ПСИХОЛОГИЯ ЭКОНОМИКА ПРАВОvkipo.ru/document/Nomer_3-2013_read.pdf ·...

Научно-образовательный журнал

ПСИХОЛОГИЯЭКОНОМИКА

ПРАВОПериодичность — 4 номера в год

Главный редакторА. Н. Дёмин, д-р психол. н., проф.

Редакционная коллегияЕ. И. Артёмова, д-р экон. н., проф.; Г. Г. Вукович, д-р экон. н., проф.; М. В. Зелинская, д-р экон. н., проф.; Н. В. Климовских, канд. экон. н., отв. секретарь; Е. Б. Лупарев, д-р юрид. н., проф.; А. Н. Маремкулов, д-р юрид. н., проф.; Л. В. Пригода, д-р экон. н., проф.; А. В. Солоненко, д-р мед. н.; Г. Ю. Фоменко, д-р психол. н., проф.; Е. В. Харитонова, д-р психол. н., доц.; Ф. Г. Шахкелдов, д-р юрид. н., доц.; Л. А. Эртель, д-р мед. н., проф.

Редакционный советЮ. Н. Ашинов, д-р биол. н., проф. — председатель (Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере, Краснодар); А. А. Бодалёв, д-р психол. н., проф., акад. РАО (Психологический институт РАО); А. А. Ващенко, д-р экон. н., проф. (Волгоградский институт бизнеса); Г. Б. Горская, д-р психол. н., проф. (Кубанский гос. ун-т физич. культуры, спорта и туризма); А. Н. Гусев, д-р психол. н., проф. (Московский гос. ун-т им. М. В. Ломоносова); А. Е. Епифанов, д-р юрид. н., проф. (Волгоградский гос. ун-т); Г. А. Ефимова, д-р экон. н., проф. (Санкт-Петербургский гос. аграрн. ун-т); А. Л. Журавлёв, д-р психол. н., проф., член-корр. РАН, акад. РАО (Институт психологии РАН); Ю. М. Забродин, д-р психол. н., проф. (Московский городской психолого-педагогический ун-т); Н. В. Исаков, д-р юрид. н., проф. (Сев.-Кавказский филиал Московского гуман.-экон. института, Минеральные Воды); А. И. Куев, д-р экон. н., проф. (Майкопский гос. технол. ун-т); М. В. Мельник, д-р экон. н., проф. (Финансовый ун-т при Правительстве РФ); Г. М. Меретуков, д-р юрид. н., проф. (Кубанский гос. аграрн. ун-т); А. М. Муртазалиев, д-р юрид. н., проф. (Дагестанский гос. ун-т); Г. С. Працко, д-р юрид. н., д-р филос. н., проф. (Ростовский юрид. институт МВД РФ); З. И. Ряби-кина, д-р психол. н., проф. (Кубанский гос. ун-т); А. И. Чучаев, д-р юрид. н., проф. (Московский гос. юрид. ун-т им. О.Е. Кутафина); В. В. Янова, канд. экон. н., проф. (Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере, Краснодар).

Издание зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных тех-нологий и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-50886 от 21 августа 2012 г.

Учредитель и издатель: Автономная некоммерческая образовательная организация высшего про-фессионального образования «Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере» (Краснодар).

Адрес редакции:350042, г. Краснодар, ул. Садовая, 218,

Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере, к. 218.Тел.: (861)2523724, (861)2523562. Эл. адрес: 2523724@mai l . ru .

Сайт журнала: www. iems . ru

2

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

Фоменко Г.Ю., Мокина Т.В.Психологические аспекты коррупции ............................................................................ 6

Ясько Б.А.Профессиональная адаптация субъекта в напряжённых и экстремальных условиях труда ....................................................... 20

Толочек В.А.Эффекты профессионального становления субъекта ..................................................................................................... 31

НА СТЫКЕ НАУК

Бороховский Е.Ф., Бернард Р.М.Количественные синтезы в социальных науках: методология и практика мета-анализа Часть 2 ............................................................................................................................. 41

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ

Лимонова Э.Н.Современные тенденции и сдвиги в инвестиционных стратегиях ТНК .............................................................. 57

Епифанова Е.С.Проблемы функционирования отечественного рынка аутсорсинговых услуг ............................................................. 65

Климовских Н.В.Развитие безналичного оборота в России посредством использования пластиковых продуктов: история и современность ............................................................................................... 71

