Ин.Анненского, А.Блока и другихпоэтов Серебряного века — вплоть до «Рек-виема» и «Поэмы без героя» Анны Ахматовой.Но это уже предмет особого разговора.

Для краткости мы часто называем «Мед-ного Всадника» поэмой, но пушкинское опре-



В.А.Фаворский (1886—1964). Илл. к поэме А.С.Пушкина «Медный Всадник»

деление «петербургская повесть» (кстати,так назовёт свою «Поэму без героя» А.Ахма-това) весьма важно. «Своеобразие поэмы, —пишет Л.И.Тимофеев, — основано на соче-тании повествовательной характеристикидействующих лиц, событий и пр. и их рас-крытии через восприятие и оценку лириче-ского героя, повествователя, играющего впоэме активную роль… Сравнительно с раз-личными видами повествовательной прозысюжет в поэме значительно более лаконичен,сжат, пунктирен, далеко не всегда полностьюразвёрнут…»5.

Повесть, по словам В.В.Кожинова, эпи-ческий прозаический жанр, условно говоря,меньше романа, но больше новеллы. «Сжа-тость повести (в сравнении с романом) об-условлена тем, что она охватывает опреде-лённую цепь эпизодов, а роман создаёт все-стороннюю картину целого жизненногоуклада, развёртывая сложное и завершённоев себе действие»6.

Вслушаемся в это название: «МедныйВсадник. Петербургская повесть». Оба опре-деления настраивают не просто на призем-лённо-прозаическую, но даже на мистико-трагическую тематику: Всадник с эпитетомМедный невольно ассоциируется с Апока-липсисом, с чем-то мистически страшным,антихристовым, языческим кровавым идо-лом. Это подтвердят и дальнейшие образыпоэмы: кумир, горделивый истукан и т. п.

В сущности, всё это присутствует (покрайней мере, намечается) уже во «Вступле-нии», которое только по недоразумению мож-но было считать апофеозой Петра. Уже самакартина, которую наблюдает неназваный он,не предвещает ничего хорошего: его «вели-кие думы» начинаются в той же тональности,в которой они и закончатся в основной частипоэмы, когда эти «великие думы» вроде быприобрели (уже без него, при его преемни-ках) зримое и реальное воплощение: «Люблютебя, Петра творенье» (люблю в значениилюбуюсь), но они же, эти «великие думы»,продолжаются и заканчиваются весьма тра-гически, даже апокалиптически. Но вернёмсяк началу.

Ситуация в начале поэмы в чём-то напо-минает ситуацию «Анчара»: он стоит, как ан-чар, «один во всей вселенной», и готов слатьотравленные стрелы «к соседям, в чуждыепределы».

Что видит он? Первое, что видит, — ши-рокую реку, ту самую, которая и взбунтуетсяпротив его «великих дум» (то есть планов) ибудет топить, уничтожать жителей этого, поопределению Достоевского, призрачного го-рода. Бедный чёлн, топкие берега, чёрныеизбы, приют убогого чухонца и лес, неведо-мый лучам (то есть мрачный, заколдованный,страшный). Всё это изменится далее, но как?Изменится чисто зрительно, материально. Авот что изменится духовно, то есть какова бу-дет жизнь людей в этом красивом, но самойприродой проклятом городе? Бедный чёлн иубогий чухонец сменяется бедным, а затем иубогим (сошедшим с ума) Евгением, его бед-ной судьбой и убогим концом:

…У порогаНашли безумца моего И тут же хладный труп егоПохоронили ради Бога.

А люди!? Души их, по выражению другогопоэта, заняты «насущным и полезным» — за-няты как у Боратынского, так и у Пушкинарасчётливо и бесстыдно: после гибели другихлюдей

Уже по улицам свободнымС своим бесчувствием холоднымХодил народ…

Тут и «торгаш отважный», который готов«свой убыток важный / На ближнем выме-стить», тут и поэт, который… «поёт… не-счастье…».

И совершенно противоположен им всемЕвгений, как противоположна и солидарная сним, с Евгением, позиция самого Пушкина.

Но вернёмся к «великим думам» Петра:

И думал он:Отсель грозить мы будем шведу.Здесь будет город заложёнНазло надменному соседу.Природой здесь нам сужденоВ Европу прорубить окно…(Выделено мною. — Н.З.)

Всё делается назло — и не только «над-менному соседу», но и назло, то есть вопрекиразуму, вопреки природе, на которую, какпоказывают дальнейшие события, совершен-но напрасно ссылается неназванный он (тоесть Пётр): именно природа восстаёт противего великих замыслов.

Выдающийся исследователь «МедногоВсадника» М.П.Ерёмин писал: «“Вступление”не всё целиком выдержано в одическомтоне… Первые двадцать стихов, кончая сти-хом “И запируем на просторе”, по своей жан-ровой природе, в сущности, не ода, а чистыйэпос… Он прямо противопоставлен всемуокружающему: эту дикую, бедную природуон как бы и не замечает; его взор обращёнтуда, за море, на Запад, в Европу… Город за-ложён назло»7.

Болота, сумрачный лес, туман, скрывшийсолнце, — всё это ассоциируется с силамитёмными, нечистыми (испарения болот и т. д.).И дьявол стоит над этим — он, кумир, гордели-вый истукан. Он идёт наперекор природе, тоесть Богу. Именно это подчёркивает Пушкин,останавливаясь на словах грозить и назло.

Наблюдения над черновиками часто по-могают прояснить замысел поэта. М.П.Ерёминприводит первые варианты, где не было словгрозить и назло. Так же был забракован Пуш-киным и вариант «Судьбою здесь нам сужде-но…». Действительно, если судьбою, то царьправ. Но именно это отрицает Пушкин и здесь,во «Вступлении», и всем содержанием своейпоэмы. Интересен ещё один черновик:

И вам и вскореИ горе, горе

решеноВ Европу прорубить окно.

«В объективном повествовании эти сло-ва, как и весь набросок в целом, прямо выра-жали мысль поэта о том, что решение Петраоб основании города — здесь, на этих гиблыхместах, — чревато горем, бедствием.

Тема горя, бедствий является главной восновном повествовании… А замена словасудьбою словом природой сообщила ему тулогическую несообразность, которая так де-монстративно была выставлена в первом ва-рианте.

Перед нами ещё один стилистическийпарадокс… и во всём прологе есть что-то отстилистического парадокса, чего при первомчтении мы, увлечённые стиховой динамикой,не сумели расслышать. За интенсивной вы-сокостью эпического повествования, а можетбыть, точнее, в самой этой высокости… впол-не различима искусно введённая поэтом темавины… Петра, повелевшего строить город наболоте». (М.Ерёмин, с. 212). Можно толькодобавить, что исторически и вся деятель-ность Петра — это постройка на болоте, упав-шая и придавившая Россию.

Таково и «окно»! И не отблеск ли «покой-ной» Европы (вспомним слова Ивана Кара-мазова, да и самого Достоевского) лежит навсей этой поспешной и поистине сатанинскойдеятельности Петра, сломавшего националь-ные традиции, погубившего треть населенияРоссии?! «Робеспьер на троне» — так назвалсвою работу о нём историк Борис Башилов8.

«Прошло сто лет…» — и возникает картинагорода, вставшего «из тьмы лесов, из топиблат…» на человеческих костях (вспомним сти-хотворение Я.Полонского «Миазм» 1868 года).

Люблю тебя, Петра творенье…

— это вовсе не означает, что вся красота го-рода сотворена Петром, как понимали неко-торые наивные читатели и толкователи поэ-мы. Это город, сотворённый русскими и ино-земными мастерами и отстроенный русскимимужиками за сто лет. И поэт любуется этимгородом; люблю — в значении любуюсь: ведьнельзя же всерьёз признаваться в любвивоинственной живости и однообразной кра-сивости:

Люблю воинственную живостьПотешных Марсовых полей,Пехотных ратей и конейОднообразную красивость.

Во «Вступлении», вопреки установивше-муся с первой публикации мнению многих,нет хвалы Петру.

«Кто не знал тогда, что большая частьвсего, что образовало “строгий, стройныйвид” пушкинского Петербурга, появилось непри Петре, а при Елизавете, при Екатерине II,Александре I и далее при Николае I?» —пишет М. Ерёмин, справедливо называя вы-ражение «Петра творенье» поэтическим ана-хронизмом (213).

9


«Люблю тебя, Петра творенье…Виноват, не люблю его.Окна, дырья — и монумент», — запишет

Достоевский в «Дневнике писателя» за 1881год9.

Пётр появляется во «Вступлении» всегоодин раз — и то мёртвый. Назло построен го-род — и волны финские «тщетной злобою небудут / Тревожить вечный сон Петра». Такимобразом, уже начало и конец «Вступления»как бы окольцованы темой зла.

Пожелание поэта о том, чтоб умириласьпобеждённая стихия, остаётся лишь пожела-нием и, что вполне очевидно, введено дляконтраста со всем основным содержаниемпоэмы, когда сама стихия природы ополчитсяна город Петра и сам ужасный мертвец вста-нет над городом. Встанет надолго — навсегдаи у Пушкина, и во всей русской литературе.

Созданный Пушкиным образ «подарит»немало потрясающих строк в русской поэзии,но особенно близко, как прямые продолжате-ли, подойдут к этой теме в прозе — Достоев-ский, а в поэзии — Блок. Образ, созданныйБлоком (см. черновик второй главы «Возмез-дия»), как бы выплыл из поэмы Пушкина:

Тебе казалось: дивный флот,Свои развёртывая флаги,Незримый, занял всю Неву;И там — на головном фрегатеСтоит Он, вождь заморской рати,Как в страшном сне, но наяву:Огромный рост, мундир зелёный.Ужасен выкаченный взгляд;Одной зарёй окровавлённыИ Царь, и город, и фрегат…Так царь восстал рубить из гробаВ Европу новое окно,И страшно нам и ясно: оба —Мертвец и город — заодно…

И у Пушкина, и у Блока (да и у других ав-торов) тема Петра и Петербурга сопровож-дается словами одной тональности: ужасен,мертвец, страшно и т. п. «Вступление» конча-ется так же:

Была ужасная пора,Об ней свежо воспоминанье…Об ней, друзья мои, для васНачну своё повествованье.Печален будет мой рассказ.

Сама природа восстаёт против «того,чьей волей роковой / Под морем город ос-новался»: Нева металась, как больной; сер-дито бился дождь в окно и ветер дул, пе-чально воя.

Смысловая тональность начала первойглавы мистически беспросветна; цвет всегопроисходящего — тёмный, холодный, болез-ненно-печальный. Вспомним Петербург Бло-ка: «Чёрный вечер, / Белый снег…» Как видим,даже в самой трагической поэме Блока «Две-надцать» всё же есть просвет в виде белогоснега; у Пушкина в «Медном Всаднике» такогопросвета нет: Петербург основной части поэ-мы беспросветен. Первый же стих:

Над омрачённым Петроградом —

передаёт не просто цветовую картину про-исходящего: эпитет омрачённый заставляетвспомнить слова Гоголя о том, что у Пушкина«в каждом слове бездна пространства».

Омрачённый — не просто покрытый мра-ком; тут и морок, бред, помрачение. Вспом-ним, что так назовёт состояние Раскольнико-ва Порфирий Петрович; такова вся атмосфе-ра преступления и преступного Петербурга —преступного со дня его основания (назло,зло, горе). Роковая воля кумира, истукана,вступившего в спор с самой природой, сБожьим творением, с Богом, и породила злодля Евгения и для многих ему подобных. Впомрачении был задуман этот призрачный(по выражению Достоевского) город, кото-рый может вмиг уйти под воду или всплытькак тритон, по выражению Пушкина.

Более узкое значение этого эпитета, ко-нечно же, ведёт нас к помрачению Евгения,оказавшегося лишь малым звеном в роковойцепи событий, одной лишь из многих-многихневинных жертв кровавого кумира, подняв-шего на дыбы (как в пыточной на дыбу) всюРоссию.

Вернёмся к «Вступлению», чтобы срав-нить его с главным содержанием поэмы.Пётр, не названный даже по имени, решаетвоздвигнуть рукотворный памятник самомусебе. Сравним это с другим памятником:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный…

И подобно тому как для Пушкина главноене материальный, а духовный, нерукотворныйпамятник, точно так же высшей ценностью длянего является не город, которым он любуется,а человек, Евгений, с его простыми и вполнезаконными мечтами о счастье.

И запируем на просторе, —

вот для чего поставлен город. И вторая частьвступления — об этом.

И блеск, и шум, и говор балов,А в час пирушки холостойШипенье пенистых бокаловИ пунша пламень голубой.

Все основные элементы красоты городаносят чисто материальный, часто даже дер-жавный характер: военная столица, пехотныерати и кони, их однообразная красивостьи т. п. Город казармы и военных парадов. Об-щества, человека, даже просто жителя Пе-тербурга тут нет. Человек появится дальше, иглавными героями, конечно же, являются Ев-гений и Параша, растоптанные копытамимедного истукана.

«“Вступление”, — подводит итог своемуинтереснейшему и самому глубокому в лите-ратуроведении анализу М.П.Ерёмин, — этоне “апофеоза Петра”, не “гимн” резиденциицарей послепетровской династии и не хвалаНиколаю. В нём, как и в повествовательныхчастях поэмы, дело Петра не прославляется

как нечто абсолютное, а проверяется исто-рией и современной Пушкину социальнойдействительностью» (265).

Действие поэмы охватывает чуть более по-лугода: 7 ноября 1824 года — весна 1825 года.Но, как и всегда у Пушкина, за этими датами —«бездна пространства». Более ста лет проходитсо времени «пустынных волн» «Вступления» доосновных событий. Но, раздвигая временныерамки, Пушкин представляет нам своего герояна просторах русской истории: род Евгения«блистает» под пером Карамзина. И это сразуже сближает Евгения с самим автором: одна ита же судьба знатного и обедневшего, отодви-нутого на обочину истории:

…Под гербовой моей печатьюЯ кипу грамот схоронилИ не якшаюсь с новой знатью,И крови спесь угомонил.Я грамотей и стихотворец,Я Пушкин просто, не Мусин,Я не богач, не царедворец,Я сам большой: я мещанин.

(«Моя родословная». 1830)

Таков же и Евгений:

…Наш геройЖивёт в Коломне, где-то служит,Дичится знатных и не тужитНи о почиющей родне,Ни о забытой старине.

Из следующих строк мы узнаём, что

…был он беден, что трудомОн должен был себе доставитьИ независимость и честь…

И наконец, главное, что красной нитьюпроходит через всю поэму ненавязчиво, по-степенно Пушкин возвышает Евгения до про-рока, устами которого выносится приговор«строителю чудотворному». Об этой кульми-нации в развитии образа Евгения речь впе-реди, а пока — первые черты незаурядногочеловека, поэта в душе:

В волненье разных размышлений…

Такое волнение — черта поэтическая, и вконце авторской речи перед прямой речьюсамого Евгения Пушкин подтверждает до-гадку своего читателя:

…И размечтался, как поэт.

Кому-то мечты героя могут показатьсядовольно ничтожными (о чём и писали авто-ры, стремившиеся всячески принизить Евге-ния и возвеличить Петра10), но что бы эти ав-торы сказали о подобных мечтах другого че-ловека? Вероятно, тоже назвали бы ихничтожными, если бы не знали, кому онипринадлежат:

Иные нужны мне картины:Люблю песчаный косогор,



Перед избушкой две рябины,Калитку, сломанный забор,На небе серенькие тучи,Перед гумном соломы кучи —Да пруд под сенью ив густых,Раздолье уток молодых;Теперь мила мне балалайкаДа пьяный топот трепакаПеред порогом кабака,Мой идеал теперь — хозяйка,Мои желания — покой,Да щей горшок, да сам большой

(выделено Пушкиным. — Н.З.).

Как мы знаем, это мечты самого Пушкина,причём зрелого Пушкина («Отрывки из Путе-шествия Онегина» писались в 1830 году).

Ещё в первой главе «Евгения Онегина»(строфа LVII) Пушкин скажет:

Замечу кстати: все поэты —Любви мечтательной друзья…

О любви, о семье, о счастье мечтает и ге-рой поэмы:

«Жениться? Мне? Зачем же нет?Оно и тяжело, конечно;Ну что ж, я молод и здоров,Трудиться день и ночь готов;Уж кое-как себе устроюПриют смиренный и простойИ в нём Парашу успокою……И станем жить, и так до гробаРука с рукой дойдём мы оба,И внуки нас похоронят…»

Право на простое человеческое счастьеотнял у этих людей тот, истукан, кумир набронзовом коне — отнял, как мы помним, утрети населения России.

«Евгений — это самый близкий Пушкинугерой», — пишет М.Ерёмин (267). И правдаЕвгения — это и правда Пушкина.

«Пушкин всегда на стороне слабого», —говорила Анна Ахматова11. Это справедливо,но Евгения нельзя назвать слабым в обыден-ной жизни: он сам решает устроить своюсудьбу; он смело «чрез волны страшные»стремится, а если есть в нём страх, то только«не за себя». Есть что-то апокалиптическое вфинальной сцене первой части:

На звере мраморном верхом,Без шляпы, руки сжав крестом,Сидел недвижный, страшно бледныйЕвгений. Он страшился, бедный,Не за себя…

Как понять один момент в размышле-ниях Евгения: «Что мог бы Бог ему приба-вить / Ума и денег…»? Некоторые «толкова-тели» повести прямо писали, что Евгенийглуп, ничтожен и т. п. Но истолковать этиего слова так буквально-примитивно — зна-чит ничего не понять ни в Евгении, ни в поэ-зии Пушкина.

О «незначительности» Евгения писал иГ.А.Гуковский (он вообще наговорил много,

мягко говоря, спорного в связи с повестью).Но он же даёт прекрасное толкование этогопризнания Евгения, чрезвычайно важное впонимании и образа героя, и одной из глав-ных тем в описании Петербурга: Евгений неиз тех, кто после трагедии мог ходить «с бес-чувствием холодным», не из «отважных тор-гашей», сбиравшихся свои убытки выместитьна ближних; он не «пел… несчастье», какграф Хвостов; он совершенно другой, не по-хожий на них, — и этим и значителен, и великв своём бунте… «Здесь это “ума” вовсе не го-ворит о глупости; здесь ум означает, конечно,не столько способность мыслить, сколькоспособность “устраиваться” в жизни»,12 а это-го начисто лишён герой Пушкина.

Вернёмся к мечтам Евгения в ту роковуюночь. Приметы надвигающейся трагедии —ветер, который выл… уныло, дождь, сердитостучавший в окна. Но у Пушкина всё это сказа-но не прямо, а мягко, ненавязчиво; поэт даётпочувствовать трагедию с её самых первыхпримет, причём даёт эти приметы опять жечерез мечты Евгения. И уже здесь надвигаю-щаяся трагедия прямо перекликается с судь-бой Параши, с темой их возможного счастья:

Так он мечтал. И грустно былоЕму в ту ночь, и он желал,Чтоб ветер выл не так унылоИ чтобы дождь в окно стучалНе так сердито…

Описание «ужасного дня» идёт с нарас-тающим напряжением. Если повесть начина-ется с картины «в тумане спрятанного солн-ца», то теперь

Редеет мгла ненастной ночиИ бледный день уж настаёт…Ужасный день!..

На протяжении всего повествования по-стоянно идёт перекличка со «Вступлением»,подчёркнуто опровергая утверждения его,полного великих дум и надежды на умирениепобеждённой стихии:

Природой здесь нам суждено, —

сказано во «Вступлении». Но сама природавосстаёт против «строителя чудотворного»,опровергая пожелания Пушкина, нарочитоконтрастно (к основной части) высказанныеавтором в конце «Вступления»: «вечный сонПетра» потревожат, и не раз, и отнюдь не«тщетной злобою», — и потревожат не толькофинские волны, но и государственные пере-вороты — прямое следствие «славных дел»Петра (посчитайте, сколько их было вплоть дозверского убийства «врага коварства и не-вежд», «нашего романтического императора»Павла I, как называл его Пушкин, собиравший-ся писать историю его царствования); потре-вожат и народные восстания… Пушкин — ис-торик и мыслитель — предвидел их и наверня-ка вспоминал 14 декабря 1825 года, когдаписал свою поэму. Но это так, дополнительные,хотя и вполне возможные оттенки гениального

произведения: ведь в нём тоже происходитдва восстания — природы и самого Евгения,направленные против самодержца всея Руси.

В наводнении 1824 года, по словам Ка-рамзина, погибло не менее 500 человек. Вовремя большой заупокойной службы кто-тоскажет: «Бог нас наказал!» На что император,виновный в убийстве отца, скажет: «Нет, этоза грехи мои Он послал такое наказание!»13.

«Вода усиливается. Аничков мост за-лит… В Михайловском замке лошади едвавыплыли… По Фонтанке, на набережной, иперил не видно. Нижние этажи все залиты…во дворце дошло до второго этажа», — вототрывки из свидетельств одного очевидца,А.И.Тургенева14.

Восставшая природа в повести Пушкинаодушевлена беспредельно: Нева… гневна,бурлива, погода пуще свирепела, Нева… ре-вела… и вдруг, как зверь, остервеняясь, нагород кинулась…

Осада! приступ! злые волны,Как воры, лезут в окна…

Картина наводнения вполне апокалипти-ческая:

НародЗрит Божий гнев и казни ждёт.Увы! всё гибнет: кров и пища!Где будет взять?..

Лев Толстой и в «Войне и мире», и на про-тяжении всей своей жизни считал, что властитолько кажется, что она управляет страной инародом, потому что в годину жестоких ис-пытаний власть выглядит жалкой и игрушеч-ной, а события совершаются по воле некоейвысшей внеличной силы. Так и у Пушкина:власть выглядит бесполезной и игрушечнойв руках Божьего суда: бесполезный и без-вольный царь, признающий своё полное бес-силие, какие-то почти опереточные генералы,в чём-то — и манерой изображения, и своейбесполезностью — смахивающие на двух ска-зочных генералов Салтыкова-Щедрина. Издесь, как подчёркивает Пушкин в примеча-ниях, их тоже двое, и об этих двоих сказаноиронично, как о многих:

Царь молвил — из конца в конецПо ближним улицам и дальнымВ опасный путь средь бурных водЕго пустились генералыСпасать и страхом обуялый,И дома тонущий народ, —

и тут же Пушкин даёт примечание, что ихбыло только двое. Какой иронией пронизанаэта картина: двое генералов помчались изконца в конец… спасать… народ… Спасли лиони хоть одного человека, об этом и Пушкин,и история умалчивают.

Остановимся подробнее на сцене с Евге-нием, которой и завершается первая часть«петербургской повести».

Выше уже говорилось, что вид Евгения,сидящего верхом на звере, представляет из

11


себя нечто апокалиптическое. И такой апока-липсис в масштабе Петербурга совершаетсядалее. Интересна одна деталь: страшнобледный Евгений сидит на мраморном звере

Без шляпы, руки сжав крестом.

У другого Евгения — Онегина — в каби-нете стоял

… столбик с куклою чугуннойПод шляпой с пасмурным челом,С руками, сжатыми крестом.

Что означает эта автоцитата с совершен-но противоположным содержанием?

Если в седьмой главе «Евгения Онегина»перед Татьяной открывается эгоцентрист Ев-гений, озабоченный лишь собою (см. строфуXXII), то в «Медном Всаднике» мы видим со-вершенно иного человека, которому, в сущ-ности, нет дела до себя в происходящей тра-гедии:

…Он страшился, бедный,Не за себя……Его отчаянные взорыНа край один наведеныНедвижно были…

А там — волны, словно горы, вставали извозмущённой глубины, как некие живые ми-фические существа из вырвавшейся наружупреисподней. И руки, сжатые крестом, у Ев-гения — это совсем иное, чем в упомянутыхстихах «Евгения Онегина». Это, скорее, знакзащиты, просьбы защиты у Бога — и опять жене для себя. И следующие проникновенныестроки, окрашенные каким-то особым ли-ризмом, подтверждают это:

…Боже, Боже! там —Увы! близёхонько к волнам,Почти у самого залива — Забор некрашеный да иваИ ветхий домик: там оне,Вдова и дочь, его Параша,Его мечта… Или во снеОн это видит? иль вся нашаИ жизнь ничто, как сон пустой,Насмешка неба над землёй?

В нескольких стихах перед нами проходитцелая повесть о человеческой жизни, о любвии счастье, о «мечте его», гибнущей у него наглазах. Гибнущей по вине кого? Об этом —почти неожиданная концовка первой части:

И, обращён к нему спиною,В неколебимой вышине,Над возмущённою НевоюСтоит с простёртою рукоюКумир на бронзовом коне.

Сказано главное слово — кумир; дальшебудет истукан. Этот кумир в неколебимой вы-шине как бы руководит всеми событиями, воз-вышаясь над возмущённою Невою, о чём, меж-ду прочим, свидетельствует и такая деталь: его

простёртая рука словно дирижирует всем про-исходящим, словно направляет события.

Другое важнейшее значение данного эпи-зода выводит нас на громадное историческоеобобщение Пушкина по теме «народ и власть».Власть всегда обращена спиною к народу; на-род для неё — лишь средство к достижениюсвоих, как правило чуждых народу, целей.

Всё это почувствовал даже Николай I,«литератор не весьма твёрдый», как с горькойиронией писал о нём Пушкин, всецело ско-ванный монаршей «милостью» в публикациисвоих произведений (вспомним хотя бы дваписьма поэта к Бенкендорфу в феврале1832 года, где он прямо говорит, что «изовсех писателей… подвержен самой стесни-тельной цензуре». (См.: 10, 405—407.)

«Он (Николай I. — Н.З.) не много понял,понаставил на рукописи вопросительныхзнаков, кое-что отчеркнул, кое-что зачеркнули — испугался, — пишет Б.В. Томашев-ский. — Он понял, что за торжественным итрагическим тоном поэмы слышен голос ка-кого-то суда, и хоть приговор не был рас-слышан российским самодержцем, но онугадывал, что приговор этот не в его поль-зу… И он поступил так, как мог поступитьглава полицейского аппарата… зажать ротобвинителю, которого он инстинктивно по-чувствовал в авторе поэмы»15

.

Обратим внимание и на такую деталь: ку-мир на бронзовом коне. Памятник Петру Iдействительно сделан из бронзы. Почему жедальше он будет назван Медным Всадником,что закрепится и в самом названии?

Медный Всадник — кумир, и у Пушкинабыла задача максимально принизить его, ли-шить даже того благородного металла, из ко-торого он в действительности отлит. Воз-можно, вспоминал Пушкин и довольно непри-ятную ему историю с «медной бабушкой» —скульптурой Екатерины II, которую три годадо того родня жены хотела через Пушкинапродать правительству…

«Медный кумир, — пишет М.Ерёмин, —это библейский образ. В книге “Числа” рас-сказано о том, как на возроптавших евреевБог наслал ядовитых змей и как Он же лукавопосоветовал нарушить Его же заповедь — неделать кумиров — и отлить из меди змея ипоклоняться ему. Смысл притчи несложен: отзмея пострадали, змею же и поклонялись. Нето же ли и в поэме: от кого пострадали, томуи поклоняются…

Вместе со своим героем поэт бросаетвызов горделивому истукану и всему томустрою жизни, который тогда старалисьоправдать и укрепить авторитетом Петра»(266). Добавим: дутым авторитетом. Пётрподобен ложному кумиру, которому можнопоклоняться, только лишь забыв Бога.

Завершая разговор о первой части «пе-тербургской повести», нельзя не вспомнитьинтереснейшее наблюдение над содержа-тельностью её ритмико-стилистических осо-бенностей, высказанное Г.А.Гуковским: «Рит-мический и стилистический контраст пере-межающихся тематических отрывков Евгенияи кумира — это как бы речевое воплощение

неслиянности личности и государства» (409.Выделено мною. — Н.З.).

Интересны и наблюдения В.Холшевни-кова: интонационная гамма поэмы здесьвесьма широка — от разговорно-бытовой допатетической. Разговорный синтаксис сосед-ствует с высокой патетикой; в конце по-являются возвышающие речь сравнения, па-раллелизм, анафора. На этом фоне переносы(в стихах), которые постоянно сопровождаютобраз Евгения, «усиливают интонацию ужене буднично-бытовой, а смятенной, преры-вистой речи», полностью соответствующейпроисходящим событиям16.

Те же интонационно-стилистическиеособенности характерны и для второй части(то есть для всей «петербургской повести»).Первое, что делает Евгений, когда уходитвода, — бесстрашно бросается «чрез волныстрашные» к своей любимой. Всем, кто, во-преки Пушкину, говорили о Евгении как обезвольном, слабом и ничтожном человеке,рекомендую перечитать поэму и, в частно-сти, эти строки:

И долго с бурными волнамиБоролся опытный гребец,И скрыться вглубь меж их рядамиВсечастно с дерзкими пловцамиГотов был челн — и наконецДостиг он берега.

