Conference proceedings Teesikogumik Сборник тезисов · Silina Darya. About the...
132
Transcript of Conference proceedings Teesikogumik Сборник тезисов · Silina Darya. About the...
Conference proceedings
Teesikogumik
Сборник тезисов
XXXIV International Finno-Ugric Students’ Conference Tartu, May 2-5 2018
2
Tartu Ülikool
University of Tartu
XXXIV Rahvusvahelise soome-ugri tudengite konverentsi (XXXIV
IFUSCO) teesikogumik
XXXIV International Finno-Ugric Students' Conference (XXXIV
IFUSCO) proceedings
Сборник тезисов XXXIV Международной студенческой
конференции финно-угроведов (XXXIV ИФУСКО)
ISSN 2613-4985
Koostaja / compiler – Anna Kuznetsova
Cover layout by Merit Müller
Tartu 2018
3
List of content
Eessõna: mida on vaja ühe IFUSCO korraldamiseks?..............................................8
Foreword: What does it take to organise an IFUSCO?...........................................10
Алыбина Татьяна. Материалы финно-угорских экспедиций Эстонского
национального музея (ЭНМ). Онлайн доступ к музейному
архиву.…………………………………………....................................................12
Алыбина Татьяна. Несколько слов о финно-угорских кинофестивалях и
кинолагерях в эстонском лесу…………………………………………………..13
Antal Gergely. On the issue of -m- and -v- sounds in Modern Hungarian of Uralic,
Finno-Ugric and Ugric origin ............................................................................... 14
Антохина Анастасия. The role of the public sector in the current state of Finnish
economy ............................................................................................................... 15
Balázs Renáta. The immigrant’s deconstruction in Alexandra Salmela’s works ... 17
Balogh Imola. Hungarian traditions and habits ..................................................... 18
Basile Rodolfo. Löytyä-verbin semantiikasta ........................................................ 18
Баталова Наталья. Удмурт кылэ берыктэм нылпи литература сярысь ........ 19
Бильчук Артем. Зыряна комияслӧн ӧтуввезйын куим юкӧна этнографическӧй
ӧтув………………………………………………………………………………..21
Bradford Marc. Compound Words in Livvi Karelian Newspapers ....................... 22
Bradley Jeremy. Uralic distance learning, today and tomorrow ............................ 24
Dailidėnaitė Milda. Eesti keele adessiiv ja selle tõlkimine leedu keelde............... 24
Dmitrieva Larisa. Udmurt “naïve” literature...…………………………………...25
Edwards David. Constructing Regionalism with Finno-Ugric States: Moving
Beyond Ethnolinguistics and Between Regions in Estonia and North-Eastern
Europe .................................................................................................................. 26
Erkkilä Riku. Uralistika Soomes ja Eestis iseseisvuse aegadel .............................. 27
Евграфов Олег. Проектная деятельность молодёжной организации "Тверская
Карелия" в целях развития культуры тверских карел ...................................... 28
Евграфова София. Тверские карелы: история и современность ..................... 30
Fedoseeva Ekaterina. Onomasiological Portrait of a Cat (Kan) in Komi-Perm
Culture and Language .......................................................................................... 32
Габова Елена. Использование олицетворения в романе Г. А. Юшкова
«Бива» ................................................................................................................. 33
4
Габова Кристина. Коми культураын торъяломъяс 1930-50е гг……………...34
Geryšerová Anna. Das finnische Passiv aus der syntaktischen Sicht und dessen
Schwierigkeit für tschechische Studenten ............................................................. 36
Гилева Ирина. Соматические фразеологизмы в коми языке. .......................... 37
Gordeeva Elena. S. I. Karavaev’s front-line letters as a source of the writer’s
creative personality study ..................................................................................... 38
Gurianov Vladimir. Historical and cultural heritage of the Udmurt Republic ....... 40
Haubold Anna Caroline. Das estnische Sängerfest als Ritual, Festival und
Performance: Eine exemplarische Analyse des XXVI. Sängerfestes Aja puudutus.
Puudutuse aeg ...................................................................................................... 41
Ильмурзина Юлия. Цензура, яке стилистика ласянь тупатон гинэ ................. 43
Имаева Надежда. Марий поэзийыште пеледыш да пушеҥге-влакын
образышт ............................................................................................................ 44
Исанаева Лиана. Дим. Орайын прозыштыжо тӱжвалтӱс рашемдыш ............. 46
Иванова Валерия. А. В. Ульянов висьтясын экспрессия петкӧдлӧм ............... 47
Jackson Kelvin. The Vowel /ä/ in Mokša.............................................................. 48
Juutinen Markus. Koltansaamen murrejako.......................................................... 49
Кардапольцева Алина. Удмурт вӧсьгуръёсын арбериосты нимась кылъёслэн
ватэм пуштросо дуннезы ................................................................................... 50
Kastari Mervi. Ilukirjandus täiskasvanud immigrantide soome keele õppimisel ... 51
Kiss Orsolya. Nyelv, vallás és identitás a finnországi tatár közösségben .............. 52
Койвунен Томи, Луутонен Йорма. Мары грамматикӹм уэмдӹмӓштӹ
вӓшлиӓлтшӹ ядмашвлӓ ...................................................................................... 54
Koutchoukali Imar. Sprachwissenschaftliche Verschwörungstheorien und warum
wir daran glauben wollen ..................................................................................... 55
Kövesdi Lilla Dóra. Uráli népek tárgyai a Néprajzi Múzeum Európa-
gyűjteményében ................................................................................................... 56
Kronova Anna. The Preservation of Izhora people within their indigenous
territories .............................................................................................................. 56
Kuokkala Juha. Abstraktsete tüvede moodustamine võru sõnastikumaterjalile..... 57
Kutergin Pavel. The Prevalence of Folklore in Contemporary Traditions of
Sharkan Udmurts .................................................................................................. 58
Kuznetsova Anna. National policy of Russia: case of Finno-Ugric peoples.….….59
5
Lāce Laura. Martin´s Day in Latvia and Estonia .................................................. 60
Laskowska Marta. Arkielämä Suomessa vuonna 1917 ......................................... 61
Ласточкина Елена. Эвфемизмы в фольклоре марийского народа .................. 63
Листус Лилиана. Славянские заимствования в венгерском и финском
языках ................................................................................................................. 64
Лодыгина Виктория. Удораса гижысьяс висьтъясын диалектизмъяслӧн
коланлун да тӧдчанлун. ..................................................................................... 66
Magai András. Võrokeelne laulu- ja rahvapidu, ehk Uma Pido ............................ 67
Maidanuk Alexandra. Этнофутуризмлӧн финн-угор канмукостса
сотрудничествоӧ пай пуктӧм вылӧ видзӧдлас .................................................. 68
Markó Dániel. Hungarian proverbs about animals ............................................... 69
Martinović Viktor. Hungarian-Gothic relations .................................................... 71
Matteikat Sophia. Hungarian and German modal particles in comparison ............ 72
Mettovaara Jukka. Kielâ iäláskittem sánáduv peht – kejâstâh anarâškielâ
uđâssaanij rähtimvuovvijd .................................................................................... 73
Mežale Emīlija. Demonstrative pronouns in press texts: The case of Latvian and
Finnish ................................................................................................................. 74
Mihailova Anastasija. Väinämöineni ja Ilja Murometsa kuju võrdlemine ............ 76
Mikhailova Anastasiia Vladimirovna. Contrastive Approach in Philological
Education (based on Komi-Perm, Russian and English Languages) ..................... 77
Минилбаева Мария. Похороны восточных марийцев как праздник перехода
человека из одного мира в другой (на основе похоронных традиций и
обрядов мари Калтасинского района республики Башкортостан) .................. 78
Миргалимова Эльмира. Интернет сетьёсын йӧскалык шуон идентичностен
герӟаськем ужпумъёс ......................................................................................... 79
Morottaja Petter. Enhancing the writing culture of Inari Saami ........................... 81
Müller Merit. Saami keelte omastusliidetest ......................................................... 81
Nekrasova Galina. Development of Entrepreneurship in the Komi Republic in
Modern Days ........................................................................................................ 83
Németh Zoltán. The politeness forms of the Udmurt langauge ............................. 84
Ogorodnikova Anna, Sanduliak Anastasia. Zoonimischen Metaphern in
Udmurtischen Sprache im Vergleich zu anderen Sprachen (Russisch, Koreanisch
und Englisch), basierend auf Volksmärchen ......................................................... 85
6
Першина Елизавета. Диалектное членение хантыйского языка и его
отражение в лексике........................................................................................... 87
Pētersone Andra. Young Estonia and Young Latvians political and social
movements ........................................................................................................... 88
Погонина Инга. Традиционный калык культурым аралымаште фольклор
коллективын рольжо (Марий Эл Медведево район «Весела кумыл»
ансамбльым ончалмаште) .................................................................................. 89
Pomozi Eda. Az erdőben talált minták. Néhány gondolat az észt és a magyar
nyelvről és a régi kötött mintás kesztyűk nyelvéről .............................................. 90
Schweitzer Benjamin. Uudissanojen vakiintumisen edellytyksiä ja esteitä
musiikkisanastossa ............................................................................................... 91
Сидоров Сергей. Опыт создания виртуальной экспедиции ............................. 92
Silina Darya. About the identification of English language intonation contours by
Udmurt students ................................................................................................... 93
Somlai Marcell. Tagurpidi kõne ungari keeles – ülevaade psühholingvistilisest
vaatepunktist ........................................................................................................ 94
Spirkina Ezhevika. On the Wedding Tradition of the Mordva-Erzya people of the
village of Staryye Turdaki of Kochkurovskiy Region of the Republic of Mordovia,
Russia................................................................................................................... 95
Спирякова Анна. О сакральной символике орнаментов обских угров ............ 97
Stepanov Vladislav. To the issue of ethnic mobilization: the Udmurt youth Internet
communities of the social network "VKontakte" (2007-2016).............................. 98
Степанова Ольга. Удмурт кылын мерлык но политика удыскылъёслэн
пӧрмон амалъёссы (Кузебай Гердлэн выль нимкылъёс бордын ужамез
вылын)............................................................................................................... 100
Штевко Андрей. Сравнение критики колониализма в произведениях Еремея
Даниловича Айпина „Божья Матерь в кровавых снегах“ и Кирсти Палтто
„Паститесь спокойно, олени мои“ ................................................................... 101
Stocker Esther. The difficulties in establishing language nests ........................... 102
Стрелкова Ксения. Удмурт телевиденилэн йӧскалык контентэз .................. 103
Стрикайтис Кришьянис. Глагол соединения в эстонском языке и его
соответствия в латышском языке .................................................................... 105
Suvi Käbi. Vikipeediatest soome-ugri keeltes ..................................................... 106
7
Терентьева Ирина Андреевна. Фольклоризм в повести А. В. Попова «Шань
олыся» ............................................................................................................... 107
Терентьева Ирина Гавриловна. Фонетические особенности ижемского
диалекта коми языка (на примере Ямальского говора) ................................. 108
Timár Bogáta. The Typological Database of Volgaic Languages - extension of a
long-term project ................................................................................................ 110
Tomingas Marili. Demonstratives in Finnic languages ....................................... 111
Tóth-Palásthy Luca. Az álmok jelentése a magyar folklórban ............................ 112
Trubinova Nadezhda. Methods of Studying Verbs in Russian Language in Case of
Komi-Perm-Russian Bilingualism ...................................................................... 113
Ugron Nóra. Chthulucene, nonhuman actors and the possibilities of resistance in
Emmi Itäranta’s novel Memory of Water ........................................................... 114
Umeda Ryo. Komplementaatiostrategiat pohjoissaamessa .................................. 115
Вятчина Мария. Коммеморативные проекты и источники социального
воображения: кейс одного удмуртского виртуального сообщества ............ 117
Virmasalo Elli. On some Uralic orthographies in Russia .................................... 118
Virtanen Iida. Кавтонь числась селькупонь кельсэ ......................................... 119
Voith Johanna. A contrastive study of aspect in Hungarian and Finnish ............ 120
Volotinen Timi. Raja-Karjalan virsi .................................................................... 120
Voronkova Anna, Hukkanen Sanna. Comics as a tool for language activism ...... 122
Voznesenskaia Daria. Russia's measures to maintain Russian language in
Estonia ............................................................................................................... 122
Wojnarová Soňa. Toponyme (Orstnamen) in Tornionlaakso .............................. 123
Ямбулатова Ольга. Эрвелмарий сӱан ............................................................. 125
Yasonova Ekaterina. Rhetorische Besonderheiten der udmurtischen politischen
Rede im Vergleich zur russischen, englischen, deutschen. ................................. 126
Żurawska Paulina. Oulu, ein Regionaldialekt der finnischen Sprache, und seine
schwedischen Lehnwörter .................................................................................. 127
Zwolińska Marta. “Pole, Ungarn, zwei Brüderlein…” - aber immer? ................. 128
8
Eessõna: mida on vaja ühe IFUSCO korraldamiseks?
Kallid 34. IFUSCO osalejad!
Meil on äärmiselt hea meel tervitada teid kõiki Tartus Eesti Vabariigi
sajandal sünnipäeval! See, mida Sa enda käes hoiad ja mida Sa järgmiste
päevade jooksul 34. IFUSCO ajal koged, on viimase seitsme kuu töö
tulemus. Tahaksime need read pühendada sellele, et anda Sulle aimu,
mida me oleme selle aja jooksul teinud ja vastata küsimusele, mida on
vaja, et korraldada ühte IFUSCO-t?
Kõik algas ideest. 2017. aasta septembris osales kolmeliikmeline Tartu
delegatsioon Varssavis 33. IFUSCO-l. Kui oli aeg otsustada, kus
järgmine konverents korraldada, ja meile tehti ettepanek teatepulk üle
võtta, arvasime alguses, et see oleks hullumeelne. Lõpuks jäime nõusse,
et see ongi hullumeelne, ent siiski väljakutse, mis tasub vastu võtta.
Palusime oma osakonnalt toetust ja pärast ärevat ooteaja järel positiivse
vastuse saamist jäi meil täpselt parasjagu aega, et varahommikul kokku
panna esitlus kandideerimaks järgmise IFUSCO korraldajateks - ja meie
ettepanek võeti vastu.
Tagasi Eestisse sõites olid meie pead juba täis plaane tulevase IFUSCO
jaoks. Koos meiega tuli vahepeal kadunud olnud IFUSCO maskott
Kudõm-Oš, kes oli lõpuks leidnud tee Budapestist Varssavisse ja saab
nüüd jälle korraldajate poolt edasi antud järgmise IFUSCO
meeskonnale.
Iga idee vajab kedagi, kes seda teostaks. Meie spontaansele otsusele tuua
IFUSCO Tartusse järgnes kuude kaupa pühendumist, planeerimist ja
igapäevast arutelu konverentsi detailide osas. Selle aja jooksul oli meil
meie rõõmuks Tartu Ülikooli täielik toetus, eriti meie Soome-ugri
osakonna ja terve Eesti ja üldkeeleteaduse instituudi poolt. Ent oli ka
teisi, kes ei pidanud paljuks ulatada oma abikäsi ja meid aidata ja
juhendada - neid oli õnneks palju, liiga palju, et neid kõiki siin mainida.
Raske on sõnadesse panna tänulikkust, mida tunneme kõigi vastu, kes on
34. IFUSCO toimumisele kaasa aidanud, olgu siis nõu andes, väljasõite
9
planeerides, tehes vabatahtlikku tööd nii enne konverentsi kui ka selle
ajal, sessioone modereerides või tõlkides meie kodulehte ja infokirju –
34. IFUSCO ei oleks saanud toimuda ilma kogu selle abi ja toetuseta.
Aga mis oleks üks konverents ilma osalejateta? Paljud teist on jälginud
ettevalmistusi tänavuseks IFUSCO-ks ja siis, kui registreerumise
avasime (ja eriti siis, kui see hakkas lõppema), ületas huvi kõik meie
ootused. Me olime pahviks löödud, kui 34. IFUSCO kinnitatud osalejate
arv kasvas nii suureks, et seda võib vabalt võrrelda viimaste suurte
IFUSCO-dega, mis toimusid paar aastat tagasi: 34. IFUSCO toob kokku
180 soome-ugri entusiasti paljudest eri riikidest ja erinevatelt erialadelt,
kelle seast paljud peavad ettekandeid erinevates uurali keeltes.
Me kõik teame, et meid huvitav valdkond - uurali keeled ja rahvad - on
väike ja ei pruugi teistele oluline tunduda. Siiski näitab IFUSCO jätkuv
traditsioon, et kuigi meie ala on väike, on see täis entusiastlikke noori
inimesi, kes tunnevad vajadust saada kokku ning arutada enda
uurimistööd ja käimasolevaid projekte. Ja kus iganes me ka ei kohtuks,
olgu siis Tartus või kusagil mujal, soome-ugri aladel või neist
väljaspool, moodustame me võrgustiku, mis on avatud igaühele, kes
jagab meie vaimustust soome-ugri teemade vastu.
Täname teid kõiki usalduse eest, mida olete meie suhtes üles näidanud,
lastes meil korraldada 34. IFUSCO. Lõppude lõpuks olete teie need, kes
on selle kõik võimalikuks teinud.
34. IFUSCO korraldusmeeskond
Merit Müller, Carmen Nõlvak ja Anna Kuznetsova
10
Foreword: What does it take to organise an IFUSCO?
Dear participants of the 34th IFUSCO,
We’re very happy to welcome all of you in Tartu in the year of the 100th
anniversary of the Republic of Estonia!
What you hold in your hands and what you will experience during the
days of the 34th IFUSCO is the outcome of the last seven months. We’d
like to dedicate these lines to give you an insight to what we have been
doing during this time, answering the question: What does it take to
organise an IFUSCO?
First, there was the idea. In September 2017, a delegation of three
people from Tartu was visiting the 33th IFUSCO held in Warsaw,
Poland. When it was time to think about where to hold the next IFUSCO
and we were asked to take over, we first thought of it as too crazy. In the
end, we however agreed that it might be crazy, but still a challenge
worth accepting. After anxiously waiting for our department to confirm
the idea, we finally received their reply just in time to put together a
presentation in the early morning to run for organizing the next IFUSCO
– and our proposal got approved.
When travelling back to Estonia, our heads were already full of plans for
the upcoming IFUSCO. With us travelling was also the previously lost
IFUSCO mascot Kudym-Osh, who had found its way from Budapest to
Warsaw and will now again be passed on from organisers to organisers.
Every idea however also needs someone to pursue and fulfill it. Our
spontaneous decision to bring IFUSCO to Tartu was followed by months
of dedication, planning and discussing all the details of our conference
on a daily basis.
During this time, we were glad to have the full support of the University
of Tartu, in particular the Finno-Ugric department and the whole
Institute of Estonian and General linguistics. But there were also other
hands reaching out to help and guide us. We were lucky to have many of
11
these helping hands – too many to mention all of them here. We cannot
express all the gratitude we feel towards everyone who has contributed
to the 34th IFUSCO. May it be by giving advice, planning the two one-
day-trips, volunteering before and during the conference days, assisting
and moderating the conference sections or translating our webpage and
information letters - the 34th IFUSCO would not have come into
existence without all the aid we received.
But what would a conference be without its participants? Many of you
were following the preparations for this year’s IFUSCO and when the
registration opened (and even more so, when it was about to close), all
our expectations were exceeded. We were overwhelmed when finally,
the confirmed participants for the 34th IFUSCO had reached a number
comparable to those of the last big IFUSCOs hold a couple of years ago:
the 34th IFUSCO brings together 178 Finno-Ugric enthusiasts from
many different countries and disciplines, many of them holding
presentations in various Uralic languages.
We are all aware of the fact that our field of interest – Uralic languages
and peoples - is a small one and might not seem as significant to others.
Yet, the lasting tradition of IFUSCO shows that despite our field being a
small one, it is full of enthusiastic young people who feel the need to get
together to share and discuss their research and ongoing projects. And
wherever we meet, might it be in Tartu or somewhere else inside or
outside the Finno-Ugric territories, we form a network which is open to
anyone who shares our enthusiasm towards Finno-Ugric matters.
We thank you for the trust you’ve put into us by letting us organize the
34th IFUSCO. After all, it is you who made all of this possible.
The organizing team of the 34th IFUSCO
Merit Müller, Carmen Nõlvak and Anna Kuznetsova
12
Алыбина Татьяна
Материалы финно-угорских экспедиций Эстонского
национального музея (ЭНМ). Онлайн доступ к музейному
архиву
В архиве ЭНМ хранятся материалы с музейных экспедиций, в том
числе и в финно-угорские регионы. Основная часть материала
собрана в советский период [1]. За это время накопилось большое
количество фотографий, видеозаписей и полевых дневников, а
также коллекция финно-угорских экспонатов, частично
представленная на выставке ЭНМ «Эхо Урала».
С 2009 года предварительноe изучение данных архива ЭНМ
возможно через интернет. Музей заинтересован в изучении и
анализе накопленных материалов широким кругом исследователей.
Фотографии и видео, а также фото экспонатов с их кратким
описанием доступны в общей эстонской Музейной
информационной системе (Muuseum Information System/MUIS) на
сайте www.muis.ee. Сайт постоянно пополняется.
Основы поиска данных в MUIS я практически рассмотрю в своём
докладе. Здесь же укажу необходимые шаги для самостоятельного
изучения возможностей сайта.
Навигация сайта доступна на эстонском, русском и английском
языках. Основной трудностью системы может быть необходимость
использования в поиске эстонского языка. Решение проблемы –
онлайн словари [2]. Для поиска материалов в списке музеев
выбирайте «Eesti Rahva Muuseum» из колонки «Музей» в «Поиске
по сайту» при «Расширенном поиске».
Поиск данных по «Персоне» предполагает подбор материалов по
организатору экспедиции (напр. Aleksei Peterson), дата обозначает
период полевого выезда. Но ключевыми словами в поиске являются
названия народов (напр. hant/handid) и тема (напр.
pulm/pulmad/mari pulm). Данные поиска вносятся в строку
«Наименование» либо «Описание». Возможен подбор и по месту
13
(напр. Marimaa, Morki), однако, из-за смены официальных названий
республик, также из-за указания самоназвания либо русского
названия населённого пункта в записях, выдаваемые данные
ограничиваются.
Работа на сайте может помочь в предварительном сборе данных о
наличии данных по интересующей теме в музейном архиве и
повода посещения ЭНМ с исследовательскими целями. Записи
этнографов (EAp и TAp) хранятся в письменном архиве музея.
Тексты написаны на эстонском языке и в начале их исследования
может понадобиться помощь коллеги, знакомого с эстонским
языком.
1. С 1990-х годов экспедиции за пределы Эстонии чаще проводятся
в рамках научных проектов и сдача этнографических записей в
музейный архив носит добровольных характер.
2. Одним из которых является проект Эстонского института языка
www.eki.ee
Алыбина Татьяна
Несколько слов о финно-угорских кинофестивалях и
кинолагерях в эстонском лесу
C 2014 года в южной части Эстонии проходит Фестиваль финно-
угорских фильмов (ФУФФ). Главным инициатором и
организатором мероприятия является режиссёр Эдина Чюллог [1].
ФУФФ – это творческое мероприятие в наиболее вдохновляющих и
атмосферных финно-угорских условиях – в уютном общем доме,
расположенном вне городской суматохи, у леса.
Команда фестиваля работает над популяризацией темы
актуальности и даже необходимости фильмопроизводства среди
малых финно-угорских народов. На опыте проведения первого
кинофестиваля и киноэкспедиции к восточным мари, в начале 2016
14
года был основан Фонд финно-угорских фильмов (Soome-Ugri Film
Fond). Его деятельность направлена на практическое
осуществление идеи создания игровых фильмов и анимации на
финно-угорских языках. В долгосрочных планах фонда – создание
электронного ресурса со всей коллекцией фильмов, связанных с
темой малых финно-угорских народов.
По итогам 4-х проведённых кинофестивалей и 3-х кинолагерей, на
сегодня в «Программах фильмов малых финно-угорских народов»
ФУФФ были представлены 57 фильмов и анимационных работ: 20
удмуртских, 10 марийских, по 7 о хантах и вепсах, по 3 о коми-
пермяках и води, 2 об ижорах и по одному о карелах, ливах, коми,
эрзе, сето и ненцах. В современный век доступности видео- и
монтажной техники, качественные и глубокие фильмы могли бы
более часто создаваться самими носителями культуры. В своём
докладе я расскажу подробнее о возможностях участия [2] и
соорганизации мероприятий с Фондом финно-угорских фильмов.
1. См. подробнее «Интервью с Эдиной Чюллог»
https://mariuver.com/2016/02/05/interv-fuff/ и www.fuff.ee (05.04.2018).
2. В настоящее время идёт подготовка к 5-му фестивалю ФУФФ в
июле и выездному кинолагерю в ХМАО в августе 2018 года.
Antal Gergely
On the issue of -m- and -v- sounds in Modern Hungarian of Uralic,
Finno-Ugric and Ugric origin
Regular phonetic changes are highly regarded as important markers of
the genetic origin of a language, although there are a few irregularities
and exceptions. An example of this irregularity is the correlation of
intervocalic m and v phonemes in modern Hungarian. Fellow Uralic (or
Finno-Ugric) languages show a regular correspondence at those
15
positions where we can trace back an intervocalic Uralic (or Finno-
Ugric, in other cases Ugric) *m sound or the same *m paired with other
consonants such as *lm. According to traditional reconstructions,
Hungarian behaves a bit unexpectedly when it comes to the equivalents
of this intervocalic *m sound and its cluster-forms as we can see it in the
words név, lé ~ leves, jó ~ javak, szív, fű ~ füvek, nyúl ~ nyulak and also
három, szem, lam, nyom, ólom, hím, kemény, etc. (For further details see
Gábor Bereczki: A magyar nyelv finnugor alapjai. Universitas Kiadó,
Budapest, 2003, 36-37, 42-43, 72, 79-80).
In my lecture I would like to show the possibility of how Hungarian
could be regarded as regular as other Uralic descendants if we suggest a
slightly different approach to reconstruction. My goal is to provide a
new solution for the issue of *-m- and *-lm-. It is evident and clear that
most of the reconstructions work with a simple intervocalic *m while for
instance *p, *t, *k could have had geminates (*pp, *tt, *kk) in proto-
languages. My suggestion would be to reconstruct a geminate form for
intervocalic *m in cases where we see this *m preserved in Hungarian
words. On the one hand, such geminated *mm could have easily and
regularly become a simple *m in other related languages as well as in
Hungarian. On the other hand, a sole intervocalic *m could have finally
changed to v or its vocalised counterparts (é, ó, ő, ú, ű, etc.). I would
also like to give an answer how *-lm- could have behaved in early
Hungarian or even in the previous stages to avoid irregularity. My aim is
to cover all possible cognates found in Old and Modern Hungarian.
Антохина Анастасия
The role of the public sector in the current state of Finnish economy
Экономическая сфера является основополагающей частью
стабильного и долговременного существования государства.
Однако для получения более полного представления о
16
функционировании экономической системы, необходимо четко
понимать роль государства в данной сфере жизни общества и
определять степень его вовлеченности.
Госсектор служит «экономической опорой страны» и является
важнейшей областью, находящейся под контролем государства.
Доля государственного участия, а также масштабы и структура
сектора зависят от многих факторов (напр. исторические и
социальные условия, приоритетные отрасли хозяйствования).
Удельный вес госсектора в Финляндии составляет 18,6% всего
ВВП, что является достаточно высоким показателем среди стран
ЕС.
Согласно февральскому прогнозу экономического развития в
странах-участницах Европейского Союза, опубликованному
Еврокомиссией, «Финляндию ожидает рост экономики в 2,8
процента в этом году и в 2,5 процента в следующем». Однако
способен ли такой темп роста сохранить экономическую
стабильность Финляндии? Какова роль государственного сектора в
данной ситуации? По мнению главного аналитика скандинавского
банка Нордеа (Nordea) Яна фон Гериха, длительный период
медленного роста экономических показателей может стать
«роковым» для финской модели государства всеобщего
благосостояния.
Актуальность темы заключается в изучении процесса складывания
государственного сектора финской экономики и особенностей его
функционирования на современном этапе, что позволит понять,
каким образом Финляндия добилась столь высокого результата в
сфере экономики и стала одной из самых развитых стран по уровню
жизни населения.
Цель данной работы – выяснить, каким образом государственный
сектор повлиял на формирование экономики Финляндии, и
определить его роль на современном этапе.
Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:
17
дать характеристику государственного сектора современной
экономики Финляндии;
выявить принципы и особенности функционирования
госсектора в современной Финляндии;
определить его роль в условиях финской модели государства
всеобщего благосостояния.
Таким образом, выводы, сделанные по окончании исследования,
имеют как теоретическую, так и практическую значимость и могут
стать базой для дальнейшего изучения государственного участия в
экономике Финляндии.
Balázs Renáta
The immigrant’s deconstruction in Alexandra Salmela’s works
Alexandra Salmela, mostly known as a Slovak writer, writes in Finnish
and has been nominated for Finland’s most important literature award,
Finlandia in 2010 for her first novel 27 eli kuolema tekee taiteilijan. In
the first part of my presentation I examine how Salmela’s works took
effect in the Finnish field of literature. To analyze this effect, I have to
take a look at Finnish literary theory and summarize how the concept of
immigrant literature has been changed in the Finnish discourse.
In the second part I demonstrate the deconstruction of “the immigrant”
in Salmela’s works. This means that I interpret her novel and short story
Se oikea, aito maahanmuuttajablues first of all from the aspect of
narratology. The main question is what kind of identities are constructed
in these texts and in what kind of relationship they are with the
stereotypical concept of immigrant.
18
Balogh Imola
Hungarian traditions and habits
As a Hungarian person, I usually don’t think about what special
customs characterize us and our country. Although these customs are
completely natural for us, many foreign people may find them strange or
interesting.
In my presentation I will mention different traditions for example
sprinkling and pig slaughter. However, for me it’s natural that ever year
when winter comes my family gather and we slaughter a pig in my
grandmother’s backyard many foreign people find it shocking.
I would like to show you not just traditions, but some everyday actions,
things we do or have and don’t even think it’s strange. In addition, I will
talk about how pálinka will find and try to kill the person who visits to
Hungary.