Верменникова Л.В.Ключевые аспекты анализа адаптивности предприятия ............................................ 77

Аджиенко В.Л., Попова Е.А., Котовская О.В.Сравнительный анализ методов оценки кредитоспособности аптечной организации муниципальной формы собственности ........................................................................ 82

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

Епифанов А.Е., Симон А.Л.К вопросу о понятии механизма противодействия коррупции в Российской Федерации ............................................................................................... 89

СОДЕРЖАНИЕ № 3 2013

3

Абесалашвили М.З.Россия и ВТО: к вопросу о правовых проблемах участия ....................................... 101

Князькина А.К.Понятие и классификация конвенциональных преступлений ................................. 111

Мустафин Р.Ф. Проблемы правового режима исполнения типовых договоров ............................... 121

Конференции, объявления ................................................................................................... 127

Информация для авторов ..................................................................................................... 130

СОДЕРЖАНИЕ № 3 2013

4

CONTENTS № 3 2013

PSYCOLOGIGAL SCIENCES

Fomenko G.Yu., Mokina T.V.Psychological aspects of corruption ................................................................................... 6

Yasko B.A.Professional adaptation of the subject in intensive and extreme working conditions....................................................................................... 20

Tolochek V.A.Effects of professional becoming of the subject ..................................................................................................................... 31

AT THE TURN OF SCIENCES

Borokhovski E.Qualitative syntheses in social sciences: Methodology and practice of meta-analysis Part 2 ................................................................................................................................. 41

ECONOMIC SCIENCES

Limonova E.N.Modern trends and changes in investment strategy of tncs ........................................................................................... 57

Epifanova E.S.Problems of functioning of domestic market of outsourcing services ..................................................................................................... 65

Klimovskih N.V.Development of non-cash transactions in Russia by using of plastic products: history and modernity......................................................... 71

Vermennikova L.V.Key aspects of the analysis of the enterprises’ adaptability ......................................................................................... 77

Adzhienko V.L., Popova E.A., Kotovskaya O.V.Comparative analysis of methods for evaluating the creditwortheness of Pharmaceutical organization of municipal ownership ................................................. 82

JURIDICAL SCIENCES

Epifanof A.Ye., Simon A.L.On the question of the concept of anti-corruption mechanism in the russian federation .................................................................................................... 89

5

CONTENTS № 3 2013

Abesalashvili M.Z.Russia and WTO: on the question of legal problems of joining............................................................................................ 101

Knyazkina A.K.Concept and classification of conventional crimes......................................................... 111

Mustafin R.F.Problems of legal regime of execution of model contracts ............................................ 121

Conferences, ads ....................................................................................................................... 127

Info for authors ........................................................................................................................ 130

6

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИПсихология. Экономика. Право. УДК 159.9:34.01 2013. № 3. С. 6–19.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОРРУПЦИИ

Г.Ю. Фоменко, Т.В. Мокина1

В статье проанализированы психологические аспекты коррупции и предложены конкрет-ные способы наведения «теоретико-методологических мостов» с другими дисциплинами для комплексного изучения данного феномена. Обоснована авторская позиция, согласно которой неуспешность самоопределения личности в противоречиях современности — общая основа социально-деструктивных явлений, к которым в полной мере может быть отнесена и коррупция.

Ключевые слова: коррупция, субъектно-бытийный подход, проблемно-ориентированные исследования, психологическое содержание социальных координат, самоопределение лич-ности.

Коррупция справедливо рассматривается как одна из угроз безопасности Россий-ской Федерации [15, 16, 18, 19]. Однако исследователи подчёркивают, что коррупция в современном мире превратилась в социальное явление, несущее угрозу националь-ной безопасности не только отдельных государств, но и даже безопасности всего мира [4, с. 44], несмотря на распространённость мнения, что масштабная, системная коррупция — это свойство переходных и слаборазвитых стран. Действительно, в странах с развитой рыночной экономикой и устоявшимися демократическими ин-ститутами степень коррупции меньше и в них сравнительно невелика «низовая», или бытовая, коррупция, которая обычно наиболее ярко демонстрирует разложение государственного аппарата.

Однако сегодня уже ни одна страна не может считать себя «застрахованной» от коррупции. Мир глобализируется, а, следовательно, коррупция становится уже не проблемой отдельных стран, а планетарной проблемой. И эта тенденция постепенно все больше осознается.