НесчастныйЗнакомой улицей бежит…

Несчастный — слово это выделено в от-дельную строку, что выражает глубочайшеесочувствие Пушкина своему герою.

…Бежит туда, где ждёт егоСудьба с неведомым известьем,Как с запечатанным письмом…

Картина разрушений впечатляет, как«поле боевое»: всюду разор и тела погиб-ших… Сцена встречи Евгения с местом, гдебыл дом Параши, становится сценой сума-сшествия героя:

Глядит… идёт… ещё глядит.Вот место, где их дом стоит;Вот ива. Были здесь вороты —Снесло их, видно. Где же дом?И, полон сумрачной заботы,Всё ходит, ходит он кругом,Толкует громко сам с собою —И вдруг, ударя в лоб рукою,Захохотал…

Такова судьба Евгения. И в своём почтинеотвратимом сумасшествии, которое харак-теризует его как глубоко чувствующего чело-века, он ещё больше возвышается в нашихглазах — особенно на фоне большинствабесчувственных и даже расчётливых людей,которые уже на следующий день забыли тра-гедию своих ближних:

Уже по улицам свободнымС своим бесчувствием холодным



Ходил народ……Торгаш отважный,

Не унывая, открывалНевой ограбленный подвал,Сбираясь свой убыток важныйНа ближнем выместить…

Тут и пародийный граф Хвостов, который«уж пел… несчастье невских берегов», — посути, тот же торгаш, наживающий свой поэ-тический капитал на народном горе.

«Итак — ничего не изменилось, — пишетГ.А.Гуковский. — Устойчивым в буре оказалосьне только величие (на мой взгляд, мнимое. —Н.З.) медного кумира, который идейно царитнад жизнью, но и пошлая реальность п р е ж -н е г о порядка. Зло не исчезло… Бесчувствиечиновничьего механизма, торгашество, спе-кулирующее даже на народной беде, — этореальность государства, построенного Пет-ром. А в области культуры — гротескная фигу-ра Хвостова, поэта, достойного э т о й госу-дарственности… И не случайно, что именнооб этой государственности Пушкин пишет…спотыкающимся перебитым переносами сти-хом поэтической “прозы”, связанным в поэмес образом Евгения. Значит, Евгений гибнет нетолько во имя идеи Медного Всадника, но и воимя “тишины” столицы чиновного люда, тор-гаша и творчества графа Хвостова…» (411—412. Курсив мой. — Н.З.). Итак, государство,построенное Петром, государство с его ло-жью, чинопочитанием и буржуазными основа-ми бытия — именно оно отторгает Евгения иподобных ему (как отторгло, убило оно и Пуш-кина, и других лучших людей эпохи). Противи-тельный союз «но» резко отделяет Евгения отвсех этих бездушных персонажей:

Но бедный, бедный мой Евгений…

Он совсем не похож на своих холодных ибесчувственных собратьев. Он всё более ста-новится похож на пророка, он всё более бли-зок и дорог Пушкину, сочувствие которогоЕвгению пронизывает всю повесть, а теперьстановится особенно значимым.

Герой скитается по городу, «его пустын-ный уголок» (дом) отдаётся внаймы не кому-нибудь, а такому же «бедному поэту». И здесь,если говорить о социально-историческом пла-не повести, Пушкин продолжает уже извест-ную нам тему «Моей родословной» — темуобедневших знатных русских родов, уже за-тронутую в первой главе; и в этом почти авто-биографическая черта близости автора к егогерою (вспомним также «Езерского» и т. п.).

Вспомним известные строки «Пророка»Лермонтова, написанные явно под влияниемПушкина (вспомним также и пушкинского«Пророка»):

Провозглашать я стал любвиИ правды чистые ученья:В меня все ближние моиБросали бешено каменья.

Пророк Лермонтова бежит «из городов»,питается милостью Божией; Евгений оста-

ётся в городе, потому что именно в нём, вэтом «городе-призраке» (Достоевский), го-роде-губителе ожидает его пророческаямиссия.

…Он скоро светуСтал чужд. Весь день бродил пешком,А спал на пристани; питалсяВ окошко поданным куском.Одежда ветхая на нёмРвалась и тлела. Злые детиБросали камни вслед ему…

…Он оглушёнБыл шумом внутренней тревоги, —

говорит Пушкин, и это ключевые слова, гово-рящие о начале пророческой миссии Евгения,который уже «ни зверь, ни человек… ни жи-тель света, ни призрак мёртвый…».

И наконец, во сне наступает прозрение,чему способствует также и сходство ситуа-ции: те же ненастный ветер, мрачный вал

Плескал на пристань, ропща пениИ бьясь об гладкие ступени,Как челобитчик у дверейЕму не внемлющих судей.

И опять — тема власти, не внемлющейнуждам и просьбам народа! Тема бедногочеловека, сочувствием к которому проникну-та вся русская литература (ситуативно сразувспоминаются «Размышления у парадногоподъезда» Некрасова)…

Дождь плакал, ветер выл уныло…

И вот здесь-то наступает пробуждение ипрозрение: вспомнил живо он прошлыйужас — и находит виновника этого ужаса:

И прямо в тёмной вышинеНад ограждённою скалоюКумир с простёртою рукоюСидел на бронзовом коне.Евгений вздрогнул. ПрояснилисьВ нём страшно мысли…

То же место, где потоп играл людскимижизнями; та же тема города, образованногоназло: волны хищные… бунтуя злобно — итот самый «строитель чудотворный», принёс-ший сам себе, кумиру, бесчисленное количе-ство «строительных жертв» (если воспользо-ваться масонской терминологией17). Он воз-вышается надо всем во мраке медною главой(вспомним: медный, то есть тупой, не проби-ваемый ничем лоб); именно его роковая волясотворила и город, и все беды, связанные сним. Значимая деталь: конь бронзовый, а вотвсадник медный.

Ужасен он в окрестной мгле!Какая дума на челе!Какая сила в нём сокрыта!А в сем коне какой огонь!Куда ты скачешь, гордый конь,И где опустишь ты копыта?..

И нам ясно одно: копыта опустятся на го-лову бедного человека.

В.Е.Холшевников, отмечая совершенноособенный стиль этого отрывка, писал:«Здесь ясно слышна одическая, ораторскаяинтонация. Каждый стих интонационно за-кончен, переносов нет, риторические вос-клицания и вопросы, перемежаясь, создаютизвестную симметрию мелодического дви-жения, словарь становится возвышенным(дума, чело, мощный и т. д.)» (160).

«Властелин судьбы» — и Россия над безд-ной. «Россию поднял на дыбы» — или, каквесьма примечательно «ошибся» В.Брюсов,«вздёрнул на дыбы», как на дыбу в пыточномзастенке, где Пётр всегда принимал активноеучастие — вплоть до пьяных оргий и убийствсвоих противников, начиная со стрельцов…

В 1870-е годы, работая над романом изэпохи Петра (так и не написанным), Лев Тол-стой хотел показать тот вред, который нанеслиРоссии реформы Петра. Лев Толстой считалего омерзительной фигурой, в которой крайняяжестокость сочеталась с пьяным шутовством.Из «Истории России» С.М.Соловьёва Л.Толстойвыписывает толки, ходившие в народе о Петреи его приближённых: «Коего дня крови не изо-пьют, им хлеб не естся» (см.: Соловьёв, т. XIV).

И в позднейших работах Л.Толстой нераз с омерзением говорит о Петре; так, вчерновиках к очерку «Николай Палкин» (1886)он пишет: «Беснующийся зверь Пётр... за-бавляется казнями, рубит головы пьяной не-умелой рукой, не сразу отхватывая шею».«Пьяный сифилитик Пётр, ругающийся сосвоей пьяной компанией над всем, что святолюдям…” (из работ 1891—1905 годов “Царст-во Божие внутри нас», «Единое на потребу»).

Особенно возмущало Л.Толстого то, чтоиз этого зверя и убийцы сделали кумира, ко-торому поклонялись (и поклоняются до сихпор) безнравственные и не знающие историилюди.

«Не сотвори себе кумира», — гласит биб-лейская заповедь.

Кругом подножия кумираБезумец бедный обошёл…

Евгений прозрел — и по-христиански от-верг кумира. И не просто кумира, но, в сущ-ности, всё «дело Петра», которое в концеконцов и приведёт Россию к событиям началаХХ века.

Пророчество Евгения — это озарениесвыше; это как в стихотворении Пушкина«Пророк»:

И Бога глас ко мне воззвал:«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,Исполнись волею Моей,И, обходя моря и земли,Глаголом жги сердца людей».

Сравним эти строки с тем, что происхо-дит с Евгением:

Стеснилась грудь его. ЧелоК решётке хладной прилегло,

13


Глаза подёрнулись туманом,По сердцу пламень пробежал,Вскипела кровь. Он мрачен сталПред горделивым истуканомИ, зубы стиснув, пальцы сжав,Как обуянный силой чёрной,«Добро, строитель чудотворный! —Шепнул он, злобно задрожав, —Ужо тебе!..»

«Пламень» свыше «пробежал по серд-цу!..» Слова Евгения — и проклятие истукану,и пророчество грядущего возмездия.

«Ужо — в виде угрозы: вот постой, погоди,я тебя! Ужотко я с ним справлюсь!» (СловарьВ.И.Даля).

В известной гравюре Ф.КонстантиноваЕвгений во время своего пророчества вос-создан вровень с «горделивым истуканом».И истукан, почуяв недоброе, пробудился и…испугался. Это уже не бунт природы, а по-истине — восстание духа, призрак восстаниянародного.

Показалось ли это Евгению, или действи-тельно ожил Медный Всадник, не суть важно.У Блока тоже мертвец встаёт из гроба. Пуш-кину важно было показать, что спокойствиеПетра нарушено, что он почувствовал Божийсуд над собой, который прозвучал в словахЕвгения, — и «антихрист» Пётр идёт противэтого Божьего суда, преследуя пророка Ев-гения.

В связи с этим необходимо вспомнитьтрактовку, данную этому высшему эпизодуповести в одной из иллюстраций А.Бенуа.«Бунтующий человек велик, — пишет Г.П.Ма-когоненко. — Наглядным примером непони-мания поэтики Пушкина является одна из ил-люстраций А.Бенуа… Перед зрителем на вы-сокой скале громадный вздыбленный конь,на котором восседает могучий всадник; авнизу под страшно необъятным брюхомконя — крошечная, карликовая фигурка без-умца Евгения… Рисунок символичен: подчёр-кивает бессмысленность бунта, жалкость без-умца-бунтаря. Но он противоречит символикеПушкина. Для поэта внутренняя энергия про-теста Евгения огромна, потому-то и ожилдержавный всадник и впервые сорвался сгоры-пьедестала и погнался за мятежником.

Смирение гибельно. Только протест спа-сает личность»18

.

Здесь просто необходимо вспомнить ещёодин «источник», повлиявший на Пушкинапри создании «Медного Всадника» — поэмуА.Мицкевича «Олешкевич», посвящённуютому же наводнению 1824 года и упомянутуюПушкиным в его примечаниях к повести. Ге-рой поэмы — художник; фон событий напо-минает «Медного Всадника» Пушкина («Рекашумела, ветер стал суровей» и т. п.), только уПушкина всё гораздо трагичнее и психологи-чески точнее, не говоря уже о главном героеи сюжетной линии. В принципе эти два про-изведения несравнимы между собой, но естьодин сюжет, который нам интересен, — темаПетра. Художник, обращаясь к Петру, говорито грядущей каре Господней за злобу и тиран-ство, за то, что Пётр отдал душу дьяволу:

В разврате, в пьянстве, в роскоши блестящейПогрязли вы и спите крепким сном,Забыв, что завтра грянет Божий гром…

Ещё важнее в связи с повестью Пушкинаобратиться к стихотворению А.Мицкевича«Памятник Петру Великому», герои которо-го — сам автор («сын Запада, безвестныйбыл пришелец») и Пушкин («русский, вольно-сти певец, / Будивший Север пламеннымглаголом»). Пушкин произносит здесь весьмазнаменательный монолог, который выражаетего отношение к Петру и который (это глав-ное!) был в реальности:

Венчанный кнутодержец в римской тоге,И вихрем конь взлетел на пьедесталИ прянул ввысь, над бездной вскинув ноги…

Не правда ли, всё это близко Пушкину и в«Медном Всаднике»?!

Царь Пётр коня не укротил уздой.Во весь опор летит скакун литой,Топча людей, куда-то буйно рвётся,Сметая всё, не зная, где предел.Одним прыжком на край скалы взлетел,Вот-вот он рухнет вниз и разобьётся…

Напомним, что встречи Пушкина и Миц-кевича происходили с октября 1826 года помарт 1829 года; петербургские встречи — с10 декабря 1827 года, а значит, уже тогдаформировалось совершенно иное, отличноеи от прежнего, и от официального, отношениеПушкина к Петру, оформившееся оконча-тельно во время работы над «Историей Пет-ра» и получившее своё высшее и законченноевыражение в «Медном Всаднике».

Разумеется, Пушкин шёл своей дорогой,но в его отношении к Петру есть немало сов-падений с позицией Мицкевича, да и разго-воры двух поэтов-мыслителей способствова-ли поиску истины. Так что вопрос о прямомвлиянии Мицкевича на Пушкина, возникавшийне один раз на разных этапах исследования итолкования «Медного Всадника», вряд ли пра-вомерен: было не влияние, а совпадение по-зиций. В архиве поэта сохранились польскиетексты стихотворений А.Мицкевича, которые,очевидно, были близки Пушкину: «Олешке-вич», «Русским друзьям» и «Памятник ПетруВеликому»; все эти стихи написаны около1833 года и тематически близки «МедномуВсаднику» и тем проблемам, которые волно-вали и Пушкина. Творческие «переклички»двух поэтов здесь вполне очевидны, как оче-видны и глубокие качественные отличия:взгляд Мицкевича — это взгляд со стороны,взгляд человека Запада; взгляд Пушкина —это взгляд «изнутри», взгляд великого нацио-нального поэта, предельно реалистически вы-разившего в своей поэме подлинно народноеотношение к событиям и героям. Если Миц-кевич готов даже оправдать раннюю деятель-ность Петра в плане его неуважения к нацио-нальным основам русской жизни и ориента-ции на Запад, то для Пушкина — историка имыслителя — это просто невозможно (см.

«Историю Петра»), а Пушкин-поэт пишет своюкартину русской жизни («Медный Всадник») сглубоким сочувствием и даже болью (чего нету Мицкевича, наблюдавшего эту жизнь вомногом со стороны).

Не говоря даже о художественных осо-бенностях, картина Пушкина предельно ла-конична: «Медный Всадник» — самое корот-кое эпическое произведение Пушкина, в ко-тором нашли своё выражение поистинеглобальные исторические и общечеловече-ские проблемы.

Что же касается краткости Пушкина, закоторой — «бездна пространства», то можносравнить несколько строк о парадах из«Вступления» к «Медному Всаднику» со сти-хотворением А.Мицкевича «Смотр войска»,которое по объёму превышает всю «петер-бургскую повесть» Пушкина. Но это, конечно,не главное, а главное — в том общенацио-нальном значении «Медного Всадника», в ре-шении поставленных проблем с позиций на-родности и человечности.

«“Я” Пушкина — это “мы”», — записалМ.М.Пришвин в дневнике 1939 года19.

Основная человеческая идея, как и глав-ная идея повести, сосредоточена в образеЕвгения. Ему-то и отдано полное сочувствиеавтора. Это один из самых человечных, самыхдорогих Пушкину образов. Именно в силуглубочайших переживаний о дорогих и близ-ких ему людях. Прошёл почти год со временитрагических событий (“Дни лета / Клонилиськ осени…”), а горе Евгения неутешно — не-утешно даже после его бунта против «горде-ливого истукана».

…К сердцу своемуОн прижимал поспешно руку,Как бы его смиряя муку…

Эпилог трагичен: безутешный Евгенийнаходит унесённый наводнением дом своейлюбимой и умирает на его пороге… Умирает,как нищий, как пророк, как человек. Пушкинуже ничего не добавляет к этой грустной кар-тине: всё уже сказано.

«Пушкин первый объявил, что русскийчеловек не раб и никогда не был им, несмотряна многовековое рабство. Было рабство, ноне было рабов (в целом, конечно, в общем,не в частных исключениях) — вот тезис Пуш-кина» (Ф.М.Достоевский. «Пушкин»)20.

Пушкин воспринимает мир как единоецелое. И его Евгений — это весомая частьэтого гармонического целого, а самовластьеи Пётр — нарушение этой гармонии, обо-жествление себя и отказ от Бога. Вот почемуобрушился Божий гнев на дело Петра.

Вл.Ф.Одоевский говорил: «В природе всёесть метафора». И жизнь одного из многих —Евгения — есть метафора жизни России ирусского народа.

«Герой погиб, но остался центральныйконфликт, не разрешённый и в самой дей-ствительности, — пишет Б.С.Мейлах, —остался антагонизм “верхов” и “низов”, са-модержавной власти и обездоленного на-рода»21.



Разумеется, сводить всё к такому выводузначило бы резко сузить границы того, что за-ложено в «петербургской повести» Пушкина;её философское содержание, как мы смоглиубедиться, значительно шире. Тут и проблемыисторические и социальные, и проблемысмысла человеческой жизни, её ценности инаполненности духовным содержанием (илиотсутствием такового: вспомним «бесчув-ственный народ» и т. п.); тут и проблемы ощу-щения себя в мире, вечные философские во-просы («…Иль вся наша / И жизнь ничто, каксон пустой, / Насмешка неба над землёй?»),и, разумеется, проблемы человека и обще-ства, человека и власти (вспомним поэму«Анджело», не случайно написанную в том же1833 году, да и всё творчество Пушкина). Этипроблемы Пушкин решает в духе человечностии всегда присущего ему стремления защититьчеловека от любого угнетения, от всякого на-силия над ним. Многие власть имущие любилиговорить человеку: ты — ничто, а твой на-род — всё (разумея под понятием «народ» го-сударство и собственную власть). Но Пушкинкак бы говорит своей повестью, что народ неможет быть народом, если он состоит из мно-гих бесчувственных и холодных «ничто»; гово-рит, что каждый человек имеет право на жизнь,на свободу, на счастье. «Образ Евгения из“Медного Всадника”, — пишет Б.Мейлах, —безусловно, самый сложный и “положитель-ный” среди всех образов “маленьких людей”,созданных Пушкиным» (101). И с этим трудноне согласиться.


1 ЖУКОВСКИЙ В.А. Соч.: В 2 т. — М., 1902. — Т. 2. — С. 17.

2 КЛЮЧЕВСКИЙ В.О. Соч.: В 8 т. — М., 1958. — T. IV. — C. 337.

3 «Чем больше он узнавал этого человека(Петра. — Н.З.), тем страшнее ему стано-вилось. Потому-то “История Петра” так ине была им написана». См.: Непомня-щий В. Наследие Пушкина как океан. Егоне исчерпать (интервью) // Московскаясреда. — 2003. — № 20.

4 ПУШКИН А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. —М., 1965. — Т. 9. — С. 390. Далее ссылки наэто академическое издание в тексте.

5 Словарь литературоведческих терминов /Сост. Л.И.Тимофеев и С.В.Тураев. — М., 1974. — С. 286—287.

6 Там же. — С. 271.7 ЕРЁМИН М.П. Пушкин-публицист. —

М., 1976. — С. 190—191. (Глава «“В граж-данстве северной державы…” Историче-ское и социальное в “Медном Всадни-ке”»). Далее ссылки в тексте.

8 БАШИЛОВ Б. История русского масон-ства. Тишайший царь и его время. Ро-беспьер на троне. — М., 1992.

9 ДОСТОЕВСКИЙ Ф.М. Полн. собр. соч.:В 30 т. — Л., 1984. — Т. 27. — C. 62.

10 См. об этом в работе «”Медный Всадник”в русской критике. История истолкова-ний» // Литература в школе. — 2005. — № 12. — С. 6—12.

11 АХМАТОВА А.А. Собр. соч.: В 6 т. —М., 2000. — Т. 6. — С. 125.

12 ГУКОВСКИЙ Г.А. Пушкин и проблемыреалистического стиля. — М., 1957. — С. 395. Правда, тут же Гуковский, проти-вореча самому себе, пишет: «И весь внут-ренний мир Евгения занят робкими мыс-лями о деньгах, о его бедственном поло-жении, о свидании с Парашей».Противоречие даже в самой этой фразе:если бы мы оборвали цитату на «день-гах», то можно было бы подумать, чтоЕвгений банкир или купец, но далееузнаём, что, оказывается, деньги-то нуж-ны ему именно в его «бедственном поло-жении», а о бедняке нельзя сказать, чтоего «внутренний мир… занят… мыслямио деньгах» — это относится к тем, кто ихимеет и делает.

13 См.: ОБОЛЕНСКИЙ Г.Л. Павел I. —Смоленск, 1996. — С. 393.

14 Остафьевский архив князей Вяземских.Переписка князя П.А.Вяземского сА.И.Тургеневым. — СПб., 1899. — Т. II. —C. 93.

15 ТОМАШЕВСКИЙ Б.В. Пушкин и Пе-тербург // Пушкин. Исследования и ма-териалы. — М.; Л., 1960. — Т. III. — C. 43.К слову сказать, сам весьма уважаемыйпушкинист за одиннадцать лет до назван-ной публикации отдал дань совершенноантипушкинской, но нужной властямтрактовке поэмы: «Евгений, деклассиро-ванный дворянин, обречённый на гибель…исторической необходимостью…» и т. д.Всё это писалось к юбилейному изданию1949 года в 10 т. (так называемому «мало-му академическому»), но, к великому со-жалению, повторилось во всех последую-щих переизданиях этого в целом замеча-тельного собрания сочинений поэта (см.:изд. 3—4, 572), а затем перекочевало и вдругие книги и статьи, в том числе в учеб-ники и методические пособия для школ ивузов.

16 См. об этом: ХОЛШЕВНИКОВ В.Е. Ос-новы стихосложения. — Л., 1972. — С. 160.Далее в тексте.

17 О масонской «строительной жертве» см.интересную работу В.Е.Ветловской«Творчество Достоевского в свете литера-турных и фольклорных параллелей.“Строительная жертва”» // Миф —фольклор — литература (сб. статей). — Л., 1978. — С. 81—113.

18 МАКОГОНЕНКО Г.П. ТворчествоА.С.Пушкина в 1830-е годы (1833—1836). — Л., 1982. — С. 181.

19 ПРИШВИН М.М. Собр. соч.: В 8 т. — М., 1986. — Т. 8. — С. 313.

20 ДОСТОЕВСКИЙ Ф.М. Полн. собр. соч.:В 30 т. — Л., 1984. — Т. 26. — С. 115.

21 МЕЙЛАХ Б.С. Творчество А.С.Пушкина.Развитие художественной системы. —М.,1984. — С. 104. Далее ссылки в тексте.

15


Стереотипное представление о ПетреПервом связано у большинства с ключевымпушкинским определением в «Стансах»:

То академик, то герой,То мореплаватель, то плотник,

Он всеобъемлющей душойНа троне вечный был работник1.

Пушкинский образ Петра в этих стихахвполне вписывается в панегирическую тра-дицию изображения царя-реформатора, бе-

рущую начало в XVIII веке в надгробной речиФеофана Прокоповича и развивавшуюся влитературных жанрах оды и героической поэ-мы. Сильное влияние на литературу оказывалмиф о Петре, сформировавшийся ещё приего жизни и существовавший в исторических

ПЕТУХОВА Елена Николаевна —кандидат филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы Санкт-Петербургского государственного экономическогоуниверситета[email protected]

ОБРАЗ ПЕТРА ПЕРВОГО В ПОЭЗИИА.С.ПУШКИНА

Аннотация. Пушкин не ставил своей задачей создание всестороннего об-раза Петра. Его интересовала историческая роль и исторические послед-ствия деятельности императора, которые, при высокой оценке поэтом егозаслуг, оказываются в «Медном Всаднике» неоднозначными.Ключевые слова: Пушкин, Пётр I, образ, оценка, неоднозначность, исто-рическая необходимость.

Abstract. Pushkin did not try to create a comprehensive image of Peter. He wasinterested in the historical role and historical consequences of the Emperor’sactivities which turn out to be ambiguous in “The Bronze Horseman” althoughthe poet highly estimates Peter’s achievements.Keywords: Pushkin, Peter I, image, ambiguity, historical necessity.

анекдотах, легендах. В позитивных вариантахцарь представал в них всемогущим титаном,отцом отечества, и в литературе ему соот-ветствовал образ идеального государя —исторические заслуги экстраполировалисьна человеческую личность. Параллельнов низах бытовал и другой миф — о подме-нённом царе, о царе-антихристе, однаков XVIII веке он не проникал в литературу, в ко-торой господствовал апологетический па-фос. В XIX веке панегирическая традиция по-степенно изживает себя, чему способство-вали работы историков, в частностиН.М.Карамзина, которому принадлежат кри-тические суждения о Петре: «Мы стали граж-данами мира, но перестали быть в некоторыхслучаях гражданами России. Виною Пётр»2.

Пушкинские произведения на первыйвзгляд продолжают линию исключительноапологетического изображения Петра. Ближевсего к образу идеального монарха он в«Стансах», написанных в 1826 году и опубли-кованных в 1828-м. Пушкин рисует здесь про-свещённого самодержца, который «смелосеял просвещенье», «нравы укротил наукой».Не всегда обращают внимание на знамена-тельные строки: «Не презирал страны род-ной: он знал её предназначенье», — междутем в них заключено возражение тем, кто, каки Карамзин, обвинял Петра в излишнем за-падничестве, неуважении к русским тради-циям. У Пушкина Пётр предстаёт властите-лем, действующим во благо России и утвер-ждающим её величие. Поэт не ставил своейзадачей создание всестороннего, многогран-ного образа личности Петра. В «Стансах» онпрежде всего царь, но не вписывающийся впатриархальные представления о царскомвеличии: Пётр вникает во всё — для него нетмелочей, не чурается физического труда, приэтом обладает универсальными познаниями,любознателен, мужественный воин. В одномчетверостишии Пушкин сумел отразить исферы деятельности Петра: развитие наук,ведение победоносных войн, создание фло-та, закрепление страны на Балтийском море,

освоение новых ремёсел. В заключительномчетверостишии — а это сильная позиция —названы реальные черты Петра-человека, от-меченные многими мемуаристами: неутоми-мость, твёрдость, отходчивость:

Семейным сходством будь же горд;Во всём будь пращуру подобен:Как он, неутомим и твёрд,И памятью, как он, незлобен3.

Пушкин апеллирует именно к этим каче-ствам, указывая на них как на пример Нико-лаю I. Один из побудительных мотивов соз-дания стихотворения — «милость к падшим»,то есть к декабристам, дезавуирован в этихстроках. «Стансы» — произведение, содер-жащее одновременно чеканные панегириче-ские характеристики предка, назидание по-томку и призыв к нему о милосердии.

В пушкинской поэзии Пётр — монумен-тальный образ великой исторической лично-сти, которой он неизменно отдаёт дань, приэтом идеализация в какой-то степени не-избежна. В 1836 году в «Пире Петра Первого»соответствующие определения налицо: ве-ликий государь, создатель флота, русский

царь, спасший «жизнь своей державы», «чу-дотворец-исполин». Но и здесь Пушкин вновьнапоминает о милосердии Петра, царя и че-ловека. Милосердие как одна из высших доб-родетелей монарха — главная идея стихо-творения, реализованная в предпоследнемчетверостишии в форме ответа на череду ри-торических вопросов, содержащих пафоспрославления:

Нет! Он с подданным мирится;Виноватому вину Отпуская, веселится; Кружку пенит с ним одну; И в чело его целует, Светел сердцем и лицом; И прощенье торжествует,Как победу над врагом4.

Сравнение празднования прощения спразднованием победы подразумевает нетолько радость примирения, но и победу надсобой, своей ненавистью, местью. Пушкинхорошо знал о другой стороне деятельностии личности Петра-императора; в подготови-тельных заметках к «Истории Петра», над ко-торой он работал в последние годы жизни,немало нелицеприятных высказываний о пет-ровских указах, приведены и красноречивыефакты жестокости. Итогом размышленийПушкина считается известная запись: «До-стойна удивления разность между государст-венными учреждениями Петра Великого ивременными его указами. Первые суть плодума обширного, исполненного доброжела-тельства и мудрости; вторые жестоки, свое-нравны и, кажется, писаны кнутом. Первыебыли для вечности, или, по крайней мере, длябудущего; вторые вырвались у нетерпеливо-го, самовластного помещика»5. В своём твор-честве поэт в основном исходил из значенияПетра для вечности и будущего, из своего«представления о Петре как творческом, де-миургическом начале в русской истории»6.