The aim of the presentation is to give a look into a life of a Hungarian
person. Moreover, I would like to give you a life-saving package if you
are interested in visiting Hungary in the future.
I will speak in Hungarian, but you can read my presentation in Finnish.
If you are interested in Hungarian special customs or you have a strange
example too, come and see me!
Basile Rodolfo
Löytyä-verbin semantiikasta
Tämä tutkimus syntyy suomalaisen opiskelujakson aikana akateemisena
vuonna 2017/2018, jona olin vierailevana opiskelijana Helsingissä.
Tämän mahdollisti maisterilopputyöhön liittyvään materiaalikeruuseen
tarkoitettu apurahan saaminen Opetushallitukselta. Helsingissä
osallistuin professori Jyrki Kalliokosken pitämään pro-graduseminaariin,
19
joka oli tilaisuus vaihtaa mielipiteitä muiden kollegojen kanssa sekä
pitää esityksiä niistä aiheista, jotka kiinnostavat minua eniten.
Olen aina ollut kiinnostunut siitä, miten asioita ilmaistaan eri kielillä ja
mitkä eroavuudet siinä tapauksessa löytyy. Kandidaatin tutkintoni
lopputyö pohjautui etsiä-verbin käyttöön ja nimenomaan siihen, mitä
tapahtuu jos se saa genetiiviobjektin partitiiviobjektin sijaan. Tarkastelin
tätä ilmiötä vertailevasta näkökulmasta ja mietin, miten vastaavat
italiankieliset ilmaukset käyttäytyvät suomenkielisiin verrattuina. Siitä
pidin esityksen Varsovassa pidetyssä IFUSCOssa vuonna 2017.
Italiassa objektin morfologia ei vaikuta niin paljon verbien
semantiikkaan. Suomessa se on keskeinen piirre, sillä suurin osa
verbeistä muuttaa merkitystään riippuen siitä, minkälaisen objektin se
saa. Merkityksen muutos koskee eniten verbin aspektia, joka on
suomalaisten verbien mielenkiintoisin piirre omasta mielestäni.
Tutkimuksessani havannoin siis suomenkielisiä verbejä ja pohdin niiden
aspektia, pääluokkaa sekä käyttöä erilaisissa aikamuodoissa.
Maisterityössäni jatkan samalla linjalla kuin kandidaattityössä ja
analysoin löytyä-verbiä. On ironista, että kandidaattivaiheessa etsin, kun
taas maisterivaiheessa jotain löytyy. Tällä verbillä voi olla hyvin erilaisia
merkityksiä riippuen esimerkiksi sanajärjestyksestä tai siitä, saako se
objektin vai ei ja millaisen. Näkökulma on siis synkroninen ja keskittyy
nimenomaan sekä kirjakieleen että puhuttuun kieleen. Suomenkielinen
aineisto löytyi sähköisistä korpuksista.
Баталова Наталья
Удмурт кылэ берыктэм нылпи литература сярысь
Удмурт кылэ берыктэм литературалэн кутсконэз христиан осконэз
вöлмытонэн герӟаськемын вал. Нош нырысетӥ чеберлыко текстъёс
Н. Н. Блиновлэн «Лыдӟон» (1867 а.) книгаяз потӥзы. Соос пöлын А.
С. Пушкинлэн «Цыганы» поэмаысь но Б. И. Федоровлэн «Весна»
кылбурысь проза амалэн гожтэм люкетъёссы потӥзы. XХ даурлэн
20
кутсконаз литературной кыл азинске, ӟуч текстъёсты, мукет
дунневыл гожъяськисьёслэс произведениоссэс (Эзоп, Д. Дефо) ӟуч
кыл пыр берыкто. 1920-1930-тӥ аа. чеберлыко литература сяна трос
дышетскон книгаосты но берыктӥзы. Кылем даурлэн кыкетӥ
люкетаз чем пумиськылизы огкадь оформить карем, но пöртэм
кылъёсын гожтэм книгаос (кылсярысь, Н. Носовлэн «Мишкина
каша» (1986) и «Мишилэн ӝукез» (1987)). Туала дыре удмурт кылэ
ӟуч, финн-угор но пöртэм дунневыл литератураез берыкто, но али
тросэз берыктисьёс тодо ини кунгожсьöр кылъёсты, ӟуч
подстрочникез ужазы шер куто.
2010 а. «Покъёс сярысь лыдӟет» но «Пукейлэн мадёсъёсыз» книгаос
потӥзы. Эстон кылысь Э. Валтерлэсь выжыкылъёссэ И. Кулдкепп
но А. Решетникова берыктӥзы. Берыктон уж — со выль
произведениез гожтон кадь ик, берыктӥсь одӥг лулчеберетысь
текстэз мукетаз выжтэ, мукет калыклы валэктыса тупатъя.
Кылсярысь, та выжыкылъёсын И. Кулдкепп но А. Решетникова
нырысь ик персонажъёслэсь нимъёссэс вошто, удмуртомыто
(Пууко
луиз Пукей, Соору – Сору), куд-ог дӥськутэз вашкала удмурт
кылъёсын нимало (зыбын, дукес), нош куддыръя мукет
культураен тодматыны шуыса, берыктӥсьёс эстон кылъёсты ик
кельто, валэктыса мае соос возьмато («пуук –
со кратт, мукет сямен вераса, ваньбур люкась корка кузё»).
Оглом вераса, куд-ог шекъёссэ лыдэ басьтытэк (кылсярысь,
интыен-интыен секытгес лыдзыны, шöдӥське, со берыктэм текст
шуыса), туж бадӟым уж лэсьтэмын. Таӵе чебер, бадӟым формато,
яркыт суредо книгаос удмурт нылпиослы уг тырмо.
Сыӵе тунсыко книгаос куд-ог дыръя пото ик ке но, жаляса верано,
али дыре удмурт кылэ берыктэм нылпи литература туж пичи инты
басьтэ. Сое валэктыны луэ, нырысь ик, асьме литературалэн вакчи
историеныз, кыкетӥ мугез берыктисьёслэн тырмымтэенызы, но
21
куинетӥ мугзэ мон адзисько тодосчиослэн нылпи литератураен
öжыт тунсыкъяськонэнызы.
Бильчук Артем
Зыряна комияслӧн ӧтуввезйын куим юкӧна этнографическӧй
ӧтув
Колян нэм помсянь артмис информационно-комуникационнӧй
технологияяслӧн совмӧмлӧн зэв ыджыд воськов водзӧ, мый ёна
бура зырис ӧтуввезкӧд вӧдитчӧмӧн йӧз велӧдан уджъясын. Тайӧ
уджъясыслӧне эмӧсь бур шедӧмъяс, сідзи и абу зэв. Бур
шедӧмъясысь позьӧ индыны уна пӧлӧс юӧрлысь сибаланлунсӧ да
тырлунсӧ, да нӧшта та юӧрлысь лӧсьыд петкӧдчанлунсӧ. Лёкджык
шедӧмъясӧ позьӧ индыны сійӧ, мый абу пыр став юӧрыс стӧча
веськыд, тыр, а мукӧддырйи мукӧд юалӧмъяс кузя юӧрыс весиг
абу.
Археология да этнография музей, Питирим Сорокин нима
Сыктывкарса канму университетлӧн История да морт индӧдъяс
институтлӧн Россияса да мукӧд канмуяслӧԋ история юкӧн, да стӧч
наукаяс да юӧр технологияяс институтлӧн юӧр уджсеръяслӧн юкӧн
котыртісны «Зыряна енкӧла» ӧтув уджтас. Лӧсьӧдысьяс пуктісны
ас водзын татшӧм могъяс: коми (зыряна) традиционнӧй культура
паськыдджык йӧзӧдӧм да йӧзӧс велӧдӧмдырйи бурджыка син водзӧ
вайӧдӧм.
Тайӧ уджсӧ вӧчігдырйи вӧліс дасьтӧма «Зыряна оланног» тематика
юкӧн, коді юкӧма некымын уджвизь вылӧ. Найӧ гӧгӧрвоӧдӧны
культуралысь этнографическӧй ӧтувсӧ (керка, сёян, паськӧм) да
петкӧдлӧны комияслысь (зыряна) олӧм сӧвмӧдӧмсӧ. Питирим
Сорокин нима университет сайтын йӧзӧдӧм тематика юкӧнын эм 4
торъя листбок:
• «Зыряна стрӧг оласног» (zb.syktsu.ru)
• «Тасьті-пань кӧлуй» (zp.syktsu.ru)
22
• «Зыряна сёян-юанъяс» (zk.syktsu.ru)
• «Зыряна паськӧм» (zo.syktsu.ru).
«Зыряна оланног» тематика кӧнын быд уджвизьын эм литература
лыддьӧг, да индӧмаӧсь став йӧзӧдӧма серпасыс. Сайткӧд уджыс
кокньыд да лӧсьыд, ставыс ладмӧдӧма да вӧчӧма ӧти
петкӧдчанногын.
Тадзи позьӧ шуны, мый ӧтуввезйын йӧзӧдӧм «Зыряна оланног»
уджтаслӧн нёльнан уджвизьӧ пыртӧма стӧч юӧр, коді вермас
отсавны велӧдчысьяслы гӧгӧрвоны Коми мулысь этнографиясӧ, ас
культураӧн вежӧртешитчысь йӧзлы тыртны мукӧд тӧдӧмлунъяс,
тӧдмасьны научнӧй литератураӧн.
Питирим Сорокин нима Сыктывкарса канму университетлӧн
зыряна комияслӧн культура кузя куим юкӧна этнографическӧй ӧтув
– тайӧ лӧсьыд стӧч юӧра ӧтуввезйын йӧзӧдӧм уджтаслӧн мыччӧд.
Bradford Marc
Compound Words in Livvi Karelian Newspapers
Compound words are a common feature of Finnic languages. However,
there has been little modern research on the form, frequency, and use of
compound words in Karelian, the closest linguistic relative to Finnish.
The research that does exist is extremely antiquated. Furthermore, as a
language split between two linguistic superstrates (Finnish and Russian),
there has been no research on how the use of compound words differs
between Finnish Karelians and Russian Karelians. For this research,
compound words were taken from two well-known newspapers written
in the Livvi (Olonets) dialect of Karelian: 482 words from the Finnish
publication Karjal Žurnualu and 515 words from the Russian
publication Oma Mua. The goals of this research are as follows:
23
1. To develop a strict, working definition of what constitutes a
compound in Karelian from the perspective of modern linguistics
2. To compare the form of compounds in the modern language with
previous research on the topic
3. To provide statistics on the frequency of use and the different
types of compounds in Karelian (a “type” meaning, for example, a
compound made up of two nouns versus a noun and an adjective,
etc.)
4. To compare Karelian compounding with similar research on
Finnish compounding and look for Russian influence
5. Using published dictionaries, to compare the use of compound
neologisms versus lexicalized compounds in the language of
Karelians whose mother tongue is Finnish (a language rich in
compounding) versus that of Karelians whose mother tongue is
Russian (a language in which compounding is rare)
Although the project is still on-going at the time of writing this abstract,
the quantitative analysis has found the following:
1. Compound words make up 7.4% of Finnish Karelian newspaper
articles and 5.6% of Russian Karelian newspaper articles
2. There is no significant difference between the types of compounds
used by Finnish versus Russian Karelians
3. Russian Karelians use more lexicalized compounds (i.e.
compounds found in dictionaries) than Finnish Karelians by a
difference of ~14%. However, this may be due to the fact that
dictionaries tend to use significantly more sources written by
Russian Karelians, rather than Finnish Karelians, as a basis for
their dictionaries.
A more in-depth analysis of the quantitative results, as well as the
qualitative results of the study, will included in the May IFUSCO
presentation.
24
Bradley Jeremy
Uralic distance learning, today and tomorrow
The presentation at hand aims to give an overview of tools currently
available for the foreign-language acquisition of Uralic languages –
primarily minority languages of the Russian Federation – over the
Internet and will discuss some possible innovations in the years to come.
An overview will be given over which materials are available for which
languages, and which restrictions apply regarding their usability for
language learnings (e.g., obtainability, meta-language, didactic
principles, scope, technical limitations to accessibility). Special attention
will be paid to the e-learning and blended learning activities of the
INFUSE consortium (www.infuse.finnougristik.uni-muenchen.de) and
the materials created through those, and the didactic materials created by
the Vienna-based Mari Web Project (www.mari-language.com). Future
prospects will be discussed: can we hope to make our languages more
accessible through supplementary materials in existing infrastructures
(e.g. the popular vocabulary-learning software Memrise, which can be
used in a browser or on mobile devices), or should we instead be
focussing on creating new, adaptive language learning software allowing
for multimodal content and interactive exercises? How exactly should
this software look? For which languages are which goals realistic?
Dailidėnaitė Milda
Eesti keele adessiiv ja selle tõlkimine leedu keelde
Üheks eesti keele eripäraks on selle kohakäänete süsteem. Adessiiv on
eesti keele väliskohakääne mille primaarseks tähenduseks on
objekti/tegevuse asu-/toimumiskoht millegi läheduses/ümbruses ja eriti
millegi peal. Tänapäeval on adessiivil tunduvalt rohkem funktsioone,
kaasaarvatud possessiivsuse, seisundi, viisi väljendamine jms.
25
Ettekandes räägin oma magistritöö uurimuse tulemustest. Uurimuse
materjaliks on adessiivi kasutusjuhtumid Leelo Tungla teoses
„Seltsimees laps“´ja nende tõlked leedukeelses tõlkes. Vaatame millised
funktsioonid on kõige sagedasemad ja millised haruldasemad, millised
sõnad esinevad raamatus adessiivis ja lõpuks kuidas tõlgitakse adessiivi
leedu keelde.
Kuna keelte struktuur on erinev kasutatakse erinevate funktsioonide
puhul erinevaid vahendeid. Samuti osade juhtumite puhul funktsioonid
tõlkes ka muutuvad. Huvitav on vaadata millised funktsioonid muutuvad
milliseks ja kui tõenäoline on see, et mõni funktsioon muutub teiseks.
Ettekandes seletatakse uurimuse protsess, leitud funktsioonid, nende
tõlkevahendid ja kuidas need tõlkes muutuvad. Samuti tuuakse välja
huvitavamad juhtumid ja uurimuse tulemused.
Dmitrieva Larisa
Udmurt “naïve” literature
Recently Udmurt literary life has moved from the capital - Izhevsk - to
the periphery - the districts of the Udmurt Republic. Poets publish books
of poetry, collective almanacs, and organize presentations of books that
are very popular. The authors are teachers, peasants, retirees. They are
not professional writers and have no special qualification and literary
writing skills. The most active authors are natives and residents of
Malopurginsky, Glazovsky, Mozhginsky and other districts of the
Udmurt Republic. The most notable recent publications are Lubov
Gankova’s Kyshnomurt Mylkyd (The Mood of a Woman, 2017), Sergei
Sosnov’s Shurdymon vettaske ulone (My Rocking Life, 2017), Valentina
Pakhomova’s Shudo nylkyshno (A Happy Woman, 2017), Lydia
Sofronova’s Sulemam kotku syaskayaske lempu (Bird-cherry Blooms in
My Heart , 2016). In their poems authors share simple joys and sorrows
of a little man. The texts are didactic: the authors condemn weaknesses,
call for interest in Udmurt language and culture. The "naive" authors do
26
not know the verse sizes, the rules of creating an artistic text, and
gravitate toward folklore texts, using images and metaphors typical for
folk songs. The phenomenon of a large number of naive authors can be a
consequence of the fact that there are more opportunities to publish
texts, as well as the disappearance of the institution of professional
writers and literary critics. In the Soviet years, of course, such texts
could not be published because they did not correspond to high literary
models. But now, because of the cultural vacuum and the lack of literary
production in the Udmurt culture such authors are in demand and highly
appreciated by readers.
Edwards David
Constructing Regionalism with Finno-Ugric States: Moving Beyond
Ethnolinguistics and Between Regions in Estonia and North-Eastern
Europe
Ethno-Linguistics is a commonly deployed tool when constructing and
rationalising regions in Europe, but the existence of significant
exceptions and anomalies can weaken such homogeneous constructs.
For the three Finno-Ugric European nation states, this presents both
challenges and opportunities. On the one hand, the state can find itself in
an awkward situation, existing between regions or regarded permanently
as a semi-outsider. On the other hand, a regionality bound on non-
linguistic factors can unshackle a state from a given region and present a
unique opportunity to transform their perceptions abroad and migrate
between regionalities.
The case of Estonia is thus particularly useful. Not only is its region
complicated by its ethnolinguistics, but historical and cultural factors
also muddy the waters of regionality. Furthermore, its reputation and
branding abroad is achieving significant success in reshaping how it is
perceived. Where does Estonia exist regionally, how does it fit into and
27
between different socio-regional constructs within Europe, and how are
the complexities of Estonian national identity understood and validated
abroad?
This paper will present data gathered from 18 months of fieldwork
interviews in Estonia, Sweden and Finland exploring constructions of
Estonian and Nordic national and regional identities. Ethnolinguistics
play a big role in rationalisations of Estonia as a “Nordic” state within
Estonia, but such perceptions are rarely validated abroad where
“Nordic” is often understood in different terms. How then is Estonia
represented regionally, and how does this compare with its Finno-Ugric
neighbour to the north, Finland? The paper will address the flexibility
and rigidity of regions, their subjective rationalisations, and how being
an ethnolinguistic outsider presents an opportunity and a barrier to
regionality, assessed through the Estonian perspective.
Erkkilä Riku
Uralistika Soomes ja Eestis iseseisvuse aegadel
Uralistika (fennougristika) uurimine hakkas kujunema omaette
teaduseks 19. sajandi algupoolel, kui Soome uurijad A. J. Sjögren ja M.
A. Castrén hakkasid uraali keelte ainestikku koguma (Korhonen 1986:
40–61). Samal ajal loodi ka alus uralistikale Eestis, kui F. H.
Wiedemann seal uurimusi tegi (Kasik 1998: 68–77). Soome ja Eesti
uralistikas oli ikkagi üks tähelepandav erinevus kogu 19. sajandi jooksul
ja veel 20. sajandi algul: Soomes uurali keeli, soome kaasa arvatud,
uurisid õpetatud soome keele uurijad, samal ajal kui Eestis uurijatena
asjahuvilised sakslased esmajoones töötasid ja nende uurimisobjekt oli
eesti keel (Korhonen 1986: 35–143, Kasik 1998: 34–96). Kui Soome ja
Eesti 1917 ja 1918 iseseisvusid, siis nende uralistikal oli päris erinevad
traditsioonid ja uurimisajalood. See paistab välja sellest, milliseid
28
uurimusi uralistika alal Soomes ja siis jällegi Eestis just enne iseseisvust
ja natuke pärast seda on tehtud.
Muud uralistika õppealale mõjunud asjaolud on:
1. Rahvuslikud institutsioonid ja nende toetus uralistikale. Soomes oli
olnud uralistika professuur juba aastast 1850, kui jällegi Eestis see alles
1919. aastal asutati (Korhonen 1986: 61–63, Kasik 1998: 124–126).
2. Riikides jõus olnud keeleteaduslik paradigma. Soomes uuriti murdeid
noorgrammatilises vaimus, kui jällegi Eestis kirjakeele
standardiseerimisele keskenduti.
3. Teatud väga tähtsad inimesed, kes Soome ja Eesti iseseisvuse aja
uralistikas on tegutsenud (Korhonen 1986: 141–144, Kasik 1998: 123–
140).
Ettekandes käsitlen uralistikat Soomes ja Eestis natuke enne ja pärast
iseseisvust. Minu mõte on tutvustada uurimise sarnasusi ja erinevusi
ning tolle aja kõige olulisemaid sündmusi ja indiviide.
Allikad:
Kasik, Reet 1998: Johdatus viron kielen tutkimukseen. Castrenianumin
toimitteita 55. Helsinki: Helsingin yliopiston suomalais-ugrilainen laitos
ja Suomalais-ugrilainen seura.
Korhonen, Mikko 1986: Finno-ugrian language studies in Finland
1828–1918. The history of learning and science in Finland 1828–1918
11. Helsinki: Societas scientiarum fennica.
Евграфов Олег
Проектная деятельность молодёжной организации "Тверская
Карелия" в целях развития культуры тверских карел
Ежегодно коллектив «Тверин Кариела» (ТК) ставит
театрализованные постановки по мотивам карело-финского эпоса
«Калевала». Погружаясь в атмосферу эпоса, происходит
проникновение в глубокую карельскую культуру, актёры заражают
29
ею зрителей и гостей праздника. Члены ТК непрофессиональные
актёры, но работают в различных жанрах под руководством
профессионального режиссёра М. Евграфовой, ставили кукольные
представления, музыкальные постановки, играли пантомиму,
теневой театр. В течение года «театр» гастролирует с постановкой
по Тверской области, Республике Карелия, Эстонии, выступает на
различных фестивалях.
С 2015 года ТК проводит Карельский Этно-форум в виде
палаточного лагеря. На форум может приехать любой человек,
интересующийся карельской культурой. Участники выезжают к
месту компактного проживания тверских карел, где сохранились
обычаи, соблюдаются кулинарные традиции, где можно
пообщаться с носителями карельского языка. Каждый год Форум
проводится на новом месте, что даёт возможность совершать новые
для себя открытия. Программа форума включает этнографические
экспедиции. На форуме в течение трёх дней проводятся обучающие
занятия по истории и культуре тверских карел, мастер-классы по
декоративно- прикладному творчеству. Участники изучают
карельский язык, играют в городки «кюккя», поют песни.
Проект «Поход на майские». Идея проекта состоит в том, чтобы
проходить речными карельскими путями места, где карелы жили,
исследовать «водные дороги» - реки по которым карелы ходили на
рыбалку, охоту и торговать своими товарами. Весной реки
разливаются и позволяют организовать сплавы. На реке Медведица
стоит много карельских деревень. Романтика костров сочетается с
исследовательскими моментами: посещение храмов, осмотры
древних камней, общение с местными жителями. Походы
сплачивают коллектив, привлекают молодёжь и тех, кто
интересуется своим карельским происхождением.
В 2014 году придуман и воплощён в жизнь «вкусный» и самый
популярный проект – однодневный ресторан карельской кухни
«Сытый карельский лось» – мероприятие, созданное в рамках
30
всемирного Ресторанного дня. В ресторане любой желающий
может отведать блюда национальной карельской кухни и принять
участие в мастер-классах. Это большой праздник с конкурсами,
забавами, этническими и современными музыкальными
коллективами. Весь день двери однодневного ресторана открыты
для всех. Сюда приходят старейшины карельской общины, семьи с
детьми, молодежь. Популярность стала широкой, команду «Лося»
приглашают на мероприятия в районы Тверской области.
Евграфова София
Тверские карелы: история и современность
В эпоху глобализации ясно, для каждого человека главное - не
утерять уникальность, свою самобытность, знать и помнить
историю традиции своего рода и народа в целом.
На тверской земле самым многочисленным народом является
русский народ, и наряду с ним, несколько веков, живет такой народ
– как карелы. В Тверской губернии, в начале прошлого столетия
проживало более 2 млн. человек, из них карелы составляли чуть
более 150 тысяч. По последней переписи населения, в 2010 году,
численность карелов резко сократилась и составила 15 тысяч
человек. Чем вызвано резкое сокращение карелов в Тверской
области, и каковы перспективы развития этого этноса в
современном мире?
Переселение из Приладожья и Карельского перешейка в 16-19
веках. Первая переселенческая волна 1581-1595 годов, когда
Карельский уезд захватили шведы. Основная переселенческая
волна - период с 1617 по 1661 годы, после подписания
Столбовского мира. Шведы, установив большие налоги, силой
обращали карел в свою веру. Значительная часть карел ушла на
ранее опустошённые и обезлюдившие земли Тверской губернии.
31
В прошлом столетии родители-карелы с детьми говорили на
русском языке, и только друг с другом взрослые говорили на
карельском. Многие карелы понимают речь, но не говорят.
Карельская культура исчезает с уходом носителей карельского
языка. Можно потерять самобытный этнос и уникальную
особенность Тверского региона.
Будапешт, 2 Всемирный Конгрессе ФУ народов (96 год). Тверские
карелы приняты в семью ФУ народов. Появление свободы мысли и
слова, свободы на личную жизнь в России способствовали
возрождению национального самосознания народов страны.
Интерес своего происхождения, история своих предков.
Работа НКА тверских карел. Продолжатели - молодёжь из ТРМОО
«Тверская Карелия». Современные проекты: Ресторанный день
«Сытый карельский лось», Карельский Этно-форум, театральные
постановки эпоса «Калевала».
Язык. Курсы карельского языка, возникают на общественных
началах. Мероприятия, посвященные 400-летию переселения
тверских карел на Тверскую землю. Центр праздничных событий
город Лихославль - столица Тверской Карелии.
В центре России несколько столетий жили карелы, передавали свои
знания, верования из поколения в поколения. А сейчас в мире
больших возможностей, высоких технологий культура народа
уходит в прошлое. Ценность – молодое поколение, которое с
интересом заново открывает для себя страницы истории родного
края и говорит: «Я – карел!»
32
Fedoseeva Ekaterina
Onomasiological Portrait of a Cat (Kan) in Komi-Perm Culture and
Language
It is believed that Komi lexeme kan "cat" comes from the figural word in
the I millennium AC.
Nowadays the cat has a sacred significance. Cat "first meets a person in
the afterlife and acts as mediator". It is assumed that it may have the
image of susedko (house spirit). "It left through a hole in a floor, it
seems a cat".
The custom to let at the housewarming cat first appears the motive of
sacrifice, which it supposedly takes care of all the dirty, removing from
hosts various threats: "Kitty let go, they say, if something is wrong, let a
cat be taken, not a human".
The motive of the trust is also a characteristic of this animal: "The Cock
is the host, the cat is also the host, the house should not live without a
cat ".
Superstitions associated with cat predicting the weather, are found in
many cultures, including Komi-Perm: Kan'ys nyrsö dzebö – loas ködzyt
"When the cat hides its nose, it gets cold". But during thunderstorms it is
necessary to beware of cats, because they can attract lightning. Gymalikӧ
kan'ӧs da ponӧs vashӧtӧny dynis' "When thunder a cat and a dog should
be kept off".
The ability of cats to resist the powerful and large enemy demonstrates
the Komi-Perm proverb Kan'lӧ syurys oz kov – gyzh ehm "A cat does not
need a horn – it has a claw". A set expression s'ölöm vylyn kannez
gyzh'yas'öny "at the heart a cat is scratching" reflects a state of anxiety,
oppression.
Idiom rozhaö kan'ӧn chechchӧvtny "jump in the face as a cat" is
characterized by anger, resentment. Focusing on the cat’s claws is
associated with witchcraft (making of them arcane formulations), and in
33
folk magic it is used to treat livestock (for example, for the swollen
udder of a cow).
Negative connotation is noted in the combination of kan kok "cat's
paw": "Pris' ehstis', kan' kok!» — zyknitis Amon i zabgis nylochkalö.
"Get out of here, cat paw!"- Amon shouted and hit the girl".
Numerous comparisons with the analyzed component are connected
with features of movement of a cat (quietness, dexterity, etc.).
In the structure of comparisons, the image of the cat is mostly used to
characterize women. Nadyays nyuzhӧtchis kan' moz krovat'yn "Nadia
stretched like a cat in bed."
Габова Елена
Использование олицетворения в романе Г. А. Юшкова «Бива»
Геннадий Анатольевич Юшков – один из ярчайших писателей
республики Коми. Геннадий Анатольевич известен как поэт,
прозаик, драматург и публицист. Его романы "Чугра", "Бива",
"Родовой знак" получили общественное признание далеко за
пределами Коми. В 1996 году в журнале «Войвыв кодзув» выходит
первая часть романа Г. Юшкова «Бива». В 1999 году в том же
журнале была напечатана вторая часть. «Бива» – роман
исторический. В центре романа события, происходившие в
республике во времена христианизации Коми края.
Для придания образности Геннадий Анатольевич в своём романе
широко использует различные средства художественной
выразительности. Роман богат различными метафорами, эпитетами,
сравнениями, фразеологизмами и т.д. При помощи художественных
средств автор раскрывает эмоции героев романа, даёт оценку
событиям и поступкам персонажей.
Одним из часто встречающихся в романе «Бива» художественных
средств является олицетворение. Олицетворение – стилистический
34
прием, состоящий в том, что неодушевленному предмету,
отвлеченному понятию, живому существу, не наделенному
сознанием, приписываются качества или действия, присущие
человеку. Олицетворения обогащают текст произведения,
конкретизируют изображенное, поэтизируют прозаический текст. В
романе «Бива» встречаются следующие типы олицетворений:
олицетворения, связанные с неживыми предметами («биваыс
чуксасис, вöзйысис кольöднысö» – огнивица окликивала, просилась
оставить её себе)
олицетворения, связанные с природными явлениями («тöлыс
ыдждалiс» – ветер капризничал)
олицетворения, связанные с абстрактными понятиями («нокыс
кутiс курччасьны» – заботы стали кусаться)
олицетворения, связанные с внутренним миром,
эмоциональным состоянием человека («шогыс тойлiс» – печаль
толкалась)
олицетворения, связанные с окружающей средой («вöрыд
дöзмö» – лес сердится).
Габова Кристина
Коми культураын торъяломъяс 1930-50е гг.
Культура миян кадӧ петкӧдлӧ йӧзӧс: кыдзи найӧотноситчӧны олӧм
дорас, ас дорас, рӧднойас, власть йӧз и аслас страна дорӧ. Та вылын
воспитайтчӧ том йӧз.
1930-50-ӧд воясин культура Коми му вылын вӧлi аслыспӧлӧс.
Творчӧскӧй йӧз тайӧ кадас петкӧдлiсны ассыныс уджъяссӧ выль
ӧлом йылысь, кодъясь вермисны виставны йӧзыслы правдасӧ,
збылсӧ мир йылысь, власть, политика, общество йылысь.
Страналӧн начальникъяс збылсӧ эз лэдзни юӧртны, висьтавны,
петкӧдлыны творчоскӧй йӧзлы аслас уджъясын. Мый тшӧктiсны
начальникъяс, сiйо и колӧ вӧлi петкӧдлыны.