Коррупция без постоянного противодействия ей имеет свойство расширяться. Соответственно, антикоррупционная политика обязана стать постоянной частью государственной политики. Более того, подчёркивается, что сегодня антикоррупци-онная политика должна стать самостоятельной функцией государства [1, 4, 14, 17].

1 Фоменко Галина Юрьевна — доктор психологических наук, профессор, зав. лабораторией психо-логии безопасности личности, Институт социально-гуманитарных проблем Кубанского государственного университета (Краснодар), эл. почта: [email protected].

Мокина Татьяна Владимировна — кандидат юридических наук, доцент кафедры административного права и управления, Кубанский государственный университет (Краснодар), эл. почта: [email protected].

7

Психологические аспекты коррупции

Коррупция — явление системное, и борьба с ней должна быть системной. С системным явлением бороться несистемными методами бессмысленно и даже в определённом смысле опасно, ибо это рождает в обществе коррупционный фатализм [4, 9, 20]. Некоторые авторы полагают, что в настоящее время в России коррупция из системного явления уже превратилась в явление системообразующее [9]. Под-чёркивается существование массовой коррупционной среды и организованный характер коррупции [5, с. 45].

В связи с этим разработка и реализация антикоррупционных программ должны базироваться на точном понимании природы коррупции, на анализе причин неудач борьбы с ней, осознании существующих предпосылок и ограничений; на ясных и продуктивных принципах [1, 4, 9, 20]. На практике скорее наблюдается обрат-ное — слабое понимание явлений коррупции, примитивное объяснение их причин и неадекватные средства борьбы с ними. При таком положении дел комплексы за-щитных мер от коррупции отражают несколько устаревший взгляд на коррупцию только как на разновидность преступлений или дисциплинарных проступков. Этот взгляд вреден тем, что, исповедуя его, государство консервирует традиционные анти-коррупционные стратегии — «сознательной пассивности» или «войны» [1, 9, 10].

В этой связи представляется целесообразным отметить, что в настоящее время в научном сообществе стал трюизмом тезис, что коррупция представляет собой сложное комплексное явление, требующее столь же сложных и комплексных под-ходов к её изучению и преодолению. В реальности же на уровне конкретных на-учных исследований и проектов продолжает доминировать монодисциплинарный подход, в соответствии с которым феномен коррупции и коррупционного поведения рассматривается исключительно либо как правовой, либо как экономический, либо как политический, и изредка как психологический.

Рассматривая коррупцию как сложное комплексное политическое, экономическое и правовое явление, исследователи подчёркивают непроработанность психологиче-ских аспектов данной проблемы, несмотря на очевидные психологические корни. Одной из причин этого упущения называется сложность методологической стороны вопроса [2]. Однако, как полагает М. Решетников, без психологически обоснованных подходов здесь вряд ли что-то можно сделать, ибо коррупция — только в её послед-ствиях правовая и экономическая проблема, а исходно — сугубо психологическая и общечеловеческая [21]. Следовательно, психологическая составляющая имеет как самостоятельное значение, так и органически включена в другие составляющие — экономическую, юридическую, социальную, политическую, управленческую, этическую [5, с. 44].

Любопытно, что, не рассматривая собственно психологические аспекты коррупции, часто ссылаются на них при обосновании «вечности» данной проблемы в историче-ской ретроспективе и перспективе, особенно применительно к российским реалиям (система «кормлений» и т. п.). Требует психологического анализа и обсуждения и, казалось бы, реалистический вывод о том, что коррупция не может быть искорене-на полностью даже в демократических государствах, а только минимизирована до уровня, не угрожающего целостности и безопасности государства, общества, лич-ности. Однако если вдуматься, то подобный вывод уже заранее обрекает субъектов противодействия коррупции на поражение. Мировая практика показывает, что коррупция искоренима, о чём свидетельствуют примеры таких стран, как Сингапур, Малайзия и др., где совсем недавно был очень высокий уровень коррупции, но за достаточно короткие сроки достигнуты ощутимые успехи в её преодолении [5, с. 49].

В таких условиях отечественная психологическая наука просто обязана — перед самой собой и перед нашим обществом — включиться в междисциплинарное из-

8

Г.Ю. Фоменко, Т.В. Мокина

учение данного феномена, а психологическая практика — в его профилактику и искоренение [5, с. 44].