Начало незаконченного романа «АрапПетра Великого» (1827) даёт основания счи-тать, что в нём Пушкин хотел показать Петра-человека, «одомашнить» образ, не отступаяпритом от исторической достоверности. На-звание же говорит о неизменности высокой



А.Бенуа. Илл. к поэме А.С.Пушкина «Медный Всадник». 1903—1922


оценки Пушкиным деятельности и личностиимператора.

В поэмах «Полтава» (1828) и «МедныйВсадник» (1833) Пётр не главный герой, ноидейный стержень и пружина сюжетной ин-триги. Он предстаёт в качестве историческогоперсонажа, чья деятельность предопределиласобытия, изображённые в произведениях, по-зицию и действия главных героев. В «Полтаве»образ максимально героизирован, что моти-вировано идеей поэмы. Государь «могущ ирадостен, как бой», после исторической побе-ды пирует, «и горд, и ясен, и славы полон взорего. И царский пир его прекрасен»7. С общимпанегирическим описанием в одическом сти-ле диссонируют отдельные штрихи, в которыхотражены отмеченные современниками царячерты его облика в моменты гнева или воз-буждения: грозный вид, бешеный взгляд,страшное судорожное искажение лица:

Выходит Пётр. Его глазаСияют. Лик его ужасен.Движенья быстры. Он прекрасен.Он весь, как Божия гроза8.

В общем контексте эти детали нивели-руются, но не исчезают. Со- и противопо-ставление «ужасен — прекрасен» порождаетвопрос: чем прекрасен? Вероятно, тем, чеми гроза: опасна и страшна, но и прекрасна всвоей мощи, после неё очищаются воздух иприрода, подобно тому как мир очищается отскверны после Божьего гнева.

Среди пушкинских произведений петров-ского цикла «Медный всадник» (1833), без-условно, занимает особое место. Исследо-ватели по-разному интерпретировали пуш-кинский подход к личности Петра, отмечалиего неоднозначность, отдавая предпочтениетой или иной версии. Одни находили в поэмеутверждение приоритета исторической не-обходимости, персонифицированной в об-разе сильной человеческой воли, другие —осуждение властной воли, жертвой которойв бунте стихии становится человек. К В.Г.Бе-линскому восходит традиция трактовки поэ-мы как «апофеозы Петра Великого»9, кВ.Я.Брюсову — концепция поэтизации бунтачеловечности против бесчеловечности, Брю-сов также первым обратил внимание на два

лика Петра в поэме10. В русле этой концепциинаходятся и более определённые утвержде-ния о неизбежности отпора насилию и о пуш-кинском оправдании бунта Евгения11.Ю.М.Лотман высказал глубокую мысль остолкновении в «Медном Всаднике» «двухсил, равных по своим возможностям», в бо-рении которых заявляет о себе третья сила —обычный человек, подающий свой голос про-теста. Трагическое противоречие не имеетразрешения, в поэме образ Петра усложнён:Пётр во вступлении к поэме и Петр-статуя вантитезе Евгению воспринимаются под раз-ными углами зрения: автора и героя12.

Современный исследователь, следуя в це-лом этой интерпретации, полагает, что в итогепоэма вообще «взрывает» прежний идилличе-ский образ императора — отца отечества:«Спрятанные в примечаниях и замечаниях не-удобные исторические факты и неразрешён-ные противоречия (рабство и просвещение,дубинка, кнут, жестокость и доброжелатель-ство, презрение и милосердие, Робеспьер иНаполеон) здесь не только проникают в худо-жественный текст, но и становятся основойпоэтической конструкции»13. Думается, что этонесколько преувеличенная оценка. «МедногоВсадника», при всём его гуманистическом па-

фосе, направленном на «маленького человека»и защиту его элементарных прав, невозможноинтерпретировать как разрушение канониче-ского образа Петра. Этому противоречат гимнПетербургу — творению Петра, гимн новойРоссии, «ногою твёрдой» вставшей у моря, на-конец, данные Петру эпитеты: «мощный вла-стелин судьбы», «державец полумира», полный«великих дум» — «какая дума на челе! какаясила в нём сокрыта!».

Вместе с тем в судьбе Евгения Пушкингениально прозрел таящийся разлад междугосударством, символом которого стал «ку-мир на бронзовом коне», и «маленьким чело-веком», возложившим вину за личную траге-дию на самодержца, не останавливавшегосяни перед чем в осуществлении своих великихцелей, которые обычным людям непонятныили неизвестны. Император олицетворяет го-сударство, Евгений неосознанно, в отчаянии,на самом деле бунтует против государства, вкотором он оказался беззащитной жертвой.Слово «кумир» в поэме употреблено не в со-временном, а в прямом значении — идол,языческое божество. Однако важно, что уПушкина не Пётр-деятель назван идолом,«горделивым истуканом», которому привычнопоклоняются, а Медный Всадник, то есть несам исторический Пётр, а канонизированнаяидея государства. Пётр заложил ставшее веч-ным противоречие между целями, интереса-ми государства и нуждами частного человека,которые в конкретный исторический моментдалеко не всегда совпадают.

При всём сочувствии своему бедному ге-рою Пушкин не становится на его сторону, неделает из него носителя протеста против на-силия. Евгений не случайно грозит МедномуВсаднику в состоянии безумия, «как обуянныйсилой чёрной» (курсив мой. — Е.П.), а егобунт мгновенно сменяется страхом, затемсмятением и смущением: каждый раз, прохо-дя по Сенатской площади, он «смущённыхглаз не подымал и шёл сторонкой»14. Не слу-чайно, однако, и то, что угроза безумца неосталась не замеченной кумиром: Медный

17




Всадник преследует Евгения — и пусть пер-сонажу это только кажется, — потому что егоробкий протест чреват последствиями, кото-рые уже известны автору: после 1824 годабыл декабристский 1825-й, а в 1830-е годыпоэт разделял позицию государственников ине был сторонником мятежей. Поэма сталахудожественным воплощением противостоя-ния двух персонифицированных идей, за каж-дой из которых действительно своя правда.Пушкин создаёт картину, отмеченную гуман-ным чувством и пониманием несправедливо-сти судьбы частного человека, но сам отнюдьне осуждает и не отрицает историческую не-обходимость и тех, кто ей следует, — об этомсвидетельствуют его позиция и общий кон-текст творчества конца 1820—1830-х годов.


1 ПУШКИН А.С. Собр. соч. и писем: В 10 т. — М.: АН СССР, 1963. — Т. 2. — С. 342.

2 КАРАМЗИН Н.М. Записка о древней иновой России в её политическом и граж-данском отношениях. — М.: Наука,1991. — С. 35.

3 ПУШКИН А.С. Указ. изд. — Т. 2. — С. 342.4 ПУШКИН А.С. Указ. изд. — Т. 3. — С. 351.5 ПУШКИН А.С. Указ. изд. — Т. 9. — С. 413.6 ЛОБИН А.М. Концепция личности Пет-

ра I в русской литературе XX века и социо-культурный контекст времени: Автореф.дис. ... к. ф. н. — Ульяновск, 2006. — Эл. ре-сурс: www.dissercat.com/content/kontsept-siya-lichnosti-petra-i-v-russkoi-literature-xx-veka-i-sotsiokulturnyi-kontekst-

vreme#ixzz3diLBhZYZ (дата обращения18.05.2016).

7 ПУШКИН А.С. Указ. изд. — Т. 4. — С. 299.8 Там же. — С. 296.9 БЕЛИНСКИЙ В.Г. Собр. соч.: В 9 т. —

М.: Худ. лит., 1976. — Т. 7. — С. 464.10 БРЮСОВ В.Я. Собр. соч.: В 7 т. —

М.: Худ. лит., 1973. — Т. 7. — С. 30—61.11 См., например: МАКОГОНЕНКО Г.П.

Творчество А.С.Пушкина в 1830-е годы. —Л.: Худ. лит., 1974. — С. 241—372.

12 ЛОТМАН Ю.М. В школе поэтическогослова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн.для учителя. — М.: Просвещение, 1988. —С. 124—130.

13 СУХИХ И.Н. Лики Петра // Нева. —2009. — № 5. — С. 203—217.

14 ПУШКИН А.С. Указ. изд. — Т. 4. — С. 396.



В критических статьях и литературо-ведческих исследованиях за Бондаревымпрочно закрепилось определение «воен-ный прозаик», и этому есть своё основание:на военных повестях и романах писателявоспитано не одно поколение наших со-отечественников. В значительно меньшеймере Бондарев известен для широкого кру-га читателей как автор сборника миниатюр«Мгновения», хотя, по признанию самогописателя, эта книга «не менее дорога длянего, чем большие эпические вещи»1. Учи-тель-словесник найдёт в сборнике «Мгно-вения» благодатный материал для духов-но-нравственного воспитания школьников,для диалога-размышления о современноммире и человеке, о смысле жизни и смерти,о вечных проблемах бытия. Кроме того,обращение на уроке литературы к миниа-тюрам Бондарева позволит педагогу реа-лизовать конкретную обучающую цель —совершенствовать у учащихся навыки це-лостного анализа художественного про-изведения.

Заметим, что работа в жанре миниатю-ры не была новой для Бондарева. Стоитвспомнить хотя бы тот факт, что творческийпуть прозаика начался именно с малогоэпического жанра — рассказов, а его пер-вые военные произведения конца 50-х го-

дов ХХ века написаны в жанре повести, от-личительными особенностями которойбыли небольшое количество действующихлиц, короткий промежуток времени иограниченная площадка места действия.В этом смысле ранние произведения Бон-дарева вполне соотносимы с повестямиБыкова, Воробьёва, Кондратьева и другихпредставителей «прозы лейтенантов».В дальнейшем творчестве писателя замет-но усложняется сюжетно-композиционнаяструктура повествования, усиливается тя-готение автора к художественному и фило-софскому синтезу. Жанр философскогоромана занимает прочное положение в ху-дожественном мире Бондарева вплоть доначала XXI столетия, но писатель не остав-ляет без внимания и жанр миниатюры, вкотором его талант прозаика открываетсяновыми гранями.

Критик В.Коробов назвал жанр миниа-тюры «самым авторским, самым личнымжанром в русской литературе, разительносвоим у всех, кто к нему обращался»2. Субъ-ективно-авторское, неповторимо-личноеначало, являющееся доминантой неболь-ших по объёму произведений Абрамова,Астафьева, Бондарева, Крупина, Солжени-цына, Солоухина и др., нашло отражениеуже на уровне названий их книг. Так, Со-

лженицын назвал цикл миниатюр «Крохот-ки», особо подчеркнув тем самым их малыйобъём. Солоухин сравнивает свои миниа-тюры с «камешками на ладони», которыепервоначально заготавливались как «кир-пичики» для будущих крупных произведе-ний, но в дальнейшем при их внимательном«разглядывании-прочтении» обнаружилисобственную завершённость и уникаль-ность. Сборник миниатюр Абрамова назы-вается «Трава-мурава», Крупина — «Кру-пинки», Бондарева — «Мгновения», состав-ляющие мозаичный узор человеческойжизни. А Астафьев назвал свою книгу «За-теси». Во вступлении к ней автор рассказал,что это название появилось у него преждесамой книги: затесь — стёс, метка, сделан-ная на дереве, чтобы обозначить дорогу.Однажды в детстве эти затеси спасли емужизнь, вывели из тайги к реке. Так и от-дельные произведения, вошедшие в сбор-ник миниатюр Астафьева, — это своеобраз-ные зацепки для памяти, меты, помогаю-щие определить и сверить свой жизненныйпуть. Эти метафорические названия: «Кро-хотки», «Крупинки», «Трава-мурава», «Мгно-вения», «Затеси», «Камешки на ладони», —безусловно, имеют жанровый характер.

При всей неповторимости малой про-зы названных выше авторов в литературо-

ШКУРАТ Лилия Сергеевна —кандидат филологических наук, доцент Липецкого государственного педагогического университета имени П.П.Семёнова-Тян-Шанского[email protected]

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЖИЗНИ,СМЕРТИ И БЕССМЕРТИЯ В МИНИАТЮРАХЮ.В.БОНДАРЕВА

Аннотация. Автор рассматривает художественную концепцию жизни,смерти и бессмертия в книге миниатюр Бондарева «Мгновения», делаетакцент на близости осмысления данных понятий в миниатюрах Бондареваправославной традиции, намечает основные направления анализа миниа-тюр Бондарева на уроке литературы.Ключевые слова: Ю.В.Бондарев, миниатюра, жизнь, смерть, бессмертие.

Abstract. The author examines the artistic vision of life, death and immortality inthe Y.Bondarev’s book of short stories, focuses on theme of closeness of thebook with Orthodox traditions and outlines the main directions of analysing Bon-darev’s short stories. Keywords: Y.V.Bondarev, short story, life, death, immortality.

ведческих работах3 для обозначения еёжанровой принадлежности используетсятермин «миниатюра». Как жанр миниатю-ра сформировалась не сразу. Его предте-чей принято считать «Стихотворения впрозе» Тургенева, на что прямо или кос-венно указывают и сами авторы-создате-ли миниатюр, к примеру Бондарев, на-звавший свою книгу «Мгновения» «фило-софской лирикой в прозе», или Астафьев,который в развёрнутом предисловии к«Затесям» также ссылается на тургенев-ские «Стихотворения в прозе». В то жевремя у Орлицкого, одного из первых ис-следователей, охарактеризовавших ми-ниатюру как жанр, находим мысль о том,что прямые аналоги прозаической ми-ниатюры в духе Тургенева обнаруживают-ся ещё у Батюшкова, Жуковского, Глинки.Кандарпа отмечает, что уже в древнерус-ской литературе и литературе XVIII векаможно обнаружить зародышевые формы,

из которых позднее вырастает миниатюракак жанр. Таковыми учёный считает ле-генды и сказания, вошедшие в «Повестьвременных лет», «Киево-Печерский пате-рик», образцы публицистики Новикова,Фонвизина в журналах «Трутень», «Живо-писец», «Друг честных людей»4. Но еслидо Тургенева интерес писателей к жанруминиатюры выражался эпизодически, ввиде вставных новелл, фрагментов, ли-рических отступлений в произведенияхсложной композиционной структуры, тоименно в «Стихотворениях в прозе» ми-ниатюра предстаёт как отдельный синте-тический жанр.

Одним из жанрообразующих призна-ков миниатюры выступает малый объёмпроизведения. Термин «миниатюра» при-шёл в литературу из живописи. Он про-исходит от латинского слова minium, обо-значающего красную свинцовую краску,которой раскрашивали орнаменты и на-

чальные буквы манускриптов, привиле-гий, уставов. Затем это название перешлона тончайшие иллюстрации рукописей, апотом по созвучию слов (minor и mi-nium) — на небольшие отдельные изоб-ражения, чаще всего портреты, которыеслужили для украшения книг или другихпредметов искусства. По аналогии с жи-вописной миниатюрой в литературе этослово также обозначает произведениемалого размера. Появившись для обо-значения сверхмалого жанра, термин«миниатюра» оказался весьма удобным исемантически удачным наименованиемдля синтетичной и компактной литера-турной жанровой формы.

Итак, «миниатюра — это маленькое пообъёму, но композиционно и содержа-тельно завершённое произведение, обыч-но заключающее в себе мысль (образ)широкого обобщения или яркой харак-терности. <…> Она характеризуется ком-позиционной полнотой и тематическойзаконченностью, а также масштабностьюидеи или образа»5. В этом определении,представленном в литературной энцик-лопедии, кроме компактности размера ивследствие этого особой смысловой «сгу-щённости», ёмкости, концентрированно-сти художественного текста, указываетсятакой существенный признак жанра ми-ниатюры, как «композиционная и содер-жательная завершённость», то есть каж-дая миниатюра выступает как самостоя-тельная структурно-жанровая единица.Миниатюра — особый литературный жанр,попытка найти самое близкое расстояниемежду сложными «жизненными синусои-дами»: между событием, чувством, впе-чатлением и мыслью. «Их почти молние-носная, синхронно образующаяся сли-янность, неотторжимая обоюдностьобладает особенным эмоционально-ин-теллектуальным воздействием, позволяю-щим мгновенно охватывать сразу весь ду-ховный мир личности»6. А интерес авторовминиатюр к философско-этическим про-блемам позволяет достигать в небольшихпо объёму произведениях высокой степе-ни художественных обобщений, «мас-штабности идеи или образа».

При кажущейся внешней лёгкости ми-ниатюра предъявляет серьёзные требо-вания к мастерству писателя, так как ввыборе этого жанра проявляется стрем-ление, желание, умение автора насытитьпредельно малый объём значительнымсодержанием, которое, подчиняясь тре-бованиям формы, концентрируется, сгу-щается, уплотняется. По признанию Бон-дарева, жанр миниатюры дисциплинируетмышление писателя, требует особойстрогости в отборе материала, меры вего наполнении и художественном испол-нении. От читателя жанр миниатюры так-же требует больших эмоциональных имыслительных затрат, поэтому учителю-словеснику необходимо формировать ушкольников культуру вдумчивого чтения

19


миниатюры, умело, с расстановкой не-обходимых акцентов, направлять эмоцио-нально-мыслительную активность юныхчитателей.

Бондарев глубоко убеждён в том, что«главная цель литературы — поиск Исти-ны, а искать Истину можно лишь через че-ловека, только в нём заключены тайна исмысл мироздания, в его душе, в его чув-ствах, его мыслях и поступках»7. Именнопоэтому, о чём бы ни размышлял писатель:о глобальных проблемах современности исудьбе планеты («Радуга», «Звезда и Зем-ля»), о смысле жизни и смерти («Но всё-таки», «В декабрьскую ночь»), о непости-жимости красоты природы («Непостижи-мое», «Золотой дождь») или озапомнившемся случае из жизни («Ще-нок», «Как я бросил курить»), — в центрекаждой его миниатюры находится «самоеценное на Земле»8 — человек в его отно-шении к вечному и сущему, его боли и ра-дости, взлёты и падения на пути к Истине.

Умудрённые жизненным опытом героиминиатюр, вглядываясь в каждый моментбытия, вслушиваясь в его сокровенныезвуки, задумываются о смысле своей жиз-ни, восстанавливая в памяти её узловыемоменты. Закономерно, что такими судь-боносными этапами в жизни бондарев-ского героя, сформировавшими его какличность, являются детство и ВеликаяОтечественная война.

Детство в сборнике «Мгновения» име-ет традиционное символическое значениеутра жизни и названо «благословеннымвременем счастливых удивлений»9, от-крытия мира и всего сущего в нём, когдасоприкосновение с вечностью, со всемтем, что связано с горним миром, ощуща-ется наиболее сильно. Обратимся к ми-ниатюре «Степь»10. Её главный геройвспоминает себя ребёнком, едущим наарбе по степи. Бескрайность степногопространства и «огромно-бесконечное»,«таинственное» небо над его головой рож-дают у мальчика ощущение, будто он«плывёт между небом и землёй с зами-рающим от восторга сердцем»11. Природ-ный пейзаж в миниатюре преображаетсяв пейзаж даже не психологический, ха-рактеризующий состояние воспринимаю-щей его души, а в метафизический, транс-цендентный. Реальный мир в нём сопри-касается с инобытием, перетекает в него,открывается ребёнку в его первозданномвиде, до самой его глубины, абсолютностии вечности. Согласно христианскому ми-ропониманию, это те сферы, которые незатронуты грехопадением, которые такчисты и прозрачны, как чиста созерцаю-щая их ангельская детская душа. Несо-мненно важно, что мальчик чувствует себяне затерявшейся в беспредельности пес-чинкой, а неотъемлемой частью мирозда-ния. Сопричастность её тайнам, главнаяиз которых — это «любовь ко всему, чтотебя окружает»12, погружает героя в со-стояние высшей гармонии, наполняет его

сердце чувствами радости, лада, счастья.Аналогичные вышеназванным эмоцииперсонажей являются доминирующими вминиатюрах «Звезда детства», «Далёкоелето», «Доли секунды», «Голоса» и др.Даже минуты бессилия, отчаяния, душев-ного и физического напряжения («Быки»)не изменяют общей атмосферы «светлойрадости» детских впечатлений. Хронотопэтих миниатюр разомкнут: герой, нахо-дясь в реальном, объективном времени,погружается в воспоминания о своём дет-стве, но оценивает его с позиций зрелогочеловека.

Как это ни парадоксально может про-звучать, такие же светлые воспоминания,как и о детстве, сохранились у Бондаревао войне. Писатель вспоминает о ней как о«поре своей юности, влюблённости вжизнь, веры в мужское товарищество»13 иназывает фронтовые годы лучшим вре-

менем в своей жизни, так поясняя этумысль: «Я был вблизи от смерти, на пол-секунды от неё, но я был счастлив, потомучто рядом со мной были замечательныеребята. <…> И было самое главное, чемвсегда живёт человек, — были надежда ивера в Победу»14. Подчеркнём, что про-исходившее в художественном мире Бон-дарева углубление в проблематику, свя-занную с Великой Отечественной войной,оставляло неизменным авторское вос-приятие войны, которое не подверглосьпересмотру даже в сложные для историистраны 90-е годы ХХ века. По меткому за-мечанию о. Тихона (Шевкунова), в совре-менной России «процесс дегероизацииобретает… форму тотальной расправынад всеми национальными героями», чтоследует воспринимать не иначе как «со-знательное разрушение духовно-нрав-ственных основ общества»15, как «ярчай-



ший пример согласованной, международ-ной и внутрироссийской деятельности поперелицовке не только истории Второймировой войны, но и нашей национальнойментальности»16. Эта тема, несомненно,чрезвычайно актуальна и заслуживаетсерьёзнейшего обсуждения не только науроке истории, но и на уроке литературы,поскольку творчество писателей-фронто-виков является непреложным документомтой эпохи.

Воспоминания героев Бондарева одетстве и фронтовом времени усиливаютих тоску по прошлому и наталкивают намысль о скоротечности земного суще-ствования человека и неумолимости дви-жения времени. Размышления о бренно-сти всего сущего выходят, к примеру, напервый план в миниатюре «В Коломне»17.Осознание хрупкости своего земного су-ществования перед «необъятностью ве-

ликого мироустройства» способно, помысли Бондарева, «приблизить человекак нравственному чувству», пробудить вего душе «совестливое внимание к ближ-нему»18, что на личном примере демон-стрируют и герои крупных прозаическихпроизведений писателя, и персонажизначительного числа его миниатюр.

Поэтика контраста и драматическогослома психологического состояния рас-сказчика играет главенствующую роль вминиатюре «Крик». Она открываетсяизображением ясного, солнечного дняпоздней осени. Любование красотой«разлитой в воздухе мягкой розоватойдымки»19, «осенним золотом» покрывшеймостовую листвы рождает у героя ощу-щение сакральности мира, в котором всёподчинено «высшему закону утрат и об-новлений»20. Даже эпитет «одинокий»,возникший в этом природоописании, не

нарушает гармонии душевного состояниягероя: «Да, всё естественно и потому пре-красно!..»21. Таким образом, в начале ми-ниатюры складывается атмосфера бла-гоговейного созерцания мира в его упо-рядоченности и принятия жизни какбесценного дара свыше, что является от-личительной чертой христианского ми-ровосприятия.

Однако вчувствование героя в красотуи гармонию Божьего создания резко об-рывается в тот момент, когда он слышиткрик женщины и испытывает свою личнуювину в её страданиях. Так в миниатюру«Крик» входит мотив вины за чужую боль,рефреном проходящий через всю прозуБондарева. Герой «пронзён насквозь»криком женщины. Перед лицом боли истраданий незнакомки меркнет прекрас-ная картина природы и «всё погасает» внём самом: он уже не замечает ни «благо-словенного московского листопада», ни«света осеннего дня» и не чувствует «уми-ления естественной прекрасной поройбабьего лета»22. Противоестественностьв осенней тишине крика женщины как про-должательницы человеческого рода наЗемле вырастает в восприятии героя досимволического обобщения, и ему кажет-ся, «что это кричит от непереносимойболи само человечество»23. Ощущениепричастности чужому горю, отчаянию,страдание от боли совпадает в миниатюрес кульминацией её сюжета и разрешениемконфликта. Но это разрешение, как и вбольшинстве бондаревских миниатюр,связано не с поступком героя, которыйменяет исходную ситуацию, а с нравствен-но перерождающим его духовным потря-сением, которое, естественно, не можетне затронуть тончайшие струны души чи-тателя.

«Сладкая тревога предупредительногозвонка на вокзале жизни»24, которую чув-ствуют герои сборника миниатюр «Мгно-вения», становится особенно сильной осе-нью («Непостижимое», «Осенью»). Увяда-ние природы напоминает им онеобратимости течения земного времении убеждает в справедливости формулы«жизнь есть мгновение». Вместе с тем пер-сонажи Бондарева в зрелости приходятещё к одной аксиоме, вытекающей из пре-дыдущей: «мгновение есть жизнь», и начи-нают воспринимать свою жизнь как «дра-гоценный подарок», ценить каждое еёмгновение, ежедневное счастье бытия(«Рассказ балерины»).

Мысль о значимости каждого мгнове-ния в жизни человека является основной вминиатюре «Ожидание», герой которойразмышляет о том, как часто в своей жизнион был «готов сократить земной срок», что-бы «сразу приблизить желанную цель»25.Так было в детстве, когда он торопил время,ожидая подарок к Новому году; так было вюности, когда он считал часы до встречи свозлюбленной. Война для него тоже оказа-лась «длительным ожиданием прерванного

21


свидания с радостью»26. Затем мысли героябыли наполнены предвкушением первоготворческого успеха, и только по достиже-нии зрелого возраста он осознал, что «не-благоразумно подгонял время», словновпереди — «беспредельность».

Бондаревские персонажи тяжело пе-реживают утрату уходящей молодости,где были «реализованные дела, сбывшие-ся надежды, любовь, рождение детей, ра-дость здоровья»27. Нередко их охватывает«тоска неизбежного прощания» со всем,что было в земной жизни, в которой те-перь, с высоты прожитых лет, многое ка-жется «глупейшей суетой» («Пусто искорбно», «Кому повем печаль мою?», «Вдекабрьскую ночь», «Она приснилась»). Иу них неизбежно возникает вопрос: в чёмсмысл жизни? И что их ждёт там… за кра-ем: холод и пустота или успение, «переходот земли на небо, от тления к вечномубессмертию души»28? Герои мучительноищут для себя ответы на эти вопросы, вминуты одиночества, отчаяния, предель-ного напряжения душевных сил устремляясвой взор на небо и надеясь найти утеше-ние «в небесной безначальной и беско-нечной мудрости»29. В соответствии с пра-вославной традицией идеальное суще-ствование человека представляетсяписателю как гармония личности с миром,её цельность, способность человека «воз-высить душу» и выйти из страданий пре-ображённым и примирённым.

Чудотворное соприкосновение мигапрошлого с настоящим, навсегда утра-ченного с сущей красотой вечного, дет-ского со взрослым, прозрение высшегоизмерения мира с иерархической верти-калью нередко происходит у героев Бон-дарева на грани сознательного и бессо-знательного. В сновидениях или бредовомсостоянии они прорываются в иные вре-менные координаты, где становится воз-можной их встреча с «посланцем време-ни», который точно знает срок земнойжизни каждого человека («Посланец», «Укассы»). Сны дают героям миниатюр «ка-кое-то непередаваемое наслаждениесчастья, покоя», возвращая в то время, «вкотором они никогда не жили»30. Их сныкорреспондируют со сновидениями Ва-дима Никитина (роман «Берег»), в которыхон видит себя медленно плывущим на па-роме к обетованной, благодатной земле,где «всё должно быть радостью»31, и ис-пытывает умиление перед красотой Божь-его творения. А герой миниатюры «Мнеснился сон», как и Владимир Васильев(роман «Выбор»), во сне попадает в «не-сказанно тихий райский уголок», осве-щённый «золотистым неземным све-том»32, и вспоминает о детстве, о «незаб-венных переулках Замоскворечья». Но этоне буквальное возвращение в прошлое, аиное состояние, которое сам герой опре-деляет как «узнавание иной жизни, про-житой до рождения, будущей или запре-дельной»33.

Ключевую роль в понимании бондарев-ской художественной концепции жизни исмерти играет миниатюра «Бессмертие»,герой которой в тишине осеннего сада при-ходит к мысли о том, что не следует расце-нивать смену времён года как невосполни-мую потерю, так как есть свои красота ипрелесть и в «червонном золоте усыпавшейземлю листвы», и в «зелёной солнечнойпоре лета», и в «сиянии сугробов и инеяпод январским солнцем», «белизне снего-падов и метелей», которые затем «раство-ряются в звонко-лиловом, прозрачно-си-нем, тепловато-розовом свете»34 раннейвесны. Примечательно, что образ весны вэтом ряду оказывается последним, он какбы венчает собой весь рассказ, тем самымвнося в его подтекст дополнительный сим-волический смысл, поскольку весеннеепробуждение природы в православном со-знании — это и прообраз грядущего Вос-кресения, близкой пасхальной радости.