35
Но творческӧй йӧзлы сьокыд миритчыны таӧн, медым ставыс вӧли
рамкаяс пиын. И дерт жӧ, найӧ петкӧдлiны став збыльсӧ.
Начальникъяс татшӧм йӧзсӧ ыстылiсны исправительно-трудовӧй
лагеръясӧ.
Культурнӧй, художественӧй интеллигенцияын вӧлi сьӧкыд кад.
Уже творческӧй йӧз веськалiсны лагеръясӧ. Налы эз лэдзны
виставны, петкӧдлыны страналвсь, йӧзлысь збыль олӧмсӧ.
1930 воясын воссис КИППТ. Сiдзжӧ воссис Сыктывкарын роч
драматическӧй театр. Но кык тайӧ театрыс абу самӧй главнӧй
культурнӧй показатель.
Творческӧй интеллигентнӧй йӧз пукалiны лагеръясын: артистъяс,
художникъяс, кино да театр режиссеръяс, писательяс,
сценаристъяс.
Пӧшти быд исправительно-трудовӧй лагерын вӧлi культурӧ-
воспитательной часть и клуб. Тайӧ отделъясас (КВО) и частьясас
(КВЧ) уджалicны творческӧя пукалысь интеллигентнӧй грамотнӧй
йоз. Найӧ вӧчисны библиотека, спортивнӧй удж, занимайтчисны
кино и радиа уджӧн, педкӧдлiсны концертъяс. Пукалысьяслы
гӧтӧвiсны уджъяс петкӧдлыны асланыс театрын.
Лагеръясын творческӧй йӧз отсӧгӧн создавайтчисны и уджалiсны
театръяс, библиотека, петалiсны газетъяс, уна концертнӧй
программаяс гӧтӧвитчис.
Художественнӧ-самодеятельнӧй удж, кодӧс нуӧдiсны лагерын
пукалысь творческӧй йӧз зев ыджыд влияние окажитiс культура
развитиесӧ миян республикаын.
Уже заключеннӧй лагерысь петӧм бӧрын кольччисны овны да
твӧрческӧя уджавны миян районъясын: Воркутаын, Инта, Ухта
каръясын. Вот тайӧ йӧзыс и сетiсны ассьыныс опытсӧ, гӧтӧвитiсны
том йӧзӧс, медим развивайтчис театральнӧй, музыкальнӧй,
литературнӧй, художественнӧй искусство Комиын.
36
Geryšerová Anna
Das finnische Passiv aus der syntaktischen Sicht und dessen
Schwierigkeit für tschechische Studenten
Die Thema meiner Arbeit ist das finnische Passiv aus der syntaktischen
Sicht. In der theoretischen Teil charakterisiere ich das finnische Passiv,
auch im Kontrast zum Passiv in der tschechischen Sprache und einigen
anderen indo-europäischen Sprachen. Den praktischen Teil bildet die
Auswertung meines Fragebogens und Testes, die von tschechischen
Studenten des zweiten Jahres der finnischen Sprache an der Masaryk
Universität ausgefüllt waren. Mein Ziel war es festzustellen, wie die
Studenten das Passiv verstehen und was ihnen Probleme bereitet.
Das finnische Passiv wird sich von denen in den europäischen Sprachen
beträchtlich unterschiedet, deswegen wird oft nachdenkt, ob es
überhaupt möglich ist das finnische Passiv als Passiv zu bezeichnen.
Aus diesem Grund konzentriert sich die Arbeit auf Interpretationen
einiger linguistischen Studien, die die komplizierte Problematik des
finnischen Passivs forschen. Die Abschlüsse der Linguisten sind
verschieden, zB. Shore hält das finnische Passiv für ein richtiges Passiv
und schlägt vor den Terminus „indefiniitti“ (unbestimmt) und für die
aktive Form „definiitti“ (bestimmt) in die Praxis umzusetzen. Von
diesen Standpunkt werden zB. Manninen und Nelson sich abgrenzen.
Sie behaupten, dass eine Einheitsdefinition aller Passive nicht möglich
ist, deshalb sollten die morfosyntaktischen Eigenschaften eines Passives
immer für eine konkrete Sprache festellen werden. Ihrer Meinung nach
stellt das finnische Passiv ein richtiges Passiv dar.
Auf Grund des Fragebogens und Testes, die von siebzehn Studenten
ausgefüllt waren, kann ich folgern, dass ein relativ großer Teil der
Studenten (elf) nicht genügend bewusst ist, wie sich das finnische Passiv
vom Passiv in der tschechischen und auch in anderen Sprachen
unterscheidet. Diese Tatsache kann zu Schwierigkeiten zB. beim
Übersetzen des finnischen Passivs ins Tschechische führen.
Zusammenfassend kann konstatiert werden, dass die Mehrheit der
Befragten das Unterschied zwischen des Aktivums und Passivums, nicht
37
Äußerung des Agenten und die Eigenschaften des Objekts des
Passivsatzes begreift.
Гилева Ирина
Соматические фразеологизмы в коми языке
Быд войтырлӧн сёрни озыр сложнӧй кывтэчасъясӧн. Татшӧм
кывтэчасъясӧ пырӧны шусьӧгъяс, кывйӧзъяс, тшӧтш и зумыд
кывтэчасъяс – фразеологизмъяс. Уна туялысь видлалісны тайӧ
темасӧ, уна сикас определение сетісны. Филология наука
профессор А.В.Жуков сетӧ татшӧм индӧм: «Под фразеологизмом
понимается воспроизводимое и идиоматичное образование,
построенное по модели словосочетания (реже предложения), а в
семантическом и грамматическом отношении соотносимое, как
правило, со словом», например: «Гуга жель оз бергӧд» - дышӧдчӧ =
палец о палец не ударит, ленивый человек.
Фразеологизмъяссӧ позьӧ видлавны уна боксянь. Лингвистикаын
эм сэтшӧм понятие «соматическӧй» зумыд кывтэчасъяс.
Соматическöй фразеологизмъясöн шуöны сэтшöм
фразеологизмъяс, кöнi шöр кывйыс лоö мортлöн мыгöр юкöн,
видлöг вылö: «син» - сюзь бугыль; «юр» - ва на юрыд.
Соматическӧй зумыд кывтэчасыс кывйын уна, сы вӧсна мый,
соматическӧй компонентыс лӧсьыда кужӧ
«метафоризируйтчыны». Мортыс кор мый кӧ выльтор аддзӧ, сылы
колӧ сетны предметыслы ним. Мортыслӧн мунӧ ассоциацияяс
сыкӧд, мый сійӧ бурджыка тӧдӧ. Орччӧдӧ выльторъяссӧ ас
организмкӧд.
Коми кывйын фразеологизмъясӧн занимайтчисны И.И.Тарабукин и
Ф.В. Плесовский. Практическӧй материалсӧ корсьым
туялысьяслысь сборникъясысь. Сборникъясын ыджыд пай
босьтӧмась буретш соматическӧй зумыд кывтэчасъяс.
38
Босьтӧм примеръяс серти артмис классификация, кытчӧ пырисны
унджык паныдасьлысь соматическӧй компонента фразеологизм.
Шуам, медводдза местаын сулалӧ соматическӧй компонент «глаз-
син», коді паныдасьлӧ 80. Унаысь паныдасьлӧ «зуб-пинь»
компонент, коді унджык нуӧ лёк оттенок: «Пинь петкöдліны» –
скалить зубы, «Пинь векыштны» – стиснуть зубы.
Уна сюрис и с компонентӧн «сердце-сьӧлӧм», коді ёнджыка сетӧ
характеристика йӧзлы: «Кöрт сьöлöма морт» – с железным сердцем,
«Веськыд сьöлöма морт» – честный, прямодушный.
Унаысь аддзам «ныр-нос», «вир» - кровь, «пель»-уши, «кыв»-язык.
Миянӧс шензьӧдіс, мый «кровь-вир» компонентыс отсалӧ коми
йӧзлы петкӧдлӧны степень «очень»: «Вир дыш» - очень ленивый
человек, «Вир йöй» - очень глупый, «Вир пывсян удж» - очень
тяжелая работа.
Шензьӧдіс миянӧс и сійӧ, мый этша паныдасьлӧ «кость-лы»
компонет. Мортыс лыясӧ ёна оз аддзы, сы вӧсна оз ёна
орччӧдӧмъяс абу.
Классификация серти позьӧ казявны, мый коми мортлы донаджык
сьӧлӧм-кылӧмъяс, эмоцияяс. Буретш пример серти аддзам кыдзи
чувство органъяс (син, ныр, пель, сьӧлӧм) босьтӧны унджык пай
действия органъясысь.
Gordeeva Elena
S. I. Karavaev’s front-line letters as a source of the writer’s creative
personality study*
Stepan I. Karavaev is a famous Komi-Permyak poet, interpreter. Apart
from his works of art, he left behind huge epistolary heritage that
remained out of the scientists’ sight till now. The purpose of the research
is to introduce front-line letters into scientific discourse related to
Karavaev’s biography and creative work. Front-line letters are kept in
two Perm krai institutions: Komi-Permyak Local History Museum
39
named after P. I. Subbotin-Permyak and Perm Local History Museum.
In total approximately 90 letters sent by the spouse Maria P. Karavaeva
were deposited for keeping to these museums collections.
Letters to his wife include the author's reflections on social and political
events and deeply personal secret facts. However, there is not much
difference in how it is said about the public and private. In both cases
narration is very sincere. Theme of love is of great importance in
Karavaev's letters to his wife. The writer appears before the reader as a
loving and caring husband. Every letter has expression of tender feelings
for Maria, bitterness of parting and hope for a meeting. Warm attitude to
his wife is felt already in the formula part of the letter. The majority of
letters begin with such appeals as ‘Sweetheart, dear, Mashuk’, ‘Dear,
loved Mashuk’, ‘Darling Masha’, ‘My Sweetheart Mashuk’, ‘Loved
Mashuk’, ‘Honey! Darling Mashuk’, ‘Sweetheart, darling Mashuk’.
Karavaev usually finishes his letter with the phrase: ‘Kiss you hard.
Yours truly, your ST’. The letters ST point to the name Stepan, which,
probably, would not cause any doubt. However, there is a letter in which
the writer deciphered these letters as ‘Styepik’. Apparently, the letters
help to reveal the smallest details in relationships between the writer and
his wife.
Our observations show that Karavaev’s personal collection, represented
in Perm krai local history museums, has great historical and literary
significance. It essentially supplements scientific views concerning the
writer's personality (Karavaev-artist, Karavaev-friend, Karavaev-
husband). It includes facts about creative history of some poetic works.
Besides, letters can be of independent scientific interest.
* Исследование выполнено в рамках гранта № 17-31-00008
«Этнокультурное пространство Урала: идентичность, культура,
взаимодействие», а также № 17-14-59001 «Фразеология коми-
пермяцкого языка в контексте традиционной коми-пермяцкой
культуры».
40
Gurianov Vladimir
Historical and cultural heritage of the Udmurt Republic
Life experience and history of four hundred generations are imprinted in
objects of cultural heritage of our region. Historical and cultural
monuments of the Udmurt Republic are an integral part of the world
cultural heritage and have their own characteristics. The heritage of the
Republic consists of objects of archeology, architecture, history and art.
Nowdays, 848 identified objects of cultural heritage and 314
monuments, which are included in the unified state register of cultural
heritage of the peoples of the Russian Federation, are protected by the
state. Among the 314 monuments, which are included in the register, 85
are objects of cultural heritage of Federal importance, and 229 are of
Regional importance.
Monuments which are inscribed on the world heritage list of UNESCO
aren't presented in Udmurt Republic, however, worthy candidates are
presented by the architectural and industrial objects, connected with the
names of Tchaikovsky and Mikhail Kalashnikov. Another promising
candidate is the Siberian tract. Its two branches are united in one road in
the Debesy village.
There are a lot of monuments among the archaeologal objects which
have become a symbol of the ancient and medieval history of the region
in the minds of the Udmurt Republic's inhabitants. The unique territory
Polom and Cheptsa archaeological cultures isin the North of Udmurt
Republic on the Cheptsa river. The uniqueness of this archaeological
monument is that ancient settlements are the names of Udmurt heroes
(Dondykar, Idnakar, Guryakar, Vesyakar) in the folk memory.
Samples of industrial and factory architecture are harmoniously
combined with merchant houses and merchant shops in the cultural
landscape of cities.
41
Temples mainly were built by factory architects in Russian style (St.
Michael's Cathedral) and classicism style (Alexander Nevsky
Cathedral).
The traditional culture of the Udmurts is represented by wooden manors.
Pagan chapel from the second half of the XIX century, which is located
in the sacred grove on the banks of the river Paren, are remained in
Kuzebaevo village of Alnashskiy district.
The traditional culture of the Mari people is represented by several
dozens of preserved sacred groves, which are religious and revered
objects.
So, if we talk about the uniqueness of the historical and cultural heritage
of Udmurt Republic, it is presented by:
firstly, by ethnic and cultural diversity;
secondly, by the combination of provincial civil architecture with the
majestic industrial one, which reflects the style of the architecture of the
capital.
Haubold Anna Caroline
Das estnische Sängerfest als Ritual, Festival und Performance: Eine
exemplarische Analyse des XXVI. Sängerfestes Aja puudutus.
Puudutuse aeg
Musik- und Sängerfeste haben in Europa eine mehr als 200-jährige
Tradition. In der Schweiz und in Deutschland, wo die ersten Sängerfeste
bereits Anfang des 19. Jh.s stattgefunden haben, ist diese Tradition (fast)
verschwunden. Das estnische Sängerfest ist jedoch ein einzigartiges,
sich durch eine besondere Atmosphäre auszeichnendes Kulturereignis.
Der Vortrag basiert auf meiner gleichnamigen an der Freien Universität
Berlin eingereichten Masterarbeit. Ausschlaggebend für die
Themenwahl waren die Emotionen, die ich 2011 als Violinistin auf dem
XI. Sänger- und Tanzfest der Jugend erfahren habe. Zwischen
42
Freudentränen, Faszination und Lachen stellte sich mir die Frage, was
dieses Ereignis eigentlich für Esten bedeutet, wenn die Wirkung auf
Ausländer bereits so groß ist. Am XXVI. Sänger- und Tanzfest habe ich
als Zuschauerin teilgenommen. Das Ziel des Vortrags ist es zu zeigen,
inwiefern das Sängerfest ein Ritual, ein Festival und eine Performance
ist (vgl. Kuutma 1998). Das Ritual ist vor allem mit dem Aufbau und
dem Inhalt, das Festival mit der Organisation und die Performance mit
der Durchführung des Sängerfestes verbunden. Das Fest analysiere ich
sowohl auf abstrakter als auch auf persönlicher Ebene, denn die eigenen
Erfahrungen und Emotionen spielen bei der Wahrnehmung des
Sängerfestes eine große Rolle.
Literatur:
Allandi, Marge 2009. Laulupidu kui rituaal. Eesti üldlaulupeod
rahvusliku kultuurimälu ja identiteedi kujundajate ja kandjatena.
Tallinn: Tallinna Ülikool.
Bauman, Richard 1992. Folklore, Cultural Performances, and Popular
Entertainments. A Communications-Centered Handbook. New York:
Oxford University Press.
Kuutma, Kristin 1998. Festival as Communicative Performance and
Celebration of Ethnicity. – Folklore 7, 12-26.
Kuutma, Kristin 1998. Kultuuriidentiteet, rahvuslus ja muutused
laulutraditsioonis. – Mäetagused 7, 21-23.
Lauristin, Marju, Peeter Vihalemm 2013. Minu laulu- ja tantsupidu.
Sotsioloogilise uuringu aruanne. Tartu: Eesti Laulu- ja Tantsupeo SA.
http://sa.laulupidu.ee/ sa-uldinfo/ltp-sotsioloogiline-uuring/
(23.03.2016).
MacAloon, John J. 1984. Rite, Drama, Festival, Spectacle. Rehearsals
Towards a Theory of Cultural Performance. Philadelphia: Institute for
the Study of Human Issues.
Schechner, Richard 2002. Performance Studies. An Introduction.
London; New York: Routledge.
43
Ильмурзина Юлия
Цензура, яке стилистика ласянь тупатон гинэ
РФ Конституцилэн (1993) 29-тӥ статьяысьтыз 2-тӥ йыретаз
гожтэмын: «Котькин аслэсьтыз малпанъёссэ шара вераны быгатэ.
Цензура алэмын». Озьы ке но, шуимы ке цензура Россиын туннэ
ӧвӧл, тросэз сыӵе веранлы оскем интые сое серекъялоз гинэ.
Озьыен, цензура вань но, ӧвӧл но. Та югдурез умой-умой валан
понна, нырысь ик «цензура» кыллэсь пуштроссэ сэрттыны кулэ.
Одӥг ласянь, цензура со редакторлэн яке вылӥын пукись
кивалтӥсьлэн гинэ алонъёсыз луыны быгато, мукет ласянь – со
нимысьтыз пуктэм кун ёзэтъёслэн одно ик быдэстоно куронъёссы
луо. Берлоез верам пумысен туала Россиын, зэмзэ но, цензура ӧвӧл,
малы ке шуоно туала вакытэ сыӵе алонъёсты пуктӥсь нимысьтыз
кылдытэтъёс овӧл. Совето вакытъёсы со чаклан-алон ужъёсты
ваньмызлы тодмо Главлит но обллит шуон ёзэтъёс быдэсъязы, соос
ужазы кунлэн нимыныз, госбюджет чотын. Эскеронъёссэс
«Перечень сведений, составляющих государственную тайну»
нимам книга улсын орчытъяллязы. Зэм, кунлушкесъёсты
(гостайнаез) шараяны уг лэзё мукет странаосын но. Но та
«перечень» шуонын зэмос кунлушкесъёс сяна, кивалтӥсь партилы
но пӧртэм ведомствоослы ярасьтэм иворъёслы но пумтэм чыры-
пырыослы туж бадӟым списокъёс вал. Нош куд-ог ужасьёс,
асьсэлэсь интересъёссэс утьыса, асьсэлэсь алонъёссэс ватсаллязы
на. Соин сэрен тросэз журналистъёс пумтэм алонъёсын
пумиськылӥзы. Сыӵе югдурен журналистъёс нокызьы
нюръяськыны быгатэмтэзы. (Та веранэз азьло дыре ужам
журналистъёс зэмато). Бен, туннэ но прессаез эскерыса возё.
Ӵемысь сыӵе ужпумъёсты редакторлэн воштэмез яке стилистика
куронъёсъя тупатонъёс гинэ шуыса быдэсъяны тыршо. Нош туала
Конституцияя, журналистъёслы та амалъёсын нюръяськыны
луонлык (право) сётэмын: эрико кылыз понна нюръяськыны ачиз
журналист быгатыны но кулэ, дась но луыны кулэ. Но жаляса
верано, журналистъёс асьсэлэсь эрикрадзэс улонын шер кутыло:
44
укыр дуно но секыт усе сооослы нюръяськон. Шуг шедьтыны сыӵе
учыръёсты, куке прокуратура ачиз пыдзэ мед пуктысалзы
цензуралы. Озьыен, луэ озьы: журналистъёс асьсэсыз асьсэос
ӝикатыса возё, йӧспӧртэм малпанъёссэс шараяны кышкало, уг ке
кышкало – уг нюръясько асьсэ эриксэс утьыны. Кылсярысь, одӥгез
туала тунсыко учыр харрасментэн герӟаськемын. Дасэз нимаз
адямиослэн ивор вӧлмытонъя огъетъёссы Кун Думаен ужаны пумит
луизы. Нош одӥгез кун издание но, отын ужась журналистъёс но
соослы дур ӧз басьтэ. Озьыен, журналистъёс куспын уг тырмы
соослэн огъя кариськон мылкыдзы, кудзэ ӟуч сямен
«корпоративной солидарность» шуыны луэ.
Имаева Надежда
Марий поэзийыште пеледыш да пушеҥге-влакын образышт
Марий калык акрет годсек пӱртӱс лоҥгаште кушкын: пӱртӱс дене
кылым кучен, ваш пагален да арален илаш тыршен. Кызытат
пушеҥге руымашым да пеледыш кӱрмашым марий-влак эн кугу
языклан шотлат. Кушкылым чонан семын ужыт. Марий поэт-влакат
шке произведенийлаштышт арамлан огыл пеледыш да пушеҥге
образым кучылтыт. Марий литератур йылмылан негызым
пыштыше марий поэт С. Г. Чавайн эше 1905 ийыштак – «Ото» –
икымше марий почеламутым воза. Тиде почеламутышто пӱртӱсым
мокта да аралаш кумылаҥда.
Каласен кодаш кӱлеш, куэ – марий-влакын юмыҥдарыме
пушеҥгыже. Марий поэзийыште куэн образше кумдан
кучылталтеш. Тудын шкенжын символжо уло. Мутлан, В. И.
Регеж-Гороховын «Чеверын, куэм!» почеламутыштыжо тыгай
корно-влак улыт: «Чеверын, чеверын, чеверын, куэм – йӧратыме,
ныжыл, чечен ӱдырем!» Тыште «куэ» ӱдыр образ дене кылдалтеш.
Але Валентин Колумбын «Йӱр» почеламутыштыжат куэ
ӱдырамашын образшым налеш: «Йӱштылаш пурышаш ӱдыр гай,
45
ош куэ рӱзалтен колта капшым». Вес пушеҥге – писте –
шарнымаш, эртыше жап дене кылдалтеш. Тиде В. Изилянован
«Писте» почеламутыштыжо ончыкталтеш: «Шаралтыме копа гай
Пистемын сар лышташ: «Куш йомо сылне пагыт, Куш кайыш, мом
ышташ?» Телым пӱртӱс лоҥгаште шогышо писте, ӱшан деч посна
эртыше жапым пӧртылтымӧ дене кылдалтеш. Тидым В.
Изилянован почеламутыштыжак ужына: «Вуча пистем ош телым,
тарваныде шога да пуйто илыш томым копашкыже пога».
Шопке пушеҥге В. Колумбын «Шошо ялыш пура»
почеламутыштыжо тошто да шоҥгылык жап дене кылдалтеш:
«Игече шошо век тайналтмым ужын, Шапалге капым ужарта
шопке. Эсогыл шоҥго пундыш, Колын шошо мурым, кудаше
мамык упшыжым вашке». Тылеч посна марий поэзийыште тыгай
пушеҥге-влакын образышт кумдан вашлиялтыт: ваштар, тумо,
олмапу, ломбо, ӱяҥге да т.м. Лирике жанрыште рвезынат,
ӱдырынат образшым вӱдуа налын кертеш [1, с. 157].
Марий поэзийыште пеледышат шагал огыл верым налеш. Поснак
В. Изилянован творчествыштыже ятырак палдырна. Тудын
«Лумпеледыш», «Оҥгырвуй», «Висвис», «Ит мондо», «Курымаш
пеледыш», «Йӱрпеледыш» да моло почеламутлаштыжат ме ужын
кертына. «Лумпеледыш» образ пӱртӱсын шочмыжо, иланымыже да
тӱзланымыже дене кылдалтеш: «Чолган лум комыжым нӧлтал,
Тулла шыжалтше илыш кумыл, Чон йымыктарыше ош кувыл…»
1. Л. Е. Шабдарова Образ ивы в народной поэзии марийцев //
Актуальные проблемы межъязыковых и межкультурных контактов:
материалы региональной научной конференции, посвящённой Н. Т.
Пенгитова – Йошкар-Ола, 2004. C. 156-158.
46
Исанаева Лиана
Дим. Орайын прозыштыжо тӱжвалтӱс рашемдыш
Дим. Орайын прозыштыжо сылнымут рашемдышын кок тӱшкажым
ончыкташ лиеш: описаний сынаным (тӱжвалтӱс рашемдыш,
пӱртӱссӱрет рашемдыш, интерьер рашемдыш) да психологий
сынаным (вияш рашемдыш, кӧргӧ жест).
Кугу верым тӱжвалтӱс рашемдыш налын шога. Шукыж годым тудо
аклыме сомылан улеш, авторын персонаж-влак деке
отношенийжым ончыкташ полша. Поснак раш тиде писательын
койдарчык шӱлышан прозыштыжо палдырна; тӱжвалтӱс
рашемдышын полшымыж дене автор шке персонажше-влакын
могай-гынат койышыштым воштылын ончыкта.
«Ача-ава кумыл», «Сола мучаш дене» ойлымаш-влак мыскара
сынан улыт. Нине произведенийлаште рашемдыш-влак
таҥастарымашан да динамике сынан тӱжвалтӱс кöргыштö
кучылталтыт. «Ача-ава кумыл» – Куркӱмбал Эшпай эрге Опойым
воштыл, игылтынрак ончыкташлан таҥастарымашан рашемдышым
кучылтмо, тудын койыш-шоктышыжым автор этикылан
келшыдымын сӱретла; «Сола мучаш дене»– динамике сынан
тӱжвалтӱс мыскара шӱлышым пурташ да персонажын характер
ойыртемжым рашемдаш полша. Южо описаний сынан тӱжвалтӱс
характер ойыртемым веле огыл, тыгак персонажын могай социал
йыжыҥ дене кылдалтмыжым ончыкта (мутлан, «Йомшо кагаз»),
тидыже воштылчыкдымо тӱссӱрет дене кылдалтеш.
Мыскарадыме прозышто шуко верым сӱретлыме
(изобразительный) сомылан тӱжвалтӱс рашемдыш-влак налын
шогат. Нуно описаний сынан да таҥастарымашан лийыт, южгунам
варналтынат кертыт. Сӱретлыме сомылан тӱжвалтӱс рашемдыш
гоч ме авторын персонажше дек (шукыж годым, положительный
персонаж дек) сай отношенийжым ужына, мутлан: «Оляна»
повестьыште сай койышан Чемуш ончыкталтеш, автор тудым
чаманен ончыкта; «Чолга шӱдыр» повестьыште авторын Сергей
47
дене кугешнымашыже пуалтеш; «Самолет» ойлымашыште
летчикым пагалыме кумыл шижалтеш.
Дим. Орайын прозыштыжо тӱжвалтӱс рашемдышым лончылымо
почеш тыгай иктешлымашым ышташ лиеш: рашемдыш-влак
шукыж годым таҥастарыме але описаний сынан тӱжвалтӱс кöргыш
пурат, южо вере варналтыт; нуно сӱретлыме, характерологий,
социал характеристике да аклыме сомыл-влакым шуктен шогат.
Иванова Валерия
А. В. Ульянов висьтясын экспрессия петкӧдлӧм
Бура тӧдса, мый серпаса текст мукӧд сткас текстысь торъялӧ
аслыспӧлӧс эмоциональностьӧн, кывйӧн, эстетикаӧн. Текстыслӧн
эмотивнӧй кытшыс (пространствоыс) артмӧ сійӧ эмоцияясысь,
кодъясӧс сетӧ авторыс да босьтӧ текстсӧ лыддьысьысь.
Эмоционально-смыслӧвӧй доминантаыс лоӧ серпаса текст
артмӧдан подувнас. Сійӧ торйӧн тӧдчана драма гижӧдъяслы, кодъяс
ставнас артмӧны кык морта сёрниысь, персонажъяс репликаысь.
Быд серпаса гиӧдын эм экспрессия. А.В. Ульянов гижӧдъясысь,
кодъясысь тыдовтчӧ шмонь, серам, дерт жӧ зэв ёна тыдовтчӧ сійӧ.
Коми кыв зэв озыр экспрессия петкӧдланноъяснас, кодъясӧԋ А.В.
Ульянов быд пӧрйӧ зэв кужӧмӧн вӧдитчӧ.
А.В. Ульянов висьтясын экспрессивнӧй кывъясыс нуӧны некымын
функция: артмӧдӧны персонажъяслысь психологическӧй образсӧ,
эмоциональнӧя восьтӧны-петкӧдлӧны мирсӧ, сійӧс эмоциональнӧя
донъялӧны, восьтӧны авторлысь пытшкӧсса олӧм-кылӧмъяссӧ.
Гижысь пыртӧ аслас гижӧдъяссӧ междометие, кодъяс юӧтӧны
чувствояс йылысь, эмоциональнӧй чуксалӧм, коръяс йылысь найӧс
нимтыгӧн: «Эй, Вась, Вась»; «Дивӧ, эг тӧд первойсӧ» ; «Но-о-о! –
чуймис Ӧлексей».
48
Междометиеяс пыддиыс вермӧны лоны зумыд тэчасъяс: «Вомтӧ,
дерт, йӧзыдлысь он тупкы»; «Батьыс муртса ульӧн эз сёй»;
«Олӧмыд быдӧнӧс дорын узьлыны велӧдас».
А.В. Ульянов гижӧдъясын зэв аслыспӧлӧс функция сё кыв. Сійӧ оз
инды лыд вылӧ, а кутӧ ыджӧдана функция, петкӧдлӧ
сёрнитысьлысь отношениесӧ, донъялӧмсӧ, кутӧны эмоционально-
эксперссивнӧй рӧм, наысь тыдовтчӧ став радейтӧмсӧ: «Ог барай, сё
зӧлӧта…Мет э дінӧ став сьӧлӧмсянь, дзик збыль.», «Сашук! Сё
зӧлӧта! Оз на тэнад эшты?»
Сідзкӧ, вайӧдӧм материалыс петкӧдлӧ, мый А.В. Ульянов
текстъясын персонажъяслӧн сёрниыс зэв экспресивнӧй.
Эксперссиясӧ петкӧдлӧм могысь сійӧ вӧдитчӧ коми кывлы, вомгора
сёрнилы лӧсялана уна сикас средствоӧн.
Jackson Kelvin
The Vowel /ä/ in Mokša
Although the Mokša literary language contains seven vowels, the low
front vowel /ä/ is in fact absent from a significant number of Mokša
dialects. Even in the more conservative literary language, it has a
somewhat restricted distribution, leading to its participation in a number
of morphophonological alternations.
I will be presenting an overview of this vowel's distribution throughout
the Mokša dialects and its various reflexes in dialects where it is not
present, as well as touching briefly on its development from Proto-
Uralic *ä and *ē.
This presentation will be in Finnish, but should be fairly accessible even
if that isn't your strongest language.