В России коррупция разрослась до масштабов «национального бедствия» (с перспек тивой занять место «национальной идеи»). При этом продолжает оста-ваться открытым вопрос о личностно-психологических последствиях вовлечения человека в коррупционное поведение, как, впрочем, и «просто» проживания жизни в событийно-ситуационном контексте, одной из стержневых характеристик которого является именно «коррупционность».

В мировом рейтинге коррупции Россия занимает 133-е место (данные 2012 г.) [28], соседствуя с такими государствами, как Кения, Конго и Папуа — Новая Гвинея (в 2000 г. в этом рейтинге она находилась на 82-м месте). Причём серьёзную угрозу национальной безопасности и государственной целостности РФ представляет не только теневой оборот денежных средств, но и массовая вовлеченность граждан РФ в коррупционную деятельность, и — как следствие — возможное формирование на уровне каждой конкретной личности механизмов коррупционного поведения. Такая вовлеченность на сегодняшний день является тотальной — проведённый нами опрос показал, что около 87 % граждан или давали взятки, или брали их. При этом даже респонденты, высказавшие своё отрицательное отношение к коррупции и, якобы, не вступавшие в коррупционные отношения, называли от 1 до 9 видов услуг, за которые они считают возможным «приплатить» в обход закона (в предложенных опросниках респондентам предлагалось выбрать из следующих вариантов: «за решение проблем в бизнесе», «за получение престижной работы», «за прекращение уголовного дела», «за прекращение производства по делу об административном правонарушении», «за предоставление медицинской помощи», «за получение престижного образования» или предложить свой вариант ответа). Растёт число граждан, считающих, что кор-рупция ограничивает их права и свободы: в 2010 г. на вопрос «Ущемляет ли Ваши права, свободы и интересы существующая в стране коррупция?» утвердительно ответили 53,7 % опрошенных, в 2011 г. — 57,5 %. И хотя такой рост не является статистически значимым, он характеризует динамику явления в целом.

Необходимость обращения психологов к проблеме коррупции обусловлена и тем, что психология взяла курс на решение стратегически важной задачи по оптимизации психологического состояния общества [6, 7]. Причём возможность успешной реа-лизации своих притязаний в этом направлении психологи подкрепляют логически обоснованными аргументами, обсуждая одновременно и комплекс необходимых для этого условий. В качестве основного называется необходимость приложения больших усилий в сфере теоретико-методологического развития, в особенности — через на-ведение «концептуальных мостов» (П. К. Анохин) с социальными науками [7, с. 70].

Таким образом, перед психологией стоит задача — выявить механизмы форми-рования и особенности функционирования различных социально-деструктивных явлений; предложить научно обоснованные объяснительные модели и на их основе найти, выработать и обосновать конкретные способы преодоления данных явлений, указав возможные пути оптимизации общественного развития, не сводя при этом решение экономических, политических и прочих проблем к психологическим.

Подобная постановка вопроса в полной мере отвечает проблемному и предметно-му полю психологии безопасности, которое включает необходимость определения оптимальных психологических условий динамической равновесности в системах «личность — общество» и «личность — государство» (рассматривая безопасность как системное явление, обычно выделяют, прежде всего, национальную безопас-ность и три её уровня: безопасность личности, общества и государства) [27]. Не-

9


обходимо также выявление факторов, затрудняющих процесс самоорганизации указанных систем.

Интерпретируя социально-деструктивные феномены как показатель (симптом) системного неблагополучия во взаимоотношениях личности — общества — госу-дарства и в каждом из субъектов этого взаимодействия, методология субъектно-бытийного подхода, которая лежит в основе нашего видения проблем безопасности, позволяет комплексно рассмотреть указанную проблему [24, 25, 26].

Далее мы исходим из того, что генеральная тенденция современной науки — проблемно-ориентированные исследования с упором на междисциплинарность: «Одна проблема» — комплексное исследование силами профессионалов разных наук» [8, с. 257].

При этом мы должны предварительно ответить на вопрос: из какой модели че-ловека мы исходим?

Этот вопрос ставят А. Л. Журавлёв, Д. В. Ушаков, А. В. Юревич в русле обсуж-дения перспектив психологии в решении задач российского общества, предлагая, со своей стороны, модель психосоциального человека, позволяющую преодолеть противоречие между чрезмерно упрощённым пониманием человека в социальных и политических науках и чрезмерно сложным и неоднозначным представлением о нём в психологии [7].