И далее, от земного плана, герой пере-носится в своих раздумьях-переживанияхв иное измерение — вечное — как иерар-хически более важное: постоянное обнов-ление жизни в природном мире восприни-мается им как вечный миропорядок, как«установленный вселенной круговорот», вкотором «одна красота заменяет другуюкрасоту во имя продолжения вечного…стало быть, нет смерти. Есть лишь пере-ход»35, переход от страданий к радости, оттьмы к свету, от тления к жизни вечной.Вывод, который делает персонаж «Бес-смертия», полностью совпадает с итого-выми размышлениями героя романа «Бе-рег» Вадима Никитина о «великом законечеловеческой жизни… веры в то, что ничтоне исчезает бесследно. Законе, обманы-вающем физическую смерть каждого, инадежде на то, что всё вечно»36.

Как видим, Бондареву свойственноименно христианское понимание ценностидуховных раздумий о смысле человеческойжизни перед лицом смерти и вечности.Понимание, с одной стороны, исполненноепечали от осознания краткости пребываниячеловека в земной жизни, а с другой —просветлённое идеей бессмертия челове-ческой души. В таком осмыслении жизни,смерти и бессмертия в миниатюрах Бон-дарева ощущается глубокая связь миро-воззрения автора с православной духов-ной традицией, которая питала и продол-жает питать своими живоносными сокаминашу великую русскую литературу.

В статье использована графика Василины Королёвой. 2009—2010


1 БОНДАРЕВ Ю.В. Публицистика. Мгно-вения. — М., 2008. — С. 169.

2 КОРОБОВ В.И. Юрий Бондарев: Стра-ницы жизни, страницы творчества. — М., 1984. — С. 323.

3 См.: ГЕОРГИЕВСКИЙ А.С. Русскаяпроза малых форм последней трети ХХ века: духовный поиск, поэтика, твор-ческие индивидуальности. — М., 1999;ОГНЕВ А.В. Прозаическая миниатюракак жанр // Проблемы литературныхжанров. –— Томск, 1975. — С. 36—91;СЕРДОБИНЦЕВА Г.М. Современнаяхудожественная социально-философ-ская проза (рассказ, лирико-философ-ская миниатюра). — М., 1986; СМИРИНИ.А. Миниатюра в системе малых жан-ров прозы // Проблемы типологии лите-ратурного процесса. — Пермь, 1981. — С. 114—122.

4 КАНДАРПА Д. Циклы миниатюр в со-временной прозе о деревне (Ф.Абрамов,В.Астафьев, В.Солоухин). Дис. … канд.филол. наук. — М., 1994. — С. 7.

5 ЛЕВИЦКИЙ Л.А. Миниатюра // Крат-кая литературная энциклопедия: В 9 т. —Т. 4. — М., 1967. — С. 844.

6 ИДАШКИН Ю.В. Юрий Бондарев. — М., 1987. — С. 394.


8 БОНДАРЕВ Ю.В. Мгновения. — М., 2009. — С. 125.

9 Там же. — С. 102.10 Необходимо заметить, что эта миниатюра,

безусловно, заслуживает отдельного, глу-бокого рассмотрения в рамках темы «Фи-лософия природы и человека в русскойлитературе». В данной статье мы штрихо-образно наметим лишь основные направ-ления её анализа.


12 Там же. — С. 104.13 Там же. — С. 676.14 БОНДАРЕВ Ю.В. Публицистика. Мгно-

вения. — М., 2008. — С. 216.15 Архимандрит Тихон (Шевкунов). С

Божьей помощью возможно всё! О Вере иОтечестве. — М., 2014. — С. 341.

16 Там же. — С. 352.17 Подробно см.: ШКУРАТ Л.С. Рассказ

Ю.В.Бондарева «В Коломне» и картинаВ.Д.Поленова «Бабушкин сад»: синтезпрозы и живописи на уроке литерату-ры // Литература в школе. — 2014. — № 2. — С. 33—35.



20 Там же. — С. 9. 21 Там же. — С. 9.22 Там же. — С. 10.23 Там же. — С. 10.24 Там же. — С. 17.25 Там же. — С. 7.26 Там же. — С. 7.27 Там же. — С. 18. 28 Там же. — С. 552.29 Там же. — С. 625.30 Там же. — С. 67. 31 Там же. — С. 103.32 Там же. — С. 393.33 Там же. — С. 394.34 Там же. — С. 267.35 Там же. — С. 267.36 БОНДАРЕВ Ю.В. Берег. — М., 1986. —

С. 394.



Одним из действенных путей изучениялирики в школе является монографическийанализ, истолкование отдельных стихотво-рений. В стремлении показать школьникамгармоническое единство формы и содер-жания лирических произведений словесникчаще всего нацелен на литературоведческийанализ. Но поскольку в лирике организую-щим, доминирующим началом являетсяречевая экспрессия, литературоведческийанализ естественно дополняется элемента-ми лингвистического разбора, когда внима-ние учеников сосредоточивается на экс-прессивности речи, на значении отдельныхслов, оборотов, роли синтаксических кон-струкций, на фонетико-ритмическом по-строении текста. Одной из составляющихразбора лирических произведений являетсяи ритмический строй стиха, который имеетсодержательную окраску и передаёт душев-ное состояние поэта. В методике школьногоанализа лирических произведений необхо-димо исходить из неповторимого своеобра-зия каждого отдельного стихотворения, ко-торое во многом определяет формы и приё-мы разбора, продиктованные такимисоставляющими, как жанр, композиция, дви-жение поэтической мысли, изобразитель-ные и выразительные средства, ритмиче-ский строй, особенности синтаксиса, инто-нации. Мелочному и кропотливому анализулирических произведений, зачастую при-тупляющему интерес учеников к творениямпоэта, противостоит избирательность раз-бора, когда словесник останавливает вни-мание учеников на таких компонентах от-дельных стихотворений, которые наиболееярко передают особенности творческой ма-неры поэта и помогают читателю-школьникув постижении их художественного совер-шенства и идейного богатства. Такой взглядна монографическое изучение лирики неисключает широкой вариативности в изуче-нии отдельных стихотворений, когда, на-пример, на первый план выдвигается ком-позиция произведения или когда структу-

рообразующим началом разбора являютсястилистические особенности того или иногопоэтического создания.

В статье рассматриваются сложные посодержанию стихотворения А.С.Пушкина, вкоторых находит отражение мир его душев-ных переживаний, его творческая эволю-ция. Монографический анализ приблизитученика к постижению духовных исканийпоэта, к пониманию художественного со-вершенства его произведений.

Элегия «Погасло дневное свети-ло...» — первое стихотворение, написанноеПушкиным после отъезда из Петербурга наюг. Покинув столицу 6 мая 1820 года, поэт всередине мая прибыл в Екатеринослав (нынеДнепропетровск). Здесь поэту, заболевшемулихорадкой после ранних купаний в Днепре,посчастливилось встретиться с генералом

Раевским, который направлялся со своимсемейством на Кавказские Воды. Младшийсын генерала уговорил отца взять с собойПушкина, которому необходимо было попра-вить здоровье. Новый начальник Пушкинагенерал-лейтенант Инзов согласился на вре-менный отъезд поэта. «С детских лет путе-шествия были моею любимою мечтою», —отмечал Пушкин впоследствии. В июне путе-шественники, миновав Таганрог, Ростов иСтаврополь, откуда были видны снежныевершины Кавказа, достигли цели путеше-ствия — Горячих Вод (Пятигорска). В июлеПушкин принимал горячие ванны на Желез-ных Водах и в Кисловодске. В первых числахавгуста путешественники отправились из Та-мани и достигли Южного берега Крыма. ИзФеодосии до Гурзуфа они плыли на военномбриге, отданном в полное распоряжение ге-

23


КОЛОКОЛЬЦЕВ Евгений Николаевич —доктор педагогических наук, профессор кафедры методики преподавания русского языка и литературы МГОУ[email protected]

МОНОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗЛИРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙСТИХОТВОРЕНИЯ А.С.ПУШКИНАX КЛАСС

Аннотация. В статье рассматриваются некоторые аспекты монографиче-ского изучения стихотворений А.С.Пушкина, созданных в разные периодыего творчества. Объединяющим началом анализа пушкинских произведе-ний является редкое совершенство их композиции.Ключевые слова: элегия, вольный стих, ритм, рифма, рефрен, компози-ция, деталь, звукопись, монолог, исповедь.

Abstract. The article discusses some aspects of the monographic study ofPushkin’s poetry created in different periods of his life. The main focus of thisanalysis is a rare perfection of Pushkin’s composition.Keywords: Elegy, free verse, rhythm, rhyme, refrain, composition, detail, mo-nologue, confession.

Л.Н.Нецветаев. Илл. к стихотворению А.С.Пушкина «Анчар». 1955

нерала Раевского. Это морское путешествиенадолго запомнилось поэту. «По словам од-ной из спутниц, — свидетельствует биографпоэта П.И.Бартенев, — в ночь перед Юрзу-фом Пушкин расхаживал по палубе в задум-чивости и что-то бормотал про себя» (1, с.126). Ночью на корабле и была написана эле-гия «Погасло дневное светило…».

В романе «Пушкин в изгнании» писательИван Новиков особенности художественнойформы стихотворения соединяет с обстоя-тельствами его создания.

«Рядом шли берега, не закрываемыепарусами… (Далее курсив наш. — Е.К.) Эталиния берега, и прихотливая, и закономер-ная вместе, и размеренное движение волн,бегущих одна за другой, дополняли другдруга: они были как ритм и мелодия. Корот-кие всплески, как и строчки стихов, сменя-лись широкой и длинной волной — болеедлинными строчками с таким же широким иполным дыханием, а извечная единая ме-лодия жизни, движения, омывая покоящий-ся береговой арабеск, всегда оставалась исамою собой и прихотливо разнообрази-лась, покорствуя каждый раз заново возни-кавшей форме. Так и мелодика слов, оченьдушевная, очень народная, русская сво-бодно текла из рождавшихся чувств, но пре-бывал за словами извилистый берег пере-житого. И каждый раз в душе на него набе-гали волна за волной и, омывая изломывоспоминаний, рождали свободный и не-обходимый свой ритм» (2, с. 59).

Едва ли следует пренебрегать мнениемписателя, уподобившим дыхание и всплескиволн рождению и ритмике стиха, в которомсвободно сочетаются длинные и короткиестрочки. В процессе чтения стихотворенияучителем школьники не только сосредото-чатся на внутреннем содержании стихотво-рения (изломах воспоминаний), но и обра-тят внимание на его внешнюю «оболочку».В чисто визуальном восприятии графиче-ского облика стихотворения ученики заме-тят сочетание длинных и коротких строк.В стихотворении Пушкина, состоящем из40 стихов, преобладают строки длинногошестистопного ямба с частыми пиррихия-ми. Всего таких стихов — 24. Свободно че-редуются с ними строки пятистопного ямба(5 стихов) и четырёхстопного ямба (11 сти-хов). Строки пушкинского стихотворенияЛ.П.Гроссман назвал «вольными стихами,близкими к живой разговорной речи» (3, с. 176). В стихотворении свободно соче-таются разные способы рифмовки: здесь иперекрёстная рифма, и охватная, и смеж-ная, и сплетённая. Рифма в её бесконечныхвариациях усиливает музыкальное началостихотворения, завораживает читателя ислушателя мелодической связью строк исвоим благозвучием.

В письме к брату Пушкин сообщает:«Ночью на корабле написал я элегию, кото-рую тебе присылаю…» (4, с. 18). Поэт самопределил жанр стихотворения. Ученикивспомнят, что элегия — эмоционально на-сыщенное стихотворение, проникнутое

грустными размышлениями о человеческойучасти.

Пушкинская элегия «Погасло дневноесветило…» представляет собой лирическиймонолог-раздумье, привлекающий взвол-нованностью и искренностью выражениячувств поэта. Школьники не пройдут мимомузыкального рефрена стихотворения(«Шуми, шуми, послушное ветрило, / Вол-нуйся предо мной, угрюмый океан»), в кото-ром воссоздаётся образ волнующегосяморя. Рефрен повторяется в элегии трижды.В начале стихотворения рефрену предше-ствует короткая пейзажная интродукция,живо напоминающая своей тональностьюрусскую народную песню: «Уж как пал туманна сине море…» Рефрен с присущим емузвукописным началом повторяется в цент-ральной части стихотворения. К нему воз-вращается поэт и в концовке элегии. Реф-рен является композиционным приёмом,который сообщает целостность лирическо-му раздумью поэта.

Построение стихотворения даёт воз-можность сосредоточить внимание учени-ков сначала на той его части, которая рас-положилась между начальным и централь-ным рефреном (всего — 10 стихов), а затемна второй части, которая находится междусрединным и завершающим рефреном. Та-кое направление в разборе стихотворения,который осуществится в два шага, позволитшкольникам лучше разобраться в сложнойпалитре чувств, обозначающей резкуюгрань между юностью и молодостью лири-ческого героя.

Взгляд на «берег отдалённый» рождаетв душе поэта воспоминания. А.Тыркова-Вильямс подчёркивает: «Под новый для негоритм морской волны, плещущей о борт ко-рабля, проносятся воспоминания, с обычнойсменой горечи и сладкой грусти» (5, с. 259).Нельзя не отметить, как близки позиции ли-тературоведа и автора романа о поэте ИванаНовикова, которые напрямую связываютрождение ритма стихотворения с ритмомморской стихии. Движению морской волнывторит бурное пробуждение души, котороенаходит воплощение в быстрой смене со-стояний: «я вижу…», «стремлюся я…», «чув-ствую…», «я вспомнил…». Предельная про-стота выражения, преобладание разговор-ной речи, скупость в использованииизобразительных средств характеризуют на-чальную часть элегии. Метафора «Душа ки-пит и замирает…», которую обычно выде-ляют школьники, стала почти привычной вобыденной речи и свободно вписывается вразговорную стихию стихотворения. Завер-шит краткий обзор первой части коммента-рий к стиху «Мечта знакомая вокруг меня ле-тает…». Воспоминание о прошедшей любви,сопровождаемое музыкальным повтором«И всё, чем я страдал, и всё, что сердцумило…», приводит поэта к утверждению, чтоМуза вновь явилась перед ним…

Если в начальной части стихотворениявзор поэта обращён к берегу, то втораячасть начинается обращением к кораблю:

«Лети, корабль, неси меня к пределамдальным / По грозной прихоти обманчивыхморей…» Звуковая выразительность обра-щения подчёркнута пронзительным сбли-жением слов, в которых повторяются однии те же согласные: «пределам дальным»,«грозной прихоти». Именно эта часть элегиизаставляет вспомнить о подзаголовке «Под-ражание Байрону», который по воле поэтасопутствовал публикациям стихотворенияв сборниках двадцатых годов. Пушкин имелв виду знаменитую прощальную песньЧайльд Гарольда, покидающего родину. Номотив прощания с родиной у Пушкина полу-чает иную окрашенность, нежели у Байрона.«Байрон описывает безнадёжную опусто-шённость своего сердца и своё страшноеодиночество в пустынном мире. Пушкин го-ворит о сердечном возрождении, об «упое-нии» воспоминаниями, о неисцелимости«глубоких ран любви», свидетельствующихне об омертвелости души, а о её повышен-ной способности к новым переживаниям»(3, с. 176). За центральным рефреном сле-дует период, развёрнутое предложение сцепью однотипных придаточных. Этот пе-риод обнимает 11 стихов. Призывное обра-щение к кораблю с упоминанием «пределовдальных» сменяется антитетическим сою-зом «но», обозначающим новый поворот вдвижении поэтической мысли, связанный своспоминанием о родине и минувшем. Му-зыкальность и ритмичность периода под-чёркнута повторением синтаксических кон-струкций с союзным словом «где». Этот пе-риод включает в себя целый ряд коротких,трёхударных стихов, которые, сочетаясь сдлинными стихами, вносят новые оттенки вритмику и речевые интонации. Созвучиестихов обогащает и рифма. Одиннадцатьстихов периода начинает пятистишие сосплетёнными рифмами по схеме аbabb, закоторыми следует двустишие со смежнойрифмой аа и катрен с охватной рифмойabba. Какие же переживания одолеваютпоэта, вспомнившего пережитое на роди-не? Обращаясь к словесной ткани фраг-мента, ученики отметят, что воспоминаниео прошедшем не лишено горьких сожале-ний. Они обратятся к эпитетам («к берегампечальным», «потерянная младость», «серд-це хладное»), метафорам («рано в бурях от-цвела / Моя потерянная младость»), олице-творениям («изменила радость»). Обраще-ние к средствам художественнойвыразительности дополнят наблюденияучеников над синтаксическим построениеми ритмической организацией фрагмента,начинающего вторую часть элегии.

К этому фрагменту примыкает новыйпериод, в котором тоже повторяются одно-типные синтаксические конструкции. Пе-риод включает в себя 9 стихов и одно полу-стишие. Начинается он, как и предыдущий,пятистишием со сплетёнными рифмами посхеме ababa, вслед за которым расположи-лись два двустишия со смежными рифма-ми — аа и bb. В этом фрагменте стихотво-рения, исполненном глубокой искренности



и силы переживания, нельзя не увидеть про-должения традиций лицейской элегическойпоэзии. Лирический герой как «искатель но-вых впечатлений», устремлённый к «преде-лам дальным», осознаёт тяжесть изгнания.Мучительные раздумья о собственной судь-бе, глубоко искренние волнения сердца на-ходят выражение в обращениях к родине идрузьям («Я вас бежал, отечески края; / Явас бежал, питомцы наслаждений, / Минут-ной радости минутные друзья…») и в лири-ческом обращении к «наперсницам пороч-ных заблуждений» («И вы забыты мной, из-менницы младые, / Подруги тайные моейвесны златыя, / И вы забыты мной…»). Уче-ники без труда поймут, что синтаксическиеповторы не только усиливают содержатель-ную значимость утверждений поэта, но иподчёркивают композиционную цельностьэтого фрагмента художественного текста.

В размышлениях поэта об «отеческихкраях», о друзьях и «подругах тайных», одраматизме личной судьбы («…жертвовалсобой, / Покоем, славою, свободой и ду-шой…»), сопровождаемых утверждениями«Я вас бежал…», «И вы забыты мной…», зву-чат мотивы разочарованности и переоценкисобственного жизненного опыта. Но живали память сердца, память о пережитом?Бездна чувств и мыслей, выраженных в сти-хотворении, находит ёмкое воплощение вконцовке стихотворения: «Но прежних серд-ца ран, / Глубоких ран любви, ничто не из-лечило…», в которой повторяются близкиепо значению метафоры. Финальная частьэлегии, сочетающаяся с заключительнымрефреном, позволяет говорить о пушкин-ском создании как целостном, замкнутом всебе художественном мире.

Элегия «Погасло дневное светило…» —романтическое произведение. В ней нашлопроникновенное лирическое самовыраже-ние чувств поэта. В элегии отразились дей-ствительные моменты внутренней биогра-фии поэта, беспокойные попытки переоцен-ки собственного жизненного опыта,разочарованность в минувшем и смутноестремление к лучшему. Романтичен не толь-ко характер лирического героя, но и природа,окружающая поэта. Море и «берег отдалён-ный», «земли полуденной волшебные края»рождают надежды на обновление. Стихо-творение пронизано музыкальностью, ис-кренностью и задушевностью лирическогопризнания.

В монографии «Поэзия Пушкина. Твор-ческая эволюция» С.А.Фомичёв отметил,что в творчестве поэта, которое по своемуглавенствующему пафосу «светло и опти-мистично», «особенно заметны мотивы от-чаяния» (6, с. 16). Хронологически они, вчастности, приходятся и на 1823-й — начало1824 года, когда были написаны стихотво-рения «Демон», «Свободы сеятель пустын-ный», «Кто, волны, вас остановил», «Телегажизни». В начале ХХ века эту же мысль вы-сказал литературный критик Ю.Айхенвальд,отметивший у поэта «мгновенные вспышкиукоризны и горечи» (7, с. 63).

Духовный кризис поэта нашёл отраже-ние в стихотворении «Свободы сеятель пу-стынный…», которое явилось откликом напоражение революционных движений в Ис-пании, Греции, Неаполе, Германии, не под-держанных народом. Они пробудили в поэтерадостные надежды, которые сменилисьгорьким разочарованием в возможностираспространения идеалов свободы и пони-манием того, что «толпа совсем не гонитсяза свободой» (5, с. 363).

В письме к А.И.Тургеневу от 1 декабря1823 года Пушкин характеризует стихотво-рение «Свободы сеятель пустынный…»как «подражание басне умеренного демо-крата Иисуса Христа». Эпиграфом стихо-творения являются слова из Евангелия отМатфея: «Изыде сеятель сеяти семенасвоя». Эти слова передают начало рассказаИисуса, который, как подчёркивается вЕвангелии, поучал людей притчами. Прит-чи — это «наставления, заимствованные изподобий окружающей природы или приме-ров, взятых из обыкновенной жизни чело-веческой, которые нередко Господь ИисусХристос предлагал Своим ученикам и наро-ду в поучение и назидание» (8, с. 87).

Почему же поэт предпочёл в качествеэпиграфа к стихотворению строку из еван-гельской притчи? Какова связь этой строкис общим содержанием стихотворения? От-веты на эти вопросы ведут школьников косознанию переносного, иносказательногозначения словосочетания «свободы сея-тель…», которое осознаётся ими как мета-фора. Но метафорическое начало, содер-жащееся в начальных словах стихотворе-ния, обогащается глубоким замыслом,который объединяет разные планы пушкин-ского шедевра. Метафора «свободы сея-тель» приобретает у Пушкина широкое сим-волическое значение. Поэт осознаёт себясеятелем свободы, исполненным намере-ния «рукою чистой и безвинной» бросать её«живительные семена» в «порабощённыебразды». (Вспоминается образ из раннегостихотворения «Деревня»: «Здесь рабствотощее влачится по браздам…») Вниманиеучеников сосредоточится на деталях худо-жественного текста, которые подчёркиваютсимволический характер стихотворения:это и «благие мысли» сеятеля о свободе, иего горькое утверждение, обращённое к«мирным народам»: «Вас не разбудит честиклич», это, наконец, и трагедийное вопро-шение, в котором «мирные народы» сопо-ставляются со стадами: «К чему стадамдары свободы?»

Старшеклассники не пройдут мимо оче-видной двухчастности стихотворения.

Первая строфа, состоящая из 7 стихов,отделена пробелом от второй строфы,включающей в себя 6 стихов. Стихотворе-ние открывается высокопоэтической кар-тиной, рисующей образ сеятеля, который«вышел рано, до звезды». Первая строказапоминается своей подчёркнутой звуко-писностью («Свободы сеятель пустынный»),которая вторит звукообразу эпиграфа

(«Изыде сеятель сеяти семена своя»). Сти-хи первой строфы пронизаны действеннымначалом («вышел», «бросал», «потерял»), вних открыто выражены благородные наме-рения сеятеля.

Каким же настроением пронизана вто-рая строфа, представляющая собой обра-щение лирического героя к «мирным наро-дам»? Призывая народы «пастись», поэтосознанно вкладывает в обращение к нимгневный, горький сарказм. Примечательно,что подобным обращением завершаетсяболее ранний черновой набросок стихо-творения «Бывало, в сладком ослеп-ленье...», в котором поэт обращается к«боязливой… толпе»:

Вы правы, мудрые народы,К чему свободы вольный клич!Стадам не нужен дар свободы,Их должно резать или стричь,Наследство их из рода в родыЯрмо с гремушками да бич.

Бесспорно, что заключительные стихиэтих двух стихотворений близки по смыс-лу, они свидетельствуют о том, сколь остропереживалась Пушкиным пассивность на-рода. Внимание учеников сосредоточитсяна синтаксической структуре сопоставляе-мых фрагментов. Во второй строфе «Сея-теля» не два предложения, как в черновомнаброске, а пять; при устном воспроизве-дении текста потребуется интонационноевыделение каждого из предложений и со-блюдение соответствующих пауз. Пове-ствовательный строй эмоционально насы-щенной второй строфы «Сеятеля» соеди-няется и с невольным восклицанием, и сриторическим вопросом трагического фи-лософического звучания. Обратят внима-ние ученики и на небольшие лексическиеотличия фрагментов. В тексте «Сеятеля»оценочный эпитет «мудрые» заменён эпи-тетом «мирные», потому что он противо-речил бы незавидной доле народа, нари-сованной в заключительной части стихо-творения. Сопоставляя сочетаниячернового наброска и «Сеятеля» — «воль-ный клич» и «чести клич», ученики отметят,что сочетание «чести клич» выигрывает взвукописной выразительности и благодарязвукообразу приобретает целостный ха-рактер. Лексика второй строфы контраст-на: высокая лексика — «дары свободы»,«чести клич» — в ней противостоит про-сторечной: «стада», «ярмо с гремушками»,«резать», «стричь»… Надежда и вера в сво-боду сменяются в стихотворении скепти-цизмом, на первый план выходит горькоеосознание иллюзорности и преждевре-менности революционных упований. Сти-хотворение, которое можно охарактери-зовать как гневную инвективу, пронизанотрагической иронией. Поэт страстно от-вергает мир несвободы, мир низменныхчувств и рабской покорности.

Характер чтения «Сеятеля» будет опре-деляться не только знаками тире и много-

25


точием в первой строфе, требующими дли-тельной паузы, но и гибким сочетаниемвосклицательных, вопросительных и пове-ствовательных предложений во второйстрофе. Перечитывая стихотворение, уче-ники обратят внимание и на то, что интона-ционная мелодия стихотворения опреде-ляется чередованием мужских и женскихрифм. Звуковой рисунок первой строфыопределяется сочетанием перекрёстнойрифмы и смежной рифмы в пятом и шестомстихе (ababccb), а во второй строфе строговыдержана перекрестная рифма (ababab).По определению Ю.Б.Борева, рифма —«звуковой повтор в конце строки, художе-ственная аудиосемантическая память опредшествующем фрагменте текста» (9,с. 371). Учащиеся познакомятся с этимопределением рифмы, осознанное пони-мание которого поможет им в заучиваниистихотворных текстов наизусть.

После перечитывания стихотворенияшкольники сопоставят точки зрения на сти-хотворение философов и литературоведов.Русский философ Георгий Федотов в статье«Певец империи и свободы» так пояснял на-мерения и чувства автора стихотворения:«Жестокие слова, срывающиеся из-подпера… не проклятие свободе, а проклятиерабам, не умеющим за неё бороться. <…>Не отрекаясь от идеала свободы, он уже по-ражён горечью её неосуществимости» (10,с. 370). Привлекает внимание оценка стихо-творения литературоведом Е.А.Майминым:«Быть может, никогда доселе поэтическийголос Пушкина не звучал так гневно и так пе-чально. Было бы, однако, неверно видеть вмыслях Пушкина и в его словах сколько-ни-будь категорические выводы. В финале сти-хотворения не авторские решения, а мучи-тельные вопросы. Стихотворение Пушкина осеятеле — это не сатира, а высокая драма»(11, с. 74). Литературовед, философ и писа-тель Генрих Волков характеризует строки«Сеятеля» как «самые мрачные, надрывные,почти кощунственные в своём отчаянии…»(12, с. 162).

Символику стихотворения позволит рас-крыть привлечение одной из картин гол-ландского художника Винсента Ван Гога, не-однократно обращавшегося к символиче-ской теме сеятеля. Известно нескольковариантов картины. Самая ранняя, ещё сдер-жанная по красочной гамме, была создана в1881 году. На переднем плане полотна запе-чатлена фигура энергично шагающего сея-теля, разбрасывающего семена. Наиболееизвестна яркая, блистательная по колоритукартина 1888 года, на которой сеятель изоб-ражён на фоне солнечного заката («Я вышелрано, до звезды»). Для Ван Гога сеятель нетолько символ бесконечности жизни. Самхудожник, ссылаясь на евангельскую притчу,утверждал, что проповедовать — это «сеятьСлово». Стихотворение Пушкина и полотнохудожника, созданное несколько десятиле-тий спустя, объединяет символическая темасеятеля, рождённая евангельской притчей,хотя и в трактовке темы, её символического

смысла, мотивы у поэта и художника пол-ностью не совпадают (у поэта сеятель яв-ляется проповедником свободы, а живопис-цем сеятель воспринимается как символ на-дежды и возрождения).

«Элегия» («Безумных лет угасшее ве-селье…») была написана в пору Болдинскойосени 1830 года. «Пронзительные стихи»трогательной, классической элегии ёмко пе-редавали мироощущение поэта той поры,когда его одолевали безотрадные мысли опрожитой жизни и напряжённые предчув-ствия будущего. В письме П.А.Плетнёву изБолдина на следующий день после создания«Элегии» Пушкин отмечал: «Теперь мрачныемысли мои порассеялись; приехал я в де-ревню и отдыхаю» (4, с. 240). В календареболдинской работы рукою поэта отмеченыдаты создания большинства произведенийи количество строк каждой пьесы. Срединаписанного указана и «Элегия» (8 сентября;14 строк), которая раскрывает «целую фи-лософию жизни» (10, с. 470).