49
Juutinen Markus
Koltansaamen murrejako
Koltansaamen murre-eroista on kirjoitettu varsin niukalti. Tarkimman
kuvauksen on kirjoittanut Pekka Sammallahti (1998: 29–32) jakaa
koltansaamen murteet eteläiseen ja pohjoiseen murreryhmään.
Pohjoiseen murreryhmään kuuluu Näätämön murre sekä Paatsjoen
murre, jonka perinteinen puhuma-alue kattaa Paatsjoen, Petsamon sekä
Muotkan siidat. Eteläiseen murreryhmään kuuluvat Suonikylän murre
sekä Nuortijärven murre, jota perinteisesti puhuttiin Nuortijärven sekä
Hirvasjärven siidojen alueilla. Sammallahden murrejako perustuu
historiallisiin äänne- ja muoto-opillisiin innovaatioihin. Esimerkiksi jako
kahteen murreryhmään perustuu mm. siihen, että pohjoinen murreryhmä
on säilyttänyt duaalin verbintaivutuksen, mutta eteläisessä
murreryhmässä duaalin verbintaivutus on kadonnut ja sen tilalla
käytetään monikkoa. Suonikylän ja Nuortijärven murteita erottaa
toisistaan mm. se, että Nuortijärven murteessa esiintyy soinnillinen
klusiili d Suoniylän đ:n paikalla, esim. Nuortijärvi vueʹdded ʼnukkuaʼ vs.
Suonikylä vueʹđđed. Näätämön murretta ja Paatsjoen murrettavaksi
erottavaksi piirteeksi Sammallahti esittää vain Näätämön murteessa
esiintyvää monikon nominatiivin päätettä -k, joka Sammallahden
mukaan on lainattu pohjoissaamesta. Muissa koltansaamen murteissa
monikon nominatiivi on päätteetön, esim. Näätämö kuelek
’kala.PL.NOM’ vs. Paatsjoki kueʹl.
Tässä esitelmässä esittelen uusia tarkennuksia koltansaamen
murrejakoon. Kantasaamen sanansisäisistä *p-alkuisista
konsonanttiyhtymistä on kehittynyt v-alkuisia koltansaamen
pohjoismurteissa, mutta ne ovat säilyneet etelämurteissa p-alkuisina,
esim. Paatsjoki õvss ’haju’ < *e̮psē, vuõvtt ’hius’ < *vōpte̮ vs. Suonikylä
õpss, vuõptt.
Aikaisemmin lähes tutkimaton Näätämön murre sisältää niin paljon
pohjoissaameen yhdistäviä piirteitä, että sitä voidaan pitää
siirtymämurteena koltansaamen ja pohjoissaamen välillä. Näihin
50
piirteisiin kuuluu mm. sekundäärin *ai diftongin säilyminen Näätämön
murteessa, esim. luozaid lohi.PL.AKK vs. muut koltansaamen murteet
luõzzid. Lisäksi Näätämön murteessa esiintyy myös sija- ja
persoonapäätteitä, jotka yhdistävät sitä pohjoissaameen.
Кардапольцева Алина
Удмурт вӧсьгуръёсын арбериосты нимась кылъёслэн ватэм
пуштросо дуннезы
Та ужын удмурт вӧсь-нерге гуръёсысь арбериосты нимась кылъёссэ
висъяса эскеремын. Ужлэн валтӥсь мугез луэ: арбериосты нимась
кылъёслэсь ватэм пуштроссэс шараяно, валэктоно, кызьы соос пыр
усьтӥське калыклэн чеберлыко лул-пуш дуннеез.
Вӧсьгур жанр кутӥське тросаз ар-вакыт йылолъёсын: Акашка,
Быдӟым нунал, Вӧй сиён, Гершыд но мукет. Огазе люкаськем
бӧлякъёс-иськавынъёс со гуръёсты кырӟало дэмен ӝӧк сьӧрын
пукон-утялтӥськон дыръя. Вазен котькуд бӧляклэн аслаз вӧсь гурез
вал. Со сярысь гожто, лымшор удмуртъеслэн кырзанъёссы вылэ
пыкиськыса, Бойкова Е. Б. но Владыкина Т. Г. «Песни южных
удмуртов» (Ижевск, 1992) сборниказы.
Вӧсьгур – вашкала жанр, солэн магической функциез шӧдиське на
вал 20-тӥ даурлэн шорвадесаз. Вӧсьгурез калык оскыса кырӟа вал,
дэмен кырӟам ӟечлы луоз шуыса. Туннэ традиция син шорын ыше.
14 кырӟан текстъёсты эскерыса, оглом шедьтэмын 23 арбериосты
нимась кылъёсты. Со кылъёсты радъяны луоно таӵе группаосъя:
1. Гурт пудо-живот: ӟазег, вал, муш, атас, курег.
2. Будосъёс: ю-нянь, бадяр, ӟег, сяська, ю.
3. Корка котырысь пуктӥськемъёс но корка пушкысь арбериос:
корка, капка, гидкуазь, ӝӧк.
4. Тусьты-пуньы: пуньы, чарка.
5. Сиён-юон: аракы, сур, мусур, вина, улмо.
51
6. Мукет арбериос: бубыли, кизили.
Эскером одӥг текст вылын: «Пуньые ук, ой, пуньые, пуньые //
Пужыё но, бадяр ук, ой, выжые, Пужыё но, бадяр ук, ой, выжые».
Та кырӟанын «пуньы» – огъясь образ луэ. Со возьматэ быдэс
коркалэсь узырлыксэ. Пусъемын, тусыз – «пужыё», малэсь
лэсьтэмын – «бадяр». Соин ӵош ик адями выжызэ но «бадяр» шуэ.
Кырӟан пичи ке но, солэн мур пуштросэз.
Озьыен, кырӟанъёсын пумиськись арбериосты ми люким куать
группалы, кытчы пыро гурт пудо-животъёс, будосъёс, корка
котырысь пуктӥськемъёс но корка пушкысь арбериос – тусьты-
пуньы, сиён-юон но мукет арбериос. Сыӵе объектъёс висъямын,
кудъёсыз адямиез котырто котькуд нуналэ быдэс улоназ.
Кырӟанъёсысь шӧдыны луоно, макем бадӟым инты басьтэ котькуд
арбери адямилэн улоназ, соин ик кылдытэмын туж чебересь, син
шоры пуктымон кылсуредъёс-образъёс. Арбериослэн образъёссы
ӵемысь огъясь луо, возьмато выжылэсь йыг-йыг луэмзэ, огкылысь
шулдыр мылкыдын тупаса улэмзэ.
Kastari Mervi
Ilukirjandus täiskasvanud immigrantide soome keele õppimisel
Tekeillä oleva soveltavan kielitieteen väitöskirjani käsittelee
kaunokirjallisuutta aikuisten maahanmuuttajien suomen kielen
oppimisessa toisena kielenä. Tässä esitelmässäni käsittelen aihettani
oppimiskokemusten näkökulmasta: millaisia oppimisen kokemuksia
suomen kielen oppijoilla on lukemiseen liittyen.
Ole kerännyt aineistoni työvoimapoliittisen kotoutumiskoulutuksen
lukupiireistä. Minulla on sekä video- että haastatteluaineistoa ja tässä
esitelmässä tukeudun pääasiassa jälkimmäiseen. Tarkastelen myös sitä,
52
miten lukupiirin on koettu tukevan kielen oppimista. Kirjoina on
käytetty selkomukautuksia suomalaisista kaunokirjallisista teoksista.
Esitelmäni kieli on viro ja esitelmän diat ovat englanniksi.
Töösolevas rakenduslingvistika doktoritöös uurin ilukirjandust soome
keele kui teise keele õppimisel. Uurimistöö andmed on kogutud
täiskasvanute integratsioonkoolituste lugemise ringides ja need
sisaldavad video- ja intervjuumaterjali. See ettekanne keskendub
peamiselt viimasele ja eelkõige küsimusele, millised on osalejate
õppimis kogemused lugedes raamatut ja lugemise ringis. Ringides
kasutatud raamatud on kergloetavad. Ettekande keel on eesti keel ja
slaidide keel inglise keel.
In my ongoing doctoral research I am studying fiction (belles lettres) in
learning Finnish as a second language. The field of this research is
applied linguistics. I have collected my data in reading circles in
integration training of grown-ups and it contains both video and
interview data. In this presentation I will concentrate mainly on the
latter. The main question will be the participants’ learning experiences
of the book reading and of the reading circle. The books used in the
reading circles are simple accounts. The language of my presentation
will be Estonian and the language of the slides will be English.
Kiss Orsolya
Nyelv, vallás és identitás a finnországi tatár közösségben
A finnországi tatárok az Oroszország területén lévő Nyizsnyij Novgorod
melletti falvakból származnak. Felmenőik a 19. század második felében
kereskedőként érkeztek Finnországba. Mára 700 fős közösséget
alkotnak, amely Finnország történelmi és nemzeti kisebbségeinek
egyike. A tatárok teljesen integrálódtak a finn társadalomba, ugyanakkor
megtartották vallásukat, anyanyelvüket és kultúrájukat (Daher 2016:
53
95). Az első letelepedett tatárok utódai lassan már hat generáció óta
Finnországban élnek (Leitzinger 2006: 20).
Az általam vizsgált csoport anyanyelve a miser, amely a török nyelvek
közé tartozó tatár nyelv nyugati nyelvjárása. Ez a családokban és a
közösségben használt általános beszélt nyelv (Wafin 2008: 20).
Nemzetközileg ritka, hogy egy ennyire kisméretű csoport több
nemzedéken keresztül is meg tudja őrizni anyanyelvét és kultúráját
(Wafin 2008: 21). Emigráns csoportok körében a nyelvcsere általában
három nemzedék alatt végbemegy (Borbély 2016: 63).
Kutatásomban azt vizsgálom, hogy milyen nyelvi és nyelven kívüli
tényezők befolyásolják a finnországi tatárok identitását. A kérdés
megválaszolására félig strukturált interjút készítettem 14 Finnországban
élő tatár adatközlővel 2017 őszén, egy általam összeállított kérdőív
alapján. Az adatok előzetes feldolgozása alapján a következő tendenciák
mutathatók ki:
1. Az idősebb generációk identitásképzésben nagy szerepet kapnak a
törökországi kapcsolatok.
2. A Szovjetunió felbomlása illetve a globalizáció lehetővé tette
számukra a világ más pontjain élő tatár közösségekkel való élénk
kapcsolatok létrejöttét, amely nagyban hozzájárul az identitás, a nyelv
és a kultúra megőrzéséhez.
3. Míg az első generáció a vallás alapján identifikálta magát, addig
napjainkban a nyelv és a kultúra képzi identitásuk alapját.
Előadásom során esettanulmányokon keresztül mutatom be
részletesebben a fenti kutatási eredményeket.
Hivatkozások:
Borbély Anna 2016. Fenntartható kétnyelvűség. Magyar Nyelv 112(1):
63–73.
Daher, Okan 2016. Tatar Minority - fully integrated into society. In
Daher, Okan – Hannikainen, Lauri – Heikinheimo-Pérez, Karoliina
54
(eds.), National minorities in Finland – A Richness of Cultures and
Languages. Minority Rights Group Finland, 95– 104.
Leitzinger, Antero 2006. Suomen tataarit. Helsinki: East-West Books.
Wafin, Nilgün 2006. Olen tataari ja suomalainen: monikulttuurisuuden haasteet ja mahdollisuudet. Helsinki: Helsingin yliopisto. Pro-gradu
tutkielma.
Койвунен Томи, Луутонен Йорма
Мары грамматикӹм уэмдӹмӓштӹ вӓшлиӓлтшӹ ядмашвлӓ
Турку университетӹштӹ кӹзӹт мары йӹлмӹвлӓн грамматикӹм
уэмден сирӹмӹ пӓшӓ кеӓ. Грамматика Р.М.Диксонын (2010) Тӹнг
лингвистический теори (Basic linguistic theory) семӹнь сирӓлтеш,
но пӓшӓн кӹшкӓржӹ Алхо Алхониемин «Мары грамматика» (1985)
монографиэш негӹцлӓлтеш. Диксонын цельжӹ – йӹлмӹвлӓм
шӹмлӹмӓштӹ техень общий описаним пуаш, кыды цилӓ
естественный йӹлмӹвлӓ шотышты структурым анжыктымашты
толкеш толеш.
Диксонын терминологижӹ традиционный терминологи категори
(тенгеок Алхониемин) гӹц тӹнг шотышты айыртемӓлтеш гӹнят,
шукы терминжок иканьрак ылеш. Сек кого Диксонын
уэмдӹмӓшӹжӹ – тидӹ расширени (англ.extension,
аббревиатурышты E) ӓль вес семӹньжӹ: обязательный аргумент.
Теоретик тенгеок предложени типвлӓм вес семӹнь пайыла (тидӓт
финн традици гӹц пыт айыртемӓлтеш). Тӹдӹ предложенивлӓм
интранзитивныеш (непереходный), транзитивныеш (переходный) дӓ
копула-связкан предложенивлӓэш шелеш. Диксон тӹнг
аргументвлӓэш S, A, CS, CC дӓ O-элементвлӓм шотла. Теорижӹ
мычкы предложенивлӓштӹ тӹнг керӓл аргументвлӓ
интранзитивный предложеништӹ подлежащи (S), (вес семӹньжӹ
субъект маналтеш), транзитивный предложенивлӓштӹ вес падежӓн
подлежащи (A), тенгеок копулаан подлежащи (CS), связка-
55
сказуемыйын комплементшӹ (CC, кыдым традиционный финн
грамматикӹвлӓштӹ предикатив маныт) дӓ обязательный
дополненивлӓ (ӓль Объектвлӓ (O) ылыт. Вес аргументвлӓэш Диксон
дополненивлӓм ӓль периферийный (PERI) элементвлӓм шотла. Эче
айыртемӓлтшӹ категориӓн переходный ӓль непереходный
предложенивлӓ улы, - расширенный транзитивный дӓ
нетранзитивный предложенивлӓ, кыдывлӓ эче ик тӹнг аргументӹм
тергӓт. Техень годым периферийный элемент расширениш (E)
ванжен кеӓ, тенге тидӹ обязательный аргумент лин колта. Диксон
семӹнь, расширени кыды-тидӹ йӹлмӹштӹжӹ тенгеок вес йиш
предложенивлӓштӓт лин кердеш.
Докладыштем Диксонын теорижӹн вес мӓгӓлвлӓмӓт дӓ тенгеок тӹ
ядмашвлӓм пӓлдӹртем, кыце ти уэмдӹмӓшвлӓ грамматикӹм
сирӹмӓштӹнӓ ланзылалтыт.
Koutchoukali Imar
Sprachwissenschaftliche Verschwörungstheorien und warum wir
daran glauben wollen
In meiner Präsentation werde ich über die sprachwissenschaftlichen
Verschwörungstheorien, und warum wir daran glauben, reden. Deshalb
würde ich besonders gern über die politischen und sozialen Aspekte
reden, die oft der Ursprung für diese Theorien sind. Zum Beispiel
basiere ich mich auf die ungarisch-sumerische Ursprungshypothese, die
propagiert, dass Ungarisch (und auch andere finnougrische Sprachen) in
Wirklichkeit mit der sumerischen Sprache verbunden sind. Außerdem
werde ich auch über andere sprachwissenschaftliche
Verschwörungstheorien reden.
56
Kövesdi Lilla Dóra
Uráli népek tárgyai a Néprajzi Múzeum Európa-gyűjteményében
A budapesti Néprajzi Múzeum a Magyar Nemzeti Múzeum Néprajzi
Tárából jött létre. Megszületésének idején a néprajztudománytól várták,
hogy választ ad a magyarság eredetével összefüggő őstörténeti
kérdésekre. Ez volt az oka annak, hogy a mai Néprajzi Múzeum
létrejöttét megelőzően több expedícióra is sor került. Az obi-ugorok és
más uráli nyelvű népek földjéről hazatérő kutatók rengeteg tárggyal
gazdagították a Néprajzi Múzeum tárgyi anyagát, így itt nem kizárólag
csak a magyarság tárgyi emlékeit őrzik, hanem a magyarok
nyelvrokonainak tárgyi néprajzi emlékeit is. Olyan híres tudósok
gyűjtése gyarapította a Néprajzi Múzeumban őrzött tárgyakat, mint
például Reguly Antal és Jankó János. Jelentős anyag található a
gyűjteményben a hantik és a manysik mellett a mordvinoktól,
udmurtoktól, számiktól, de sok tárgy megtalálható a raktár polcain a két
másik saját állammal rendelkező uráli nyelvet beszélő néptől, a finnektől
és az észtektől is. Napjainkban az uráli nyelveket beszélő népek tárgyai
a Néprajzi Múzeum Európa-gyűjteményében találhatóak. Előadásomban
ennek a gyűjteménynek az anyagába szeretnék egy rövid betekintést
nyújtani.
Kronova Anna
The Preservation of Izhora people within their indigenous
territories
Izhora people that recognized by Russia as indigenous small-numbered
people faced the problem of preservation their identity and the survival.
The major part currently lives at their indigenous territory of Soykinsky
pen. and neighborhood (Kingisepp disctrict, Leningrad region). By the
last census prepared by Izhora Community «Shojkula» more than 500
Izhorians currently live at Soykinsky pen. Izhora is still resuming the
preservation of their traditional culture and transfer main values to next
57
generation. The chances for survival and existence of Izhora are directly
depended on the preservation of traditional habitat area. The territory for
Izhora is an indivisible sociocultural-eco complex that consists of self-
identity, tangible and intangible culture, natural environment, etc. Izhora
suffer pressures of aggressive external surrounding: anthropogenic
burden, unreturnable environmental changes, assimilation, decisions of
authorities. Currently performance of the preservation function is
concentrated on the micro level, which means local NGO, specialists of
local museum and school, enthusiasts. The absence of systematic
approach at the macro level in nullified such efforts. The obstacles exist
notwithstanding the Federal Law no 82-FZ, known practices,
applicability of UNDRIP principles. On top of that, lack of
understanding at the levels of regulatory bodies and among decision-
makers leads to elimination of alive culture-bearers. Life in danger of
the current industrialization of Soykinsky pen. became a reality. In
accordance with the strategy for Russian maritime development till
2030, plans of industrialization of Kingisepp district all coast area shall
be occupied by the sea port terminals and the peninsula itself become a
new industrial cluster. As a result, people will lose a connection with the
indigenous environment, territories, community; this leads to loss of
identity. The way to preserve Izhora people as an alive life culture-
bearer is to preserve the indigenous environment and to create favorable
conditions for the sustainable development taking to account the
approach: «Nothing for us without us» and «Leave no one behind». The
regulatory bodies at each level shall reconsider their activities to perform
practical measures using all tools granted by law to preserve indigenous
territories, heritage and human beings.
Kuokkala Juha
Abstraktsete tüvede moodustamine võru sõnastikumaterjalile
Võru- samuti kui eestikeelsete sõnade algupärast ning käänamisel
esinevat tüvekuju on muuhulgas tüvevokaalide kadu tõttu tihti võimatu
58
järeldada üksnes sõnaraamatus esinevast põhivormist. Ettekandes esitlen
meetodit, millega saab automaatselt moodustada võru
sõnastikumaterjalile abstraktsed või „rekonstrueeritud“ täisvormid
kasutades Võru-eesti sõnaraamatu paradigmaandmeid (nominatiiv,
genitiiv, partitiiv ja tüübinumber). Järgnevad ka näited kuidas
abstraktseid tüvesid kasutada teatud struktuuriga sõnade otsimiseks ja
võrdlemiseks nt. soome sõnadega.
Kutergin Pavel
The Prevalence of Folklore in Contemporary Traditions of Sharkan
Udmurts
One of the priority fields in modern Folklore and Ethnography studies is
the research of local traditions. Conducting studies of separate parts of
the traditions gives an opportunity to represent a whole view of the
world of an ethnic group.
This article focuses on the folklore traditions of Udmurts of Sharkan
district which is situated in the middle part of Udmurt Republic. The
data under analysis was recorded during the research expedition which
took place in 2016 in the village of Keldysh. The study of the texts
reveals that in current tradition of Keldysh people Udmurt and Rusisian
lyrical songs have the prevailing position.
The signs connected with weather, beliefs about fate are still well
remembered by old residents but they are not used in everyday life
anymore. The villagers remember sacred places and treat them with
respect. Toponymic legends about the names of forests, rivers, hills,
mythological tales about supernatural beings are widely spreaded among
the villagers.
It is encouraging to mention that the ritual culture still exists. There are
some rituals that belong to calendar traditions that have roots in pre-
59
Christian and Christian beliefs such as Christmas, Maslenitsa, beginning
and the ending of field works.
Thus the preliminary study of folklore traditions of Udmurts from
Keldysh shows that old residents still keep in memory some fragmentary
knowledge of different genres of folklore and ritual culture. It is
necessary to conduct a deep study of folklore and ethnographic
peculiarities of the culture of Sharkan Udmurts to reveal common traits
and features that will allow us to build a full picture of the diverse
culture of this area.
Kuznetsova Anna
National policy of Russia: case of Finno-Ugric peoples
Through the Soviet and Russian history, we can observe a process of
turning from the ideology of the equal development of all nations and
“national construction” to the idea of the orientation to one all-Russian
culture with a dominant role for Russian language and culture.
Russian Constitution states the general peoples’ rights; it says that
everyone can define and specify the national identity; everyone has the
right to use native language and choose the language of communication,
education and art. The Law on Education of Russia limits this provision
saying that the citizens of Russia have the right to obtain education on
native language if the educational system has this opportunity.
National languages in Russia have different status according to the
legislation. Only republics can set up several official or state languages
on their territories. For instance, the Constitution of the Republic of
Komi sets up two state languages on its territory: Russian and Komi.
There is a different situation in the Republic of Karelia: it has only one
state language – Russian. Karelian cannot be the state language there as
it is Latin-based. National languages can be set up as official ones only
if they are based on Cyrillic alphabet.
60
The first provisions of the Strategy of the state national policy of the
Russian Federation for the period up to 2025 say that it was developed
in order to ensuring the interests of the state and society, strengthening
of the state unity and integrity of Russia and preservation of the ethno-
cultural identity of its peoples.
The highlight of the Draft Law On the Foundations of state national
policy of the Russian Federation is the idea of the dominant role for
Russian nation: „Russian nation (русский народ) is the state-forming
people self-determined throughout the territory of Russia“.
State national policy leads to the situation where the rate of the Finno-
Ugric native speakers declining is quite big (e.g. the number of Karelian
native speakers declined by 49% from 2002 till 2010 while the number
of Russian native speakers declined only by 4% during the same period).
It can be seen that for the most part Russian legislation puts forward the
idea of state interests, and not the interests of small nations. Laws,
strategies and other documents contain significant provisions regarding
the positions of small nations but their implementation is often limited.
Lāce Laura
Martin´s Day in Latvia and Estonia
This presentation focuses on the Martin's Day celebrations, customs and
historical traditions in Estonia and Latvia. Latvia's and Estonia´s pagan
traditions and folklore are highly interesting and attention-worthy,
notably that both countries are small. Geographically both countries are
neighbor lands, country ancestors honored their traditions and folklore,
but how much do these traditions maintain nowadays? Undeniably
Latvia and Estonia have very rich and interesting folklore and tradition
whole and nowadays each individual has to find a suitable way how to
communicate and brace together with the traditions of their nation.
Mostly Latvia and Estonia share the same holidays such as Summer
Solstice and Winter Solstice, but also both countries have one significant
61
day – Martin´s Day, which celebration is on 10th of November. In
Estonia and Latvia Martin´s Day marks farmings period end and winters
beginning, which shows concurrent lines that Latvia's and Estonias
history and anniversary calendars are similar. A day when pagan
traditions in some ways reborns and gives an opportunity to honor
ancestor given heritage. Frequently this celebration marks also the spirit
time also known in Latvia as `veļu laiks` and in Estonia as `hingedeaeg`.
People believed that their ancestor souls moved around and it was
necessary to honor them in many plentiful ways. Therefore also
nowadays people still believe that exactly this time period brings
necessity to be quiet in thoughts and mind. Spirit time started on 29th of
September. Most important questions are how different is Martin´s Day
in Latvia and Estonia and how much does the church has influenced this
specific holiday? Martin´s Day was one of the most important holidays
for Latvians and Estonians. Also, both country inhabitants cultivated the
tradition which was Martin´s Day procession when inhabitants walked
around in self-made masks, such as horse mask, bear mask, wolf mask
and others. In Martin´s Day folksongs Latvians and also Estonians
mention horses, gooses and mostly Martin´s Days processions walkers,
which again shows similar lines with both nations folklore.
Laskowska Marta
Arkielämä Suomessa vuonna 1917
Muihin eurooppalaisiin maihin verrattuna Suomen suuriruhtinaskunnan
tilanne ensimmäisen maailmansodan aikana oli poikkeuksellinen siinä
mielessä, että maasta ei tullut sodan osapuolten taistelutanner eikä
suomalaisia värvätty armeijaan. Tämä ei tarkoita kuitenkaan, että
maailmansota jäi ilman vaikutusta tavallisten suomalaisten arkeen.
Vuoden 1917 kesällä taloudellinen kriisi Suomen suuriruhtinaskunnassa
syveni ja aiheutti yhteiskunnallista kuohuntaa. Suurinta
tyytymättömyyttä herättävä ongelma oli elintarvikepula, etenkin
62
viljapula. Suomi oli suuressa määrin riippuvainen viljan tuonnista
ulkomailta. Sodan oloissa se osoittautui mahdottomaksi tai hyvin
vaikeaksi. Sen takia valtio joutui säännöstelemään suomalaisilta
maanviljelijöitä ostettua viljavarastoa. Valtiolliset toimenpiteet olivat
kuitenkin riittämättömiä, ja osa Suomen väestöstä jäi välillä
viljanjakelun ulkopuolella. Siitä huolimatta kukaan ei vielä kärsinyt
nälkää, sillä silloin oli vielä suhteellisen helppoa korvata viljaa muilla
elintarvikkeilla.
Suomi oli Venäjän talousjärjestelmän osa. Sodan ensimmäisinä vuosina
Suomen teollisuus sai paljon tilauksia Venäjän armeijalta, minkä
ansiosta monet suomalaiset saivat hyvän palkkatyön. Työttömyyden
uhka alkoi kuitenkin näkyä kesällä, kun Venäjä oli maailmansodassa
tappion partaalla eikä se enää pystynyt maksamaan tilauksia. Tämän
seurauksena työpaikkojen määrä Suomen teollisuudessa vähentyi.
Tyytymättömyys elämään sodanaikaisissa oloissa ilmeni Suomessa
etenkin lakkojen aikana. Helmikuun vallankumouksen jälkeen
lakkoiltiin aika usein. Tutkijoiden mukaan vuoden loppuun asti puhkesi
noin 500 lakkoa eri puolilla maata. Tavallisesti vaadittiin kahdeksan
tunnin työpäivän lain säätämistä, elintarviketilanteen parantamista sekä
työttömyyden torjumista. Vuoden suurin lakko käytiin 14-20
marraskuuta, jonka aikana työ monessa tehtaassa keskeytettiin,
eduskunta ei voinut kokoontua, lehdet eivät ilmestyneet ja väkivalta
lisääntyi.
Joulukuun 6. päivä pidetään Suomen itsenäistymisen päivänä. Vaikka
itsenäisyysjulistuksen hyväksyminen eduskunnassa oli merkittävä teko,
yhteiskunnallinen kriisi paheni pahenemistaan. Arkielämä
itsenäistymisen aikana ei ollut helppoa eikä turvallista.
63
Ласточкина Елена
Эвфемизмы в фольклоре марийского народа
Фольклор как непосредственное традиционное творчество
народной массы запечатлел в себе все свойства этнического менталитета, начиная с осознания этносом своего происхождения,
исторических судеб, отношений с соседями... и кончая
объяснением особенностей бытового, психического, семейного, народно-племенного уклада жизни, привычек, характера народа и
свойств языка» [Аникин 2000]. Изучение языка фольклора поможет
понять картину мира народа, его мудрость и т.д.
Эвфемизмы и эвфемизация речи уходят своими корнями в природу
человека как существа, чувствующего свою слабость перед силами
природы. Как отмечают ученые, суеверный страх первобытного
человека перед прямым наименованием породил запрет (табу) на
определенные слова, взамен которых создаются новые
наименования [Вавилова 2003]. В лингвистическом
энциклопедическом словаре под ред. О.С.Ахмановой дается
следующее определение: "эвфемизмы - эмоционально нейтральные
слова или выражения, употребляемые вместо синонимичных им
слов и выражений, представляющихся говорящему неприличными,
грубыми или нетактичными" [Ахманова 1990]. Эвфемизация речи
также характерна для фольклора марийского народа. Так,
например, очень часто смерть заменяется другими выражениями:
кӱрлын каяш «оторваться»; вес тӱняш каяш «уйти в другой мир»
др.
В докладе будут проанализированы эвфемизмы в некоторых
произведениях (загадках, сказках и др.) устного народного
творчества.
Литература:
1. Аникин В.П. Фольклор как часть древнерусской культуры
(некоторые первоочеред-
ные задачи изучения) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики.
2000. № 1. С. 51–60
64
2. Ахманова О.С. Эвфемизм // Лингвистический
энциклопедический словарь.- М., 1990.
3. Вавилова Л.Н. К вопросу об эвфемизации современной русской
речи [Электронный ресурс] // Русская и сопоставительная
филология. Системно-функциональный аспект: сб. мат-ов научн.
конф. 5-10 февраля 2003 г. / Каз. гос. ун-т. – Сайт Казан. гос. ун-
та. – Режим доступа: http://old.kpfu.ru/fil/kn7/index.php?sod=11
Листус Лилиана
Славянские заимствования в венгерском и финском языках
Несмотря на то, что финский и венгерский языки оба относятся к
финно-угорским, их приближенность иногда сравнивают с
близостью шведского и персидского языков. Оба они имеют около
250 общих слов: фин. kala – венг. hal “рыба”, käsi – kéz “рука”, veri
– vér “кровь” и т.д.
После того, как финские и венгерские племена покинули уральскую
прародину, пра-финны осели на территории современной
Финляндии, а венгры в карпатском бассейне. Географическое
соседство со славянами способствовало попаданию в оба языка
большого количество славянских заимствований.