В предметном поле психологии безопасности личность как центральная категория и рассмотрение личности как субъекта бытия и со-бытия имеют для нас принци-пиальное значение. Как известно, в современном научном дискурсе и философии именно развитие личностного начала рассматривается как альтернатива возможной антропологической катастрофе [11, 12, 13, 22].

В центре узла взаимосвязанных проблем современности, как указывают пред-ставители социогуманитарных наук, оказывается вопрос о личности как историче-ском субъекте, роль которого резко возрастает в периоды обострения исторической обстановки, в кризисной и предкризисной ситуации.

Мы неоднократно обосновывали, что неуспешность самоопределения личности в разрешении противоречий современности — общая основа социально-деструктив-ных явлений, к которым с полным основанием может быть отнесена и коррупция. Не случайно само слово «коррупция» (от лат. corrumpire) означает разламывать, портить, разрушать, повреждать. В определённом смысле коррупция — это разру-шение, искажение, повреждение общепринятых социальных норм и последующее их негласное культивирование в определённом сообществе. Поэтому коррупционное поведение является отражением качества связей в системе «человек — социальная группа — государство — общество» [2].

Выделяя собственно психологический аспект следующей сетки понятий: корруп-ционное поведение, коррупционное давление, антикоррупционная устойчивость, склонность к коррупции, исследователь О. В. Вановская приходит к выводу, что коррупция в современных условиях выступает, вероятно, как «норма» социальных отношений. При таком положении дел коррупционное поведение невозможно рассматривать как разновидность девиантного поведения, поскольку оно, скорее, является «нормой», пусть и искажённой, с точки зрения морали и права.

Для объяснения сложившегося положения дел мы исходим из рассмотрения личности как субъекта бытия, выделяющего и решающего с разной степенью успешности актуальные противоречия, которые конституируются психологическим содержанием макросоциальных координат. Результаты нашего анализа в полной мере соответствуют выводам, к которому приходят и другие специалисты.

10


Так, нами было выделено следующее сквозное психологическое содержание актуальных социальных детерминант:

1. Противоречие между повышением роли субъектных характеристик человека при одновременном резком ограничении степени его автономности возрастанием социального прессинга.

2. Когнитивный диссонанс между абстрактным признанием одних норм и реаль-ным следованием другим.

3. Разнородные и иногда взаимоисключающие требования со стороны природной, социокультурной, этнической и проч. систем.

Первое противоречие воспроизводится в высказываниях исследователей в разных вариациях: «Казалось бы всё можно: «Пусть произрастают сто цветов», а реально мы всё строго нормируем». Выстроенная в России жёсткая вертикаль власти не подраз-умевает делегирования полномочий вниз. Именно поэтому российская бюрократия сегодня работает по принципу: «Вы можете не делать ничего, и тогда вас когда-нибудь уволят. Но вы можете что-то сделать, и тогда вас уволят обязательно» [9]. В таких условиях взятка помогает решать постоянно возникающие бытовые проблемы; она же служит небольшой платой за постоянную возможность мелких нарушений за-конов и инструкций. Человек воспринимает себя как субъекта, способного оказать реальное влияние на решение актуального для него вопроса [2, 9].

Масштабная «низовая» коррупция предельно опасна, поскольку, во-первых, создает благоприятный психологический фон для существования остальных форм коррупции и, во-вторых, взращивает вертикальную коррупцию. Последняя же яв-ляется исходным материалом для формирования организованных коррупционных структур и сообществ.

«Низовая» коррупция в России возникает почти везде, где рядовой гражданин сталкивается с необходимостью обращаться к государству или, наоборот, государ-ство считает уместным тревожить гражданина.

Относительно второго выделенного нами противоречия можно сказать следующее. Если в обществе и государстве манифестируется как норма борьба с коррупцией, с одной стороны, а с другой — в повседневных отношениях процветает так называемая «бытовая коррупция», с которой сталкиваются практически все, то налицо противо-речие между декларируемыми и реально существующими нормами поведения и, как следствие, конфликт интересов и самих государственных служащих, и потребителей их услуг (граждан). Именно искажение связей между интересами должностного лица и государства (его граждан) опосредует коррупционные отношения власти и гражданина. Как отмечает В. Л. Васильев, «фактором, способствующим коррупции и теневой экономике, является психология так называемого «двойного стандарта» поведения» [3, с. 358]. При этом обе стороны — участники общественных отношений (госслужащие и граждане) испытывают на себе «коррупционное давление», от интен-сивности которого зависит поведение и взяткодателя, и взяткополучателя [2, с. 325].