«Элегия» Пушкина («Безумных лет угас-шее веселье...») — это монолог поэта, раз-мышление. Начальные слова стихотворения«Мне тяжело…» обращены к самому себе,но их смысл расширяется последующимобращением к друзьям, современникам ипотомкам, («о други») и тем самым при-обретают значение исповеди, в которойпоэтом даётся оценка своей жизни.

В обращении Пушкина к собственнойдушевной жизни (и к духовному опыту чи-тателя!) велика роль движения времени,которое помогает показать сложность пе-реживаний мыслящей личности. В началь-ных стихах элегии сначала открывается кар-тина прошлого («печаль минувших дней»),вслед за которой поэт переходит к изобра-жению переживаний, связанных с настоя-щим («мой путь уныл»), и обращается к бу-дущему («грядущего волнуемое море»).Внутреннюю динамику стихотворения уси-ливает его вторая часть, состоящая из од-ного сложного предложения. Эта часть эле-гии поражает слитностью, интонационнойцельностью, внутренним единством пере-живаний поэта. Здесь уже нет обращения кпрошедшему, которому уступают местокартины настоящего и будущего. Мыслипоэта о настоящем и будущем в обеих ча-стях стихотворения даны в гармоническомединстве и развитии. Ученики сопоставятобраз первой части элегии, рисующей на-стоящее («мой путь уныл»), с образом вто-рой части, в которой подчёркнуто духовноесозревание героя («я жить хочу, чтоб мыс-лить и страдать»). Внутренне согласуютсяв обеих частях и представления поэта о бу-дущем: предвосхищение будущего в пер-вой части, выраженное словами «сулит мнетруд и горе», несколько видоизменяется вдевятом и десятом стихах — «мне будут на-слажденья / Меж горестей, забот и тревол-ненья…». Мысль о будущих «наслажденьях»и «треволнениях» находит своё поэтическоевоплощение в пронзительных стихах, за-вершающих «Элегию»:

Порой опять гармонией упьюсь,Над вымыслом слезами обольюсь,И может быть — на мой закат печальныйБлеснёт любовь улыбкою прощальной.

Элегия как лирический жанр, насыщен-ный размышлениями о человеческой жизни,может содержать и отдельные суждения,связанные с ситуацией биографической. Вэлегии «Безумных лет угасшее веселье…»поэт оглядывается на свою прошлую жизньи одновременно размышляет о том, чтождёт его впереди. Главный смысл стихо-творения, его эмоциональная выразитель-ность и весомость каждого слова нацеленына осознание судьбы поэта с глубоким исложным внутренним миром. Реальная био-графическая канва подспудно присутствуетв элегии. Болдинские письма Пушкина мож-но рассматривать в качестве некоего ре-ального комментария к элегии. В письме кП.А.Плетнёву, который руководил издания-ми сочинений поэта, Пушкин отмечает:«...пиши дома сколько вздумается, никто непомешает. Уж я тебе изготовлю всячины, ипрозы и стихов» (4, с. 240). Школьники безтруда соотнесут эти строки с вдохновенны-ми стихами элегии («Порой опять гармони-ей упьюсь, / Над вымыслом слезами обо-льюсь…») и придут к заключению, что в сти-хотворении отразились вдохновенныетворческие устремления Пушкина. В тот жедень, 9 сентября, поэт обращается к буду-щей жене, Н.Н.Гончаровой: «…верьте, что ясчастлив, только будучи с вами вместе» (4,с. 644). Очевидна связь этого уверения по-эта с лирическим признанием, завершаю-щим стихотворение. Оценивая стихотворе-ние и особенности мироощущения Пушкинав годы его творческой зрелости, литерату-ровед Г.М.Фридлендер подчёркивает:«...открытыми и ясными глазами он смотритвперёд, охватывая одним взором весь свойжизненный путь — прошедшее, настоящееи будущее — и трезво принимая их такими,какими их видит, с их радостями и страда-ниями» (13, с. 34).

Близостью к мотивам «Элегии» привле-кает внимание незавершённый отрывок, да-тированный 1830—1836 годами:

О нет, мне жизнь не надоела,Я жить люблю, я жить хочу,Душа не вовсе охладела,Утратя молодость свою.Ещё хранятся наслажденьяДля любопытства моего,Для милых снов воображенья,Для чувств ……………. всего.

Старшеклассники сопоставят «Элегию»с незаконченным отрывком, в которомутверждается уже знакомая им формула «Яжить хочу…» и рядом с ней возникает мысль,несмотря на «утраченную» молодость, о ти-хих «наслаждениях» жизнью, которые поэтсвязывает с духовными радостями жизни.«Гармонии» и «вымыслу» в стихотворении«Безумных лет угасшее веселье…» вторят в



отрывке «милые сны воображенья». «Эле-гия» Пушкина увидела свет лишь спустя че-тыре года после её написания. Поэт дваждывключал её в 1832 году в список произведе-ний, предназначенных для публикации, обо-значая стихотворение словами «Я житьхочу…». Несомненно, что эти слова, являю-щиеся ключевыми для «Элегии», наиболееполно вбирают в себя особенности миро-ощущения поэта и выражают главную мысльстихотворения.

В последние годы жизни Пушкина в еготворчестве отчётливо звучит тема утвер-ждения высокого человеческого достоин-ства, независимости, самостояния, чести,нравственной чистоты, тема предназначе-ния поэта, взыскательного служения ис-кусству.

В стихотворении «Отцы пустынники ижёны непорочны…», написанном 22 июня1836 года, Пушкин обратился к молитве св.Ефрема Сирина, одного из самых почитае-мых святых православной церкви. Эта мо-литва широко используется в богослужениии читается священником в среду Страстнойнедели Великого поста. СтихотворениеПушкина включает в себя 16 стихов. Содер-жание молитвы переложено поэтом в 7 по-следних стихах стихотворения, а первыедевять стихов являются вступлением, свое-образным зачином к молитве. Стихи зачина,первой части стихотворения требуют ком-ментария на уроке.

Кого называет поэт «отцами пустынни-ками»? «Был человек, посланный от Бога;имя ему было Иоанн. И пришёл он, чтобыговорить о Свете и чтобы все поверили внего…» В этих словах Евангелия предстаётодин из величайших христианских святых —Иоанн Предтеча, который родился на шестьмесяцев раньше Христа. Смысл его жизнизаключался в проповеди. И многие людистали приходить к нему в пустыню и просилипомочь им исправиться. И тогда Иоанн сталкрестить людей, очищая их от всего злого.Поэтому Иоанна стали называть Крестите-лем (14, с. 36—37).

Любимым учеником Христа был один изевангелистов — Иоанн, который объяснялБожественное учение, поэтому Иоанна истали называть Богословом. Римский им-ператор, боровшийся с христианами, со-слал Иоанна на пустынный греческий островПатмос, где его ученик Прохор со слов апо-стола записал евангельскую книгу проро-честв, которая получила название Апока-липсиса (Откровения). Она укрепляла верулюдей в то, что зло будет наказано, а добровосторжествует (14, с. 78—79).

Потребует пояснений словесника и образсамого «сирского пророка», преподобногоЕфрема, молитва которого перелагается встихотворении. «Ефрем Сирин, сын земле-дельца… будучи в юношестве безрассудными раздражительным, но попав случайно втюрьму по обвинению в краже овец, здесьпрозрел, удостоился слышать глас Божий исмирился» (15, с. 875). Рукопись беловогоавтографа стихотворения «Отцы пустынники

и жёны непорочны…» сопровождает рисунокмолящегося старца в тесной тюремнойкелье, окно которой закрыто кованой решёт-кой. Этот пушкинский рисунок позволяетсблизить слово «падший» в стихотворномтексте с изображением узника.

Образ «жён непорочных» связан в бого-служебных текстах прежде всего с образомБогоматери, пренепорочной, преблагосло-венной Девой Марией, которая всегда вы-зывала любовь, трепет и почтение людейправославных. Иконы Богоматери почита-лись на Руси как иконы чудотворные.

В продолжение комментария к вступи-тельной части стихотворения учитель обра-тится ко второму — четвёртому стихам. Вних поэт говорит о предназначении «Боже-ственных молитв», которые позволяютсердцу «возлетать во области заочны», тоесть в мир горний, небесный, находящийсяв вышине. Но молитвы не только возносятчеловека в мир горний, но и способныукреплять сердце среди земных искушений,«средь дольних бурь и битв». Повторяю-щийся союз «чтоб» позволяет поэту объ-единить в богослужении миры горний идольний.

Среди множества «Божественных мо-литв» поэт выделяет молитву, которая чита-ется «Во дни печальные Великого поста».Великий пост начинается с Прощёного вос-кресенья, длится шесть недель до Вербноговоскресенья и завершается Страстной седь-мой неделей накануне Пасхи. МолитваЕфрема Сирина используется в великопост-ном служении последний раз в средуСтрастной недели. Именно эти дни поэт на-зывает «печальными». В ночь после среды, вчетверг, Иуда Искариот поцелуем указалстражникам на Христа. Согласно Евангелию,Христос принял крестную смерть в пятницу.Смерть его сопровождалась знамениями:затмением солнца и землетрясением.

Заслуживает внимания признание по-эта, что великопостную молитву как глубокоевыражение духовности человека он вспо-минает не однажды: «Всех чаще мне онаприходит на уста». Поэт хорошо знал и лю-бил эту молитву за проникновенную просьбук Господу помочь преодолеть грех уныния,любоначалия и празднословия, но укрепить-ся духом целомудрия, смиренномудрия,терпения и любви. Он вспоминает эту мо-литву ещё в письме к Дельвигу от 23 марта1821 года в связи с поездкой в Париж «братасвоего по музе и судьбам» Кюхельбекера.По Пушкину, ежедневное чтение этой мо-литвы в течение поста ведёт человека квнутреннему преображению, ибо молитва«и падшего крепит неведомою силой».

Комментирование зачина стихотворе-ния целесообразно завершить сопоставле-нием текста молитвы Ефрема Сирина совторой частью пушкинского шедевра. Раз-даточный материал, содержащий текст «Бо-жественной молитвы», станет эффективнымподспорьем для такого сопоставления:«Господи и Владыко живота моего, духпраздности, уныния, любоначалия и празд-

нословия не даждь ми. Дух же целомудрия,смиренномудрия, терпения и любве даруйми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруйми зрети моя прегрешения и не осуждатибрата моего, яко благословен еси во векивеков. Аминь».

И в церковной молитве, и в пушкинскомпереложении ученики найдут призывание(«Господи и Владыко живота моего» — «Вла-дыко дней моих!») и прошение, в которомсначала называются слабости и пороки че-ловека, а потом те качества, которые проситмолящийся у Бога.

Ученики последовательно выпишут изцерковной молитвы и из стихотворноготекста сначала те качества, которые отвер-гаются молящимися, а потом те, которыеправославный человек просит у Бога:

Сопоставление великопостной молитвысо второй частью стихотворения «Отцы пу-стынники и жёны непорочны…» убедитшкольников в том, что А.С.Пушкин стре-мился к её полному переложению в стихе,стараясь соблюсти церковные формы как вмолитве покаяния, так и в мотиве прошения(«не даждь ми» — «не дай душе моей»; «да-руй ми…»; «даруй ми зрети» — «даруй мнезреть»). Поэт, следуя за молитвой, сначаланазывает те человеческие слабости и поро-ки, которые отвергаются в ней («дух празд-ности унылой, любоначалия, праздносло-вия», осуждения), а затем в свободном по-рядке располагает те добродетельныеначала, которые укрепляют душу человека.Кроме прямой характеристики молитвы, со-держащейся в первой половине стихотво-рения, Пушкин допускает невольное допол-нение к её тексту в стихе «Любоначалия,змеи сокрытой сей», где даёт оценку одногоиз качеств человека, которое всегда вызы-вало резкое неприятие поэта. Выражаясмысл церковной молитвы, поэт в прямойцитате из неё повторяет слово «дух», кото-рое передаёт внутреннее состояние и со-знание человека. Подчёркивая силу влияниямолитвы, поэт заключает стихотворениесловами прошения: «И дух смирения, тер-пения, любви / И целомудрия мне в сердцеоживи». Слово «сердце» вводится им в сти-хотворное изложение молитвы для того,

27


не даждь ми

дух праздностиуныниялюбоначалияпразднословиядаруй ми, рабу

Твоему

дух целомудриясмиренномудриятерпениялюбведаруй ми зрети

мои прегрешенияне осуждати братамоего

не дай душе моей

дух праздностиунылойлюбоначалияпразднословиядаруй ми зрети

мои прегрешения,да брат мой отменя не приметосужденьяв сердце живи

дух смирениятерпениялюбвицеломудрия

чтобы сильнее подчеркнуть мотив внутрен-него преображения личности. Воздействиемолитвы на душевный строй, на «укрепле-ние» сердца человека является одним излейтмотивов стихотворения.

В «дивном православном каноне»(В.В.Розанов) «Отцы пустынники и жёны не-порочны…» звучит тема высокого челове-ческого достоинства, предназначения че-ловека, формулируются и нравственные ос-новы внутреннего преображения человека,которые позволяют ему жить в мире с собойи другими людьми. Сосредоточившись наобщих обязанностях каждого человека, поэти для себя просит Божьей помощи в осво-бождении от праздности, от отравляющегодушу уныния, любоначалия, от праздносло-вия и осуждения, эта помощь нужна и чтобы«зреть мои… прегрешенья».

В 1830-е годы Пушкин зачастую обра-щается к жанру краткого изложения чужогопроизведения как в прозе («Записки брига-дира Моро де Бразе», «Джон Теннер»,«Песнь о полку Игореве»), так и в стихах(«Песни западных славян», «Родрик»,«Странник», «Когда владыка ассирий-ский...», «Подражание итальянскому» и др).К этому ряду произведений относится истихотворение «Отцы пустынники и жёнынепорочны…» как поэтическое переложениецерковной молитвы. Стилистика заглавиястихотворения «Из Пиндемонти» содер-жит, казалось бы, определённую установкуна восприятие произведения и предопре-деляет первый шаг читателя в его интер-претации как соприкосновения художе-ственных исканий Пушкина с миром иногохудожника. Но обращение к беловому авто-графу стихотворения, в котором его перво-начальное заглавие «Из Alfred Musset» ру-кою Пушкина меняется на другое заглавие«Из Пиндемонти», говорит о том, что дляпоэта сам источник, будь это произведениефранцузского художника слова Альфредаде Мюссе или итальянского поэта Пинде-монте, не имел решающего значения. По-этому стихотворение «Из Пиндемонти» ха-рактеризуется пушкинистами как художе-ственная мистификация, вызваннаяцензурными соображениями.

В стихотворении акцентировано слово«права». Учащиеся найдут стихи, включаю-щие слово «права», которое можно назватьключевым для всего стихотворения:

«Не дорого ценю я громкие права…» (1-я строка);

«Иные, лучшие мне дороги права…» (10-я строка);

«— Вот счастье! вот права…» (21-я стро-ка).

Расположение и перекличка в художе-ственном тексте 1, 10 и 21-го стихов даютоснование для композиционного анализапроизведения: центральная строка делитстихотворение на две части, почти равно-ценные по количеству строк, но контрастныепо своему содержанию.

Лейтмотивом первой части являются«громкие права», которые волнуют обще-

ственное мнение, но в оценке поэта ониприобретают сугубо будничный, рядовойхарактер и попадают в разряд тех преград,которые ограничивают волю человека. Пе-речисляемые поэтом «права» соединяютсяв одном ряду союзами «или», «ли», «и»,«иль», «ль». В открытом признании лириче-ского героя преобладает цепь отрицаний,касающихся унизительных налогов, цензу-ры, печати, зависимости личности от обще-ства. Позиция поэта открыто проявляется всловах «Не дорого ценю…», «Я не ропщу отом…», «И мало горя мне…». Возможно, вкаких-то частностях позиция поэта в болеераннем творчестве была бы иной («Разговоркнигопродавца с поэтом»). Но поэт в одномиз последних произведений глубоко искре-нен. «Громкие права», то есть права, даро-ванные властями, получают подчёркнутопрозаическую оценку в стихе «Всё это, ви-дите ль, слова, слова, слова»*. В беловомавтографе стихотворения эта строка со-провождается ссылкой «*Hamlet». Возмож-но, эта ссылка указывала на медлительностьГамлета как рефлектирующего героя, наего погружённость в самого себя и своимысли.

Во второй части стихотворения в об-разной форме утверждается духовная не-зависимость личности и неограниченнаясвобода творчества как высочайшее на-слаждение. Но энергия отрицания сохра-няется и в этой части стихотворения:

Иная, лучшая потребна мне свобода:Зависеть от царя, зависеть от народа —Не всё ли нам равно? Бог с ними.НикомуОтчёта не давать, себе лишь самомуСлужить и угождать; для власти, для ливреиНе гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи…

Здесь находят продолжение мысли, вы-раженные в стихах, посвящённых теме по-эта: поэт не должен отступать от своихпринципов, даже если его творчество вы-зывает недовольство власть имущих и не-понимание народа (поэт не должен искатьуспеха у толпы). Но Пушкин не отрицал при-знания народа как высшей оценки достиг-нутого им.

Какие же права, которые являются си-нонимами истинной свободы, дороги и цен-ны для поэта? Идеалы художника, его пред-ставление о «счастье» и личном достоин-стве находят в стихотворении ясное иконкретное выражение. Незыблемым пра-вом художника является возможность сво-бодного вольного странствования, возмож-ность наслаждаться по своей воле «Боже-ственными» творениями природы ивдохновенными созданиями высокого ис-кусства («Вот счастье! вот права…»). В сло-вах «себе лишь самому / Служить и угож-дать...» исследователи порой видят инди-видуалистическое начало. Но, с другойстороны, в этих словах правомерно видят и«непреложный эстетический принцип Пуш-кина, единственно свободный для него путь

к полноте и совершенству его художествен-ных созданий» (16, с. 30).

Стихотворения «Отцы пустынники ижёны непорочны…» и «Из Пиндемонти»были написаны Пушкиным на даче на Ка-менном острове в июне — июле 1836 года.Эти стихотворения явились частью послед-него лирического цикла Пушкина, получив-шего название «каменноостровского цик-ла». На автографах ряда стихотворений ру-кою Пушкина были сделаны цифровыепометы: «II. Отцы пустынники и жёны непо-рочны. III. (Подражание итальянскому). IV. Мирская власть. VI. (Из Пиндемонти)».Стихотворения под номерами I и V до нас недошли. Первые три стихотворения объеди-нены религиозно-философской тематикой,в которую не вписывается стихотворение«Из Пиндемонти». Какие же раздумья Пуш-кина должны были объединить этот неза-вершённый цикл? Предположений много.Вот одно из них: в известных четырёх сти-хотворениях поэт Пушкин вполне завершилсюжет «крестного пути» поэта, который на-перекор «жесткому веку» «смертью смертьпопрал» (6, с. 280).


1. БАРТЕНЕВ П.И. О Пушкине. —М.: Книжный Клуб Книговек, 2015.2. НОВИКОВ Иван. Пушкин в изгнании. —М.: Советский писатель, 1949.3. ГРОССМАН Л.П. Пушкин. —М.: Астрель, 2012.4. ПУШКИН А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. — Л.: Наука, 1979. — Т. 10. Письма.5. ТЫРКОВА-ВИЛЬЯМС А.В. ЖизньПушкина: В 2 т.М.: Мол. гвардия, 1998. — Т. 1. 1799—1824.6. ФОМИЧЁВ С.А. Поэзия Пушкина.Творческая эволюция. — Л.: Наука, 1986.7. АЙХЕНВАЛЬД Ю. Силуэты русских пи-сателей: В 2 т. / Предисл. В.Крейда. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Республика,1998. — Т. 1.8. Библейская энциклопедия: В 2 кн. —М.: Типография А.И.Снегирёвой. Остожен-ка, 1891. — Книга 2.9. БОРЕВ Ю.Б. Эстетика. Теория литерату-ры: Энциклопедический словарь терми-нов. — М.: ООО «Издательство Астрель»:«Издательство АСТ», 2003. 10. Пушкин в русской философской крити-ке. Конец XIX — первая половина ХХ в. —М.: Книга, 1990.11. МАЙМИН Е.А. Пушкин. Жизнь и твор-чество. — М.: Наука, 1981. 12. ВОЛКОВ Г.Н. Мир Пушкина: личность,мировоззрение, окружение. — М.: Мол.гвардия, 1989.13. ФРИДЛЕНДЕР Г.М. Литература в дви-жении времени. Историко-литературные итеоретические очерки. — М.: Современник,1983.14. АРИСТОВА В.В. Икона. История ис-кусства для детей. — М.: Росмэн, 2001.15. Полный православный энциклопедиче-ский словарь. — Спб., 1912. — Т. 1.16. А.С.Пушкин об искусстве / Сост., пре-дисл. и коммент. А.А.Вишневского. —М.: Искусство, 1999.



Уроки 3—5. Образы помещиков в поэ-ме Н.В.Гоголя «Мёртвые души». Анализ2—6-й глав

Со 2-й главы автор вместе с Чичиковымначинает путешествие по России. Сюжет,достаточно примитивный и в своих истокахвосходящий, как было уже сказано, к плу-товскому роману, выстроенный на механи-ческом нанизывании эпизодов, позволялсоздать новый ракурс и показать Русь «вовсей своей громаде», в целом и со стороны.

Чтобы подчеркнуть это, Гоголь пользуетсяразличными приёмами панорамной оптики,среди которых особое место занимают «фор-мулы обобщения» (Ю.Манн). В «Мёртвых ду-шах» таких формул обобщения, создающих«общерусский масштаб», очень много. Имипронизан весь текст: «…крики, которыми пот-чевают лошадей по всей России…»; «На Русиже общества низшие очень любят поговоритьо сплетнях, бывающих в обществах высших...»;«Должно сказать, что подобное явление редкопопадается на Руси, где всё любит скорее раз-вернуться, нежели съёжиться…» и т. д.1.

Во время своего странствия по РусиЧичиков с целью приобретения мёртвых душпосещает Манилова, Коробочку, Ноздрёва,Собакевича и Плюшкина. Организовать ис-следовательскую деятельность учащихся науроках, связанную с анализом «помещичьих»глав, нам помогают следующие вопросы изадания:

1. Определите художественную функциюдеталей, воплощающих идею омертвлениядуши в образах Манилова, Коробочки, Ноз-дрёва, Собакевича и Плюшкина. Свои на-блюдения отразите в таблице.

2. А.Терц писал о гоголевских героях: «Всамом ничтожном из них… сидит человек…»А как считаете вы?

3. Какими художественными средствамивоплощается в «помещичьих» главах идеявозрождения души?

4. Случайно ли Плюшкин (единственныйиз всех помещиков!) имеет предысторию?

Задача девятиклассников — подготовитьразвёрнутую характеристику гоголевскихперсонажей с опорой на текст. Учитель можетдать предварительное домашнее задание,провести перед уроком консультацию длятех учеников, которые нуждаются в помощи.

Проблемные вопросы, подготовленныепедагогом, задают путь к анализу и выстраи-вают план будущего ответа.

На протяжении нескольких уроков уча-щиеся наблюдают, какими художественны-ми средствами воплощается в гоголевскойпоэме идея омертвления души в образе каж-дого из помещиков, отмечают двойствен-ность некоторых деталей, выявляя их связьс мифами, сказками, былинами, гомеров-ским эпосом, «Божественной комедией»Данте и другими текстами (см. ниже таблицы1—5). В этом им помогают статьи С.А.Зини-на, В.И.Сахарова «Русь “с одного боку”»2 иЕ.Ю.Полтавец «“Мёртвые души” Н.В.Гоголя:опыт комментированного чтения»3.

Казалось бы, многочисленными деталя-ми автор убеждает нас в том, что и Манилов,и Коробочка, и Ноздрёв, и Собакевич,и Плюшкин — «мёртвые души». И тем не ме-нее мы чувствуем: «в самом ничтожном изних… сидит человек, которого Гоголь выво-дит в непрезентабельном порой одеянии,предлагая, однако, нам посмотреть дальшеи глубже этой внешней поверхности и дойтидо сокровенного в подлой оболочке зерна…Заботы Гоголя сводились к тому, чтобы недопустить поглощения человека сатириче-ской маской» (А.Терц)4. Сам писатель по-стоянно это подчёркивал: «Герои мои вовсене злодеи»5.

Анализируя поэму дальше, девятикласс-ники выявляют положенное в основу каждогогоголевского характера противоречие.

Манилов — бесплодный мечтатель (пла-ны героя выстроить каменный мост и прове-сти подземный ход от дома неизвестно куданелепы и несбыточны), но он добрый и по-своему благородный человек (не берёт сЧичикова денег за мёртвые души, искреннелюбит свою жену и детей).

Коробочка — «одна из тех матушек, не-больших помещиц, которые плачутся на не-урожаи, убытки… а между тем набирают по-немногу деньжонок в пестрядевые мешочки,размещённые по ящикам комодов»; но онагостеприимная хозяйка (платье Чичикова вы-сушено и вычищено, перины взбиты так, чтовзобраться на них можно, лишь подставивстул; стол ломится от угощений); умеет вестихозяйство (деревенька у неё «хорошая», «му-жички на вид дюжие, избёнки крепкие»; в от-личие от Манилова Настасья Петровна точнознает, сколько у неё умерло крестьян).

Ноздрёв — «кутила и лихач» (бестолковопроматывает своё состояние, имея «стра-стишку к картишкам»), хвастун и лжец (как иХлестаков, постоянно придумывает различ-ные истории; обещает Чичикову, что испол-нит его просьбу — переведёт умершихкрестьян на его имя, — и обманывает дове-рившегося ему гостя, предлагая мёртвыедуши в придачу к жеребцу, которого долженкупить Чичиков, потом к каурой кобыле, со-бакам, шарманке и т. д.), волокита и скан-далист (не пропускает ни одной женскойюбки, устраивает драки в общественных ме-стах; «в некотором отношении историческийчеловек»: ни одно собрание, где он бывает,не обходится без истории); основная егострасть — «нагадить ближнему» (чем ближеон сходится с кем-то, тем больше делаетгадостей: расстраивает свадьбу или торго-вую сделку), но он полный жизненных силчеловек, «разбитной малый» (в его лицеесть «что-то открытое, прямое, удалое», де-лает пакости он не со зла, «иногда вовсе

29


ЩЕГОЛЕВА Ироида Александровна —учитель высшей квалификационной категории МБОУ «Гимназия № 8» г. Череповца Вологодской области [email protected]

В ПОИСКАХ ДУШИ. ПОЭМА Н.В.ГОГОЛЯ«МЁРТВЫЕ ДУШИ»: ОПЫТ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОГО АНАЛИЗА (СМ. ЛИТЕРАТУРА В ШКОЛЕ. — 2016. — № 4. — С. 32; № 5. — С. 32)CТАТЬЯ ТРЕТЬЯ

Аннотация. Цель статьи — показать, как можно расширить теоретико-ли-тературные знания учащихся о поэме Н.В.Гоголя «Мёртвые души» за счётосвоения различных видов интертекста: мифологического, библейского,дантовского, гофмановского и т. п.; применить на разных этапах её анализаэффективные педагогические приёмы, развивающие навыки параллель-ного чтения художественных произведений; использовать в ходе работынад текстом поэмы различные средства наглядности, отражающие её ху-дожественное своеобразие.Ключевые слова: души «мёртвые» и «живые», элементы народной смехо-вой культуры, травестия, гротеск, гипербола, сравнение, синекдоха, гра-дация, реализм.

Abstract. The purpose of the article is to show how to extend the theoretical andliterary knowledge about N.V.Gogol’s “Dead Souls” by developing various typesof intertextuality: mythological, biblical, Dante-ish, Hoffman-ish et cetera andapply effective teaching methods which develop reading skills. Usage of variousmethods of studying of artistic originality are applied to demonstrate the artisticoriginality of the poem.Keywords: “dead” and “alive” souls, satire, folk humor elements, parody, gro-tesque, hyperbole, synecdoche, gradation.