В славянских заимствованиях финского языка различают два
основных слоя: древние из древнерусского и новые (период
княжества Финляндского) из русского. Активным временем
заимствований древнего периода является эпоха Киевской Руси.
Выделить слова, пришедшие в это время, довольно трудно, так как
они уже успели полностью ассимилироваться.
Слои славизма средневекового периода:
1. слова из сферы религии: raamattu "Библия", risti "крест";
2. слова из сферы торговли: meri "море", kapakka "кабак";
3. слова, связанные с ткачеством: värttinä "веретено";
65
4. одежда: kasukka "кожух", saapas "сапог";
5. строительство: lavitsa "скамейка", ikkuna "окно";
6. орудие труда и передвижения: lotja "лодка";
7. земледелие: papu "боб", sirppi "серп";
8. еда и домашнее хозяйство: talkkuna "толокно", lusikka "ложка";
9. другие слова: raja "граница", rotu "род".
В венгерском языке славянские заимствования составляют 9.30%
всех слов. К сожалению, трудность в анализе венгерских
славянизмов заключается в определении языка-источника,
поскольку когда венгерские племена прибыли в карпатский бассейн
в конце IX века, славяне еще говорили на одном языке,
разделенном на разные диалекты, в которых уже проявились
индивидуальные черты разных языков. К тому же, прибыв на
новое место обитания венгры разбили славянскую языковую
общность.
Заимствования южнославянского происхождения:
1. болгарский: diák? "студент", mostoha "мачеха";
2. сербо-хорватский: baj "проблема", bán "запрет";
3. словенский: cigány? "цыган", csütörtök "четверг".
Западнославянские заимствования:
1. чешский: birka? "овца", csésze? "чашка";
2. польский: galuska "лапша";
3. словацкий: boróka "можжевельник".
Восточнославянские:
1. русский: kolhoz "колхоз", vodka? "водка";
2. украинский: harisnya "чулки", kozák "козак".
66
Лодыгина Виктория
Удораса гижысьяс висьтъясын диалектизмъяслӧн коланлун да
тӧдчанлун.
И. А. Куратов – медводдза коми гижысь, коді шыӧдчис
сёрнисикасъяс дорӧ кыдз кывлӧн медыджыд озырлун дорӧ. Тайӧ
гӧгӧрвоӧны и ӧнія удораса гижысьяс, кодъяс лыдӧ пырӧ и Е.
Афанасьев.
Коми сиктса йӧзлысь олӧмсӧ серпасалігӧн, Е. Афанасьев медводз
зільӧ петкӧдлыны налысь аслыспӧлӧс сёрнисӧ. Таын сылы
отсалӧны фонетическӧй диалектизмъяс, кодъяс медтшӧкыда
паныдасьлӧны геройясыслӧн диалогъясын да монологъясын: йирт
«пӧтӧлӧк», тысь «сэтысь». Морта-морт сёрниӧ гижысь пыртӧма и
мукӧд сикас диалектизмъяс, кодъяс петкӧдлӧны ӧта-мӧд костса
йитӧдъяссӧ: бырзык «идӧртӧм», варов «тэрыб», жлеч «удал».
Сёрнитанногсӧ петкӧдлӧм кындзи, Е. Афанасьев восьтӧ
лыддьысьысьлы и удораса йӧзлысь овмӧс нуӧдӧмсӧ. Нянь муясыс
Удораын вӧліны зэв гӧльӧсь, сы вӧсна медыджыд пай налӧн
олӧмын вӧлі босьтӧ кыйӧм-вӧралӧм: чери йӧрлавны «чери
кыскавны», гойкӧдны «ботайтчыны», талля «угоддьӧ». Кыйсьӧм-
вӧралӧм кындзи удорасаяслӧн быдлунъя олӧмын вӧлі и уна мукӧд
удж: вӧлавны «весавны», ваӧдны «юктӧдны».
Е. Афанасьев вӧр-вакӧд йитчӧм диалектизмъяс пыр петкӧдлӧ
сылысь мичлунсӧ да озырлунсӧ, кодӧс жугӧдӧ талунъя олӧмыс:
юыс поньдаммис «косьмис», муясыс бырзясны «вӧрсяласны»,
дарга кындзи нинӧм оз шед «гурина». Киссьыны пондіс не сӧмын
вӧр-ваыс, но и сиктыс да ачыс сиктса мортыс: полёвтны «юны»,
суллявны «юны», брӧв «ӧшинь пӧдӧд».
Е. Афанасьевлӧн эм эскӧм, мый сиктъясыс вермасны на
«ловзьыны», эмӧсь кӧ сэні вӧр-васӧ сьӧлӧмӧн кылысь йӧз:
губыртам «гумовтам»: Ставсӧ губыртам, ни ӧти жунь оз коль
тӧв кежлас пӧдны; уджавны зільысьяс: варола «тэрыба»: Володяыс
молодеч вӧлӧма, визув морт, варола уджаліс.
67
Е. Афанасьевӧн пыртӧм диалектизмъясыс сувтӧдлӧны
лыддьысьысьӧс тӧдтӧм кыв вылас, корӧны сійӧс мӧвпыштны не
сӧмын кывлӧн вежӧртас вылас, но и контекст вылас да сійӧ мӧвп
вылас, кодӧс авторыс кӧсйӧ висьтавны миянлы аслас гижӧдъясӧн.
Magai András
Võrokeelne laulu- ja rahvapidu, ehk Uma Pido
Kuigi Eesti on väike riik, võrreldes Ungariga umbes kaks korda
väiksem, ning eesti keelt emakeelena vaid natukene rohkem, kui 1
miljon inimest räägib, eesti keeles on üllatavalt palju murdeid.
Lõunaeesti murdarühma hulka kuulub kolm murret: mulgi murre, tartu
murre ja võru murre, nendest tänasepäeval päriselt pigem ainult võro
keelt kasutatkse. Eesti keelega ja muusikaga seotud välismaalaste jaoks
sõnad setu ja seto võivad tuttavad olla. Setu keelt peetakse enamasti
võru keele variandiks, selle järgi on tuttav vorm võru-setu keel, aga
mõned ütlevad, et setu keel peaks ikka päris eraldi keel olema.
2018-2019 on Eestis juubelite aastad, Eesti Vabariik on juba ametlikult
100 aastat vana, sellel aastal tähistab Eesti laulu oma 10. sünnipäeva.
Järgmisel aastal saab Eesti üldlaulupidu 150-aastaseks, aga veel enne
seda võrokeelne laulu- ja rahvapidu, ehk Uma pido saab mai lõpus
kümneaastaseks. Uma Pido põhimõte sündis natukene veel varem,
aastal 2006, võrukeste Valgjärvel toimunud Kaika suveülikoolis, kus
otsustati korraldada kohalikku pärandit ja keelt rõhutav ning võru
kultuuriruumi ühendav laulu- ja rahvapidu Uma Pido. Esimene Uma
pido toimus 31.mail 2008 Võru linnas ja Kubija laululaval, ja 2. juunil
tuleb juba 5. Uma pido. Uma Pido võiks nimetada võrukeste
ülemaailmseks kokkutulekuks, sest pidu tugevdab paikkondlikku
ühtekuuluvustunnet ja identiteeti võru kultuuri- ja keeleruumis, elavdab
kultuurielu, toob siiakanti külalisi ning ärgitab tagasi koju pöörduma
mujale tööle ja elama läinud võrukesi.
68
Mõned huvitavad faktid, lemmiklaulud: pidu liigub kahe maakonna,
täpsemalt Võru ja Põlva vahel; eelmise aasta üllatusbänd oli Winny
Puhh; Puupää rock n roll, Uma Pido popurrii, Võro kiil.
Eestlased hakkavad korraldama oma igasuguseid laulupidusid,
laulupäevi tavaliselt suhteliselt vara, seda võib Uma pido kohta ka öelda.
Ma olen laulnud juba kaks korda sellel toredal üritusel oma kooriga, viis
aastat tagasi Võrus, kaks aastat tagasi Põlvas, nüüd mai lõpus läheme
taas Võrru, lauluvihikut oleme kätte saanud alati päris vara. Kui eelmine
Uma pido lõppes, kuulutati peaaegu kohe välja, et eelmise nelja peo
lemmiklaulude hulgast saab oma lemmikute ipoolt hääletada, inimesed
hääletasid, siis korraldajad niimoodi panid kokku selle aasta vihikut.
Lauljad sellel aastal ka põhimõtteliselt Lõuna-Eestist tulevad, publiku
suurim osa samuti, aga ilmselt mõned lauljad, kuulajad Tallinnast äkki
Saaremaalt ka osalevad Uma pidol.
Maidanuk Alexandra
Этнофутуризмлӧн финн-угор канмукостса сотрудничествоӧ пай
пуктӧм вылӧ видзӧдлас
Мог: тӧдмавны этнофутуризмлысь тӧдчанлун канмукостса да
финн-угор йитӧдъясын. Мэдводз удж: туявны канмукостса да
дiнмукостса выставочнӧй уджтасъяслысь история.
Уджӧ пырӧны тӧдӧмлунъяс искусство йылысь, этнофутуризм
юконын (Коми Республика), а сiдз жӧ медся тӧдчана коми
серпасалысьяслӧн уджъяс. Тайӧ уджыс ӧнiя кадӧ зэв тӧдчана, сы
вӧсна мый, восьтӧ финн-угор войтыръяслысь этническӧй йитӧдъяс,
тӧдчана удж лыдын. Медводдза мӧвпӧн этнофутуризмлӧн лоӧ кыв
да ас традицияяс видзӧм, а сiдз жӧ культурно-информационнӧй
ылдӧскӧд йитӧд.
Этнофутуризм – тайӧ дiнмукостса войтыръяслӧн мӧвпъяс да олӧмӧ
видзӧдласъяслӧн уджсер, литератураын да искусствоын юкӧн. Шӧр
69
мӧвп этнофутуризмлӧн петкодчысьӧ «этно» кывйын – тайӧ
этническӧй да йӧзлысь традицияяс видзӧм. «Футуризм» - тайӧ
водзӧ видзӧдӧм. Тадз, медшӧр могыс тайӧ юконыслӧн искусствоын,
йӧзкостса вирын, петкӧдчысьӧ кыдзи этническӧй ас костын
ордйысьӧм водзӧ олӧмлы сетӧм. Искусствоын этнофутуризм
петкӧдчысьӧ кыдзи культурнӧй диалог, традицияяс да
новацияяслӧн синтез. Медводз, этнофутуризм чужiс Эстонияын.
1994 воын Тартуын вӧлi конференция, кӧнi вӧлi пыртӧма манифест.
Сэсся этнофутуризм кутiс паныдасьны Удмуртияын да Мари Элын.
Этнофутуризм чужiс неважӧн, но сiйӧ лои нин ыджыд юкӧнӧн
финн-угор культураын. Бӧръя воясӧ этнофутуризмын вӧлi зэв уна
вежсьӧм, быд этнослӧн лои ассьыспӧлӧс визь.
Коми республикаын медся тӧдчана этнофутуристъяслӧн лоӧны
серпасалысьяс Юрий Лисовский да Павел Микушев. Найӧ лоӧны
подув пуктысьясӧн финн-угор футуризмлы. Налӧн уджъясыс зэв
нималанаӧсь. Тайӧ уджъясас петкӧдчысьӧ финн-угор войтырлӧн
олӧм вылӧ видзӧдлас.
Ме вӧчи удж, кӧнi тӧдмаси тайӧ серпасалысьяскӧд, видлалi налысь
йитӧд финн-угор войтыркӧд, тайӧ войтыръяс гижӧдъясын культура
петкӧдчӧм.
Татшӧм ногӧн, ме вои этнофутуризмлӧн шӧр видзӧдлас вылӧ
канмукостса ӧтув уджалӧмын.
Markó Dániel
Hungarian proverbs about animals
Hungarian folklore is full of proverbs and most of them contain words
referring to certain kinds of animals. Everyone uses these expressions;
sometimes the speakers are not even aware of the usage.
70
These phrases are usually comparing the characteristics of the given
animals with the characteristics of a person. Others are predicting
something according to the action of the animal.
(1) Február 2-án a téli álomból ébredő medve kijön a barlangjából és
ha nem látja az árnyékát, akkor már nem lesz hosszú a tél.
‘On 2. February the bear that awakens from his hibernation comes
out of his cave. And if he does not see his shadow then the winter
will not be long.’
The aim of this presentation is to give an insight into the plentiful life of
the Hungarian proverbs through the categorisation of animals they are
including. I am also trying to examine the relations between the
Hungarian proverbs and the Finnish ones.
If we take a closer look at the phrases, we can see that dogs can be found
among the most common animals. A dog can either have a good
personality trait or a bad personality trait.
(2) Hűséges mint a kutya.
‘Faithful as a dog.’
(3) Kutyába sem veszi.
‘He does not even treat him as a dog.’
Some of the proverbs I’ve mentioned above have counterparts in
Finnish, while others do not have. I will provide the Hungarian data as
compared to the Finnish counterexamples or to the Finnish translation.
Another animal that will get more highlight is the bear, which occurs in
Finnish tradition more commonly. In this case I will only talk about
those proverbs which have counterexample in Hungarian.
If you are interested in my presentation about this fascinating topic,
come, let us see the bear!
(4) Lássuk a medvét!
71
Martinović Viktor
Hungarian-Gothic relations
The relationship between Goths and Hungarians has never been subject
of research even though there is historical evidence that both peoples
had lived at least in each other’s vicinity, if not even closely together,
over centuries. My master thesis depicts a first trial to analyse this
relationship between Hungarians and Goths from a linguistic
perspective.
The main sources in answering the question about a potential
relationship between Goths and Hungarians are firstly written sources,
secondly archaeological sources, and thirdly linguistic research. Sixth-
century historian Procopius of Caesarea writes in De Bello Gothico that
there was a Gothic tribe, the so-called Tetraxites, at his time living east
of the Crimean Peninsula since more than a century. Fifth-century
historian Priscus mentions that Onogurs and other peoples settled at the
eastern Black Sea Region in 463. Present-day historian György Györffy
argues that Hungarians were most probably part of that movement and
settled somewhere in the region between Kuban, Don, and Volga, at that
time. Also, archaeological research seems to prove eastern Germanic
elements in gravesites of the Kuban Region of that time and there are
findings in the Northern Caucasus region that can be associated with
ancient Hungarian culture.
Even though the written sources and the archaeological findings give us
the hint that Goths and Hungarians lived near each other, if not even on
the same spot, it is still not clear if such a relationship really existed or
of what type it was. Therefore, it is now linguistic researchers’ turn to
find out more details about this relationship. The task is to search for a
Gothic loanword layer in Hungarian. The results of this research will be
telling in any way. Since even if there is no evidence of Gothic
loanwords in Hungarian it is a quite clear statement about how the
relationship between Goths and Hungarians was. From this, we can
72
make conclusions about historical events and determine Hungarian
settlement history in a more precise way.
The quest for a Gothic loanword layer in Hungarian exceeds the scope
of a master’s thesis by far. However, I hope to be able to prove by it that
further research in this area is worthwhile and I wish to give an impetus
to other researchers keen on discovering more about ancient Hungarian
history.
Matteikat Sophia
Hungarian and German modal particles in comparison
Modal particles (MPs) are a part of speech that is especially typical for
the German language where they are used frequently and mostly in
colloquial speech, the most common of them being doch, ja, and denn.
Their function is to convey additional information, regarding for
instance the speaker’s attitude towards the subject or their expectations
of the listener. However, MPs do not occur in all languages with the
same prevalence. This part of speech has become the interest of studies
only in the last few decades, first in the field of German studies due to
their frequency in that language, but other philologies also followed in
turning attention to these words and their often significant influence on a
sentence’s meaning.
As the frequency of MPs highly differs between languages, it is
interesting to analyse how they can be translated. This study compares
the Hungarian translation of two German novels with their original,
focussing on how the MPs of the German text were transferred. In
Hungarian, the use of MPs is rather common (for instance, hát, csak,
hiszen, is, már, and azért are frequently used), but still not as common as
in German. Therefore, not all German MPs are translated. This study
both aimed to find out to what degree the German and Hungarian MPs
correspond with each other in meaning and use (e.g. whether they are
used in the same sentence type) and to identify alternative translation
73
techniques, in those cases where no MP was used in the Hungarian
translation. It was also examined whether there are MPs in Hungarian
that have no corresponding German MP and thus occur in the translation
independently from the original text.
One of the main findings of the study was that in more than half of the
analysed sentences (558 of 1018), the German MP was not translated at
all. Among the sentences where a translation was found, 291 contain a
MP in the Hungarian version as well, while in 169 sentences an
alternative expression was chosen. These alternative translation
techniques most often mean the insertion of adverbs or other types of
particles, but in a significant number of cases syntactical means were
also used (e.g. keeping pronouns that could be left out, changing the
word order). And lastly, there were 73 occurrences of MPs in the
Hungarian translations where the German sentence did not contain a
particle – most often the MPs azért and aztán occurred in this way.
Mettovaara Jukka
Kielâ iäláskittem sánáduv peht – kejâstâh anarâškielâ uđâssaanij
rähtimvuovvijd
Anarâškielâ tile lii muádi majemuu ihelove ääigi ovdánâm kuhes
lavhijguin. Aktiivlâš kielâiäláskittem já ton mield kielâ domenij
vijđánem lává šoddâdâm korrâ táárbu uđđâ saanijd, maid moodeern
ohtsâškoddeest taarbâš. Tuáistáážân uđâssaanij rähtimist anarâškielân lii
čallum tuše ohtâ vijđásub tutkâmuš, Márjá-Liisá Olthuis náguskirje
Inarinsaamen lajinnimet: Lintujen ja sienten kansannimitysten historiaa
ja oppitekoisten uudisnimien muodostuksen metodiikkaa (2007). Muu
oovdânpyehtim vuáđuduvá uásild kirjeest kevttum analyysmetodáid.
Mun lam valjim ovdâmerkkân tiätumaašinsánáduv, mii lii ollásávt
uđâssánádâh ige lah kuássin ovdil kevttum kielâst aainâskin tááláá
merhâšuumeest. Tágárijd saanijd rähtih tiäđulávt tiätu uulmán, mut
74
aalgâst hástusin lii tot et sárnooh máttááččii uđđâ teermâid já et toh
tarvaniččii sii kielân. Taan mittomere várás tave-eennâmlii Kielâkäldee-
proojeekt ooleest lii toimâm eromâš anarâškielâ kielâjuávus, mii
kieđâvuš ei. jieškote-uvlágán säni-iävtuttâsâid já jo-uv tuhhit tâi hilgo
taid teikâ iävtut sajan pyerebijd muulsâiävtuid. Ton lasseen juávus västid
kielâkevttei koččâmâššáid já meid togopeht uásálist kielâ normiimân.
Oovdânpyehtim amnâstâhhân láá 140 tiätumašinsäännid já -eđâldâhhâd,
main uási anarâškielâ kielâjuávus lii jo tuhhiittâm já moh láá aanoost
om. oppâkiirjijn. Mun suogârdâlâm váhá tai saanij rähtimvuovijd já
ráhtus Olthuis náguskirje metodij iššijn já tuuđhâm, et magareh
sänirähtimvyevih tiätumaašinsaanijn enâmustáá annojeh ävkkin já
maggaar ohtâvuotâ anarâškielân rahtum säänist já vuolgâkielâi ađai
suomâ- já eŋgâlâskielâ säänist lii.
Muu analyys čáittá, et enâmus säänih amnâstuvâst láá čielgâ
jurgâlusloovnah moh láá rahtum jo-uv suomâkielâ teikâ eŋgâlâskielâ
myenster mield. Tyein mielâkiddiivuboh láá liijká tagareh säänih, main
kuábbáágin kielâ myenster ij lah mottoom suujâst njuolgist čuovvum,
om. mojekove (su hymiö, eŋ smiley; emoticon) já tiätuvuárkká (su
tiedosto, eŋ file). Ovdâsaavâ loopâst mun sáárnum vala váhá tast, et
moin naalijn tágárijd jurgâlem čuolmâsoojijd láá amnâstuv vuáđuld
čuávdám já maht čuávdusijd puávtáččij heiviittiđ meid puátteevuođâ
termârähtimpargoost.
Mežale Emīlija
Demonstrative pronouns in press texts: The case of Latvian and
Finnish
There are several functions of demonstrative pronouns (DP) in Latvian
and Finnish press texts. Some of them correspond with basic functions
of DP, but some are adopted from spoken language.
75
To gather examples of usage of DP and compare them, two thematic
pairs of online sites were chosen: www.diena.lv (D) and www.hs.fi (HS)
and www.lsm.lv (LSM) and www.yle.fi (YLE).
Three main functions were discovered:
a) Basic function of DP (example 1) when DP replaces the noun it
corresponds to;
b) DP as definite article (DA). In some cases, it is justifiable
(examples 2a-b), but in other cases – erroneous (examples 2c-d);
c) DP functioning as emotional marker (example 3, Ozola 2006).
(1) a) tajās ir trīs līmeņi (LSM)
‘they have three levels’
b) se on ymmärrettävää (HS)
’that is understandable’
(2) a) šis incidents nav saistīts ar terorismu (D)
‘the incident is not related to terrorism’
b) ryhdytään jatkokehittämään tätä peliä (YLE)
‘(we will) start to develop the game further’
c) *šis postmodernisms bija kaut kas jauns (LSM)
‘the postmodernism was somethin g new’
d) *se koodaus tulee kouluun (YLE)
‘the coding comes to school [curriculum]’
(3) a) tu taču piederi pie tās nožēlojamās latviešu literatūras (D)
‘but you belong to the pitiful Latvian literature’
Most of functions are similar in both languages, while DP as emotional
marker appears in Latvian only. Both correct and erroneous usage can be
found in either language.
In this report, DP as DA will be inspected in more detail in order to
establish, whether they can be viewed similarly in both languages.
Bibliography:
1. Bhat, D. N. Shankara. 2004. Pronouns. Oxford: Oxford University
Press.
76
2. Breņķe, Ieva. 2013. Noteiktības un nenoteiktības kategorijas
teorētiskie aspekti. Vārds un tā pētīšanas aspekti: rakstu krājums. 17
(I). Liepāja: LiePA, 15–23.
3. Hakulinen, Auli et al. 2004. Ison suomen kieliopin verkkoversio.
Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seura.
[http://scripta.kotus.fi/visk/sisallys.php?p=15 [sk. 05.10.2017.]
4. Kalme, Vilma, Smiltniece, Gunta. 2001. Latviešu literārās valodas
vārddarināšana un morfoloģija. Lokāmās vārdšķiras: Mācību
grāmata. Liepāja: LiePA.
5. Lyons, Christopher. 1999. Definiteness. Cambridge: Cambridge
University Press.
6. Nītiņa, Daina. 2013. Vietniekvārds (pronomens). Latviešu valodas
gramatika. Rīga: LU Latviešu valodas institūts, 428.–455.
Mihailova Anastasija
Väinämöineni ja Ilja Murometsa kuju võrdlemine
Ettekandes ma tahan esitleda soome Väinämöineni ja vene Ilja
Murometsa eeposte kangelased. Ettekande ajal räägin ka nende ühtisest
ja ernevatest joontest. Võrdlen ka erisugused allikad ja juurdlen, miks
need on erinevad.
Esimeses osas räägin Väinämöisest, kes ta on ja miks ta on nii tähtis.
Siis teises osas räägin Ilja Murometsast. Kolmas osas võrdlen kangelasi
ja siis ka natuke räägin nende kultuuri pärandust tänapäeval.
Väinämöinen ja Ilja Muromets on soome ja vene eeposte kesksed
kangelasad ja nende suurem sarnasus on se, et need kaks on
rahvakangelased. Kangelase kuju on käsiteltud rahva ilukirjanduses ja
kunstis. Neile ka on välisilme sarnasused. Aga mölemad kangelased
jätavd suur pärandus tänapäeval.
77
Mikhailova Anastasiia Vladimirovna
Contrastive Approach in Philological Education (based on Komi-
Perm, Russian and English Languages)
The phenomenon of bilingualism is quite frequent in Russia and Komi-
Perm people is not an exception. Komi-Perm children acquire their
native (Komi-Perm) language and the official (Russian) language
simultaneously and naturally, which means that they are supposed to be
equally proficient in both languages. More than that being simultaneous
bilinguals Komi-Perm students might be more successful in learning
foreign languages due to a number of cognitive benefits in comparison
to monolinguals.
However, it does not happen in practice. At school Komi-Perm students
are taught Komi-Perm, Russian and English (as foreign) languages
separately and according to the methods of teaching which are meant for
Russian monolingual students (in terms of Russian and English
languages). Some students do not have an opportunity to study Komi-
Perm language and literature at school at all, so their skills in native
language are oral. These are the reasons why bilingual students cannot
unlock their potential in learning languages.
The use of contrastive approach in teaching bilingual students can solve
this problem. Traditionally this approach is applied for the second
foreign language and means such specific methods as comparison of
lexical units and grammatical phenomena, definition of correspondences
at the sentence level, use of contextual guess and many others, which are
also suitable in case of bilingualism. For instance, the noun as a part of
speech is presented in all three languages but has different grammatical
categories. When students compare them and find common and different
features, they are able to create a positive transfer, avoid the interference
because they understand the reasons for it, and pay more attention to
possible errors caused by the dissimilarity. This principle works for all
language aspects: phonetics, lexis and grammar. At the same time,
language skills (reading, listening, writing and speaking) can be
developed within the contrastive approach. For example, if students
78
have already been taught reading strategies in Komi-Perm language,
they are likely to be successful in using them while reading texts in
Russian or English languages.
Thus, the contrastive approach helps bilingual students to activate
cognitive resources, to categorize knowledge and skills in several
languages, to expand views and to make them conscious learners.
Минилбаева Мария
Похороны восточных марийцев как праздник перехода
человека из одного мира в другой (на основе похоронных
традиций и обрядов мари Калтасинского района республики
Башкортостан)
Согласно верованиям марийцев, человек рождается для вечной
жизни. Поэтому смерть человека не воспринималась как конец
жизни, а понималась как переход из мира в мир. Из-за этого
похороны марийцев можно рассматривать не как траурное
мероприятие, а праздник. Среди марийцев до сих пор можно
услышать реплики, запрещающие плакать (или же сильно реветь,
слезно изнывать) на похоронах. Это объясняется тем, что в другом
мире человек может утопиться этими слезами или же замерзнуть,
если это холодное время года. Также угрожающим своей смертью в
ответ дают довольно холодную реплику: «Коль помрешь, так будет
праздник!» («Колет гын, пайрем лиеш!»).
Говоря о переходе человека из одного мира в другой, может
возникнуть вопрос: а сколько миров было у марийцев? Согласно
мифологии у народа мари насчитывалось 7 миров. Такой вывод
можно сделать и при изучении исследований Шайдуллина В.,
Молотовой Т.Л., Попова Н.С., Смирнова И.Н. и др.
Изучение похоронных традиций остается актуальной в
современном мире. Недаром народ использовал определенные
обряды, включающие разные атрибуты, табу и приметы, связанные
с захоронением человека. Очень многое из традиций постепенно
79
исчезает или же просто игнорируется. Так забывается история
народа, ее культура с богатым психологическим и педагогическим
потенциалом.
Исследуя похоронные традиции марийцев, можно заметить, что
умершего готовили для продолжения жизнедеятельности: гроб
(дом), предметы для ремесла, едa и питье, одежду, деньги.
Считается, что если молодой умерший в этом мире не успел
обзавестись семьей, то это обязательно произойдет в другом мире.
Само «провожание умершего в следующий мир» включает в себя
такие важные составляющие, как сам похоронный обряд, поминки,
коллективные поминки на третий (кумытшым чӱктымаш) и
седьмой (шымытшым эртарымаш) день после смерти, поминание
на 40 дней (нылле пайрем) и годовщина (идалык). Марийцы
верили, что душа человека не уходит с этого мира до 40 дней, и на
свой праздник – нылле пайрем – умерший приходит домой. После
данного праздника умерший безвозвратно уходил в другой мир.
Умершего также поминали на праздник Кугече (Пасха) и
Семык(Семик). Год после смерти в семье был траур.
Итак, умершего со всеми почестями провожают в мир иной, при
этом он остается членом остающейся в этом мире семьи: его
помнят и чтят.
Миргалимова Эльмира
Интернет сетьёсын йӧскалык шуон идентичностен герӟаськем
ужпумъёс
РФ-лэн трос кунъёсаз, кытын уло пӧртэм этносъёс, кылдо выжы
(титульной) калыклэсь кылзэ дышетонэн герӟаськем ужпумъёс.
Калыкъёслэн сураськеменызы, озьы ик асьсэ кылзэс, культуразэс
возись вашкала гуртъёслэн сылмемеменызы, миграция сэрен но,
школаын нылпиос этноссы ласянь туж пӧртэмесь луо но, соин шуг
секытъёс кылдо кунъёслэсь кыкетӥ элькун кылзэс дышетонын. Ас
анай кылзэс дышетыны мылкыд карисьёс пумен ичи луэмен секыт
луэ ӟеч-ӟеч классъёс но пӧрмытыны. Солы луыса удмурт кыл но
80
дышетон удыслэн урдэсаз ӵем дыръя кыле., собере калык но
ассимиляция пыр ичи но ичи луэ. Соин ик ЮНЕСКО удмурт кылэз
пыртӥз ини сыӵе кылъёс пӧлы, кудъёсыз номыр но, пе, ӧз
воштӥськы ке, 100 ар ортчыса бырыны шедёзы. Нылпиос кыл
ласянь муртъёс пӧлы шедьыса, кудъёсыз уг но валало, уг но
дунъяло соослэсь кылзэс, выё аспӧртэмлыко «психологической
комплекс» шуон гутёе. Соос кутско асьэ кылзылэсь кепыраны,
дугдо ас кылынызы вераськемысь но собере, улыса-вылыса, сое
вунэто. Соин сэрен тросгес но тросгес луо сыӵе удмуртъёс,
кудъёсыз асьсэ кылзэс вунэто. Али со ужпумез учкон-валан потӥз
ини социальной шуон сетьёсы.