Средствасозд ания

образаПримеры

Основные детали, воплощающие идею омертвления души

Говорящаяфамилия

Манилов Фамилия выявляет основное качество персонажа: бес-плодную мечтательность

Пейзаж «Дом господский одиночкой стоял на юру… открытом всем ветрам… пока-тость горы... была одета подстриженным дёрном. На ней были разбросаныпо-английски две-три клумбы… пять-шесть берёз… Под двумя из них виднабыла беседка… с надписью: “Храм уединённого размышления”…» День не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета…

Детали говорят о бесхозяйственности М., его желаниипоказаться изысканным, образованным, утончённым ипоэтичным.Детали предвосхищают появление героя-фикции и вы-зывают ассоциацию с сумеречным освещением первогокруга ада — Лимба у Данте (Е.Ю.Полтавец)

Авторскаяхарактери-стика

«Один Бог разве мог сказать, какой был характер Манилова. Есть род людей,известных под именем: люди так себе, ни то ни сё, ни в городе Богдан, ни вселе Селифан, по словам пословицы… От него не дождёшься никакогоживого или хоть даже заносчивого слова… У всякого есть свой задор, но уМанилова ничего не было»

Детали подчёркивают, что в герое есть нечто неулови-мое, половинчатое, безликое, как и в других моральномёртвых персонажах I-й главы

Портрет «…черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось,чересчур было передано сахару; в приёмах и оборотах его было что-то за-искивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был бе-локур, с голубыми глазами»

Детали указывают на душевное оцепенение, внешнююи внутреннюю неподвижность персонажа

Интерьер «Комната была, точно, не без приятности: стены были выкрашены какой-то го-лубенькой краской вроде серенькой… стол, на котором лежала книжка с зало-женною закладкою… несколько исписанных бумаг, но больше всего табаку»

Детали подчёркивают основное качество персонажа —безликость, раскрывают пустоту его внутреннего со-держания

Речь «Уж такое, право, доставили наслаждение… Майский день… Именины сердца……если бы, например, такой человек, с которым бы в некотором роде можнобыло бы поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, па-ренье этакое… Тогда чувствуешь какое-то, в некотором роде, духовное на-слаждение…»

Вычурная, витиеватая, сладкая речь, построенная во-преки всяким принятым грамматическим нормам, вновьобнаруживает мнимую образованность М. В ней нетмыслей, «задора»

Таблица 1. Манилов в галерее «мёртвых душ»





Коробочка Фамилия выявляет основное качество героини: ограни-ченность, невежество

Пейзаж «Всё небо было совершенно обложено тучами… Наконец громовой удар раз-дался в другой раз громче и ближе, и дождь хлынул вдруг как из ведра…»«…окно глядело едва ли не в курятник; по крайней мере, находившийсяперед ним узенький дворик весь был наполнен птицами и всякой домашнейтварью. Индейкам и курам не было числа; промеж них расхаживал петух мер-ными шагами... свинья с семейством очутилась тут же... По огороду былиразбросаны кое-где яблони и другие фруктовые деревья, накрытые сетямидля защиты от сорок и воробьёв...»

Проливной дождь вызывает ассоциацию с третьим кру-гом дантовского ада (там тоже идёт дождь). Куры, сороки и воробьи в фольклорной традиции оли-цетворяют глупость и бессмысленную хлопотливость(Е.Смирнова). В мифологии свинья часто является символом обжорст-ва, невежества и нечистоплотности

Портрет «Минуту спустя вошла хозяйка, женщина пожилых лет, в каком-то спальномчепце, надетом наскоро, с фланелью на шее…»

Детали подчёркивают, что в героине есть нечто неуло-вимое и безликое, как и в Манилове

Интерьер «Слова хозяйки были прерваны странным шипением, так что гость было испу-гался; шум походил на то, как бы вся комната наполнилась змеями; но, взглянув-ши вверх, он успокоился, ибо смекнул, что стенным часам пришла охота бить»

Змееногие существа в мифологии почти всегда связаныс культом мёртвых (Е.Полтавец)

Речь «Бессонница. Всё поясница болит, и нога, что повыше косточки, так вот и ло-мит»

«Лучше я маненько повременю, авось понаедут купцы, да применюсь кценам»

Деталь имеет сказочно-мифологический подтекст: хо-зяйка леса Баба-яга с её костяной ногой является сто-рожем царства мёртвых (Е.Полтавец). «Дубинноголовая» помещица боится продешевить. Онахочет продать мёртвые души с максимальной выгодойдля себя


«…иной и почтенный, и государственный даже человек, а на самом деле вы-ходит совершенная Коробочка. Как зарубил что себе в голову, то уж ничемего не пересилишь; сколько ни представляй ему доводов, ясных как день, всёотскакивает от него, как резинный мяч отскакивает от стены»

Автор подчёркивает, что нарисованный им образ типи-чен для России в целом. Для него К., как и Манилов, —это олицетворение моральной деградации

Таблица 2. Коробочка в галерее «мёртвых душ»

без всякой причины», врёт «совершенно безвсякой нужды»).

Собакевич — скупой «кулак» (назначаетвысокую цену за мёртвые души (2 рубля с пол-тиною); склонен видеть в людях только плохое(все у него «мошенники» и «христопродавцы»),но он хороший хозяин (деревенские избы

срублены «на диво», всё «пригнано плотно икак следует»), по-настоящему ценит труд своихкрестьян: «…говоря Чичикову о своём “товаре”,неуклюжий медведь и грубый ругатель пре-ображается, начинает расхваливать силу, та-лант и прочие добродетели умерших крестьян.В его нескладной речи неожиданно проступает

своеобразная поэзия, вырывается несвой-ственный ему пафос (с его уст слетает дажелёгкое и красивое слово “мечта”)… В этом от-ношении и в Собакевиче проглядывает что-точеловеческое» (С.А.Зинин и В.И.Сахаров)6.

Плюшкин давно превратился в скрягу и«какую-то прореху на человечестве», его

душа «обмелела» и съёжилась, но он береж-ливый хозяин (когда-то его дом славилсяхлебосольством), воспитанный, мягкий иинтеллигентный человек (называет Чичико-ва «батюшкой» и «благодетелем»)7.

Не случайно Е.Ю.Полтавец называетПлюшкина «травестированным святым, юро-дивым в рубище» и говорит о том, что ключе-вым в 6-й главе является сравнение Плюш-кина с «бедным человеком» у церковныхдверей: «ведь у церковных дверей обычностояли юродивые, почитаемые на Руси свя-тыми»8.

О грядущем возрождении героев возве-щает смех, которым буквально пропитаны«помещичьи» главы (см. таблицу 6).

Все отмеченные нами реминисценциииз мифов, русских сказок и былин, из «Одис-сеи» Гомера и «Божественной комедии» Дан-те подаются с карнавальной «подсветкой»:Манилов — травестированный сладостраст-ник (его «томные и длинные» «сахарные» по-целуи с супругой настолько продолжительны,что во время поцелуев можно «легко выку-рить маленькую соломенную сигарку») и чёрт(герой непрерывно курит трубку, а табак и

дым традиционно связаны с бесовщиной9);Коробочка — травестированная Баба-яга (еёпечь, выпекающая в невероятном количестве«пирожки, скородумки, шанишки… лепёшкисо всякими припёками: припёкой с лучком,припёкой с маком, припёкой с творогом,припёкой со сняточками», — напоминаетхлебную печь для печения дураков10); Ноз-дрёв — травестированный обманщик и за-бияка (когда Чичиков соглашается играть вшашки на мёртвые души, он сразу жульнича-ет, обшлагом рукава двигает свою шашку, акогда тот смешивает шашки, герой, впадая в

31






Ноздрёв Фамилия выявляет основное качество героя — несдер-жанность; по своему происхождению она может бытьсвязана с известным фразеологизмом раздувать ноздри(в гневе)

Пейзаж «Ноздрёв повёл своих гостей полем, которое во многих местах состояло изкочек. Гости должны были пробираться между перелогами и взборонённыминивами… Во многих местах ноги их выдавливали под собою воду, до такойстепени место было низко»

Н., как и Манилов, не занимается своим хозяйством. Ге-рой напоминает грешников пятого дантовского кругаада — гневных, тонущих в Стигийском болоте: демон-стрируя свои владения, он тоже заводит гостей в какое-то болото (Е.Полтавец)

Портрет «Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными ру-мяными щеками, с белыми, как снег, зубами и чёрными, как смоль, бакен-бардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыс-кало с лица его…»

Детали, подчёркивая чрезмерную жизненную активностьгероя, создают образ былинного антибогатыря, рас-трачивающего свою неуёмную энергию в драках и скан-далах

Интерьер «Ноздрёв повёл их в свой кабинет, в котором, впрочем, не было заметно сле-дов того, что бывает в кабинетах, то есть книг или бумаги; висели толькосабли и два ружья…»

Детали соответствуют характеру героя — драчуна и за-бияки

Речь «Ну так купи собак. Я тебе продам такую пару, просто мороз по кожеподирает! брудастая, с усами, шерсть стоит вверх, как щетина. Бочковатостьрёбер уму непостижимая, лапа вся в комке, земли не заденет»

Собака, которую Н. предлагает Чичикову, похожа нанего самого. На наших глазах происходит очереднаяметаморфоза: человек превращается в собаку

Таблица 3. Ноздрёв в галерее «мёртвых душ»





Собакевич Фамилия соответствует характеру героя. В этом он сампризнаётся Чичикову: «…да уж нрав такой собачий...»

Пейзаж «…посреди виднелся деревянный дом с мезонином, красной крышей и тём-но-серыми… дикими стенами… На конюшни, сараи и кухни были употребленыполновесные и толстые брёвна, определённые на вековое стояние… Словом,всё… было упористо, без пошатки, в каком-то крепком и неуклюжем порядке»

«Жилище Собакевича, асимметричное, но особо проч-ное, напоминает пещеру кривого циклопа» (В.Недзвец-кий).Дом, конюшни, сараи и т. п. похожи на С.

Портрет «Когда Чичиков взглянул искоса на Собакевича, он ему… показался похожимна средней величины медведя. Для довершения сходства фрак на нём былсовершенно медвежьего цвета… ступнями ступал он и вкривь и вкось... Цветлица имел калёный, горячий, какой бывает на медном пятаке. Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натуранедолго мудрила… хватила топором раз — вышел нос, хватила в другой —вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустилана свет, сказавши: “Живёт!”»

Перед нами так называемый «механический» портрет,подчёркивающий сходство С. с медведем и деревяннойкуклой

Интерьер «Чичиков ещё раз окинул комнату и всё, что в ней ни было, — всё былопрочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то странное сходствос самим хозяином дома… Стол, кресла, стулья — всё было самого тяжёлогои беспокойного свойства; словом, каждый предмет, каждый стул, казалось,говорил: и я тоже Собакевич! или: и я тоже очень похож на Собакевича!»

Детали вновь уравнивают «в правах человека с вещами»,создают «чудовищное удвоение человека вещью»(А.Терц)

Речь «Извольте, я готов продать… Да чтобы не запрашивать с вас лишнего, по стурублей за штуку!»

Медведеобразный «человек-кулак» назначает самую вы-сокую цену за мёртвые души. Страсть к деньгам изуро-довала его душу


«Казалось, в [его] теле совсем не было души, или она у него была, но вовсене там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрытатакою толстою скорлупою, что всё, что ни ворочалось на дне её, не произво-дило решительно никакого потрясения на поверхности»

Герой ассоциируется у автора с Кощеем, который тра-диционно в русских народных сказках является обита-телем царства мёртвых

Таблица 4. Собакевич в галерее «мёртвых душ»

гнев, уподобляется чёрту из театра Петруш-ки, приказывая слугам бить своего гостя);Собакевич — травестированный обжора (заобедом он говорит Чичикову: «У меня когдасвинина — всю свинью давай на стол, бара-нина — всего барана тащи, гусь — всегогуся!» — тут же опрокидывает «половину ба-раньего бока к себе на тарелку» и съедаетвсё «до последней косточки», уподобляясь вэтом смешному страшилищу из карнаваль-

ного «ада»); Плюшкин — травестированныйростовщик (куча тряпья и отбросов, в кото-рых он копается, напоминает барахло карна-вальной «преисподней»11) и бес (когда онкричит Мавре: «Вот погоди-ка: на Страшномсуде черти припекут тебя за это железнымирогатками! вот посмотришь, как припекут!» —то уподобляется чёрту: чинит расправу надбедной женщиной из-за пропавшего лоскут-ка бумаги).

Так постепенно авантюрный сюжет поэ-мы разворачивается в «весёлое (карнаваль-ное) хождение по преисподней, по странесмерти» (М.Бахтин)12.

Лучше понять травестированный харак-тер многих сцен, данных Гоголем в поэме«Мёртвые души», помогают подготовленныедевятиклассниками инсценировки. «Изна-чальные свойства многих явлений комиче-ского связаны с игровым моментом, — пишет







Плюшкин Фамилия выявляет основное качество героя — скупость

Пейзаж «Частями стал выказываться господский дом и наконец глянул весь в том ме-сте, где цепь изб прервалась… Каким-то дряхлым инвалидом глядел сейстранный замок… на тёмной крыше, не везде надёжно защищавшей его ста-рость, торчали два бельведера, один против другого, оба уже пошатнувшиеся,лишённые когда-то покрывавшей их краски»

Детали подчёркивают, что хозяйство П. пришло в упа-док

Портрет «...это был скорее ключник, чем ключница: ключница по крайней мере небреет бороды, а этот, напротив того, брил, и, казалось, довольно редко, по-тому что весь подбородок с нижней частью щеки походил у него на скребницуиз железной проволоки, какою чистят на конюшне лошадей... Лицо его непредставляло ничего особенного; оно было почти такое же, как у многих ху-дощавых стариков, один подбородок только выступал очень далеко вперёд,так что он должен был всякий раз закрывать его платком, чтобы не заплевать...Гораздо замечательнее был наряд его: никакими средствами и стараньяминельзя бы докопаться, из чего состряпан был его халат...»

Перед нами герой-фикция: в нём есть нечто неуловимоеи безликое, как и в других морально мёртвых персонажахпервого тома. Гротескное сравнение в очередной раз уравнивает «вправах человека с вещами»; его стержнем становитсякомическое отождествление подбородок = скребница

Интерьер «На одном столе стоял даже сломанный стул и, рядом с ним, часы с остано-вившимся маятником, к которому паук уже приладил паутину. Тут же стоялприслонённый боком к стене шкаф с старинным серебром, графинчиками икитайским фарфором»

В христианстве паук имеет негативную символику: слу-жит олицетворением алчности и скупости

Речь «Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, да не знаю, куда запропасти-лась… Мавра!.. Куда ты дела, разбойница, бумагу?»

Своей мелочностью и скупостью П. напоминает моль-еровского Скупого, бальзаковского Гобсека, грешниковчетвёртого круга дантовского ада

Таблица 5. Плюшкин в галерее «мёртвых душ»

Смешные имена и фамилии Фемистоклюс, Алкид, Манилов, Коробочка, Ноздрёв, Собакевич, Плюшкин, Бобров, Свиньин, Канапатьев, Харпакин,Трепакин, Плешаков, Пётр Савельев Неуважай-Корыто, Иван Колесо, Блохин, Почитаев, Мыльной, Чепраков...

Диалоги, построенные на алогизмах

«— Уступите-ка их мне, Настасья Петровна?— Кого, батюшка?— Да вот этих-то всех, что умерли. — Да как же уступить их?— Да так просто. Или, пожалуй, продайте. Я вам за них дам деньги. — Да как же? Я, право, в толк-то не возьму. Нешто хочешь ты их откапывать из земли?» (3-я глава)

Разинутые от удивления рты «Манилов выронил тут же чубук с трубкою на пол и как разинул рот, так и остался с разинутым ртом в продолжениенескольких минут» (2-я глава)

Выпученные от страха глаза «— Да на что ж они тебе? — сказала старуха, выпучив на него глаза» (3-я глава)

Гиперболические трапезы «— Поросёнок есть? — с таким вопросом обратился Чичиков к стоявшей бабе.— Есть.— С хреном и со сметаною?— С хреном и со сметаною.— Давай его сюда» (4-я глава)

Крики, драки, потасовки «— Нет, скажи напрямик, ты не хочешь играть? — говорил Ноздрёв, подступая ещё ближе. — Не хочу! — сказал Чичиков и поднёс, однако ж, обе руки на всякий случай поближе к лицу, ибо дело становилосьв самом деле жарко.Эта предосторожность была весьма у места, потому что Ноздрёв размахнулся рукой... и очень бы могло статься,что одна из приятных и полных щёк нашего героя покрылась бы несмываемым бесчестием; но, счастливо отведшиудар, он схватил Ноздрёва за обе задорные его руки и держал его крепко.— Порфирий, Павлушка! — кричал Ноздрёв в бешенстве, порываясь вырваться» (4-я глава).

Божба и чертыханье «— Душ-то в ней, отец мой, без малого восемьдесят, — сказала хозяйка, — да беда, времена плохи, вот и прошлыйгод был такой неурожай, что боже храни» (3-я глава).«Зато, брат Чичиков, как покутили мы в первые дни!.. Теперь даже, как вспомнишь... чёрт возьми! то есть как жаль,что ты не был» (4-я глава).«Да, как бы не так! — думал про себя Чичиков, садясь в бричку. — По два с полтиною содрал за мёртвую душу,чёртов кулак!» (5-я глава)

Таблица 6. Элементы народной смеховой культуры в «Мёртвых душах»

А.В.Белова, — игровым поведением: паро-дирование — пение наизнанку, травестиро-вание — переодевание… Игра допускает нетолько… маски, бутафорский набор, исполь-зование вещей, предметов, но и деформи-рование игровых явлений: гиперболизацию,преуменьшение, что также подчёркиваетусловность… Игра даёт… освобождение мыс-ли, воображения, творческого поведения»13.

Погружение в стихию «весёлого», «ликую-щего», «карнавального» смеха «Мёртвых душ»происходит на уроках, посвящённых анализу«помещичьих» глав, быстрее, если к работе стекстом подключается художественное твор-чество учеников. В классе всегда находятсяжелающие выразить свои впечатления от го-голевского языка, тесно связанного с тради-циями народной смеховой культуры, в графи-ческих образах. В качестве примера приведёмиллюстрации ученицы 9 класса Д.Закаловой,которые выполняются на протяжении всех уро-ков и содержат в себе черты как портретной(костюмированной) графики14, так и ассоциа-

тивной (метафорической). В них мы видим нетолько особое, внимательное отношение кслову как таковому, но и (что очень важно!) ве-сёлую игру с гоголевским языком, где обнару-живают себя различные черты народной ко-мики. Автор этой игры легко превращает Ма-нилова в человека-сахарницу (рис. 1),Коробочку — в человека, у которого вместо го-ловы мешочек с деньгами (рис. 2), Ноздрё-ва — в человека-собаку (рис. 3), Чичикова —в человека-поросёнка (рис. 4), Собакевича —в человека-кулака (рис. 5), а Плюшкина — в че-ловека-мышь (рис. 6).

На наш взгляд, эти пронизанные фольк-лорным смехом детские иллюстрации яркодемонстрируют одно из главных свойств Го-голя-писателя, на которое обратил вниманиеещё В.Набоков: «впрыскивать в текст сравне-ние, вызывающее магическое превраще-ние»15. Изобразительный гротеск доводитлишь это превращение до конца.

Ценность подобных иллюстраций заклю-чается не только в том, что они органично

связаны с текстом изучаемого произведенияи наглядно раскрывают смысл тех деталей,которые как бы закодированы писателем, нои в том, что они всегда демонстрируют личныеотношения учащихся с прочитанной книгой.По ним можно судить, как дети воспринимаюттекст: что в нём видят и как его понимают.А это самое главное.

Продолжая анализ гоголевской поэмы,мы обращаем внимание учащихся на то, чтоидея возрождения души в «Мёртвых душах»реализуется не только в сниженном, комиче-ском ключе, но и в высоком.

В «помещичьих» главах мы встречаем це-лый ряд образов, намечающих в традицияхязыческой и православной культуры связигоголевских персонажей с идеальным «пер-вообразом» живой души: блины, выпекаемыеКоробочкой (символ Масленицы и обновле-ния жизненных сил природы), кулич, которымугощает Плюшкин Чичикова (символ Пасхи ивоскресения), «старый, обширный», тянув-шийся позади его дома сад (символ потерян-

33


1 2 3

4 5 6

ного и обретённого рая, духовной гармонии инравственного совершенства), тонущие конина «пожелтевшем гравюре» в доме Плюшкина(символ, связанный с триадой «смерть — воз-рождение — бессмертие»)16, цветы (эмблемакруговращения — рождения, жизни, смерти ивоскресения) и фрукты на огромной почер-невшей картине, занимающей полстены в од-ной из его комнат (символ зрелости, процве-тания и бессмертия) и т. д., а также имена ге-роев: как отмечает Е.Ю.Полтавец, Коробочкузовут Настасья Петровна, то есть Анастасия,что буквально значит «воскресшая»17.

В конце 5-й главы даётся первое лириче-ское отступление о слове и «несметном мно-жестве церквей», что «вызывает мысль о про-славлении не просто меткого русского слова,но слова — Логоса и Бога» (Е.Ю.Полтавец)18.

Мотив возрождения души отчётливо зву-чит и в описании Плюшкина: «Лицо его непредставляло ничего особенного... малень-кие глазки ещё не потухнули и бегали из-подвысоко выросших бровей, как мыши, когда,высунувши из тёмных нор остренькие морды,насторожа уши и моргая усом, они высмат-ривают, не затаился ли где кот или шалунмальчишка, и нюхают подозрительно самыйвоздух» (6, 432).

По наблюдению А.Терца, рисование глазу древних народов всегда имело магическийсмысл и «было связано с воскрешением преж-де мёртвой фигурки»19. Кажется, Гоголь дела-ет всё для того, чтобы мы почувствовали, чтонарисованная им мёртвая фигурка (Плюшкин)оживает. В этом ему помогает развёрнутоесравнение глаз с мышами, которое существу-ет, как точно замечает Ю.В.Манн, «по законаммаленькой жанровой сценки»: оно «не ниве-лирует предмет, но словно набрасывает нанего прозрачный флёр»; «сближение челове-ческого с неживым или животным» всегда«происходит по-гоголевски тонко и много-значно»20 (см. ещё один пример оживлениямёртвой фигурки в 6-й главе: когда Плюшкинвспоминает своё прошлое, на его деревянномлице скользит какой-то тёплый луч и выража-ется «не чувство, а какое-то бледное отраже-ние чувства, явление, подобное неожиданно-му появлению на поверхности вод утопающе-го, произведшему радостный крик в толпе,обступившей берег»).

Известно, что Гоголь хотел привестиПлюшкина во втором томе к нравственномуперерождению. Не случайно этот герой (един-ственный из всех помещиков!) имеет предыс-торию. Мы обращаем внимание учащихся нато, как в 6-й главе обыгрывается значениеслова «поднимать»: оно употребляется и впрямом («он подымал с пола всё, что ни ви-дел»), и в переносном значении («забирайте ссобой все человеческие движения, не остав-ляйте их на дороге, не подымете потом»).

Автор убеждён: душу надо подымать, воз-вышать. Плюшкину довелось пережить многоутрат, но в его замкнутой и одинокой душе,как и в душе бальзаковского Гобсека, естьсвет. Мы чувствуем этот свет, когда герой напрощание говорит Чичикову: «Да благословитвас Бог!»

«Плюшкин готов к возрождению, — пишетЕ.Ю.Полтавец, — ему надо только вспомнить,что подымать надо не вещи, а душу... Длятого чтобы вступить на христианский путь,ему... нужен лишь переворот»21.

На вопрос: «Можно ли назвать Гоголя пи-сателем-реалистом?» — девятиклассники от-вечают: «Да, можно, ведь он, как и Грибоедов,Пушкин, Лермонтов, создаёт многоплановыехарактеры, показывает сложные связи чело-века с окружающим миром».

«...Ещё В.Майков разглядел, — пишетИ.Гарин, — многослойность гоголевских об-разов, обратив внимание на такое их устрой-ство, когда сквозь верхнюю краску просвечи-вает “бездна других красок”, сообщающихизображаемому лицу глубину и прозрач-ность. За внешним “чёрно-белым” Гоголемскрывается Гоголь внутренний — цветной,многоцветный»22.

Об этом же говорит и Ю.Манн: « “Мёрт-вые души” — новая ступень в развитии типо-логического искусства Гоголя… гоголевскиехарактеры совмещают в себе многообразиеоттенков с определённостью… в каждом изних просматривается устойчивое ядро. Нокак не похоже это ядро на “доминанту” ха-рактеров в литературе классицизма, скажем,на “доминанту” мольеровских характеров!..“Метод Мольера исключает всякие противо-речия внутри героев… Лицемер равен лице-меру. А равно А; скупость изображаетсяМольером только как скупость” (В.Р.Гриб)…“ядро” гоголевских типов не сводится ни клицемерию, ни к грубости, ни к легковерию,ни к любому другому известному и чёткоопределяемому пороку. То, что мы называемманиловщиной, ноздрёвщиной и т. д., яв-ляется по существу новым психологически-нравственным понятием, впервые “сформу-лированным” Гоголем. В каждое из этих по-нятий-комплексов входит множествооттенков, множество (подчас взаимоисклю-чающих) свойств, вместе образующих новоекачество, не покрываемое одним определе-нием. У Гоголя А не равно А»23.

Завершить разговор с детьми о свое-образии гоголевского реализма можно однимочень интересным высказыванием С.П.Залы-гина: «Пусть приблизительно, однако же мывсё-таки можем связывать творчество великихписателей с той или иной областью умствен-ной и эмоциональной деятельности человека:Жюль Верн — это фантазия, Флобер — чув-ство, Толстой — философия, Достоевский —психология, Франс — рассудок, а что такоеГоголь? Гоголь — это наблюдательность,это — зрение. Это — воображение, но опять-таки через зрение. Он исследователь, натура-лист, может быть, натурфилософ»24.

Скажем, что такими же натуралистами иисследователями должны быть и гоголев-ские читатели, если они действительно хотятпонять художественный смысл его произве-дений.

Продолжение следует.

В статье использованы рисунки Д.Закаловой, 9 класс


1 МАНН Ю.В. Поэтика Гоголя. — М.: Худ.лит., 1988. — С. 273.

2 ЗИНИН С.А., САХАРОВ В.И., ЧАЛМА-ЕВ В.А. Литература. 9 класс: Учебник дляобщеобразовательных учреждений: В 2 ч. — М.: ООО «ТИД “Русское слово —РС”», 2010. — Ч. 2. — С. 156—166.

3 ПОЛТАВЕЦ Е.Ю. «Мёртвые души»Н.В.Гоголя: опыт комментированного чте-ния // Литература в школе. — 1998. — № 3. — С. 78 — 86; № 4. — С. 111—114.

4 ТЕРЦ А. В тени Гоголя. Собр. соч.: В 2 т. — М.: СП «Старт», 1992. — Т. 2. — С. 74—75.

5 Цит. по кн.: МАНН Ю.В. Поэтика Гого-ля. — М.: Худ. лит., 1988. — С. 358.

6 ЗИНИН С.А., САХАРОВ В.И., ЧАЛМА-ЕВ В.А. Литература. 9 класс: Учебник дляобщеобразовательных учреждений: В 2 ч. — М.: ООО «ТИД “Русское слово-РС”», 2010. — Ч. 2. — С. 161—162.

7 Цит. по ст.: ПОЛТАВЕЦ Е.Ю. «Мёртвыедуши» Н.В.Гоголя: опыт комментирован-ного чтения // Литература в школе. —1998. — № 4. — С. 111—112.

8 Там же. — С. 111. 9 Отмечено Е.Ю. Полтавец (ПОЛТАВЕЦ

Е.Ю. «Мёртвые души» Н.В.Гоголя: опыткомментированного чтения // Литерату-ра в школе. — 1998. — № 3. — С. 78).

10 БАХТИН М.М. Творчество Франсуа Раб-ле и народная культура Средневековья иРенессанса. — М.: Худ. лит., 1990. — С. 436.

11 Там же. — С. 530. 12 Там же. — С. 529. 13 БЕЛОВА А.В. Формирование представле-

ний о комическом в литературе у учащих-ся 5—7 классов. Диссертация на соисканиеучёной степени кандидата педагогическихнаук. — СПб., 1992. — С. 65—67.

14 Терминология В.Ф.Ерошкина (ЕРОШ-КИН В.Ф. Жанры литературы и графика:прямые и обратные связи: http://cyberle-ninka.ru/article/n/zhanry-literatury-i-grafi-ka-pryamye-i-obratnye-svyazi).

15 Цит. по кн.: ГЕНИС А.А. Уроки чтения:камасутра книжника. — М.: АСТ, 2013. —С. 111.

16 ПОЛТАВЕЦ Е.Ю. «Мёртвые души»Н.В.Гоголя: опыт комментированного чте-ния // Литература в школе. — 1998. — № 3. — С. 82; № 4. — С. 112—113.

17 ПОЛТАВЕЦ Е.Ю. «Мёртвые души»Н.В.Гоголя: опыт комментированного чте-ния // Литература в школе. — 1998. — № 3. — С. 82.

18 Там же. — С. 86.19 ТЕРЦ А. В тени Гоголя. Собр. соч.:

В 2 т. — М.: СП «Старт», 1992. — Т. 2. — С. 310.

20 МАНН Ю.В. Поэтика Гоголя. — М.: Худ.лит., 1988. — С. 298—299.

21 ПОЛТАВЕЦ Е.Ю. «Мёртвые души»Н.В.Гоголя: опыт комментированного чте-ния // Литература в школе. — 1998. —№ 4. — С. 113.

22 ГАРИН И.И. Загадочный Гоголь. — М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2002. — С. 311.

23 МАНН Ю.В. Поэтика Гоголя. — М.: Худ.лит., 1988. — С. 306—308.

24 ЗАЛЫГИН С.П. Собр. соч.: В 6 т. — М.: Худ. лит., 1991. — Т. 6. — С. 467.



Государственный образовательный стан-дарт по литературе включает значительныйпласт теоретико-литературных понятий, ко-торые должны освоить выпускники школы.Нередко к их повторению и закреплению об-ращаются только в старших классах, что соз-даёт перегрузку учащихся.

Однако этот вид учебной деятельности всреднем звене обучения после освоения тойили иной темы даёт наиболее плодотворныйрезультат, способствует прочности знаний,эффективности итогового повторения.

Урок начинается с выразительного чте-ния басни учителем (её текст дан каждомуученику).

Воспитание Льва

Льву, Кесарю лесов, Бог сына даровал.Звериную вы знаете природу:

У них, не как у нас, — у нас ребёнок году,Хотя б он царский был, и глуп, и слаб, и мал;

А годовалый ЛьвёнокДавно уж вышел из пелёнок.

Так к году Лев-отец не шуткой думать стал,Чтобы сынка невежей не оставить,

В нём царску честь не уронитьИ чтоб, когда сынку придётся царством

править,Не стал бы за сынка народ отца бранить.Кого ж бы попросить, нанять или заставитьЦаревича Царём на выучку поставить?

Отдать его Лисе — Лиса умна:Да лгать великая охотница она;

А со лжецом во всяком деле мука:Так это, думал Царь, не царская наука.

Отдать Кроту: о нём молва была,Что он во всём большой порядок любит:

Без ощупи шага не ступитИ всякое зерно для своего стола Он сам и чистит, сам и лупит;

И словом, слава шла,Что Крот великий зверь на малые дела:Беда лишь, под носом глаза Кротовы зорки,

Да вдаль не видят ничего;Порядок же Кротов хорош, да для него;А царство Львиное гораздо больше норки.Не взять ли Барса? Барс отважен и силён,

А сверх того, великий тактик он;Да Барс политики не знает:

Гражданских прав совсем не понимает,

Какие ж царствовать уроки он подаст!Царь должен быть судья, министр и воин;

А Барс лишь резаться горазд:

35


КАЛГАНОВА Татьяна Алексеевна —редактор журнала «Литература в школе», доцент, кандидат педагогических наук[email protected]

АНАЛИЗ БАСНИ И.А.КРЫЛОВА«ВОСПИТАНИЕ ЛЬВА»ПОВТОРЕНИЕ И ЗАКРЕПЛЕНИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ЗНАНИЙ О ЖАНРЕ БАСНИVII КЛАСС

Аннотация. В статье предлагаются вопросы и задания для анализа басни,материал для обобщения учителя, задания на закрепление понятий.Ключевые слова: басня, мораль, лиро-эпический род литературы, афо-ризмы, новаторский характер басен Крылова.

Abstract. The article suggests questions and tasks for the fable analysis andmaterial for students assignments to consolidate knowledge of Krylov’s fables.Keywords: fable, moral, lyrical-epic kind of literature, aphorisms, innovative na-ture of Krylov’s fables.

В.Тимарев. «Не взять ли Барса?» Илл. к басне И.А.Крылова «Воспитание Льва». 1913

Так и детей учить он царских недостоин.Короче: звери все, и даже самый Слон,

Который был в лесах почтён,Как в Греции Платон,

Льву всё ещё казался не умёнИ не учён.

По счастью, или нет (увидим это вскоре),Услышав про Царёво горе,

Такой же царь, пернатых царь, Орёл,Который вёл

Со Львом приязнь и дружбу,Для друга сослужить большую взялся службу

И вызвался сам Львёнка воспитать.У Льва как гору с плеч свалило.

И подлинно: чего, казалось, лучше былоЦаревичу царя в учители сыскать?

Вот Львёнка снарядилиИ отпустили

Учиться царствовать к Орлу.Проходит год и два; меж тем, кого ни спросят,О Львёнке ото всех лишь слышат похвалу:Все птицы чудеса о нём разносят.

И, наконец, приходит срочный год,Царь-Лев за сыном шлёт.

Явился сын; тут царь сбирает весь народ,И малых, и больших сзывает;Сынка целует, обнимает,

И говорит ему он так: «Любезный сын,По мне наследник ты один;

Я в гроб уже гляжу, а ты лишь в свет вступаешь!Так я тебе охотно царство сдам.Скажи теперь при всех лишь нам,Чему учён ты, что ты знаешь

И как ты свой народ счастливым сделать чаешь?» —

«Папа, — ответствовал сынок, — я знаю то,Чего не знает здесь никто:И от Орла до Перепёлки, Какой где птице боле вод,Какая чем из них живёт,

Какие яйца несёт,И птичьи нужды все сочту вам до иголки.Вот от учителей тебе мой аттестат:

У птиц недаром говорят,Что я хватаю с неба звёзды;

Когда ж намерен ты правленье мне вручить,То я тот час начну зверей учитьВить гнёзды.

Тут ахнул Царь и весь звериный свет;Повесил головы Совет,А Лев-старик поздненько спохватился,Что Львёнок пустякам училсяИ не добро он говорит;

Что пользы нет большой тому знать птичий быт,

Кого зверьми владеть поставила природа,И что важнейшая наука для царей:Знать свойства своего народаИ выгоды земли своей.

(1811)

Вопросы и задания для анализа басни??? Определите тему басни.Тема художественного произведения —

жизненные явления, отражённые в этом про-изведении. Чтобы определить тему, нужно от-ветить на вопрос, о чём рассказал писатель.

В этой басне Крылов раскрывает темувоспитания и образования молодого поколе-

ния. Это вечная тема, волнующая людей любойэпохи. Сегодня читатель басни отметит, что вней высмеивается обычай дворян брать длявоспитания детей иностранцев. Но современ-ники Крылова усматривали здесь также намёкна воспитание Александра I, так как многиесчитали неудачным выбор швейцарского граж-данина Лагарпа для воспитания русского им-ператора. Один из современников писал, чтоЛагарп, «оставляя Россию, столь же мало зналеё, как в день своего прибытия, и… карманнуюреспублику свою поставил образцом само-держцу величайшей империи в мире».

Вопросы образования и воспитания под-нимал Н.М.Карамзин в статье «Странность».Он писал о французе, который завёл близПарижа пансион для детей русских дворян:«Как вздумать, чтобы родители в Отечественашем не имели способа воспитывать детейи могли безрассудно удалить их от себя. Мызнаем первый и священный закон природы,что мать и отец должны образовать нрав-ственность детей своих, которая и есть глав-ная часть воспитания; мы знаем, что всякийдолжен расти в своём Отечестве и заранеепривыкать к его климату, обычаям, характеружителей, образу жизни и правления… пусть…молодой человек, уже приготовленный к ос-новательному рассуждению, едет в чужиеземли, узнать европейские народы, сравнитьих физическое и гражданское состояние снашим… Я не боюсь за него… Он будет мно-гому удивляться, многое хвалить, но не по-любит никакой страны более Отечества».

??? Определите сюжет басни.Сюжет художественного произведения —

развитие в произведении событий в тойпоследовательности, которую определил пи-сатель.

В этой басне события развёртываются срождения в семье Царя зверей Львёнка: поискучителей, направление на учёбу, проверка по-лученных знаний, необходимых для управле-ния страной зверей. В басне не сказано, чемуи как учили Львёнка, поэтому результат об-учения становится неожиданным, что усили-вает сатирическую направленность басни.

??? Какие черты людей высмеиваются вобразах зверей?

Аллегория, или иносказание, — условноеизображение отвлечённого понятия при по-мощи конкретного жизненного явления. Вэтой басне в образах зверей — претендентовна воспитание Львёнка высмеиваются такиечерты людей, как хитрость и лживость, неже-лание видеть проблемы общества и непони-мание их, несоблюдение гражданских прав.

??? Какая деталь указывает на то, чтоЛьвёнок учился за границей?

«Папа, — ответствовал сынок, — я знаюто…»

??? Какие чувства вызывает Львёнок учитателя?

Знания Львёнка не имеют практическогозначения для зверей, это вызывает и недо-умение, и смех, и одновременно жалость кнему, ведь он не виноват, что его так выучили.

??? В каких словах выражена моральбасни?

Мораль — основная мысль, нравоучениев виде прямо сформулированного заключе-ния в конце или начале басни.

??? К какому роду литературы относитсябасня?

Басня относится к лиро-эпическомуроду литературы: жизненные явления и со-бытия отражаются в повествовании; выде-ляется речь автора и речь персонажей; пе-реживания автора, его точка зрения выра-жены в морали.

??? Когда сложился жанр басни? Назо-вите известных баснописцев.

В Древней Греции басни в прозе писалраб Эзоп, широко известен французский бас-нописец ХVIII века Лафонтен, к этому жанру вРоссии в то время обращались М.В.Ломоно-сов, А.П.Сумароков, Г.Р.Державин, И.И.Хем-ницер, И.И.Дмитриев. Но наибольшего рас-цвета достигла басня в творчестве И.А.Кры-лова (1769—1844). Именно в этом жанрепроявился его талант. Первый сборник басенКрылова вышел в 1809 году.

??? Что нового внёс Крылов в русскуюбасню по сравнению с предшествующимибаснописцами?

Крылов заимствовал сюжеты у Эзопа.Но многие его басни оригинальны, написаныпо конкретному поводу, и современникамбыло понятно, в чей огород брошен камень,например, в басне «Волк на псарне». Вместес тем басенные персонажи имеют широкийобобщающий смысл. Новаторство Крыло-ва-баснописца заключается и в воспроизве-дении национально-народного колорита. Онсоздал подлинно народные басни. Передчитателем всегда предстаёт образ рассказ-чика — человека из народа, ироничного имудрого, он смело вводит народное просто-речие и устно-поэтическую лексику, быто-вые детали, утверждает народную точку зре-ния. Отмечая новаторство Крылова-басно-писца, В.Г.Белинский писал, что в них «нетни медведей, ни лисиц, хотя эти животные,кажется, действуют в них, но есть люди, ипритом русские люди». Критик отмечал, чтобасни Крылова представляют собой реаль-ные сцены из жизни.

Задания для закрепления учебногоматериала

??? Сформулируйте определение басни,запишите его с примерами из басен Крылова.

Басня — короткий рассказ нравоучи-тельного характера в стихах или прозе спрямо сформулированным заключением-моралью.

??? Укажите названия басен Крылова,из которых возникли афоризмы, объяснитеих значение: «и в сердце льстец всегдаотыщет уголок»; «а ларчик просто откры-вался»; «у сильного всегда бессильный ви-новат»; «избави Бог и нас от этаких судей».(Афоризмы — устойчивые, точные и краткиевыражения, вошедшие в речь из фольклора,литературы, изречения выдающихся дея-телей.)

??? Определите по приведённым строч-кам, из каких басен Крылова они взяты:



1) И говорит так сладко, чуть дыша:«Голубушка, как хороша!..»;

2) «Ты виноват уж тем, что хочется мнекушать…»;

3) Лето красное пропела;Оглянуться не успела,Как зима катит в глаза…;

4) «Кумушка, мне странно это:Да работала ль ты в лето…»;

5) У кумушки глаза и зубы разгорелись,А кисти сочные как яхонты горят;

Лишь то беда, висят они высоко…??? Каких лесных жителей пригласил Лев

на экзамен Львёнка?

??? Сочините диалог, используя афориз-мы, приведённые в предшествующем зада-нии, или любые другие из басен Крылова (повыбору).

Домашнее задание. Напишите статью«Басня» для словаря теоретико-литературныхпонятий.

37


Программа по литературе В.Я.Коровинойпредусматривает изучение в 5 классе пушкин-ской «Сказки о мёртвой царевне и о семи бога-тырях». Работа с этим классическим произве-дением должна помочь ученикам сформиро-вать основные представления о литературнойсказке и её истоках, навыки сравнения литера-турных героев. Кроме того, на протяжении 3—4 уроков, отведённых учителем на эту сказку,школьники учатся быть внимательными к пуш-кинскому слову, наблюдают за неповторимымслогом, задаются нравственными вопросами.

«Сказка о мёртвой царевне и о семи бога-тырях», известная многим из учеников ещё с до-школьных лет, на уроках литературы в 5 классестановится новым важным этапом в постижениифеномена «солнца русской поэзии», подготав-ливающим последующее восприятие болеесложных и объёмных произведений Пушкина.

Учителю важно подвести школьников кмысли, что классическая литература не стареети несмотря на то, что почти два века отделяетнашу эпоху от пушкинской, в гениальных строч-ках поэта кроются ответы на многие вопросысовременности. Например: какими быть де-вушке и юноше? К какому идеалу стремиться?Само слово «идеал» стало немодным, под-росткам через все каналы СМИ внушается, чтонужно быть собой, ни на кого не равняться. И вэтом одна из ловушек современности. Это усу-губляется и тем, что подрастающее поколениеживёт в неспокойное время: нарастает агрес-сия и бездуховность, распадаются семьи, вомногих странах узаконены однополые браки иидёт нивелирование разницы между мужскими женским началом. Задача педагогов на уро-

ках литературы — удерживать детей от следо-вания этому негативному стандарту, навязы-ваемому нашему обществу, показывать до-стойную альтернативу — традиционную рус-скую модель поведения человека в обществе исемье. Это не только предусмотрено Госу-дарственным образовательным стандартом,но и интуитивно понимается каждым отече-ственным учителем-словесником.

При учебной программе, рассчитанной на105 часов, учитель может построить работу сосказкой Пушкина по следующему плану:

1. Истоки сюжета «Сказки о мёртвой ца-ревне…»: сопоставление сказки, записаннойПушкиным со слов няни Арины Родионовны, исказки братьев Гримм «Белоснежка». Выявле-ние особенностей литературной сказки1.

2. Идеал русской православной девушки в«Сказке о мёртвой царевне…».

3. Идеал русского православного юноши в«Сказке о мёртвой царевне…».

4. Особенности пушкинского стиля в «Сказ-ке о мёртвой царевне…»: поэтичность и музы-кальность сказки, стихотворная речь.

При учебной программе, рассчитанной на70 часов, 2-й и 3-й пункты плана могут бытьсведены в один урок.

Подробные рекомендации по проведению1-го и 4-го уроков есть в методических пособияхк учебнику В.Я.Коровиной2. Поэтому подробноостановимся на разработанных нами 2-м и 3-муроках.

Урок 2. Идеал русской девушки в «Сказ-ке о мёртвой царевне…»

Цели урока: развивать навыки анализахудожественного текста, сравнительной харак-

теристики, выразительного чтения, формиро-вать представление о традиционном русскомидеале девушки.

Основные виды деятельности учащих-ся: работа в группах, участие в коллективномдиалоге, заполнение таблицы «Сравнительнаяхарактеристика царицы и царевны», поиск со-ответствующих цитат в тексте, составлениесинквейна.

Планируемые результаты: овладениеэлементами анализа текста, основными прин-ципами сравнительной характеристики, пони-мание традиционного идеала русской девушки.

Оборудование: учебная презентация силлюстрациями к сказке Пушкина художниковЕ.И.Пашкова, Т.А.Мавриной, В.М.Конашевича,И.Я.Билибина, Б.В.Зворыкина, А.М.Куркина,В.А.Панина, Б.А.Дехтерёва и др.

Ход урока— Итак, ребята, на прошлом уроке мы по-

знакомились со «Сказкой о мёртвой царевне ио семи богатырях». Давайте вспомним главныхгероев сказки (царица-мачеха, царевна, семьбогатырей, королевич Елисей) и второстепен-ных героев (царь, царица-мать, чернавка). Наближайших двух уроках мы будем размышлятьоб этих героях. Постараемся понять, что хотелнам сказать Пушкин, что ему дорого, чем онвосхищается, а что отвергает…

Наш разговор о героях сказки мы начнём сженских образов. Назовите их, пожалуйста.(Царица-мать, царица-мачеха, царевна, чер-навка.)

Среди этих героинь есть две очень-оченьразные, не похожие друг на друга. Как вы ду-маете, кто это? (Царица-мачеха и царевна.)

ГОЛОВА Ксения Вячеславовна —кандидат филологических наук, преподаватель русского языка и литературы ЧОУ «Челябинская православная гимназия»[email protected]

ФОРМИРОВАНИЕ ТРАДИЦИОННОГОИДЕАЛА РУССКИХ ДЕВУШКИ И ЮНОШИ«СКАЗКА О МЁРТВОЙ ЦАРЕВНЕ И О СЕМИ БОГАТЫРЯХ» А.С.ПУШКИНАV КЛАСС

Аннотация. На предлагаемом читателю уроке дети учатся быть внима-тельными к пушкинскому слову, разбираются в нравственных вопросах,поставленных в сказке Пушкина, и получают представление об идеале рус-ских девушки и юноши.Ключевые слова: нестареющая классика, идеал как основа мировоззре-ния, анализ текста, сравнительная характеристика, разнообразие формработы детей на уроке, жизненные ориентиры.

Abstract. On the proposed lesson students learn to be attentive to Pushkin’swords, try to understand the ethical issues raised in the tale and get an idea ofthe Russian girls and boys of XIX century ideals.Keywords: timeless classic, ideal as a base of ideology, textual analysis, com-parative characteristics, life guidance.

1 См.: Коровина В.Я. Читаем, думаем, спорим… Дидактические материалы по литературе. 5 класс. — М.: Просвещение, 2014. — С. 49—53.2 См.: Беляева Н.В. Уроки литературы в 5 классе. Поурочные разработки. — М.: Просвещение, 2015. — С. 47—65; Егорова Н.В. Поурочные разработки по

литературе. 5 класс. — М.: ВАКО, 2014. — С. 297—303.

Сегодня на уроке мы будем учитьсясравнивать.

Словарная работа. Найдём в краткомсловаре литературоведческих терминов, чтотакое сравнение. (Сравнение — изображениеодного явления с помощью сопоставления егос другим.)

То есть в сравнении непременно содер-жатся два элемента: то, что сравнивается, ито, с чем сравнивается. Сравнение выражает-ся с помощью слов как, точно, словно, а можетпросто указывать на сходство. Например, всказке: «…Между тем росла, росла, / Подня-лась и расцвела…»

Как вы думаете, почему Александр Серге-евич употребил применительно к царевне сло-во расцвела? (Она похожа на цветок.)

Работа с таблицей. Сравнить — значитнайти черты сходства и различия. По ходуурока мы будем заполнять вот такую таблицу(она заранее начерчена на доске). Два «доб-ровольца» нам в этом помогут (два ученикавыходят к доске и по ходу обсуждения запол-няют таблицу).

— Давайте начнём наше «погружение» втекст. Что о них сказано на первых страницахпушкинской сказки? (Работа по группам: 1-ягруппа ищет цитату про царицу-мачеху, 2-ягруппа — про царевну. Ученики из каждой груп-пы читают и комментируют найденную цитату.)

— Обратите внимание, как Пушкин описы-вает внешность и черты характера героинь.(Ученики читают найденные отрывки из сказки.)

— Что значат слова горда, ломлива,своенравна и ревнива?..

— Что такое нрав? (Норов, характер.) Ка-кой нрав у царевны? (Кроткий.) А что такоекротость? (Смирение, покладистость, уступ-чивость.) А какой нрав у царицы? (Она свое-нравна.)

— Итак, что общего между царицей-маче-хой и царевной? (Они обе царского происхож-дения, красивы и умны.)

— Кто из них стремится к соперничеству,хочет быть самой-самой красивой и готовадобиться этого любой ценой? (Царица-маче-ха.) Зачем ей эта победа в негласном конкурсекрасоты? (Она гордая и завистливая, у неё нетдругих интересов.)

— А хочет ли царевна соперничать, видитли она в царице конкурентку? (Нет, ей это чуж-до, она скромна.)

— Какие качества царицы нас отталки-вают? Найдите нужные эпизоды, подтвер-ждающие вашу точку зрения. (Она злая, за-вистливая, гордая.) А какой мы видим царев-ну? (Доброй, бескорыстной, скромной.)

Можем ли мы сказать, что царевна — ве-рующая девушка? (Она добрая, любит ближ-них, кроткая…) А есть в сказке подтверждениенашим предположениям? Можем мы найти всказке прямые указания на православную веруцаревны?

— Например, эпизод, когда царевна вхо-дит в лесной терем, или сцена сватовства бо-гатырей (ученики работают с текстом): «…Домцаревны обошла, / Всё порядком убрала, / За-светила Богу свечку, / Затопила жарко печ-ку...»; «Коли лгу, пусть Бог велит / Не сойтиживой мне с места…».

— Какие ещё поступки царевны говорят отом, что она истинно православная девушка?(Она милосердна — даёт нищей старушонкехлеб.)

— А царицу-мачеху мы можем считатьправославной? О чём говорят её поступки? (Отом, что она эгоистичная, не любит никого,кроме себя. Она живет без Бога в душе.)

— Какими предстают героини перед нами,разговаривая с другими персонажами сказки?Обратите внимание на их речь и манеры.

Ученики работают с текстом, находят ци-таты, доказывающие, что царица-мачеха грубаи невоспитанна, а царевна, напротив, ласкова

и приветлива со всеми: с Чернавкой, богаты-рями, псом Соколко, Елисеем.

— Ребята, как богатыри догадались, чтоперед ними царевна, а не простая девушка?Найдите ответ в тексте.

Дети находят нужное место в сказке:«Вмиг по речи те спознали, / Что царевну при-нимали…»

— А что это за речь такая? Может быть,она какая-то особенная? (Грамотная, вежли-вая, ласковая.)

Теперь посмотрим, как царевна и царицаотносятся к другим людям. Найдите цитаты ипрочитайте их с выражением. (Ученики рабо-тают с текстом, находят примеры того, как ца-рица использует людей в своих целях, — двевстречи с Чернавкой, а царевна, напротив, хо-чет помогать людям, например, быть полезнойбогатырям, помочь им по хозяйству.)

А как наши героини относятся к труду? Ка-ковы основные занятия царицы? Обратимся к



Нина Носкович (1911—1995). Илл. к «Сказке о мёртвой царевне и о семи богатырях»

Царица-мачеха Царевна

Сходства

Различия

тексту. (Царица наряжается, красуется, бесе-дует с зеркальцем или сидит без дела.) А чемзанята царевна? (Она прибирает в доме, гото-вит, прядёт.) То есть пушкинская царевна, не-смотря на своё высокое происхождение и нато, что у неё есть прислуга, не гнушается по-вседневной женской работы, всё умеет и тру-дится с радостью. Вы думаете, только в сказкетак бывает? А вот и нет.

Вы, наверное, слышали о семье царст-венных мучеников. Великие княжны Ольга,Татьяна, Мария и Анастасия были воспитаны вдухе истинной православной веры. Их верабыла деятельной, они помогали раненым вгоспитале, умели шить, вязать, готовить, об-ходиться без прислуги.

То есть русская девушка, даже если оназнатного рода, не просто умеет сама о себезаботиться, но и хочет быть полезной людям.Мы можем сказать, что она добродетельная.Что такое добродетель? Давайте посмотримна корни этого слова (ученики легко с этимсправляются: делать добро, делание добра).Это потребность делать добрые дела. Стрем-ление жить по правде, по Божьим заповедям.Добродетель противоположна таким поня-тиям, как страсть, грех.

А у царицы-мачехи есть какие-то добро-детели? (Нет, она эгоистичная, любит толькосебя, творит только злые дела.)

Сейчас мы скажем ещё об одном важномкачестве русской девушки и женщины. Помо-жет нам А.С.Пушкин. Давайте вспомним, какотвечает царевна семи богатырям, которыепришли к ней свататься. («Как мне быть? ведья невеста. / Для меня вы все равны, / Все уда-лы, все умны, / Всех я вас люблю сердечно; /Но другому я навечно / Отдана. Мне всех ми-лей / Королевич Елисей».)

О каком важном качестве царевны здесьговорится? (Ученики сразу отвечают, что она

верная.) Что такое верность? (Это любовьтолько к одному человеку.) Записываем этокачество царевны в таблицу.

Итак, в нашей таблице отражено сходствоцарицы и царевны (обе знатного рода, умныеи красивые) и различия:

Царица / царевнаСвоенравная / кроткаястремится к соперничеству, горделивая /скромнаязлая / добраязавистливая / бескорыстнаягордая / простая, смиреннаяживёт без Бога / живёт с Богом в душегрубая / ласковая, приветливаяневоспитанная/ доброжелательнаяиспользует людей в своих целях / любитближних и хочет помогать ленивая / трудолюбиваяэгоистичная, себялюбивая, причиняет дру-гим зло / добродетельная, верная

Какие качества русской девушки рисуетПушкин в образе царевны? Можно ли назватьцаревну идеалом русской девушки? Какойсмысл вы вкладываете в слово идеал? (Обра-зец, достойный подражания; человек самыхлучших душевных качеств.)

Как вы считаете, современный ли этот об-раз? (Мнения учеников могут разделяться,возможны элементы дискуссии.)

Ребята, в конце урока я предлагаю вам на-писать синквейн3 об одной из героинь. Вампомогут в этом текст сказки и наша сравни-тельная таблица. В первой строчке у вас будетслово «царевна» или «царица», а дальше выработаете по правилам составления синквей-на, которые у вас уже есть.

У учеников получились интересные рабо-ты, например:

ЦаревнаВежливая, смиреннаяЛюбит, помогает, ждёт«…но другому я навечно отдана…»Честность

(Малова Екатерина)

Домашнее задание: нарисовать иллюст-рацию к сказке.

Урок 3. Идеал русского юноши в «Сказ-ке о мертвой царевне...»

Ход урокаПовторение. На прошлом уроке мы гово-

рили об идеале девушки. Давайте вспомним,какими качествами царевны восхищаетсяПушкин. (Ученики вспоминают материал пре-дыдущего урока.)

Сегодня мы будем говорить об идеалемужского поведения. Назовите, пожалуйста,мужские образы сказки. (Царь, семь богаты-рей, королевич Елисей.) Какие из этих героевглавные? (Богатыри и Елисей.)

Давайте поговорим об этих героях, запи-шем подзаголовок «Семь богатырей» и будемотмечать основные моменты.

Итак, найдём эпизод, когда царевна при-шла к лесному терему. (Ученики находят фраг-мент текста, выразительно его читают.) О чёмговорит жилище богатырей? Ученики строятсвои догадки:

— Хозяева никого не боятся, ведь теремне заперт на замок.

— Обитатели терема — хозяйственныелюди, возможно, знакомые со столярным иплотницким делом: «…стол дубовый, печь слежанкой изразцовой…».

— В доме у них иконы, значит, они право-славные люди: «…тут / люди добрые живут…».

Находим эпизод, когда богатыри верну-лись домой и обнаружили гостью. Как они еёвстретили? О каких качествах героев говориттакой теплый приём? (Они гостеприимные,радушные, рады своей гостье.)

Чем занимаются братья? (Они ездят наохоту, охраняют рубежи от иноземцев.) Мыможем сказать, что они военные люди? (Оче-видно, да.) Обратите внимание, как называетих автор: «Семь богатырей, семь румяных уса-чей». Дело в том, что на Руси право носить усыбыло только у военных. У людей гражданскихусов не было — не положено. Так, на портретахЛермонтов изображён с усами, а Пушкин безусов. Вот и наши богатыри усатые, ведь онислужат защитниками родины.

Теперь посмотрите, как они живут, какиемежду ними отношения. Найдите примеры в текс-те. (Это родные братья, они дружны: «...братьядружною толпою выезжают погулять...».)

Есть ли среди них главный или все бога-тыри равноправны? (Они подчиняются стар-шему, трижды в сказке говорится: «Старшиймолвил...») То есть мы видим, что у семи бога-тырей существует иерархия, как у настоящихвоенных: младшие по званию (а здесь — повозрасту) подчиняются старшим.

39


Нина Носкович (1911—1995). Илл. к «Сказке о мёртвой царевне и о семи богатырях»

3 В начале учебного года ученики узнали о том, что такое синквейн, а также о правилах его составления. В тетради по литературе у учеников подклеенапамятка составления синквейна. На завершающем этапе работы над темой они составляют синквейны, получая за это оценку.

Как богатыри относятся к царевне? (Уче-ники находят в сказке примеры обходитель-ности, вежливости богатырей.) Они относятсяк царевне как к сестре. Почему же они пошлисвататься к ней? (Они полюбили её.)

Можно ли сказать, что у них была распряиз-за царевны? Ученики высказывают разныепредположения. Косвенно Пушкин говорит,что богатыри сначала спорили из-за царевны(«…помири нас как-нибудь, одному женоюбудь…»), но потом честно решили вместе пой-ти к ней и дать ей самой выбрать себе жениха.