2016 арын Удмурт шаерын кылдӥз татын улӥсь пӧртэм
калыкъёслэн йыгмыт адямиоссылэн кенешсы («совет старейшин»),
кытчы пыризы удмуртъёслэн, ӟучъёслэн, бигеръёслэн, мариослэн,
эрзяослэн, армянъёслэн, чувашъёслэн быръем тужгес но сӥлы
карем мӧйы адямиоссы. Со кенеш дэмлаз дышетскон
учреждениосын одно ик, кунгож кылъёсты сяна, выжы этнослэсь
но кун кыл карем кылзэс дышетыны. Соин валче кулэ, пе, дышетон
сярысь катэ (законэ) воштон пыртыны: Удмурт Элькунысь вань
дышетскисьёс дышетыны кулэ удмурт кылэз.
Валамон, нокинэ но туж кужмысь каронтэм вылысь, дышетон
часъёслэн лыдзы дышетскисьёслэн котькуд категоризылы
пӧртэмесь луыны быгато. Сыӵе кат кутэмын луысал ке, асьмеос
юнматысалмы сыӵе югдур, кытын кылъёс уг люкисько
кулэсосызлы но кулэтэмъёсызлы но калыкъёслэн идентичность
шуон ӟечлыкъёссы дискриминация улэ уг пачкало. Сое но чаклано,
кык яке куинь кыл тодэм нокинлы но изъян ӧз вайы на. Трос кыл
тодэм узырмытэ адями визез, адямиез со каре шаплы но паськыт
интеллекто. Ас кылзэ умой тодэмез ичи калыклэсь ӝутэ ас
валанэзлэсь (самосознаниезлэсь) ӝыбызэ, со оске аслыз, гажа мукет
калыкъёсты, солы комфорт луэ улыны но ужаны. Солы капчиенгес
сётӥське мукет калыкъёс пӧлын адаптация шуон маке.
81
Ас кылдэ дышетон ласянь тужгес но адӟымон луэ Финляндиын
кутӥськись методика.
Morottaja Petter
Enhancing the writing culture of Inari Saami
Inari Saami is one of the eastern branch of Saami languages, spoken in
Northern Finland around Lake Inari. It has only about 300-400 speakers,
most of them elders or L2 speakers. It is a severely endangered
language, but has been the subject of strong revitalizing efforts, such as
maintaining language nests and organizing complementary language
courses. In few decades, Inari Saami has widened its domains e.g. to
education system, the media, art, and science. The latest phase has been
literalizing and enhancing the writing culture of Inari Saami. This is
relevant because a) there is a shortage of Inari Saami literacy and other
texts and b) because both the elders and L2 speakers need support with
writing Inari Saami: the elders learning the writing standards and L2
speakers getting accustomed with advanced rules and conventions in
structure and style of Inari Saami.
In my presentation I will describe the main problems considering
literalizing Inari Saami, and means with which they might be (and have
been) overcome, such as providing tutoring and technical solutions (such
as Saami keyboard layouts, a morphological analyser, and a spell
checker) for potential writers.
Müller Merit
Saami keelte omastusliidetest
Omastusliide ehk possessiivsufiks on Uurali keeltes levinud nähtus,
mille puhul sõnale liitunud sufiks tähistab kuuluvust või omamist. Eesti
keeles on omastusliited säilinud üksnes jäänukitena ja seda eelkõige
regilauludes, nt mina mõtlin meelestani, kus liide -ni tähistab kuuluvust
82
ainsuse esimesele isikule (Lüganuse kihelkonna regilaul, Simmermann
2015). Eesti lähisugulaskeeltest nõuab näiteks soome kirjakeel
possessiivsufiksi kasutamist teatud tarindites (vt näidet (1)), kuid soome
kõnekeeles kaldutakse analüütilisema konstruktsiooni poole, kus
possessiivsust väljendab ainult peasõnale eelnev omastav asesõna ning
peasõna jääb markeerimata (nagu eesti keeleski).
(1) (minun) velje-ni
minu vend-1SG.POSS
’minu vend’
Nagu põhjasaamikeelses näites (2) näha, leidub ka saami keeltes
omistajat väljendavaid sufikseid (vt ka Sammallahti 1998). Kuid
possessiivsufiksid varieeruvad keeleti, näiteks märgivad põhjasaami
keelte possessiivsufiksid nii omistaja isikut (kas esimest, teist või
kolmandat isikut) kui ka arvu (kas ainsust, kaksust ehk duaali või
mitmust), Inari saami keele possessiivsufiksid aga ainult omistaja isikut,
omistaja arv jääb sel juhul väljendamata (Morottaja ja Olthuis 2016:
146).
(2) viellja-n
vend-1SG.POSS
’minu vend’
Selle ettekande eesmärgiks on anda põgus ülevaade erinevate saami
keelte omastusliidetest. Pööran sealhulgas ka tähelepanu saami keelte
possessiivsufiksite kasutuse muutmisele, toetudes eelkõige Janda ja
Antonseni (2016) uurimusele põhjasaami keelest. Selle kohaselt on
põhjasaami keeles toimumas sarnane areng nagu soome kõnekeeleski:
nimisõnadele liituvad possessiivsufiksid asendatakse morfoloogiliselt
lihtsama ehk analüütilise konstruktsiooniga.
Kirjandus:
Janda, A. Laura, Lene Antonsen 2016. The ongoing eclipse of possessive
suffixes in North Saami. A case study in reduction of morphological
complexity. Diachronica 33 (3).
Morottaja, Petter, Marja-Liisa Olthuis 2016. Inarinsaamen kielioppi.
(käsikiri)
83
Sammallahti, Pekka. 1998. The Saami languages: An introduction.
Karasjok: Davvi Girji.
Simmermann, Edakai 2015. Meri õue alla. Ida-Virumaa regilaulik.
http://regilaulik.folklore.ee/. Vaadatud 1.4.2018.
Nekrasova Galina
Development of Entrepreneurship in the Komi Republic in Modern
Days
As a specific type of economic activity of the population,
entrepreneurship contributes to the effective economic development of
regions. This becomes possible due to the special role that business
entities play, including diversification of production, increase of the
number of innovative products, creation of new workplaces, and higher
rate of self-employment among the residents of the region.
Currently, there are 18.7 thousand individual entrepreneurs and 11.4
thousand legal entities officially registered in the Komi Republic. The
majority (96%) are microenterprises with a staff of up to 15 people and
with a yearly income of up to 120 million rubles.
By applying certain economic tools, the state stimulates the development
of entrepreneurship in the North. The entrepreneurs receive support in
the framework to the “Development of Economy” state program. It is
planned to provide 1 billion rubles of funding during the period of 2013–
2020. The funding is provided for the following types of support:
information/consulting, material, and financial.
There are support infrastructure institutions operating in the Komi
Republic: the Guarantee Fund and the Microcredit Organization. Their
goal is to increase the accessibility of loan funding for entrepreneurs.
During the period of operation of these organizations, businesses have
received over 316 million rubles of credits; around 2000 existing
workplaces have been kept.
84
The state support of entrepreneurship in the Komi Republic positively
influences its economic effectiveness and helps to increase the
employment in the region, as well as to decline the income inequality
among the population. However, the ethnic specificity of the Republic is
not always taken into account in the development programs.
Entrepreneurship in the North has its peculiarities, which are due to the
lifestyle differences between the indigenous population and those who
came later. Business vision of the newcomers is more pragmatic and
mainly aims at increasing the profits. For the indigenous population,
often, social impact has a higher priority; they are more oriented towards
maintenance and effective development of the traditional types of
economic activity.
Taking into account the noted peculiarities will ensure the harmonious
existence of indigenous people and high-quality adaptation of their
traditional activities for modern socio-economic conditions.
Németh Zoltán
The politeness forms of the Udmurt langauge
István Kozmács (2008) summarized the situation of the Udmurt
language and showed the limitations and the problems of the different
platforms of media that could support language revitalization attempts.
Since then, two processes started that have a big importance from a
sociolinguistic point od view. One of them is the modern film-making
by the Udmurt-Polish cooperation Inwis Kinopottonni and booming of
social media sites. This later one is in the focus of my research.
As it is written in Pischlöger’s research (2016:109): the Udmurt is the
most visible language among the minor Finno-Ugric languages, but a
few pages later we can also find out that there aren’t many researches on
the online language use of the Udmurts (Pischlöger 2016:114). This is a
problem, because the use of social media sites will go on gaining more
85
and more space, as they are easy to reach, and the posts can get to huge
amount of people in a few moments. Also, the possibilities of the VOD
sites are started to be discovered in Central and Eastern Europe. As they
did not completely reach Russia so far, I chose a topic that deals with the
use of Udmurt language on social media and which later may help the
Udmurt video makers to address as big of an audience as possible,
giving a new impulse to the language revitalization attempts. Therefore,
I chose politeness research.
My research is based on the DCT questions of the CCSARP. I chose
them because 1) the politeness forms of the Udmurt language, like the
online language use is not really researched so far, 2) it is an
international project, so my results can be compared to other languages,
3) politeness is a cardinal element of everyday communication, 4) the
results could be examined from both qualitative and quantitative point of
view. In my presentation I show the results of my pilot study and my
hypotheses to the real research, spiced up with some of my data
provided by the 1st and 2
nd year students of the Udmurt State University,
that I acquired during my fieldwork in October 2017.
References:
Kozmács, István. 2008. Kisebbségi nyelvhasználat – anyaország nélkül.
In: Fórum Társadalomtudományi Szemle, X., 2008/3. 41-70.
Pischlöger, Christian. 2016. Udmurt on Social Network Sites: A
Comparison with the Welsh Case. In: Linguistic Genocide or
Superdiversity?: New and Old Language Diversities. New York:
Channel View Publications. 108-132.
Ogorodnikova Anna, Sanduliak Anastasia
Zoonimischen Metaphern in Udmurtischen Sprache im Vergleich zu
anderen Sprachen (Russisch, Koreanisch und Englisch), basierend
auf Volksmärchen
Phraseologismen, deren Struktur in sich die Namen von Tieren, Vögeln,
Fischen usw. enfhält, nehmen eine besondere Stellung im lexikalischen
86
System jeder Sprache ein. Solche idiomatischen Redewendungen, die
den direkten Namen eines Tieres oder anderer Lebewesen enthalten,
werden in der wissenschaftlichen Literatur meist als Zoomorphismen
bezeichnet. Sie spielen eine wichtige Rolle in solchen Gattung der
Folklore wie Märchen.
Das Märchen ist ein Prosawerk, das von wundersamen Begebenheiten
erzählt. Traditionell unterkheidet man 3 Arten von Volksmärchen:
Tiergeschichten, der Magie, Realistische Geschichten.
Bei der Analyse der Geschichten verschiedener Völker kamen wir zum
Schluss, dass die Dominanz ihrer einigen Zoonym für jede Kultur
charakteristisch ist.
Nach dem Besonderheit sind die udmurtishen und die russischen
Märchen einander ähnlich. Zoonym "Bär" wird oft als ungeschickt,
ungeschickt beschrieben. Es hat sowohl eine positive als auch eine
negative Färbung. Der Wolf wird als ein böses und ewig hungriges Tier
beschrieben. Ein charakteristisches Merkmal der Udmurtischen und der
russischen Tiermärchen ist der Sieg einer schwachen Figur über die
Starken und Grausamen.
Eine andere Gruppe von den dominienden - Zoonymen ist in Englisch
dargestellt. Die häufigsten und charakteristischsten Zoonymen sind
"Fucks" (fox) und "Katze" (cat). Der Fuchs wird als dumm und einfältig
beschrieben. Die Katze ist schlau und selbstbewusst, sie strebt ihrem
Ziel nach.
In der koreanischen Sprache sind die häufigsten und charakteristischsten
Zoonymen ein Tiger (호랑이), der Fuchs (여우) und der Hase (토끼).
Meistens wird der Tiger als blutrünstiges Tier charakterisiert. Der Fuchs
symbolisiert Schlauheit und Lügen. Und obwohl der Fuchs wird oft für
ihre Heuchelei bestraft. Der Hase symbolisiert sowohl die Wehrlosigkeit
als auch Einfallsreichtum.
Aus dem oben beschriebenen Sachverhalt folgt:
87
Die Phraseologismen der Zoonysmen aller Völker unterscheiden sich in
ihren semantischen und strukturellen Besonderheiten. Die Auffassung
und die Erkenntius der Welt sind für jeden unterschiedlich, deshalb kann
Zoonym zweideutig wahrgenommen werden: ein Tier kann entweder
eine positive oder eine negative Figur sein. Und auch kann an jedem
Menschen das Tier mit verschiedenen Qualitäten ausgestattet werden,
aber oft sind sie ähnlich.
Першина Елизавета
Диалектное членение хантыйского языка и его отражение в
лексике
Диалектное членение хантыйского языка и его отражение в лексике
– одна из важных проблем изучения хантыйского языка. Не зная и
не понимая почему хантыйский язык так богат диалектами,
невозможно полностью погрузиться в культуру данного этноса, а
значит и невозможно понять его особенности.
Территориальная раздробленность ханты и разнообразное внешнее
влияние со стороны соседствующих языков, а также присутствие
самодийского и енисейского субстрата на территории, которую
ныне занимают ханты, послужили основной причиной
формирования значительного количества диалектов и говоров
хантыйского языка, при этом западные и восточные говоры
различаются настолько, что понимание между их носителями
зачастую затруднено. Хантыйский язык характеризуется не только
большой диалектной раздробленностью, но и недостаточной
изученностью диалектной ситуации.В. Штейниц делил все
хантыйские диалекты на три группы: северную (диалекты
обдорских, березовских, шеркальских и низямских хантов), южную
(диалекты иртышских, демьянских (с Нижней Демьянки и с
Верхней Демьянки) и кондинских хантов) и восточную (диалекты
ваховско-васюганских и сургутских (сургутских, тром-юганских и
юганских) хантов).
88
Н.И. Терешкиным была предложена классификация хантыйских
диалектов, подразделяющаяся на две группы – группу западных и
восточных наречий. В западную группу вошли северные и южные
диалекты. Они подразделяются на три основных диалекта:
обдорский, приобский и прииртышский. Восточную группу
наречий образуют сургутский и вax-васьюганский диалекты
хантыйского языка.
Первые сведения о хантыйских диалектах появляются в XVIII в. в
сравнительном словаре П.С. Палласа, где приведены материалы
десяти территориальных вариантов хантыйских диалектов,
существовавших во второй половине XVIII века. Первым
письменным памятником на хантыйском языке является
«Евангелие от Матфея на русском и остякском языках», перевод
текста был выполнен в г. Березове в 1819 г. березовским
протоиереем Иоанном Вергуновым и иереем Федором Карповым.
Также осуществлен перевод отрывков Евангелия, выполненный на
обдорском и березовском диалектах священником Вологодским в
1868 г. (эта рукопись не сохранилась, но она была издана финским
языковедом А. Альквистом в латинице в 1880 г.).
Хантыйский язык очень богат диалектами, и в этом его главная
особенность. Различия диалектов – это, несомненно то, что
отличает Хантыйский язык от множества других языков.
Pētersone Andra
Young Estonia and Young Latvians political and social movements
Young Estonia and Young Latvians are social and political movements
who both were established in Estonia and Latvia to go against existing
power through culture and literature. Since Krišjānis Valdemārs fixed a
sign at his dorm room door C. Woldemar stud. cam. Latweetis until
Young Estonia started to publish literature albums, 19th and 20
th century
89
has been an important growth time. Social and political movements have
been estabilished, their main goal was to seed new ideas into society for
establishment of an independent state. The path has not been easy. But
this year the Baltic states – Estonia, Latvia and Lithuania - are
celebrating their centenary. In this work the author inspects movements
in Latvia, Estonia and in European context. The main focus is to look at
the establishment, activities and people in these movements.
Погонина Инга
Традиционный калык культурым аралымаште фольклор
коллективын рольжо (Марий Эл Медведево район «Весела
кумыл» ансамбльым ончалмаште)
Кызытсе пагытыште илыш-йӱлам аралыме да вияҥдыме йодыш
молгунамсе деч пӱсыракын шога. XX-шо курымын кокымшо
пелыштыже шочшо фольклор тарванымашын талышнымыже
урбанизаций, чылаштым ик семын ончымо да калык мурын,
куштымашын да йӱлан у тукымын илышыштыже рольжо иземме
дене кылдалтын.
Марий Эл Республикыште шагал огыл оҥай да шкешотан
коллектив-влак шочыныт, тыгак, палемден кодыман, ансамбль-влак
фольклорын ойыртемжым сцена гоч ончыктат да нунын
репертуарыштышт калык муро, куштымаш да семӱзгар сем-влак
улыт. Тыште кажне калыкын тошто илыш-йӱла муро дек,
куштымаш дек, йӱлам эртарыме радам да тиде радамым моло-
влаклан ончыктымаш да палдарымаш дек кугу йӧратымаш да,
тыгак, кугурак-влакын у тукымлан шке калык поянлыкым тӱвыра,
илыш-йӱла гоч пуаш тыршымыже шижалтеш.
Кызытсе фольклор ансамбль «Весела кумыл» - республикысе
фольклор коллектив-влак кокла гыч ик эн вӱдышылан шотлаш
лиеш. Тиде ансамбль калыкын верысе келге илыш-йӱлажым
сценыште ончыкташ тырша. Но, туге гынат, кажне тыгай коллектив
90
тӱрлӧ нелылык дене вашлиялтеш: фольклор да этнографический
материал-влакым кычалмаш, ямдылымаш да тӧрлатымаш, муро да
куштымаш-влакым ончыктымаш, сценысе вургемым ыштымаш,
илыш-йӱлам эртарыме ужаш-влакым сценыште ончыктымаш.
Шке докладыштына «Весела кумыл» фольклор ансамбльын
творчествыштыже вашлиялтше нелылык-влак нерген мутланаш
тӱҥалына; тыгак шуко фольклор коллектив-влакын шке йоча
ансамбль-спутникше уло, сандене кузе самырык тукымлан шке
моштымашым ончыкташ да умбакыже тиде паша опытым кучыктен
пуаш йодыш-влак нерген ойлаш тӱҥалына.
Pomozi Eda
Az erdőben talált minták. Néhány gondolat az észt és a magyar
nyelvről és a régi kötött mintás kesztyűk nyelvéről
Az előadásomban igyekszem bepillantást adni a hagyományos észt
kesztűk világába. Sok száz éves a kesztűkötés hagyománya
Észtországban, ma is kötünk és használunk régi mintás kesztyűket, a
népi kultúrában jelentős szerepe volt a kesztűnek a lakodalmi
szokásokban, szorosan össze volt kötve a néphit jelenségeivel különböző
életterületeken. Észtországban a kesztyűkötés, mint általában a kötőtűvel
kötés lányok és asszonyok dolga volt, ma is ez. Szeretném megmutatni,
hogyan tanul egy mai észt olvasni régi, mindig is észtnek tartott
mintákat, és mit kezd bennük látni, amikor egy másik kultúrában talál
saját kultúrájában talán már régen elfelejtett kulcsokat hozzá, milyen
kapcsolatok lehetnek a gyakorlati tudáson alapuló kézművestudomány
és a történeti folklorisztika között, betűvel és mintákkal írott üzenetek
között.
91
Schweitzer Benjamin
Uudissanojen vakiintumisen edellytyksiä ja esteitä
musiikkisanastossa
Mein Vortrag befasst sich mit der Entwicklung der finnischen
Bezeichnungen für Musikinstrumente als Sonderfall der Entwicklung
des Finnischen zu einer Kultursprache.
Diese Entwicklung wurde im 19. und frühen 20. Jahrhundert von
intensiven, teils hitzig geführten sprachpflegerischen Debatten begleitet.
In deren Zentrum stand einerseits die Frage, ob man für importierte
Gegenstände Fremdwörter verwenden oder finnische Neuschöpfungen
suchen sollte, und andererseits, wie Fremdwörter gegebenenfalls in die
finnische Sprache integriert werden können. In den letzten Jahren haben
sich mehrere Untersuchungen mit der Geschichte und den Korpora
finnischer Spezialwortschätze befasst (etwa Laine 2007 mit
geographischen, Pitkänen 2008 mit botanischen Bezeichnungen).
Das Gebiet der Musik stellt in diesem Zusammenhang insofern einen
Sonderfall dar, als die eigentlichen Anwender der Sprache bis weit ins
20. Jahrhundert hinein sowohl zahlenmäßig als auch im Hinblick auf
ihren kulturellem Einfluss überwiegend deutsch- oder
schwedischsprachig oder durch eine Ausbildung im deutschsprachigen
Raum geprägt waren. Obwohl finnische Lexikographen und
Sprachpfleger im 19. Jahrhundert für nahezu jedes Instrument des
klassischen Orchesters Bezeichnungen aus finnischen
Sprachkomponenten vorschlugen, hat sich von diesen nur ein einziges
im Wortschatz gehalten, nämlich käyrätorvi ‚Horn‘. Am Beispiel dieses
Lexems soll gezeigt werden, wie nur im Zusammenspiel bestimmter
Faktoren eine Verstetigung eines neuen Wortes stattfinden konnte. Im
Vergleich mit weiteren Neologismen aus dem entsprechenden
Wortschatzbereich wird erörtert, aus welchen Gründen sich andere
Neuschöpfungen nicht etablieren konnten – nicht einmal in solchen
Fällen, in denen das entsprechende Fremdwort erhebliche Probleme bei
der Integration ins Finnische mit sich brachte.
92
Сидоров Сергей
Опыт создания виртуальной экспедиции
В современных условиях цивилизационных процессов
«информационные технологии» стали неотъемлемой частью жизни
общества. Понятие «виртуальность» присутствует в контексте
культуры, науки, образования и бизнеса. Примерами реализации
этого феномена являются всевозможные проекты, организуемые
различными центрами, объединениями и организациями.
В широком смысле слова виртуальной экспедицией принято
считать способ отображения трехмерного многоэлементного
пространства с сохранением реалистичной демонстрации. Ее
элементами являются сферические панорамы, соединенные между
собой интерактивными ссылками, в процессе просмотра которых
пользователь может перемещаться виртуально с получением
звуковой, визуальной, текстовой, графической информации. В
такие проекты также могут входить и другие интерактивные
элементы – всплывающие информационные окна, поясняющие
надписи, графически оформленные клавиши управления и т. д.
Наполнение виртуальных разработок может состоять из собранных
разработчиками материалов в полевых экспедициях, из архивов и
библиотек.
Виртуальные экспедиции, построенные на основе собранных в
«полевых» условиях фольклорно-этнографических, музыкальных,
лингвистических материалов, позволяют представить этническую
культуру в ее многообразии и уникальности. Наиболее важным в
организации подобных экспедицией является ознакомление
пользователя с традициями и культурой того или иного этноса.
Большой и значимый интерес данная работа должна представлять
для этнологов, этнографов, исследователей, работающих в полевых
экспедициях, которые могут поделиться с помощью данного
метода, своими исследованиями, охватить более большой круг
93
людей, и самое главное создать диалог между исследователем и
исследуемым населением.
Silina Darya
About the identification of English language intonation contours by
Udmurt students
The research deals with the perception of English intonation by Udmurt
students whose native language is Udmurt and who study English as a
foreign language.
The research is based on the analysis of students’ phonetic dictations.
Phonetic dictations included recorded communicative types of sentences
(statement, special question, general question, non-final statement).
Students were to fix the sentences they could here in writing and intone
them, i.e. to mark all the stresses and intonation.
We had analyzed students’ mistakes in English intonation perception
during their two years of study. Analyzing students mistakes in
perception of English intonation we could see that during the first year
of study students were taught to use English intonation at imitation level
only and they knew how to use the right intonation of different
communicative types of sentences. In the end of the second term
students were also taught to use such nuclear tunes of English as Low
Rise, Low Fall and High Fall.
Table 1. Perception adequacies of English intonation by Udmurt
students.
First year
Intonation contour 1st term 2
nd term
Low Rise 78 82
Low Fall 90 86
High Fall 51 74
High Prehead - 46
Low Head - 31
94
Stepping Head 82 87
Excidental Rise 58 42
The table we are introducing in our research reflects perception
adequacies of English language intonation contours in the second term
of the first year of study compared to the first term. The data given in the
table demonstrate the following:
during the first term students could percept Low Fall and stepping
head in a very good way. We can explain this point with the fact that this
particular intonation patterns can be easily found in Udmurt language
that is native for students who took part in the experiment; .
by the end of the first term Udmurt student also make better the
perception of High Fall tune. It means student can bear in their mind the
so called perception standard of this intonation contour.
On the whole the obtained results during the experiment showed that
Udmurt students couldn’t cope with English stress. The main mistake
they used to make was the increase in the number of stress and incorrect
placement of stress. This kind of mistake can be explained by the
interference both from Udmurt and Russian languages where every word
is stressed.
Somlai Marcell
Tagurpidi kõne ungari keeles – ülevaade psühholingvistilisest
vaatepunktist
Arvatavasti oleme kõik kuulnud erilisest rääkimisviisist, täpsemalt
öeldes – tagurpidi rääkimisest. Maailmas on inimesi, kes valdavad
meetodeid, kuidas kiiresti tagasi pöörata ühe sõna häälikute järjestust,
kasutades selleks erilist võimet. Mõned neist oskavad sellist suhtlusviisi
rakendada niivõrd vabalt, et saavad niimoodi isegi vestelda. Nad
räägivad tagurpidi sujuvalt, nii et neil on oskus peaaegu mida iganes
„tõlkida“ vastupidisse kujusse.
95
Selle nähtuse omaduste uurimiseks on senini läbi viidud vaid mõned
teaduslikud uuringud. Needki keskenduvad siiani vaid kõne loomisele,
mitte kõne tajumisviisidele. Selle põhjuseks on see, et niisuguseid
inimgruppe, milles tagurpidi rääkimist kasutataks infovahetuseks, ei
olnud varem leitud. Kui üks niisugune seltskond avastati, avanes sellega
ka suurepärane võimalus uuringute jätkamiseks kõnetajumise
valdkonnas.
Psühholingvistika teadusharu on võimeline avaldama strateegiaid, mida
kasutatakse vastanduva seriaalsusega kõne loomiseks ja tajumiseks.
Käesolevas analüüsi jaoks olen teinud intervjuusid ungari keele
kõnelejatega, kelle hulgas leidub nii väga vilunuid kui ka vähem
kogenuid tagurpidi rääkijaid. Minu eesmärk oli teada saada, mis annab
inimesele võime ladusalt tagurpidi rääkida, ning avaldada, kas on
olemas mingisuguseid terviklikke universaalseid reegleid või süsteeme
selle kõnetüübi tajumiseks. Tundsin huvi, kuidas kindlad omadused
erinevad, kui kõnelejad muudavad „korrektse“ häälikuseriaalsusega
sõnu tagurpidi olevateks vormideks. Enesekontrolli ja autokorrektsiooni
kujusid olen uurinud ühe- ja mitmesilbiliste, liht- ja liitsõnade
tagasipööramise ajal. See võimaldab meil paremini aru saada, kuidas
kõnetajumisprotsessid käivad – mitte ainult tagurpidi, vaid ka
„traditsioonilises“ kõnes.
Spirkina Ezhevika
On the Wedding Tradition of the Mordva-Erzya people of the
village of Staryye Turdaki of Kochkurovskiy Region of the Republic
of Mordovia, Russia
Through the years, traditions of the Erzya people have developed a
variety of wedding rituals. There are still a number of common features,
and they unite the local traditions into one wedding complex.
The goal of our research is to represent a local wedding tradition's
cultural codes in the frameworks of musicology and social anthropology.
96
For the comprehensive representation we need to reveal the basic
cultural codes in the wedding; to decipher the meaning of rituals; to
detail the music of the wedding complex.
The methodology of this work was based on comparative, structure-
functional methods, and semiotics.
The materials were recorded in six expeditions of OYMEexpeditions in
the years 2012-2013. Apart from materials I collected personally, I used
the previously published collections describing the wedding in Staryye
Turdaki in the year of 1917.
The ritual codes that are brought forward as the most significant in the
Staryye Turdaki wedding, are the code of characters, the code of
artefacts, of actions, of words, and of music.
An Erzya wedding is a ritual initiation, for most part the initiation of the
bride. The stages of passage from one state to another are reflected in the
code of characters and in the actions of the wedding characters: uredev
and the 'bear woman'.
The main objects of the code of artefacts are: the ring, small bells, big
bell, woven cover, saber, mortar, bread, egg, porridge, braga (lightly
fermented drink), and hops.
It is necessary to note the syncretism in the use of several codes of the
local wedding ritual. One of the elements of the codes of artefacts and of
actions is the cradle, symbolizing fertility.
The wedding cycle is saturated with symbols and actions from calendar
rituals. The most notable of them are the mortar which is the attribute of
the ancient rural rite of Roshtuvanj kudo, the dressing-up, the carol
singing at the wedding.
The code of words is actualized in the use of 'dirty' words during the
parjavtnemat, addressed to the bride.
The musical code of the wedding is represented by the following genres:
two polytext wedding songs, a mourning song, a lullaby, and carols.
97
The results of this research create prerequisites for the study of common
cultural codes of the Finno-Ugric area as well as neighboring peoples.
This could become the key to the understanding of the unity of human
civilization, to that basis that is now obscured by the superstructure of
the difference in languages, traditions, and/or religious views.
Спирякова Анна
О сакральной символике орнаментов обских угров
Сохранение традиционной культуры любого народа важно тем, что
она несет в себе народный опыт, духовность, формирует
национальное самосознание и национальный характер. В условиях
«этнического Ренессанса», пробуждения национального
самосознания значительно возрастает интерес к изучению
традиционной культуры, традиционных знаний, обычаев,
фольклора, декоративно-прикладного искусства.
Орнамент - один из жанров декоративно-прикладного искусства, а
орнаментация – устойчивый вид народного художественного
творчества. Орнаментация у ханты и манси часто является
завершающим, обязательным этапом работы над создаваемой
вещью. Орнамент - сложная художественная структура, основанная
на ритмичном чередовании и повторе различных элементов,
знаковая система и своеобразный «язык» культуры.
В традиционной культуре обских угров орнаментация занимает
важное место, в ней отражаются наблюдения за природой живущих
в гармонии с ней ханты и манси, для которых она является силой,
побуждающей к творчеству, стимулом и фактором развития
эстетического сознания.
Орнамент обских угров может нести глубокий символический -
сакральный, магический смыслы, его композиции отражают
мировоззрение, картину мира, убеждения, особенности отношения
98
к окружающей природе и миру. Орнамент чрезвычайно
разнообразен, т. к. его развитие происходило на протяжении всей
многовековой истории народа. Орнаментация отражает значимые
для народа символы, описывает события, фиксирует традиционные
народные знания. Поэтому изучение орнаментов, принципов и
средств орнаментации каждого народа, содействует становлению
художественно-эстетического вкуса новых поколений,
формированию и развитию их представлений об историческом
пути и современном состоянии народа.
В результате исследования этнокультурных особенностей
орнаментации обских угров были выявлены особенности
отражения мировоззрения в орнаментальных мотивах, роль
женщины в их создании и трансляции данного опыта; описано
символическое значение определенных орнаментальных мотивов и
используемых цветов, отношение обских угров к животным и
птицам, изображаемых в орнаментах. Отмечено, что происходит
угасание символического смысла, своеобразная десакрализация,
постепенная утрата семантической составляющей орнаментации,
приводящая к становлению лишь объектом эстетического
созерцания. Ревитализация богатой семантики (в частности,
сакральной) орнамента обских угров сегодня является важнейшей
исследовательской задачей.
Stepanov Vladislav
To the issue of ethnic mobilization: the Udmurt youth Internet
communities of the social network "VKontakte" (2007-2016)
Association of citizens on ethnic grounds is widespread in the former
Soviet Union states since the late 1980s. Processes of ethnic groups
consolidation into formal and informal organizations may be combined
with the concept of "ethnic mobilization". Today, new forms and
methods in the activities of associations appear, inclusion of young
99
people is active. In the globalization context the activities of such
organizations deserve a special attention.
Ethnic mobilization of Udmurt youth at a reviewed period represented as
both formal and informal associations. "Shundy" is the only one formal
Udmurt youth organization. Informal organizations are presented as
groups promoting Udmurt culture and as online communities in social
networks. The largest Internet communities in the context of ethnic
mobilization are "Udmurtlyk" and "Kniaz Pozdei" (former
"Yumshan57", "Yumshan Promo").
Following processes were identified during the process of analyzing of "
Shundy": the expansion of the field of activity of the organization, the
emergence of new forms of work with young people in order to create
«situations of success» of the ethnic group, a gradual departure from the
Finno-Ugric vector of development of the organization; dependence of
the organization's success of its leader.
"New" phenomenon of the modern Udmurt youth was revealed by
analyzing "Yumshan Promo" and "Udmurtlyk": ethnic grassroots
initiatives is the product of non-formalized associations. The result of
"Yumshan Promo" can be considered the emergence of "competitive"
mass culture with ethno-linguistic content.
Community "Udmurtlyk" is regarded as a phenomenon among the
Finno-Ugric organizations, as illustration of new trends in youth ethnic
mobilization: when virtual ethnic community became a real institute
(adoption of the "Udmurtlyk" in the MAFUN Association).
Grassroots initiatives proposed by the community contributed to the
change of the situation in certain areas of everyday life of Udmurt youth:
Udmurt electronic fonts are distributed, cultural and educational work is
carried out among young people, and the corpus of the language is
replenished with modern vocabulary. An important role in these
processes was played by the spread of the Internet, the successful
cooperation of state structures and ethnic intellectual elite.
100
Степанова Ольга
Удмурт кылын мерлык но политика удыскылъёслэн пӧрмон
амалъёссы (Кузебай Гердлэн выль нимкылъёс бордын ужамез
вылын)
Удмурт кылын мерлык но политика удыскылъёслэн кылдон
сюрессы кема дауръёс ӵоже удмурт терминологилэн азинскеменыз
но та удысын адямиослэн нимысьтыз тыршеменызы герӟаськемын.
Та ласянь тужгес но 1920-тӥ–1940-тӥ аръёсты висъяны луэ. Совето
Кунын кыл политика удысын ортчем воштӥськонъёсынъёсын
валче, удмурт кыллэсь функциоссэ паськытатон, сое улонэ мургес
пыӵатон югдур кылдӥз. Озьы, пöртэм удысъёсты выль
нимкылъёсын узырмытон процесс кутскиз.
Тужгес но пайдаё выль нимкылъёс пӧрмытон бордын Кузебай Герд
тыршиз. 1928-тӥ арын «Кенеш» журналлэн 15-тӥ номераз тодосчи
кыллюкам печатла, отчы пыртэм 244 выль терминъёс пӧлысь 99-сэ
мерлык но политика удыскылъёс шуыны луоз.
Пӧрмемзыя чаклано ке, нырысетӥ интыын удыскылэ выжем
кылтэчетъёс сыло (29%). Ваньзы сямен соос улсэто кылтэчетъёс
луо, кык компонентлэсь кылдо (ӵемгес кык макенимлэсь) но артэ
султон амалэн герӟасько. Кылсярысь, калык суд, йыруж закон, му
ужбур, калык юртбур но о. а. Эскерем кыллюкамын кылӥтэтъёсын
кылдэм выль нимкылъёс кыкетӥ инты басьто (26%). Ӵемгес
кутӥсько таӵе итэтъёс: -лык: дышмонлык, ваньбурлык; -он-/ён:
огазеяськон, ӝутӥськон; -эт/-ет: валэктэт, пуктэт. Со сяна,
кутӥсько на –ос, -ем, но -чи итэтъёс: улос, люкаськем, ужчи. Тросэз
Гердэн дэмлам нимкылъёс кушето кылъёс сямен кылдэмын (19%):
кунгож, ожтӥрлык, нуныкорка, йыруж но о.а.
Кыллюкамын кӧня ке амалъёсты уже кутыса кылдэм удыскылъёс
но пумисько, кылсярысь, кушето кыл но итэт – ожкнигапоттонни.
Эшшо одӥгез амал – кыллэсь пуштроссэ паськытатон. Кылсярысь,
бӧляк кыл ӵыжы-выжы, бускель шуэмез возьматэ, нош Герд сое
огазеяськон кыл чотын кутыны дэмла. Бадӟым юрттэт солы фин
101
кыл тодэмез сётӥз – тодосчи кылысь кылэ таӵе нимкылъёсты
берыктыны дэмла: asiakirija ‘ужкнига, ужкагаз’ (asia – уж, kirja –
книга, гожтэт), alaoikeus ‘улӥсуд’ (ala –улӥ, oikeus - суд).
Озьыен, Кузебай Герд выль нимкылъёс кылдытыкуз, удмурт кылын
паськыт кутӥськись амалъёсын «эшъяське» – кылпӧрмытӥсь
итэтъёсын, кушето кылъёсын, кылтэчетъёсты лексемаосы
выжтонэн.
Зэм, тодосчиен дэмлам вань кылъёс улонэ ӧз пыӵалэ: куд-огез
вераськон кыл понна секыт но кузь йӧтӥзы, куд-огезлэсь
пуштроссэс трос сямен валаны луэ вал. Озьы ке но, Гердлэн та
удысын пыр-поч ужамез мерлык но политика удысысь
нимкылъёсты трослы азьлане нуиз. Жаляса верано, 1930-тӥ
аръёслэн пумаз та мытэм уж дугдытэмын но выль нимкылъёслэсь
шонерак куштӥськыны дэмламын вал.
Штевко Андрей
Сравнение критики колониализма в произведениях Еремея
Даниловича Айпина „Божья Матерь в кровавых снегах“ и
Кирсти Палтто „Паститесь спокойно, олени мои“
Критика колониализма является важным методом интерпретации
литературного творчества малочисленных коренных народов мира.
В число этих народов входят также ханты и саами. Разницы между
литературами коренных народов видимы прежде всего в мере, по
какой они пользуются явной критикой влияния колонизации на их
жизнь или наоборот насколько критика появляется лишь в выборе
литературных персонажей и основана на фоне изображения их
внутреннего мира. Пока критика саамских писателей осуждает
изменение образа жизни под влиянием европейских народов, для
хантов советская власть представляет собственную угрозу полного
уничтожения или насильной ассимиляции коренного народа.
Вопреки тому литературный язык хантыйского писателя
102
Е.Д.Айпина нейтральнее открытого протеста Палтто против
колонизации саамов с точки зрения высказанной персонажами
критики. Айпин обращает внимпние на бессодержательные
персонажи советских оккупантов и их жестокое поведение с целью
возбуждения хантыйского противостаяния.
Язык исспользованный солдатами и представителями вражеской
для хантов власти намного сырее языка властей в произведениях
Палтто. Айпин также старается познакомить читателей с
историческими событиями связанными с жизнью хантов в 1930-е
годы. Творчество Палтто не обращает особое внимание на историю
хотя она видима на фоне текста. Её произведения более отражают
реакции и протест саамов против поддавления их родной речи
языком большинства и с тем связан страх из возможности быстрого
исчезновения их собственной культуры. Размер колонизации
хантов и саамов в некоторой степени похож с точки зрения
изменения образа культурной жизни но разница очень ясна в том,
если колонизаторы представляют собой собственную угрозу для
жизни человека по поводу его принадлежности к коренному
народу. Этот вопрос обяснен хорошо в литературе коренных
народов, которая очень часто даёт чёткий и легко понятный ответ.
Результаты исследования этих методов нарации Палтто и Айпина
предоставляются аудитории в презентации.
Stocker Esther
The difficulties in establishing language nests
Sprachnester sind ein immersionsbasierter Zugang zur Revitalisierung
gefährdeter Sprachen. Insbesondere für Sprachen, deren
intergenerationaler Transfer nicht mehr gewährleistet ist, da ein Großteil
der Elterngeneration die Sprache nicht mehr aktiv spricht, sind
Sprachnester ein beliebtes und effektives Mittel neue SprecherInnen zu
gewinnen und das Prestige der Sprache zu heben. Dabei wird in
103
Kindergärten bzw. -gruppen ausschließlich die zu revitalisierende
Sprache mit den Kindern gesprochen und versucht, sie zu animieren,
diese auch selbst zu verwenden.
Auch im Kontext uralischer Sprachen gibt es einige Erfolgsprojekte, wie
etwa jene für das Inarisamische, welches nicht nur eine Generation
junger bilingualer SprecherInnen hervorgebracht, sondern auch das
Prestige der Sprache innerhalb und außerhalb der Community
signifikant gehoben hat. Viele Projekte scheitern jedoch schon in ihrer
Anfangsphase – sei es am Mangel an Lehr- bzw. Betreuungspersonal,
welches auch der Sprache mächtig ist, an zu verstreut lebenden Kindern,
Eltern, denen der Wert der gefährdeten Sprache nicht bewusst ist, einem
(sozio)politischen Umfeld, das Minderheitensprachen nicht fördern
möchte oder schlichtweg plötzlich oder zu früh endender Finanzierung.
Vielerorts sind auch die Erfolgserwartungen an das Sprachnest zu hoch
und die Verantwortung für die Revitalisierung der Sprache wird
gänzlich an dieses abgegeben. Diese Präsentation will einen Überblick
über diese Schwierigkeiten geben.
Стрелкова Ксения
Удмурт телевиденилэн йӧскалык контентэз
Удмурт Элькун – РФ-лэн 85-ез пӧлысь огез субъектэз. Со Волга но
Урал куспын интыяськемын. Кунлэн радлыкезъя со республика
луэ. Шоркарез – Ижкар. Берпуметӥ лыдъян-чотанъя элькунын вань
улӥсь калык пӧлысь 27% - удмуртъёс. 2002-тӥ арын соос 30% вал
на. Калыклэн асшӧдонэз, солэн инэтэз но азинсконэз вылэ тужгес
но ӟалкымало ивор сётонъя ёзэтъёс (СМИ), соос пӧлысь тужгес но
телевидение. Удмурт шаерын телевидение 1956-тӥ арын кылдӥз, со
туннэлы ГТРК «Удмуртия» телеканал нимаське. Со нырысь-валысь
умой-умой йӧскалык пуштросо вал – удмурт кылын нунал быдэ
информационной но шулдыръяськон программаос возьматылӥзы,
удмурт спектакльёс, югдуръёсты сэрттӥсь-пертчись передачаос.
104
2002-тӥ арын телеканал «Моя Удмуртия» кылдытэмын. Туннэ
солэн сетевой партнёрез – «Пятый канал», вещаниез - 160 часлэсь
трос. Сетка вещаниын - 35 программа: 10-эз соос пӧлысь - удмурт
кылын. ГТРК «Удмуртилэн» (сетевой партнёрез – Россия 1) 11
часлэсь трос вещаниез: 7 программаез, 3-ез соос пӧлысь удмурт
кылын. Программаослэн валтӥсь темаоссы – учкисьёсты Удмурт
шаерен но отын улӥсь калыкъёслэн сямъёсынызы тодматон но
тунсыко адямиосын пумиськонъёс. Форматъёсыз, оглом вераса, –
информация сётон, шутэтскон-серектон. Туж ичи аналитикая
передачаос. Программаосын ӧвӧл дискуссиос, полемика,
расследованиос.
Таос сяна элькунын СТС-Ижевск но ТНТ-Новый Регион
телеканалъёс ужало на (сизьым ар талэсь азьло вал на «Арсенал»,
«Альва», «ТВС»). Этнос сярысь темаослэсь соос ваньмыз кыдёкын.
Вань передачаоссы соослэн ӟуч кылын гинэ. Йӧскалык вещание
2008-тӥ арен ӵошатыса трослы кулэсмӥз. Кылсярысь, ГТРК
«Удмуртиын» «Калыклэн данэз» программа потэмысь дугдӥз, «Моя
Удмурти»-ын - «Огыр-бугыр». Финансъёс ласянь шуг-секытъёсын
валче ужасьёслэн лыдзы но кулэсмиз. Тросэз йӧскалык передачаос
ӵукна яке нуназе пото. «Малы ке шуоно», «Удмурт кылын
иворъёс», «Светӥ дорын куноын» передачаос гинэ - ӝыт прам-
таймын. Нош ГТРК «Удмуртиын» «Иворъёс» телепередача 4 часын
нуназе, ужан вакытэ, возьматӥське.
Та верам каналъёслэн потенциальной аудиторизы – 1,5 но 2
миллион учкись. Али та каналъёс пото цифра форматэ но 24 час
кема возьматыны быгато асьсэлсь передачаоссэс. Но со понна кулэ
узыр но пӧртэм ласянь тунсыко контент, сыӵе контентлы тырмыт
специалистъёс, уката ик удмурт кылэз, удмурт улонэз тодӥсьёс.
Вераны кулэ, та верам каналъёс ик нуо на бигер но мари кылын
программаос, малы ке шуоно удмурт Элькунын та калыкъёслэн
шӧдскымонэсь диаспораоссы вань.
105
Стрикайтис Кришьянис
Глагол соединения в эстонском языке и его соответствия в
латышском языке
В бакалаврской работе «Глагол соединения в эстонском языке и его
соответствия в латышском языке» представлены глаголы
эстонского языка, которые состоят из глагола и наречия. В
эстонском языке глаголы соединения могут состоять из разных
комбинаций и в разных случаях эти комбинации могут добавить
глаголу какой-либо нюанс или приобрести новое семантическое
значение, в свою очередь, это может осложнить освоение языка
тем, кому эстонский язык не является родным. Чтобы понять и
переводить значение глагола соединения, необходимы знания
эстонского языка, потому что прямой перевод не всегда сохраняет
семантическое значение. Поскольку латышский и эстонский языки
повлияли друг на друга, в связи с упомянутой конструкцией были
проведены исследования.
Опираясь на теоретическую часть осмотренного материала, можно
сделать вывод о том, что в эстонском языке глаголы соединения
шире всего используются для высказывания локальности и
модальностьи. Комбинации глагола и наречия бывают очень
разные, наречие в этой комбинации добавляет глаголу какой-либо
нюанс. В некоторых случаях глагол соединения получает новое
значение. В эстонском языковедении его считают за
синтаксическую целостность, но нужно принять к сведению, что в
предложении данные конструкции могут быть очень схожи с
комбинацией препозиции или постпозиции и существительным.
Поскольку латышский и эстонский языки оказали влияние друг на
друга, были замечены некие параллели между глаголом соединения
и похожими конструкциями в латышском языке, но нет основания
полагать, что подобные конструкции в латышском языке могут
быть заимствованными. Тем не менее, можно наблюдать
семантические сходства между конструкцией глагола соединения и
схожими конструкциями в латышском языке, особенно, если
106
выражена локальность. Нужно принять к сведению и то, что
упомянутые конструкции чаще встречаются в ливском диалекте
латышского языка и используются чаще и разнообразней, нежели в
литовском языке. В отличии от латышского языковедения, в
эстонском глагол соединения принимают за отдельный термин.
Suvi Käbi
Vikipeediatest soome-ugri keeltes
Vikipeedia on elav entsüklopeedia, mida saavad täiendada ja parandada
kõik inimesed, kes vähegi soovivad. Tänaseks on Vikipeediat võimalik
kasutada 296 erinevas keeleversioonis, seal hulgas üle miljoni artikliga
on nendest 13 keeleversiooni. Eestikeelses Vikipeedias on üle 170 000
artikli ning aktiivne kogukond pingutab selle nimel, et see number aina
kasvaks. Soome-ugri keeltest on Vikipeedias esindatud 14 ja
inkubaatoris on sündimas Vikipeediad veel vähemalt 15 soome-ugri
keeles.
Väiksemate ja omariikluseta keelte jaoks võib Vikipeedia jäädagi
ainsaks ja viimaseks entsüklopeediaks – samuti võib see olla nii
väiksemate soome-ugri keelte jaoks. Ettekande käigus antakse ülevaade
Vikipeediast erinevates soome-ugri keeltes ja sellest, millise mahuga
need hetkel on, ning kui palju on erinevates soome-ugri Vikipeediates
aktiivseid kasutajaid. Antakse ka ülevaade aktiivsetest
kasutajagruppidest erinevates soome-ugri ringkondades ning väikeste
soome-ugri Vikipeediate senisest koostööst. Arutluse all on põhilised
küsimused, kuidas hoogustada ja taaselustada soome-ugri Vikipeediate
koostööd ja kuidas saada rohkem artikleid väiksematesse soome-ugri
Vikipeediatesse? Kuidas motiveerida väikeste keelte kõnelejaid
niimoodi, et nad sooviksid oma vaba aega panustada Vikipeediasse
artikli kirjutamiseks?
107
Терентьева Ирина Андреевна
Фольклоризм в повести А. В. Попова «Шань олыся»
Повесть А. В. Попова «Шань олыся» (досл. “добрый домовой”)
впервые была опубликована в 2005 г.
Уже само название повести указывает на существенный
фольклорный пласт в тексте. Главными героями повести являются
мифологический персонаж домовой и пятилетний мальчик Митя.
Нами была составлена классификация, раскрывающая образ
домового по 4 критериям:
1. Внешние признаки. В повести А. Попова Шань олыся изображен
по следующим признакам: голос, рост, одежда, обувь, лицо,
волосы, возраст.
С точки зрения внешности А.В. Попов изображает Олыся в
человеческом облике. Перед читателем домовой предстает, как
человек с миловидным лицом, без усов и бороды, которому хоть и
больше двухсот лет, но внешность его неизменчива.
2. Черты характера. Сюда отнесём умение думать о других,
умение сочувствовать, неспособность обманывать, неспособность
жаловаться, ум, детскость, одиночество, таланты, выполнение
предназначенных функций.
Характер Шань Олыся в повести раскрыт широко и подробно. На
этот аспект указывает уже название повести, которое и отражает
отношение самого автора к своему персонажу – “шань” досл.
“добрый”.
3. Информация о физиологических потребностях домового
проявляется с точки зрения питания, гигены, жилья, теплолюбия,
заботы о собственном теле, необходимости сна.
Рассмотрев образ Олыся по физиологическим потребностям,
отметим основной критерий – любовь ко сну.
4. Взаимодействие с человеком. Взаимодействие домового с
человеком проявляется во взаимосвязи Олыся с Митей. Олыся в
Мите развивает моральные принципы, развивает практические
навыки мальчика, просвещает его, дарит подарок.
108
Кроме домового в повести встречаются и другие мифологические
герои – пывсянса (банник) и картаса (хранитель хозяйства). Их
образы автором раскрыты не подробно. Но это нельзя назвать
недостатком произведения: их образы помогают А. В. Попову
изобразить со всех сторон главного героя – Олыся.
Кроме образов волшебных героев в повести «Шань олыся»
встречаются и другие фольклорные элементы. К таким элементам
отнесем две фольклорные формулы, одна из которых связана с
фольклорным обрядом.
Повесть А.В.Попова «Шань олыся» богата фольклорными
элементами. Эти элементы обогащают сюжет произведения,
создают сказочную атмосферу повествования, служат в
воспитательных и познавательных целях – обозначают границы
добра и зла в повседневной жизни, рассказывают о старинном
устройстве жизни, народных традициях и обычаях.
Терентьева Ирина Гавриловна
Фонетические особенности ижемского диалекта коми языка (на
примере Ямальского говора)
В Ямало-Ненецком автономном округе проживают коми-ижемцы,
переселившиеся сюда в разные периоды, начиная с 16 века, из
Ижемского бассейна, а также из с. Колвы. Переселение особенно
усилилось в середине 19 века и продолжалось вплоть до 1930 года.
Причинами переселения жителей Ижемского и Усинского
бассейнов в Зауралье являлись тяжелые условия существования.
Ижемцы, занимавшиеся рыболовными и охотничьим промыслами и
оленеводством, кочуя со своими оленьими стадами за Уральскими
горами, видели насколько там лучше пастбища, реки богаче рыбой,
а леса – зверем. Потому они постепенно стали оседать, обживать
эти места. Причиной переселения также было повальное
заболевание оленей ящурной хромотой.
109
По переписи населения 2010 г. на Ямале проживает 5141 коми.
Нынешнее население считает Ямал своей родиной. Большинство из
них никогда не было на земле предков в Ижме, но говорят на
ижемском диалекте коми языка. Ямальский говор в целом мало
изучен. Исследованию фонетических особенностей ямальского
говора коми языка и посвящена наша работа.
I. Особенности вокализма.
1.Чередование гласных в первом слоге слова:
ы~и: кызь- кизь «пуговица», ыслооны- иславны «кататься»,
мыдзны- мудзны «устать»;
у~о: шуй – шой «труп», суськыны- соссьыны «утаивать,утаить»;
у~ ы: кудз- кыдз «как», мушкы- мышку «спина»
о~ӧ: вонясьны- вӧнясьны «подпоясаться», окмыс- ӧкмыс «девять»,
отор –ӧтар «одна сторона»
2. Чередование гласных в непервом слоге слова
ы~у: медум- медым «пусть», турын – турун «трава», вурын- вурун
«шерсть»;
ӧ~э: волес – вольӧс «коврик, половик», вӧсниэдны- восньӧдны
«утончить», кокниэдны- кокньӧдны «облегчить».
II. Особенности консонантизма.
1.Палатализация:
а) смягчение аффрикат [дз], [дж], [тш], [ч]: пид’эс – пидзӧс
«колено» , дж’адж’ – джадж «полка», кыч –кытш
«кольцо», пат’- пач «печь»,рут’-руч «лиса».
б) палатальная ассимиляция согласного [й]: кодьдьыны –кодйыны
«копать», рытьтя – рытъя «вечерний», ӧдьде – ӧдйӧ «быстро»
2. Междиалектное чередование л~в. Исследуемый говор по
чередованию л~в относится к нуль-эловому. В этом говоре
этимологический согласный [л] в конце и середине слова перед
согласным заменяется удлинением предыдущего гласного: пуу
«брусника», ныы «девушка», висьтоо «скажи», тӧӧ «зима».
110
Timár Bogáta
The Typological Database of Volgaic Languages - extension of a
long-term project
The research project "Typological database of the Ugric languages" was
accepted for a three year funding period by the Hungarian Scientific
Research Fund in July 2012, and was successfully closed in September
2015. The extension of the project, „Typological database of the Volga
Area Finno-Ugric Languages” was accepted in July, 2017, for a period
of four years.
Our database (known in short form as the Ugric Typological Database,
UTDB) has been available for all audiences since September 2015
(Havas et al. 2015). It is currently accessible in Hungarian, English and
Russian to full extent. It displays the typologically significant features of
four languages/dialects of the Uralic Language Family. These are the
following: Hungarian (standard variety), Mansi (Northern dialect), and
Khanty (represented by its two rather distinct dialects: Synja and
Surgut). With the new project, by 2021, the range of languages will have
been expanded with the addition of Udmurt, Meadow Mari and Komi-
Permyak.
The typological classification of such different, often understudied
languages is never an easy task. A few of the questions needed to be
decided were the following: what do we consider linguistic data? How
old data is acceptable to be included? What to do with dialects, not to
mention Russian-influenced morphosyntactic innovation? These
questions and many more were discussed in the beginning of the project,
but need reconsideration every time a language is added.
The database currently consists of ca. 210 features called parameters.
They are the first to provide analysis of the respective Uralic languages
in terms of morphonology, morphology, morphosyntax and syntactic-
level features, which are both structural and word-order related. The
structure of the UTDB was inspired by the World Atlas of Language
Structures (WALS) (Dryer & Haspelmath 2013), with adjustments to
111
our needs and budget. My presentation will focus on the buildup and
usage of the database, highlighting its assets and purpose, as well as the
challenges scholars have to meet concerning the expansion of the data,
and current maintenance.
UTDB aspires to serve as the intersection of general linguistic and
Uralic-specific (e.g. an intragenetic) typology, therefore it offers
valuable information for both researchers in the fields of study.
Tomingas Marili
Demonstratives in Finnic languages
The presentation is based on my master’s thesis about demonstrative
proadjectives (e.g tälläinen, tuollainen and sellainen in Finnish) in nine
Finnic languages: Livonian, Võro, Estonian, Votic, Finnish, Izhorian,
Karelian, Ludic and Veps. These proadjectives have mostly developed
from Uralic demonstrative pronoun stems, such as tämä, se, taa, tuo
which can also show local oppositions. There are also proadjectives
which have developed from Veps and Karelian demonstrative pronoun
netše and analytically formated demonstrative proadjectives which are
mainly of proadverbal origin (e.g proadverb niin ’so’).
In the presentation the classification of Finnic demonstratives will be
introduced. After that I will take a look more precisely on
demonstrative proadjectives – which proadjectives can be found in
different Finnic languages, where have they likely developed from and
what kind of groups can they be divided into. For the empiricial part of
my thesis I have also collected altogether 360 example sentences (40
from every Finnic language) from dictionaries and books of language
examples. I will introduce some of my collected material and explain,
what is the grammatical use of demonstrative proadjectives like, how
does it differ by language (morphological and syntactic features), also
112
what are the pragmatic functions and different meanings of
demonstrative proadjectives in the speech.
Tóth-Palásthy Luca
Az álmok jelentése a magyar folklórban
„Az emberiség történelme: álmoknak sorozata”, írja Krúdy Gyula
klasszikussá vált Álmoskönyvében (1925). Az álmok vizsgálatára,
értelmezésére, jelentésük megfejtésére való igény egyidős az
emberiséggel, és gyakran klasszikus toposzokhoz, szimbólumokhoz
kapcsolódik.
Míg őseink babonái, hiedelmei a 21. század emberének inkább csupán
tudományos kutatások, esetleg személyes érdeklődés szempontjából
érdekesek, az általunk látott álmok „megfejtésének” igénye továbbra is
aktuális, napirenden lévő témakör, melyet a modern pszichológia is
előszeretettel vizsgál.
Őseink a pogány szokásokkal keveredett keresztény hagyomány szerint
kétféle álmot különböztettek meg: az éjfél előttit – melynek nem
tulajdonítottak különösebb jelentőséget -, illetve a hajnalit, amely
megmarad emlékezetünkben, és magyarázatra érdemes. Úgy tartották
ugyanis, éjfél után, kakasszóra az ember teste-lelke megtisztul a bűntől,
és alkalmassá válik arra, hogy jelentéssel bíró álmot lásson (Álmos
Könyvetske 1756).
Előadásomban kitérek egyes álombéli motívumcsoportokra, amelyek
gyakran előfordulnak a magyar néphagyományban – állatokra,
növényekre, hangokra, cselekvésekre, tárgyakra –, és feltárom ezek
hagyományos értelmezését.
Mindezek mellett azt is bemutatom, hogyan változtak az álmok
jelentései az évszázadok alatt (ha változtak egyáltalán), illetve hogyan
árnyalta őket a néphagyomány.
A diasor finnül lesz olvasható, az előadás pedig angolul zajlik majd.
113
Felhasznált irodalom:
Anonymous 1756: Álmos Könyvetske.
Freud, Sigmind 1953: The Interpretation of Dreams (Second Part) and
On Dreams. London: The Hogarth Press.
Krúdy, Gyula 1925: Álmoskönyv. Magvető könyvkiadó.
Trubinova Nadezhda
Methods of Studying Verbs in Russian Language in Case of Komi-
Perm-Russian Bilingualism
Teaching in schools of Komi-Perm district is conducted in Russian
language, while native (Komi-Perm) language is studied only in some
schools as one of the subjects. At the same time, students actively use
Komi-Perm language in the process of everyday communication in the
society and in the family communication. The language environment in
which students grow and develop requires fluency in both languages, a
quick switch from their native language to Russian and vice versa.
In an environment where both Russian and native languages operate,
there is an interference phenomenon, which obstructs the formation of
functional language concepts and learning language norms. Bilingual
students experience difficulties with the differences in the grammatical
systems of Russian and their native languages. In this regard, there is a
need for selection and application of methodological techniques that
would allow to expand language practice and to create situations in
which students, in cooperation with the teacher, would identify gaps in
language knowledge and skills, prevent and correct errors in the use of
various grammatical forms in their speech in Russian language. The
indicated problem is solved in our research in terms of the study of the
verb at the lessons of Russian language in the ethnic school.