Почему царевна отказала богатырям? (Ре-бята говорят, что она любит Елисея, верна ему.)

Как богатыри восприняли её отказ? Най-дите строчки из сказки. («Братья молча по-стояли да в затылке почесали» — они смирен-но восприняли её отказ, они помирились: «исогласно все опять стали жить да пожи-вать...».) Как и положено, богатыри имеют вы-держку, они не предаются эмоциям.

Посмотрите сцену, когда богатыри верну-лись домой и увидели, что царевны умерла.Как они встречают эту новость? («Перед мёрт-вою царевной / Братья в горести душевной /Все поникли головой…») Они опечалились, ноне льют слёз, а действуют. Что они делаютдальше? (Ученики выразительно читают от-рывок, отмечая, что богатыри сильные, онинесут тяжёлый хрустальный гроб в пещеру,они прощаются с царевной — старший бога-тырь говорит погребальную речь.)

Устное словесное рисование. Какойпортрет богатырей у нас получился? Давайтенарисуем этот портрет словами и запишемосновные черты богатырей. (Учащиеся назы-вают качества, один ученик записывает их надоске.) У нас получился примерно такой порт-рет: богатыри бесстрашные, сильные, удалые,дружные, выдержанные. Они православныехристиане, честные, вежливые, гостеприим-ные и заботливые.

Можем ли мы назвать их мужественны-ми?.. А что такое мужество? (Это лучшие муж-ские качества: храбрость, выдержка, чест-ность, верность слову и др.)

У нас есть ещё один герой сказки, онтоже мужественный, но он несколько отлича-ется от богатырей. Кто это? (Королевич Ели-сей.) Поговорим о нём, а потом сравним с бо-гатырями.

Обратимся к тексту. Найдём эпизод, когдакоролевич отправился на поиски невесты. Чтоон сделал сначала? («…Помолясь усердноБогу, / Отправляется в дорогу…») Он молится,причём от всего сердца, усердно, а не фор-мально, как делают многие люди.

Помогают ли ему люди?.. А кто помогаетЕлисею? (Солнце, месяц и ветер.) Зачем Пуш-кину эти персонажи? Каким вы их себе пред-ставляете?

Посмотрите, как воспринимает королевичЕлисей печальную весть о своей невесте. («Ко-ролевич зарыдал…») О чём это нам говорит?Рыдали ли богатыри? Почему? (Королевич всемсердцем любил царевну, весть о смерти царев-ны потрясла его. Богатыри — военные люди, имположено сдерживать свои чувства.)

Куда и зачем отправился королевич Ели-сей после встречи с ветром? Прочитайтесцену встречи Елисея и царевны. Каким чув-ством она проникнута? Почему оба героярыдают?..

Итак, как вы себе представляете короле-вича Елисея, какой он человек? (Ученики на-зывают качества героя: королевич Елисей ве-рующий, преданный, любящий, смелый, бес-корыстный, сильный, эмоциональный.) Можемли мы сказать, что он мужественный? (Без-условно, можем.)

Итак, что общего между королевичем Ели-сеем и богатырями и чем они отличаются?(Ученики учатся самостоятельно сравниватьгероев.)

Как и на предыдущем уроке, пишем синк-вейн о сегодняшних героях. Первая строчка —«Елисей» или «Богатыри».

Вот один из синквейнов:

БогатыриСильные, могучиеЗащищают, охотятся, действуют

«…молодцы честные…»Мужество

(Ткачёв Александр)

Домашнее задание: написать неболь-шое сочинение о своём любимом герое «Сказ-ки о мертвой царевне…» (это могут быть ца-ревна, Елисей, богатыри и даже пёс Соколко);выучить любой понравившийся отрывок изсказки (25—30 строк).

Итак, на уроках по «Сказке о мёртвой ца-ревне и о семи богатырях» мы учили детейбыть внимательными к поэтическому слову,сравнивать, характеризовать и оценивать ге-роев, видеть авторское отношение к ним, пуш-кинское представление о добре и зле, о нрав-ственном и безнравственном.

Любимые пушкинские герои — это цель-ные гармоничные образы без внутренних про-тиворечий. Своими словами и поступками онинесут в мир ценности, присущие нашему на-роду: веру, смирение, терпение, бескорыст-ную любовь. При этом они действуют сообраз-но своему полу: верная царевна терпеливождёт своего суженого, выполняя женскую до-машнюю работу, а богатыри и царевич Елисейактивно и смело действуют.

На уроках изучения классической русскойлитературы у словесника есть возможностидля формирования представлений своих уче-ников о нравственных идеалах, которые могутстать для них жизненными ориентирами.

ЛИТЕРАТУРА

1. БЕЛЯЕВА Н.В. Уроки литературы в 5 классе. Поурочные разработки. — М.: Просвещение, 2015. — С. 252.2. ЕГОРОВА Н.В. Поурочные разработкипо литературе. 5 класс. — М.: ВАКО,2014. — С. 400.3. КОРОВИНА В.Я., ЖУРАВЛЁВ В.П.,КОРОВИН В.И. Читаем, думаем, спорим…Дидактические материалы по литературе. 5 класс. — М.: Просвещение, 2014. — С. 239.4. Сказки Пушкина [Электронный ресурс] /URL: http://skaz-pushkina.ru/



К уроку было дано задание прочитатьрассказ Ю.И.Коваля «Клеёнка» из цикла«Чистый Дор» и подготовить выразительноечтение этого произведения.

Действие рассказа происходит в малень-кой деревне, которая называется ЧистыйДор. Деревня расположена далеко от боль-ших и маленьких городов и посёлков, поэтому

какие товары привезут в деревенский мага-зин, такие и покупают жители деревни.

И вот однажды случилось в ЧистомДоре событие: в магазин привезли клеён-

КОРОБЕЙНИК Дарья Николаевна — учитель русского языка и литературы, г. Москва[email protected]

ТЕМА ЛЮБВИ К БЛИЖНЕМУ В РАССКАЗЕЮ.И.КОВАЛЯ «КЛЕЁНКА»УРОК ВНЕКЛАССНОГО ЧТЕНИЯ V КЛАСС

Аннотация. В статье содержится материал для урока, одной из основныхзадач которого является расширение представлений школьников о такойдуховно-нравственной ценности, как любовь к ближнему.Ключевые слова: духовно-нравственные ценности; доброта, милосердие,сострадание, прощение, незлобивость.

Abstract. Main task of proposed lesson is to expand students ideas about a spi-ritual and moral values of selfless love committed to the well-being of the others(“Thou shalt love thy neighbor as thyself”).Keywords: spiritual and moral values, kindness, mercy, compassion, forgive-ness, gentleness.

ку. Клеёнка — это непромокаемая ткань,которую можно стелить на стол в качествескатерти.

У магазина собрались жители деревни,в том числе дядя Зуй, который живёт в ста-рой баньке с внучкой Нюркой, сердитаяМирониха, тётка Ксеня, тихая Манька Клет-кина и механизатор Колька Дрождев.

Ученик по просьбе учителя вырази-тельно читает эпизод «В очереди передмагазином»:

«Продавец Пётр Максимыч как получилтовар, сразу запер магазин, и в щели меж-ду ставен не было видно, чего он делает.

— Клеёнку, наверное, меряет, — толко-вал дядя Зуй, усевшись на ступеньке. — Онвначале её всю перемеряет, сколько в нейметров-сантиметров, а потом продаватьстанет... Постой, ты куда, Мирониха, ле-зешь? Я первый стою. — Кто первый? —возмутилась Мирониха, подлезая к самойдвери.— Это ты-то первый? А я три часа умагазина стою, все ножки обтоптала! Онпервый! Слезай отсюда!

— Чего? — не сдавался дядя Зуй. —Чего ты сказала? Повтори!

— Видали первого? — повторяла Ми-рониха. — А ну слезай отсюда, первый!

— Ну ладно, пускай я второй! Пускайвторой, согласен.

— Что ты, батюшка, — сказала теткаКсеня, — за Миронихой я стою.

— Эх, да что же вы,— огорчился дядяЗуй, — пустите хоть третьим!

Но и третьим его не пускали, пришлосьстановиться последним, за Колькой Дрож-девым».

— Итак, односельчане оттеснили дядюЗуя в конец очереди. Обиделся ли он?(Нет, он не сердится. Хотя и огорчается, нони на кого зла у него нет. Он весь в мысляхо клеёнке — какая она.)

— Найдите в рассказе фрагмент, кото-рый подтверждает этот ответ, и прочитайтеего вслух.

(«— Слышь, Колька Дрождев, — спра-шивал дядя Зуй, — не видал, какая клеён-ка? Чего на ней нарисовано: ягодки илицветочки?

— Может, и ягодки, — задумчиво сказалКолька Дрождев, механизатор, — а я не ви-дал.

— Хорошо бы ягодки. Верно, Коля?— Это смотря какие ягодки, — мрачно

сказал Колька Дрождев, — если черничкиили бруснички — это бы хорошо. А то нари-суют волчию — вот будет ягодка!

— Надо бы с цветочками, — сказалатётка Ксеня, — чтоб на столе красота была.

Тут все женщины, что стояли на крыль-це, стали вздыхать, желая, чтоб клеёнкабыла с цветочками.

— А то бывают клеёнки с грибами, —снова мрачно сказал Колька Дрождев,—да ещё какой гриб нарисуют. Рыжик илиопёнок — это бы хорошо, а то нарисуют ва-луёв — смотреть противно.

— Я и с валуями возьму, — сказала Ми-рониха, — на стол стелить нечего».)

— Какой же оказалась клеёнка? (С ва-сильками.)

— Выразительно прочитайте фраг-мент, где рассказывается о том, как жителидеревни увидели клеёнку. О чём он вамрассказал?

(«Сама клеёнка лежала посреди при-лавка, и, хоть свёрнута была в рулон, верх-ний край всё равно был открыт взглядам игорел ясно, будто кусок неба, увиденныйсо дна колодца.

— Ох, какая! — сказала тётка Ксеня. —Поднебесного цвета!

А другие женщины примолкли и толькотолпились у прилавка, глядя на клеёнку.Дядя Зуй дошёл до бочки с селёдками иостановился, будто боялся подойти к кле-ёнке.

— Слепит! — сказал он издали. —Слышь, Колька Дрождев, глаза ослепляет!Веришь или нет?

И дядя Зуй нарочно зажмурился и сталсмотреть на клеёнку в узкую щёлочку меж-ду век.

— Кажись, васильки нарисованы, —хрипло сказал Колька Дрождев, — хоть исорная трава, но голубая.

Да, на клеёнке были нарисованы ва-сильки, те самые, что растут повсюду наполе, только покрупнее и, кажется, дажеярче, чем настоящие. А фон под ними былподложен белоснежный.

— Поднебесная, поднебесная, — заго-ворили женщины, — какая красавица! Надопокупать!»)

— Все любуются клеёнкой, она всемнравится, потому что красивая, с василь-ками.

— И все забыли о спорах, о том, кто вочереди первый, все откликнулись на кра-соту.

— Найдите в тексте слова, с помощьюкоторых автор описывает привезённуюклеёнку. («В магазине пахло клеёнкой. За-пах селёдки, макарон и постного маслабыл начисто заглушен. Пахло теперь сухимклеем и свежей краской». «Сама клеёнкалежала посреди прилавка, и, хоть свёрнутабыла в рулон, верхний край всё равно был

открыт взглядам и горел ясно, будто кусокнеба, увиденный со дна колодца». «Да, наклеёнке были нарисованы васильки, те са-мые, что растут повсюду на поле, толькопокрупнее и, кажется, даже ярче, чем на-стоящие. А фон под ними был подложенбелоснежный».)

— Какими словами жители ЧистогоДора описывают клеёнку? («Поднебесногоцвета!», «Слепит! Глаза ослепляет!», «Ка-жись, васильки нарисованы, хоть и сорнаятрава, но голубая», «Поднебесная, какаякрасавица!».)

— Но радость людей сразу омрачается.Почему? (Продавец Пётр Максимович со-общает, что, возможно, на всех клеёнки нехватит: «…привезли мало. Я её всю изме-рил, и получается по полтора метра накаждый дом. Надо, чтоб всем хватило».)

— Как отреагировали на это сообщениестоящие в очереди?

(«Тут же в магазине начался шум, всеженщины стали разом разбираться, пра-вильно это или неправильно. Особенно го-рячилась Мирониха.

— Отрезай! — наседала она на ПетраМаксимыча. — Кто первый стоит, тот пускайи берёт сколько хочет.

— Ишь, придумала! — говорили дру-гие. — Нарежет себе пять метров, а другимнечем стол покрывать. Надо, чтоб всемхватило.

— А если у меня стол длинный? —кричала Мирониха. — Мне полтора метране хватит! Что ж мне, стол отпиливать?

— Можешь отпиливать, — сказал ПётрМаксимыч, чикая ножницами.

Тут же все стали вспоминать, у кого ка-кой стол, а Мирониха побежала домой столмерить. За нею потянулись и другие жен-щины.

В магазине остались только дядя Зуйда Колька Дрождев.

— Слышь, Колька, а у меня-то стол ко-ротенький, — говорил дядя Зуй. — Нюркасядет с того конца, я с этого — вот и весьстол. Мне клеёнки хватит, ещё и с напускомбудет.

— А у меня стол круглый, — хмуро ска-зал Колька Дрождев, — а раздвинешь —яйцо получается».)

— Длина стола Миронихи — метр во-семьдесят. Не хватает тридцати сантимет-ров! Как дядя Зуй пытается утешить огор-чённую женщину?

— Он старается шуткой утешить её:«— Да ладно тебе, — сказал дядя

Зуй, — останется кусочек стола непокры-тым, будешь на это место рыбьи костискладывать.

— Тебя не спросила! — закричала Ми-рониха. — Сам вон скоро свои кости сло-жишь, старый пень!»

— Обижается ли дядя Зуй на Мирониху? — И в этот раз не обижается. Находит

другой способ успокоить её:«— Ишь, ругается! — сказал дядя Зуй

добродушно. — Ладно. Максимыч, прирежьей недостачу из моего куска. Пускай не

41


Писатель Юрий Иосифович Коваль

орёт. Пускай рыбьи кости на клеёнку скла-дывает.

Продавец Пётр Максимыч приложил кклеёнке деревянный метр, отмерил сколь-ко надо, и с треском ножницы впились вклеёнку, разрубая васильки.

— Бери-бери, Мирониха, — говорилдядя Зуй, — пользуйся. Хочешь её мыломмой, хочешь стирай. От этой клеёнкиубыли не будет. Ей износу нет. Пользуй-ся, Мирониха, чашки на неё ставь, супы,самовары ставь. Только смотри будьосторожна с ней, Мирониха. Не погубиклеёнку!

— Тебя не спросила, — сказала Миро-ниха, взяла, кроме клеёнки, селёдок и пря-ников и ушла из магазина».

— Тётке Ксене тоже не хватает полуто-ра метров, чтобы полностью покрыть стол,и она, огорчённая, заплакала. А ей кто-топомог?

— Снова помог дядя Зуй:«— Вот ведь дела, — сказал дядя Зуй, —

с клеёнкой с этой! Ладно, Максимыч, при-режь и ей недостачу, мне небось хватит.

Следующей в очереди была МанькаКлеткина».

Ученик читает эпизод:«Манька достала из кармана верёвоч-

ку, узлом завязанную на конце.— Вот, — сказала она, — у меня такой

стол, как эта верёвочка.— Как верёвочке ни виться, — строго

сказал Пётр Максимыч, — а концу всё рав-но быть.

Он приложил деревянный метр, поме-рил Манькину верёвочку и сказал:

— Опять нехватка. Метр семьдесятпять.

— Эх, — махнул рукой дядя Зуй, — при-резай недостачу от моего куска, режь навсю верёвочку. А ты, Манька, горячие ка-стрюли на клеёнку не ставь, ставь на под-ложку. Поняла, что ль? Сделай подложкуиз дощечки.

— Поняла, — тихо сказала Манька, —спасибо, батюшка.

— Или того лучше, Манька. Ты ко мнезабеги, я тебе готовую подложку дам... Ктоследующий-то там?»

— Что скажете об участниках этойсцены? (Мирониха грубая, крикливая, несчитает нужным поблагодарить Зуя. Тёт-ка Ксеня даже заплакала, поняла, чтополтора метра не хватит на её стол. Огор-чилась и Маня, когда её верёвочка оказа-лась длиннее положенного куска клеёнки.Но всех их выручает дядя Зуй. Он стара-ется пошутить, даёт простые советы, аглавное — всем отдаёт недостающиесантиметры от своей клеёнки. А поблаго-дарила его только Маня.) Как же дело по-шло дальше?

(«Дело в магазине пошло как по маслу.Пётр Максимыч только чикал ножницами,и через десять минут от дядизуевой клеён-ки почти ничего не осталось.

Но эти десять минут дядя Зуй не терялдаром. Он расхваливал клеёнку, жмурился

от силы цвета, сомневался: не заграничнаяли она?

— Ну, Зуюшка, — сказал наконец ПётрМаксимыч, — у тебя осталось двадцатьсантиметров.

— Чтой-то больно мало.— Так выходит. Двадцать сантиметров

тебе, полтора метра Кольке Дрождеву.Но и двадцать сантиметров клеёнки не

купил дядя Зуй.— На кой тебе двадцать-то сантимет-

ров? — хрипло сказал Колька Дрождев. —Отдай их мне.

— Не могу, Коля. Надо же мне хоть ма-ленько. А то ещё Нюрка ругаться будет.

— Уж очень мало, — сказал КолькаДрождев. — Двадцать сантиметров, чегоиз них выйдет?

— Я из них дорожку сделаю, постелюдля красоты.

— Какая там дорожка, больно узка. АНюрке мы конфет возьмём, чего ей ругать-ся?

— Это верно, — согласился дядя Зуй. —Когда конфеты — чего ругаться? Забирай.

— Если б валуи какие были нарисова-ны, — толковал Колька Дрождев, — я б ни-почём не взял. А это всё ж васильки.

— Верно, Коля, — соглашался дядяЗуй. — Разве ж это валуи? Это ж василькиголубые».)

— Кто из героев рассказа понравилсявам больше всего? Почему?

— Зачем дядя Зуй по кусочкам раздалклеёнку, которая так ему нравится? Пра-вильно ли поступил дядя Зуй? Обоснуйтесвой ответ.

— Дядя Зуй делится своей клеёнкой нетолько с кроткой Манькой Клеткиной, нодаже со злобной Миронихой, которая дажене поблагодарила его.

— Он добрый очень. И уступчивый.— Ему, наверное, всех жалко, хочется,

чтобы все домой с красивой клеёнкойушли. Так не каждый может поступить.

«К ужину в каждом доме Чистого Дорабыла расстелена на столах новая клеёнка.Она наполняла комнаты таким светом ичистотой, что стёкла домов казались чи-сто вымытыми. И во всех домах стоялособый клеёночный запах — краски и су-хого клея».

— Как вы думаете, были счастливы втот вечер, кто пришёл из магазина с новойклеёнкой? (Конечно! Даже стёкла в домахзасверкали от радостной покупки.)

— А ведь могло быть иначе, если бы…(…Если бы дядя Зуй не поделился с каж-дым своей васильковой радостью — недо-стающим каждому из них кусочком клеён-ки.)

— А почему он так поступил? (Потомучто он любит своих односельчан и желает идобра.)

— Можем мы сказать, что любовь кближнему отличает дядю Зуя от других?(Можем с уверенностью.) Скажите, какпроявляет себя любовь к ближнему? (Онапроявляется в умении простить обиду;уступить; поделиться; порадоваться заближнего; в умении предложить помощь;помочь; поставить ближнего на первое ме-сто, а себя — на второе.)

— «Возлюби ближнего как самогосебя» — одна из самых главных заповедейИисуса Христа. И в течение многих вековлюди православной Руси жили, а многие итеперь живут по этой заповеди. С самогораннего детства в сердце каждого (даженеправославного) жителя нашей страныживёт понимание, что нужно уметь прощатьи делиться, уступать и помогать. И жизньпо этой заповеди о любви к ближнему де-лает нас и наших ближних счастливыми.

Я попрошу вас дома написать неболь-шое сочинение о том, как вы и вашидрузья помогаете ближнему. Найдите ин-тересное и точное название для вашейработы. Я буду с нетерпением ждать ва-ших сочинений…



Т.А.Маврина. День в деревне. 1988

ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЕ КОЛЛЕГИ!

16—17 ноября 2017 года в Институте мировой литературы им. А.М.Горького РАН

состоится ХХVШ Всероссийская научно-практическая конференция«“Филология и школа”: русская литература:

основополагающие традиции и художественные открытия»

Начало в 11 часов

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ РАБОТЫ КОНФЕРЕНЦИИ:

1. Духовные истоки русской классики и современное миросознание.2. Традиции и художественные открытия русской литературы.3. Осмысление и переосмысление художественных традиций в развитии русской литературы.4. Изучение русской классики в школе и вузе и традиции духовно-нравственного и гражданского становления

личности.5. Русская классика сегодня: художественные открытия и современность.

Необходимые сведения о докладчиках: фамилия, имя, отчество, место работы, должность, учёная степень извание, обратный адрес с указанием индекса.

Темы и тезисы докладов (до трёх печатных страниц) просим высылать до 20 октября 2017 года по адресу: 121069, Москва, ул. Поварская, д. 25а. ИМЛИ им. А.М.Горького РАН.

Оргкомитет конференции «Филология и школа».

Контактный телефон: (495)690 50 30ИМЛИ не берёт на себя оплату расходов участников конференции.

Оргкомитет конференции «Филология и школа»

43


ДОРОГИЕ НАШИ ЧИТАТЕЛИ!

Вы держите в руках последние номера 1-го полугодия 2017 года. Мы благодарны вам за то, что вы нашли воз-можность подписаться на «Литературу в школе». Убедительно просим вас остаться со своим журналом и во 2-мполугодии и, значит, не забыть продлить на него подписку. Дальнейшая судьба его полностью в ваших руках,ведь журнал издаётся только на деньги подписчиков.

Знаем, что жизнь у учителя сейчас непростая: кризис. Но вы были верны нашему изданию, а мы старались по-мочь вам в работе, предлагая интересные, глубокие литературоведческие статьи о классических и современныхпроизведениях, об уроках, на которых дети не только получают новые знания, но и волнуются, переживают,спорят и… растут как читатели и граждане.

Мы старались, чтобы и после уроков ваших воспитанников тянуло к вам, ведь с вами так интересно, у васвсегда новые идеи, и вы воплощаете их в школьных спектаклях, вечерах, литературных играх, турнирах, в руко-писных книгах, созданных учениками и их родителями, в замечательных проектах. И материал для их воплощениявы всегда найдёте в журнале.

Дорогие единомышленники! Мы просим о помощи! Расскажите коллегам о нашем журнале, покажите им егои приложение «Уроки литературы». Может быть, методическое объединение вскладчину подпишется на «Лите-ратуру в школе». Мы были бы благодарны вам, если бы удалось оформить подписку на школьную библиотеку.Пройдёт какое-то время — и ваша статья или материалы Ваших коллег буду опубликованы на страницах «Лите-ратуры в школе» или в приложении. Это будет большая радость для вас и для нас.

Прощаемся с вами в надежде на встречу во втором полугодии.Редакция

Уважаемые читатели, авторы журнала!

При сы ла е мые ва ми ста тьи обя за тель но дол -ж ны быть с по мет кой:

«Толь ко для жур на ла “Ли те ра ту ра в шко ле”».Прось ба при сы лать ма те ри а лы по поч те в

рас пе ча тан ном ви де в двух эк зем п ля рах.При ни ма ют ся ма ши но пи с ные и ру ко пи с ные

ори ги на лы.Все аб бре ви а ту ры дол ж ны быть рас шиф ро -

ва ны при пер вом упо т реб ле нии в тек сте.При ци ти ро ва нии не об хо ди мо де лать би б -

лио гра фи че с кую ссыл ку. От вет ст вен ность запра виль ность дан ных, при ве дён ных в би б лио -гра фи че с ких ссыл ках и при ста тей ном спи ске ли -те ра ту ры, не сёт ав тор. При от сут ст вии би б лио -гра фи че с ких ссы лок и при ста тей но го спи ска ли -те ра ту ры ста тья не рас сма т ри ва ет ся.

За фактический материал статьи несёт от-ветственность автор.

Ре дак ция ос та в ля ет за со бой пра во со кра -ще ния ма те ри а лов.

К ста тье не об хо ди мо при ло жить ан но та -цию и клю че вые (опор ные) сло ва, а так жеука зать eSmail.

По жа луй ста, не за будь те при слать све де-ния о се бе:— Фа ми лия, имя, от че ст во.— Ме с то жи тель ст ва (ре с пуб ли ка, край, об ласть,

го род) и код ре ги о на.— Да та и ме с то ро ж де ния.— Па с порт ные дан ные (се рия, №, кем и ко г да

вы дан).— ИНН, № пенсионного страхового свидетель-

ства.— Об ра зо ва ние (вуз, спе ци аль ность, год окон -

ча ния).— Учё ная сте пень и зва ние (ес ли име ет ся; год

при су ж де ния или при сво е ния — в скоб ках).— До маш ний ад рес с поч то вым ин де к сом.— До маш ний те ле фон с ко дом го ро да, мо биль -

ный те ле фон и Ehmail.— Ме с то ра бо ты или учё бы (на име но ва ние ор га -

ни за ции и под ра з де ле ния — фа куль те та, ка -фе д ры, от де ла).

— Дол ж ность; вре мя ра бо ты на дан ной дол ж -но сти.

— Слу жеб ный ад рес с поч то вым ин де к сом.— Слу жеб ный те ле фон (с ко дом го ро да).— Пред по ла га е мая да та за щи ты (для со ис ка -

те лей).— На уч ный ру ко во ди тель или кон суль тант (фа -

ми лия, имя, от че ст во, учё ная сте пень и зва-ние — для со ис ка те лей).

При отсутствии всех вышеуказанных данных гонорар

не начисляется и не выписывается.

Вни ма нию соискателей на учёную степень!

Со г ла с но тре бо ва ни ям ВАК не об хо ди моука зать:— поч то вый ад рес ву за или ме с та ра бо ты (с ин де -

к сом); те ле фон, ад рес элек т рон ной поч ты;— на рус ском и ан г лий ском язы ках: фа ми лию,

имя, от че ст во, дол ж ность, учё ную сте пень, учё -ное зва ние, за гла вие ста тьи, ан но та цию (2—4пред ло же ния), клю че вые сло ва (ма к си мум 5).

По ми мо ссы лок на ис то ч ни ки не об хо ди мопо ме с тить в кон це ста тьи би б лио гра фи че с кийспи сок.

Рас сма т ри ва ют ся ста тьи при на ли чии по ло -жи тель ной ре цен зии ка фе д ры, на ко то рой за щи -ща ет ся со ис ка тель (или на уч но го ру ко во ди те-ля), и ре цен зии не за ви си мо го экс пер та (ав то ри -тет но го учё но го в со от вет ст ву ю щей об ла с ти) поза про су ре дак ции.

Пла та с со ис ка те лей на учё ную сте пень запуб ли ка цию не взи ма ет ся.

C O N T E N T SOUR SPIRITUAL VALUES

G.G.KRASUKHIN — What is Pechorin? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2

Points of view

Nikolai ZUEV — “Bronze Horseman”. Petersburg novel by A.S.Pushkin . . . . . . . . .7

E.N.PETUHOVA — The image of Peter the Great in the Pushkin’s poetry . . . . . . . . . .15

L.S.SHKURAT — Artistic conception of life, death and immortality in the Y.V.Bondarev’s short stories . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .18

SEARCH. AN EXPERIENCE. SKILLS

E.N.KOLOKOLTSEV — Monographic analysis of lyrical works. A.S.Pushkin’s poetry. IXth Grade . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .23

I.A.SCHEGOLEVA — Searching for the soul. N.V.Gogol’s poem “Dead Souls”: the experience of intertextual analysis. Article Three . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29

T.A.KALGANOVA — Analysis of I.A.Krylov’s fable “The education of a lion” Consolidation of theoretical knowledge about the genre of fables.VIIth Grade . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .35

K.V.GOLOVA — Traditional ideal of Russian girls and boys. “The Tale of the Dead Princess and the Seven Knights” byA.S.Pushkin. Vth Grade . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .37

D.N.KOROBEYNIK — The theme of love for people (“Thou shalt love thy neighbour as thyself”) in the Y.Koval short story “Tablecloth”. Extracurricular reading. Vth Grade . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .40

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРОДЛИТЬ ПОДПИСКУ НА ВТОРОЕ ПОЛУГОДИЕ 2017 ГОДА!

СТАНОВИТЕСЬ НАШИМИ АВТОРАМИ!

ЛВШКОЛЕ ИТЕРАТУРА...

Documents

Transcript of ЛВШКОЛЕ ИТЕРАТУРА...