Verb is one of the main and complex grammatical parts of speech,
which is characterized in terms of meaning, grammatical forms and
syntactic functions. In order to identify the problems of studying the
114
verb in Russian language, it is necessary to pay attention to the
difference in the grammatical differences of the verbs in Russian and
Komi-Perm languages. The analysis reveals that the verb in Komi-Perm
language has fewer grammatical categories, but the presence of the same
categories does not indicate a complete similarity of the expressed
meanings and ways of their forming. For example, the verbal aspect in
Russian shows the completeness and incompleteness of the action and is
expressed by means of prefixes or suffixes, while the verb in Komi-
Perm language indicates how the action proceeded in a temporary aspect
with the help of inflectional affixes.
In the study of the verb in Russian language in case of the ethnic school,
special attention should be paid to categories such as gender, tense,
conjugation and verbal aspect.
Ugron Nóra
Chthulucene, nonhuman actors and the possibilities of resistance in
Emmi Itäranta’s novel Memory of Water
The main focus of the research is on the different possibilities of
resistance that are present in the novel: how can one fight against a
system which oppresses living organisms and the environment? How is
it possible to continue living in the Anthropocene era of the novel? The
research also focuses on the agency of nonhuman actors, especially that
of water and plastic. Moreover, the paper explores the connection that
nonhuman actors have with the possibilities of resistance and the
continuity of life. In my work I employ posthumanist theories, Donna
Haraway’s concept of the Chthulucene and Bruno Latour’s Actor-
Network-Theory.
115
Umeda Ryo
Komplementaatiostrategiat pohjoissaamessa
Tässä esitelmässä pyrin antamaan yleiskatsauksen pohjoissaamen
komplementaation morfosyntaksiin ja semantiikkaan. Tässä
komplementaatiolla tarkoitetaan Noonanin (1985: 42) mukaan "the
syntactic situation that arises when a notional sentence or predication is
an argument of a predicate". Syntaktisesti sanottuna komplementaatiota
voidaan kuvata sellaiseksi rakenteeksi, jossa alisteinen lause (ts.
komplementtilause) on upotettu toisen lauseen (ts. matriisilauseen)
komplementiksi.
Jaan pohjoissaamen komplementaatiorakenteet ensiksi kahteen
ryhmään: finiittiset komplementaatiot ja ei-finiittiset komplementaatiot.
Finiittiset komplementaatiot ovat niitä, jotka sisältävät finiittiverbin ja
siksi voivat ilmaista tempusta, aspektia ja modusta, esim. ahte-lauseessa.
Ei-finiittiset komplementaatiot ovat taas niitä, jotka eivät sisällä
finiittiverbiä vaan muodostuvat verbin ei-finiittisistä muodoista ja siksi
eivät (yleensä) voi ilmaista tempusta, aspektia ja modusta.
Morfosyntaksin perusteella finiittiset ja ei-finiittiset komplementaatiot
voidaan edelleen jakaa pienempiin ryhmiin. Pohjoissaamen
komplementaatiorakenteet on vedetty yhteen taulukkoon 1:
Taulukko 1: Pohjoissaamen komplementaatiorakenteet
Komplementin
morfosyntaksi
Komplementin
semantiikka
Esimerkit
Finiittiset
ahte 'että' kvotatiivinen
episteeminen
Son logai, ahte eadni
boahtá
Mun oainnán, ahte son boahtá
go '-ko/kö' polaarinen kysymys
(kyllä/ei) episteeminen
(epävarmuus)
Mun jearan, boahtágo
son In dieđe, boahtágo son
go 'kun' faktitiivinen? Suohtas lei go bohtet
116
jus, jos, juos
'jos'
episteeminen
(konditionaali)
Smihtten juos munge
vuolggášin studeret
M-kysymyssanat:
mii, maid,
manne, mo jne. 'mikä, mitä,
miksi, miten'
interrogatiivinen Son jearai, mii dat lei Son jearai, maid eadni
dajai
Imaštalan, manne son ii boahtán
Ei-finiittiset
infinitiivi -t
samanaikainen/futuurinen toiminta
perifrastinen perfekti
aiheutettu toiminta
Máhtte logai eatni boahtit Máhtte logai eatni leat
boahtán
Eadni divttii máná mannat olggos
perfektin
partisiippi -n
menneen ajan toiminta Máhtte logai eatni
boahtán
aktion essiivi
-me/min
samanaikainen toiminta
episteeminen
Mun oidnen su boahtimin
Son orru boahtimin
aktion lokatiivi
-mis
toiminta (teonnimi)
estetty toiminta
Son heittii huikimis
Mun hehttejin su
boahtimis
aktion
genetiivi-
akkusatiivi -n(ma)/-
eapmi(eami)
toiminta (teonnimi) Stuoradiggi álggahii
geahččaleami
Komplementin valinta riippuu matriisilauseen predikaattiverbin
semantiikasta. Tässä esitelmässä tarkastelen pohjoissaamen
komplementaatiorakenteiden syntaktisia ja semanttisia yleispiirteitä ja
analysoin niitä kielitypologian näkökulmasta.
117
Вятчина Мария
Коммеморативные проекты и источники социального
воображения:
кейс одного удмуртского виртуального сообщества
На чем базируются и как воспроизводятся представления о себе
современной удмуртской деревни? Как функционирует
"социальное воображение" в сельском контексте? Какие источники
используются сегодня, когда люди рассказывают о своем
деревенском комьюнити и его истории? Можно предположить, что
распространение интернета с социальными сетями и
ностальгические "поиски корней" потомков выходцев из деревень
делают возможным переосмысление самого формата локальной
мифологии и ревизию существующих образов прошлого. На смену
фигуре местного культуртрегера (человека с образованием - как
правило, учителя, краеведа, библиотекаря, работника ДК или
локального эксперта-самоучки) приходят новые персонажи - это
горожане в первом-втором поколении, активно увлеченные
поисками образов прошлого, которых можно обозначить как
дистантный тип локальных активистов. Доклад будет посвящено
анализу краеведческих активностей шошминских удмуртов
(интернет-площадки, историко-краеведческий клуб), а именно -
локальным стратегиям обращения к исторической памяти и
воспроизводства "удмуртскости" на "периферийной" территории
расселения (пограничье Татарстана, Марий-Эл и Кировской
области). Основными вопросами станут конструирование мест
памяти, дискурсы социальной ответственности и формы
взаимодействия активистов в интернет-пространстве.
118
Virmasalo Elli
On some Uralic orthographies in Russia
In my presentation I briefly go throw my current research work on
orthographies of Uralic languages spoken in Russia. My goal is to
collectively and consistently present different orthographies as well as
find ways to compare them and their features.
The definition of the word orthography here is ”a settled writing system
of a language variety”. All Uralic languages spoken in Russia are written
in either cyrillic or latin script.
In my work I have two different perspectives of orthographies.
1) Linguistic perspective. Thus far my plan is to examine the
accuracy of orthography on phonological level: how well does the
orthography recignize phonological distinctions of one language. I have
been comparing the alphabets and the ways of marking to the phonemic
inventories. Tables are not complete yet.
2) Socio-historical perspective. Another way to examine properties
of orthographies is to discover the history and the social situation behind
them. I have been discovering information such as by whom and when is
the latest orhography created. For instance, in all my cases, the Soviet
language policy has affected the orthography. I am curious if there is
any correlation between the discoveries in linguistic perspective and
socio-historical perspective.
Thus far I have focused on three langugaes: Veps, Komi Zyrian, and
Tundra Nenets.
1) Veps is currently written in latin script. To map the phonemic
inventory and the orthography of Veps I have used publications by
Grünthal (2015) and Zaitseva (2005).
2) Komi Zyrian is written in cyrillic script. To map the phonemic
inventory and the orthography of komi Zyrian I have used a grammar by
Kokkonen (1984).
119
3) Tundra Nenets is written in cyrillic script. To map the phonemic
inventory and the orthography of Tundra Nenets I have used a grammar
by Nikolaeva (2014).
Virtanen Iida
Кавтонь числась селькупонь кельсэ
Бакалаврань ванномасом ваннан кавтонь числанть ды сень, кода
сонзэ тевс нолдыть селькупонь кельсэ. Кавтонь числась – те
грамматикань числа, кода вейкень ды ламонь числатне. Сонзэ тевс
нолдыть, зярдо кортыть кавто тевде. Кой-кона кельтнесэ кавтонь
числанть тевс нолдыть, зярдо кортыть сельмеде, пиледе ды лиядо
мездеяк, конатнеде яла кавто. Истямо кавтонь числась ловови
«натуральнойкс». Селькупонь кельсэ кавтонь числась тевс нолдави
личной местоимениятнень марто, глаголонь ды существительноень
полавтнемасо. Истяжо лия уралонь кельтнесэ ули кавтонь числа: те
хантынь, мансинь ды саамонь кельтнесэ, а Саамонь кельсэ кавтонь
числась а нолдави тевс истяжо, кода лия уралонь кельтнесэ. А
содави, косто кавтонь числась сась неть кельтнес. Паряк кавтонь
числась ульнесь уш уралонь юркельсэ.
Материалсом селькупонь кельсэ кеветее ёвтнемат. Ёвтнематне
максозь ламо кортавкссо. Малав весе ёвтнематнесэ ули кавтонь
числа ды сон тевс нолдазь истя, кода лисьмапрятнесэ ёвтневи.
Ялатеке кавто текстсэ кавтонь числась тевс нолдазь ансяк сестэ,
зярдо кавто эрийть кортыть эсь ютковаст, аволь сестэ, зярдо
кортыть сынст эйстэ. Кортан истяжо седе, кодамо числа (вейкень,
ламонь эли кавтонь) нолдыть тевс сельме, пиле ды лия вал марто.
Уралонь кельтнесэ тевс нолдавсь (ды кой-кона кельтнесэ яла
нолдави) вейкень числась, ансяк монь материалонь ёвтнематнесэ
тевс нолдави истяжо ламонь ды кавтонь числатне.
Кавтонь числась ёмась масторонь ламо кельтнестэ. Селькупонь
кельсэ кортыцятнеде кадовсть малав ансяк тёжа, ды сынь содасызь
120
парсте рузонь келенть. Рузонь кельсэ арась кавтонь числа ды мон
арсян, кавточись ёми селькупонь кельстэнть келень сюлмавкстнэнь
кисэ.
Voith Johanna
A contrastive study of aspect in Hungarian and Finnish
This talk will deal with the question, to what extent the aspect systems
of Hungarian and Finnish are comparable and how they differ from each
other. Both languages distinguish perfective and imperfective aspect
morphologically. However, while Hungarian attaches prefixes to verbs
in order to make them perfective, Finnish uses different object cases, the
partitive for marking imperfective actions and the accusative for
perfective actions. Thus, Finnish can specify the aspect only in phrases
involving a transitive verb.
Interesting points are e.g. the relation between present tense and
perfective aspect or the expression of iterativity. Another focus will be
on the structuring of complex events, that is how the relation between
different actions, occuring simultaneously or successively, is expressed.
Finally, the notion of neutral or ambiguous aspect will be discussed.
Volotinen Timi
Raja-Karjalan virsi
Esitelmäni pohjautuu kandidaatin tutkielmaani, jossa tutkin Raja-
Karjalan Impilahden, Suistamon, Salmin, Suojärven ja Korpiselän
alueilta tallennettuja tunnelmalauluiksi luokiteltuja lauluja, jotka ovat
päätyneet Suomen Kansan Vanhat Runot- kirjasarjaan ja tietokantaan.
Käytän tässä esitelmässä, samoin kuin kandidaatin tutkielmassani näistä
lauluista nimitystä lyyrinen virsi. Virsi on vanha karjalais-suomalainen
121
laulua tarkoittava sana, joka esiintyy myös aineistossa (esimerkiksi
häivirzi).
Aineistossa oli seassa hyvin tarkkoja kielellisiä muistiinpanoja, joista
tulee selvästi esille myös karjalan kielen murteiden rikkaus.
Valitettavasti joukossa oli, varsinkin vanhemmissa 1800-luvun
alkupuolen muistiinpanoissa myös vahvasti suomenkielistettyjä
toisintoja, joissa ainoastaan jotkut karjalankielen sanat ja sanamuodot
paljastavat, että kyseessä todennäköisesti karjalankielisenä laulettu virsi.
Karjalankielen piirteiden ja kirjakielistämisestä johtuvien piirteitten
lisäksi aineistossa on piirteitä, jotka ovat tyypillisiä alueella puhutuille
suomen kielen murteille. Näin ollen on pääteltävissä, että virsiä lauloivat
sekä karjalan- että suomenkieliset Raja-Karjalan asukkaat.
Virret sisältävät paljon erilaisia huolia käsittelevää ainesta. Köyhyyttä ja
kurjuutta käsitellään paljon, samoin ajan yhteiskunnallinen epätasa-arvo
tulee hyvin esille. Myös sotaan, orjuuteen, mielenterveyden ongelmiin
ja alkoholismiin viitataan. Myös arkipäivän työtä käsitellään.
Keskeisimmäksi aiheeksi nousi kuitenkin parisuhteeseen liittyvät
teemat. Virsissä kerrotaan niin parisuhteen iloista kuin suruistakin.
Samoin kuin yksinäisyyden surusta ja toiveesta että löytäisi rinnalleen
jonkun. Tämä toive esiintyy sekä miehen että naisen suulla lauletuissa
virsissä. Virsien erottelu laulajan sukupuolen mukaan osoittautui
haastavaksi, jo siitäkin syystä, että monissa virsitoisinnoissa laulajan
tiedot ovat puutteellisia. Toiseksi taustatiedoista käy ilmi, että miehet ja
naiset ovat osanneet laulaa myös toistensa lauluja. Kävi myös ilmi, että
samoja mielikuvia käyttävät sekä miehet että naiset kuvatessaan
kokemuksiaan. Näin ollen virret eivät selvästikään, ainakaan lyriikan
osalta jakaudu selvästi miesten ja naisten lauluihin, vaan samat
mielikuvat ovat olleet tuttuja ihmisille ja niitä on myös sovellettu
sukupuolesta riippumatta. Näin ollen perinteinen tutkijoiden jaottelu
miesten epiikkaan ja naisten lyriikkaan ei saa kannatusta ainakaan
rajakarjalaisen lyyrisen virren perusteella.
122
Voronkova Anna, Hukkanen Sanna
Comics as a tool for language activism
Living Language is a comics project that teaches professionals speaking
minor Finno-Ugric languages how to draw comics and use them in their
work. Comics are used as an attractive tool to save and promote the
languages, raise awareness about local social issues and to tell
wonderful, personal stories. These comics have also been used to create
dialogue between different Finno-Ugric groups as well as between the
language minorities and the surrounding community. Living Language
comics have appeared in several exhibitions, booklets, social media and
local newspapers in Russia and Finland. IFUSCO conference hosts a
Finno-Ugric comics exhibition that displays comics in Mansi, Khanty,
Komi and Komi-Permyak, Kildin Sami, Udmurt, Mari, Erzya, Moksha,
Karelian and Veps languages made by language activists during Living
Language project in 2015-2018.
Voznesenskaia Daria
Russia's measures to maintain Russian language in Estonia
According to data as of June 2017, 25% of the total population of the
Republic of Estonia are ethnic Russians. After the collapse of the USSR,
Russian language lost some of its primary functions. But it still remains
as one of the ways to preserve national and cultural identity and to
preserve ties with the historical homeland.
According to Law of 1995 on Language of Estonia the state language is
Estonian, Russian is considered as a foreign one. The current law of
2011 also classifies Russian as a foreign language.
The main goals and challenges in the implementation of cultural and
language policy of Russia are defined in state documents:
National Security Strategy of the Russian Federation;
Foreign Policy Concept of the Russian Federation;
123
Federal Target Program "Russian Language" for 2016-2020.
Based on the above-mentioned documents, as well as others legal acts of
the Russian Federation, Russia's cultural and language policy is
primarily implemented by the Ministry of Foreign Affairs of the Russian
Federation and its institutions:
Department for Humanitarian Cooperation and Human
Rights;
The Federal Agency for the Affairs of the Commonwealth of
Independent States, Compatriots Living Abroad, and International
Humanitarian Cooperation (Rossotrudnichestvo);
And also Russkiy Mir Foundation founded by Decree of the President of
the Russian Federation of June 21, 2007.
Rossotrudnichestvo doesn't have a permanent mission in Estonia, but
citizens have the opportunity to take part in festivals, forums,
conferences and other events held in neighboring countries, organized
by Rossotrudnichestvo. Department for Humanitarian Cooperation and
Human Rights sends reports to the EU structures about the situation of
the Russian-speaking population and respect for their rights in Estonia
and other countries. Russkiy Mir Foundation creates news, information
and scientific Internet resources intended for Russian-speaking people.
It is difficult to evaluate the activity of the Russia's state structures in
maintenance of Russian language in Estonia. Now many projects are at
the stage of active implementation, so the results of their activities can
be seen only in the near future.
Wojnarová Soňa
Toponyme (Orstnamen) in Tornionlaakso
„Tal des Tornio-Flusses“ ist ein Begriff, der das Gebiet im Norden an
der Grenze zwischen Finnland und Schweden bezeichnet (Tornedalen
auf Schwedisch und Tornionlaakso auf Finnisch). Dieses geographische
124
Gebiet wird auch als eine historisch und kulturell einheitliche Region
betrachtet, obwohl man hier unterschiedliche Sprachen spricht
(Schwedisch, Mäenkieli, Finnisch und Nordsamisch).
In dieser Präsentation werden Toponyme behandelt, die auf Finnisch
luontonimet genannt werden (d.h. „Naturnamen“) und sich auf dem
linken (finnischen) und rechten (schwedischen) Ufer der Tornio- und
Muonio-Flüsse befinden, mit 10-kilometerweiter Ausdehnung in beide
Länder, also von dem Grenzpunkt in Kilpisjärvi bis zu der Mündung des
Tornio-Flusses in die Ostsee. In diesem Gebiet gibt es fast keine
Toponyme, die man als schwedisch bezeichnen könnte. Die meisten
Toponyme sind finnisch oder nordsamisch (im Norden dieses Gebietes)
und dazwischen gibt es mehrere Varianten von Entlehnungen, bei denen
die ganzen Namen (oder nur ein Teil von ihnen) phonologisch angepasst
(z. B. Malla/njárga > Malla/n/niemi) oder übersetzt wurden (z.B.
Boazo/suolu > Poro/saari). Die Richtung der Entlehnung ist vor allem
aus dem Nordsamischen ins Finnische. Das ist nicht überraschend, da
Finnisch dort seit langer Zeit die dominierende Sprache ist. Der Prozess
der Entlehnung wird außerdem dadurch vereinfacht, dass beide
Sprachen ähnliche Wortbildungsprozesse anwenden und die Toponyme
auf derselben Weise entstehen, also als Zusammensetzungen. Dazu gibt
es auch Fälle (gewöhnlich beim appellativischen Wortschatz, der als
Grundteil des Namens erscheint), bei denen: 1) ein Wort nordsamischen
Ursprungs ins Finnische übernommen wurde, z.B. eno (ein großer
Fluss), jänkkä (ein offener Sumpf), lompolo (ein kleiner See, der am
Fluss entstanden ist), oder 2) ein Wort Nordsamisch zu sein scheint, aber
es aus dem Finnischen kam, ins Nordsaamische übernommen wurde und
später wieder „finnisiert“ wurde, z.B. niva (ein kleiner Ort, der feucht ist
oder wo Wasser fließt) und vuopio (eine lange und schmale Bucht).
Diese Wörter kann man als geographisch spezifische betrachten, weil sie
nur in einem bestimmten Gebiet angewendet werden und zudem die
Züge der Landschaft bezeichnen, die nur hier vorkommen.
125
Ямбулатова Ольга
Эрвелмарий сӱан
Эрвелмарий сӱан шкешотан йӱлалан поян. Ӱдыр ден качын
мужыраҥме йӱла родо-шочшылан кугу пайрем семын эрта. Тыште
Савуш, Кугывеҥе, Ончылшогышо, Сӱанвате да Сӱанмарий-влак,
Пуртымо ача-ава кугу верым налын шогат. Эрвелмарий сӱан кум
кече шуйна, чевер сӱан муро, куштымаш, ӱдырмодыш дене
пойдаралтеш.
Пашан цельже – эрвелмарий сӱанын йӱла ойыртемжым шымлаш.
Пытартыш жапыште эрвелмарий сӱан йӱла вашталт толеш, тудын
поянлыкше иземеш. Марий калык сӱан йӱлан чыла ужашыжымат
ок кучылт. Теве, тачысе илышыште сӱан кум кече ок шуйно. Калык
эн шукыжым кок кечаш сӱаным ышта. Южгунам сӱан ик кече веле
эртаралтеш. Тыгак, Оръеҥ сӱан марте Пуртымо ача-аван
суртыштыжо илышаш. Нунын пошкудышт, родо-шочшышт
Оръеҥым шке деке унала кондыштарат. Тидыже «унаш кошташ»
маналтеш. Кызыт тиде йӱла йомын толеш. Пуртымо ача-ава
оръеҥым шке суртыш огыт пурто. Нуно «ӱдыр мешакым кучат»
веле. Вес могырым, ӱдырмодыш, моло йӱла-влак дене
таҥастарымаште, эн шагал кучылталтеш. Эрвелмарий сӱанын чыла
йӱлажат аралалт кодшо манын, калык шке йӱлажым илышыште
кучылтшаш. Эрвелмарий сӱаным эртарыме йӱла-влак деке рвезе
тукымым кумылаҥдыман, тудын ойыртемжым рвезе калык
палышаш, илышыш пуртен моштышаш. Тиде шонымаш пашан
кӱлешлыкшым умылтара.
Сӱан – тиде калык ойпого аршаш. Сӱан такмак-влак еш чоҥалтме
пайремым сӧрастарат. Нуно тӱрлӧ темылан келыштаралтыт: эргын
суртышто, суртозам моктен, шешкым кондымо, эрге нерген мурат
гын, ӱдырын суртышто – ӱдырын сурт гыч каймыж нерген. Поснак,
тывырдык куштымаш сӱан кумылым тарвата. Тӱмыр, мӱзикан
(гармонь) семӱзгар-влак деч посна куштымаш-мурымаш ок тӱҥал.
Сӱаныште семӱзгар, муро да куштымаш икте-весыштым ешарен
шогат. Пырля нуно калыклан весела кумылым пӧлеклат. Сӱанвате,
126
Сӱанмарий, Савуш, Кугывеҥе, Оръеҥ, Эрге, Ончылшогышо, Уна-
влак – чыла сӱан калык яндар вургемым чиеныт. Ӱдыр ден
ӱдырамаш-влак тӱрлӧ тӱсан марла тувырым чият, пӧръеҥ-шамыч –
ковыра тувыр-йолашым. Оръеҥын вуйыштыжо – такия,
капыштыже – ош тувыр-шовыр. Савуш кидыштыже эреак оҥгырым
рӱза. Оҥгыр йӱк мужараҥше-влакым осал шем вий деч арала.
Сӱан деч варасе кечын эрдене рвезе шешке ямдылыме
окнасавышым сака, мелнам кӱэштеш, пӧртым мушкеш.
Ончылшогышо дене Оръеҥ (рвезе шешке) эрдене эрак, кече
нӧлталтме деч ончыч, памаш гыч вӱдым кондат.
Тыгеракын, кугу эрвелмарий сӱан веселан да икмыняр кече эрта.
Тудын радамже тыгайрак: ӱдырым тулартымаш, ӱдырым
пуртымаш, сӱаным тарватымаш, пуртымо пӧртыштӧ, ӱдырмодыш,
ӱдырым наҥгайымаш, качын суртыштыжо, сӱан деч вара икымше
кече.
Yasonova Ekaterina
Rhetorische Besonderheiten der udmurtischen politischen Rede im
Vergleich zur russischen, englischen, deutschen.
Die politische Sphäre vom Leben moderner Gesellschaft deckt ein
breites Spektrum von Phänomenen ab: politische Kultur und Ideologie,
politische Gemeinschaften, Methoden der politischen Aktivität usw.
Alle diese Komponenten spiegeln sich im politischen Diskurs wider.
Natürlich ist der politische Diskurs mit einer Reihe spezifischer
Funktionen ausgestattet, aber die Funktion der Überredung ist
grundlegend.
Es ist zu bemerken, dass fast die gleichen rhetorischen Mittel sowohl für
Regional- als auch für Weltklassepolitiker (A. Merkel, S. V. Lawrow, D.
Trump) eigentümlich sind. Nämlich: die Verwendung terminologisches
Vokabulars, die Benutzung des Personalpronomens «мы», «we», «wir»,
«ми» für die Schaffung eines harmonisierenden Dialoges, lexikalische
127
Wiederholungen, die Verwendung der Metaphern. Dies erklärt sich aus
bestimmten Rahmen politisches Diskurses.
Während der Analyse der politischen Reden von A.E. Zagrebin
(Abgeordneter der Staatsduma der Föderalen Versammlung der
Russischen Föderation der VII. Einberufung, Mitglied der Fraktion der
allrussischen politischen Partei "Einiges Russland", Mitglied des
Komitees für Bildung und Wissenschaft, wissenschaftlicher Berater des
Udmurtischen Institutes für Geschichte, Sprache und Literatur der Ural-
Abteilung der Russischen Akademie der Wissenschaften), wie von
einem Regionalpolitiker, wurde es gefunden, dass die Verwendung der
Taktik der Erklärung und der Taktik der Kommentierung für ihn sehr
charakteristisch ist. Oft bezieht sich dieser Politiker auf die
Spitzenpolitiker der Russischen Föderation und erweist somit den
Respekt für ihre Aktivitäten. In den Reden von A.E. Zagrebin gibt es
eindeutig eine Liebe für seine kleine Heimat, für Udmurtien.
Es ist zweifellos, dass der politische Diskurs bestimmte Rahmen hat. Ein
erfahrener Politiker muss die Normen der Etikette beachten, die
wiederum durch die Interessen der Länder bestimmt werden. Es ist zu
bemerken, dass geschlechtliche und historisch-nationale Besonderheiten
und erworbene Erfahrung, die aus solchen Aspekten wie Umwelt,
Heimsuchungen und Hindernisse, die überwunden werden mussten,
besteht, das Sprachbild der Politiker individuell und einzigartig machen,
in ihrer Rede sich widerspiegelnd.
Żurawska Paulina
Oulu, ein Regionaldialekt der finnischen Sprache, und seine
schwedischen Lehnwörter
In meiner Präsentation werde ich über einen finnischen Dialekt, nämlich
den Oulu-Dialekt, reden. Der Oulu-Dialekt gehört zu den mittel- und
nordösterbottnischen Dialekten (finn. keski- ja pohjoispohjalaiset
murteet). Oulu ist die größte Stadt Nordfinnlands.
128
Die Stadt und ihre Umgebung befanden sich viele Jahre in der
schwedischen Einflusszone, auch durch Handelskontakte. Bis heute sind
viele Wörter schwedischen Ursprungs erhalten geblieben. In den 90ern
entwickelte Finnland ein Phänomen, das als auch Murre-buumi (Dialekt-
Boom) bezeichnet wird. Dieses Phänomen manifistierte sich vor allem
durch das gestiegene Interesse an in finnischen Dialekten verfassten
Veröffentlichungen.
Das Ziel meiner Präsentation ist die Präsenz und Vitalität schwedischer
Lehnwörter im Oulu-Dialekt zu prüfen. Finnen verstehen und benutzen
diese Wörte in verschiedenen Kontexten im Alltag.
Im Mai und Juni 2017 habe ich Beobachtungen in der Gruppe Oulun
murteen ymmärtämisopas bei Facebook durchgeführt. Die Gruppe
umfasst mehr als 14.000 Menschen. Ich habe mit der Suchmethode
herausgefunden, wie oft und in welchen Kontexten die Lehnwörter
benutzt wurden.
Als Konsequenz kann man erklären, dass die geografische und politische
Einflusszone eine wesenhafte Einwirkung auf den Dialekt hat.
Zwolińska Marta
“Pole, Ungarn, zwei Brüderlein…” - aber immer?
Man sagt, dass dieser Sprichwort über die tiefe Freundschaft beider
Völker immer wahr ist. Aber ist so allemal? Waren diese zwei Völker
immer durch Freundschaft verbunden?
Da war es nicht so! In der Geschichte diesen beiden Völker zwischen
10. und 18. Hundertjahr (und besonders zwischen 11. und 14.
Hundertjahr) kann man ein paar wichtige Ereignissen unterscheiden,
wenn die polnische und ungarische Armeen in zwei feindlichen
Gruppierungen gekämpft haben. Von den Studenten des ungarisches
Studiums in Polen sehr gut bekannt sind die Personen von Maciej
129
Korwin aus Hunyadi Familie, der antypolnische Außenpolitik vorginge,
und seine Eroberung in Rotrussland, als Vergeltung für Überfall von
Königssohn Kasimir, wenn er sogar in die Nähe von Posen eingetroffen
war, oder von Georg Rákocsy, der den Vertrag mit Schweden in Radnot
in 1656 unterschrieben hat, im Rahmen deren, nach der Eroberung und
Teilung von Polen, zusammen mit Karol Gustaw vollbracht, hatte er
Kleinpolen mit den Salzlagerstätten und Masowien zu bekommen
(bekannt Zweiter Nordischen Krieg). Der Streitpunkt zwischen Polen
und Ungarn war der Rajon Halytsch, der in 200 Jahren von einem Statt
zu einem anderen gegangen wurde.
Und auch Polen gegen Ungarn gekämpft haben, zum Beispiel bei der
Bildung des ungarischen Staat in Pannonia Kessel in 11. Hundertjahr,
zur Zeit Sankt Stephans, später in der Thronfolgestreit zur Zeit Andreas
I, und immer später, in 15. Jahrhundert, in der Machtkampf zwischen
Wladyslaw Jagiellończyk und Wladyslaw V Postumus.
Es war auch die Situationen, wenn Polen gleichgültig gegen Leid
Ungarns und hat ihm nicht geholfen, obwohl Ungarn darauf zählen, z. B.
wenn Ungarn gegen Türken kämpften oder wenn Johannes Zapolya den
Kampf für den Thron führte.
Die sind nur eine für die wichtigsten Ereignissen in der Geschichte von
den beiden Völker, wenn sie überhaupt nicht durch Freundschaft
verbunden waren. Es ist aber ein Bruchteil der ganzen Geschichte von
diesen beiden Völker, das zeigt, dass “was sich liebt, das neckt sich”.
130