Соответственно, можно констатировать важную особенность социально-пси-хологического климата в обществе, способствующую процветанию коррупции, — двойной моральный стандарт, суть которого лицемерие: отрицательное моральное качество, состоящее в том, что заведомо безнравственным поступкам (совершаемым ради эгоистических интересов) приписываются псевдоморальный смысл, возвышен-ные мотивы и человеколюбивые цели. Это понятие характеризует образ действий, с точки зрения соотношения его действительного социального и нравственного значения и того значения, которое ему пытаются придать. Лицемерие противопо-ложно честности, искренности — качествам, в которых проявляется осознание и открытое выражение человеком подлинного смысла его действий. В российском

11


обществе сложился такой феномен, как лицемерие культурное. Согласно З. Фрейду, это особое состояние, поддерживаемое обществом из-за присущего ему чувства неуверенности и потребности защитить свою очевидную лабильность запретом критики и обсуждения [28]. Ощущение неудобства, дискомфорта, беспокойства, которое испытывают люди, когда их истинные и декларируемые эмоции не совпа-дают, легло в основу разработанной американским психологом Л. Фестингером на основе психологических экспериментов теории когнитивного диссонанса [23]. Одноимённая книга принесла автору широкую международную известность. Ког-нитивный диссонанс (от англ. слов: cognitive — «познавательный» и dissonance — «отсутствие гармонии») — состояние индивида, характеризующееся столкновением в его сознании противоречивых знаний, убеждений, поведенческих установок от-носительно некоторого объекта или явления, при котором из существования одного элемента вытекает отрицание другого, и связанное с этим несоответствием ощущение психологического дискомфорта. По нашему мнению, именно эти психологические механизмы являются «спусковым крючком», запускающим процессы разрушения и саморазрушения личности в условиях тотальной коррупционной среды.

В качестве иллюстрации к данным положениям приведём выборочно материал, полученный в процессе проведёния структурированного интервью «Отношение к коррупционному поведению», для поиска отличий в представлениях о причинах коррупции у людей, различающихся отношением к коррупционному поведению (группа «негативное отношение к коррупции» составила 45,5 % респондентов; группа «нейтральное отношение к коррупции» — 30,3 % респондентов; группа «позитивное отношение к коррупции» — 24,2 % респондентов). В данной статье мы частично приводим только ответы респондентов, отрицательно относящихся к коррупции.

На вопрос «Умаляет ли коррупция Ваши личные права, свободы и интересы?» утвердительно ответили 83 % респондентов (без деления на группы). Респонденты, отрицательно относящиеся к коррупции, назвали следующие причины, по которым коррупция ущемляет их права и свободы.

1. Потому что преимущество во многих сферах общественной жизни получает человек, который может больше заплатить.

2. Потому что это влияет на карьерный рост, процесс учебы. 3. Потому что коррупция влияет на экономику государства, уровень жизни

основной массы граждан, который существенно снижается (вариант «Потому что коррупция влияет на основную массу населения»).

4. Потому что гражданин РФ имеет право на бесплатную медицинскую помощь в соответствии с Конституцией РФ, а в городских больницах все равно приходится платить деньги, иначе отношение к тебе будет негативное и недоброжелательное.

5. Потому что коррупция является препятствием к трудоустройству на желаемую работу.

6. Потому что за все надо платить, даже за образование, которое согласно Кон-ституции РФ является бесплатным.

7. Потому что те услуги, которые должны оказываться бесплатно, не оказываются; потому что коррупция затрудняет трудоустройство.

8. Потому что влияет на получение медицинских и иных социальных услуг (вари-ант «Потому что коррупция ограничивает мой доступ к получению различных услуг).

9. Потому что это лишает права на получение справедливого решения того или иного должностного лица.

10. Потому что я живу в этой стране. В этой группе респондентов вариант ответа «Нет, не ущемляет» был обоснован

следующим образом: «Нет, потому что я не сталкивалась в должной степени с

12


проявлением коррупции в личном опыте»; «Нет, потому что на сегодняшний день коррупция меня не затрагивает».

Показательно, что именно люди, отрицательно относящиеся к коррупции, оказа-лись самыми осведомлёнными о «коррупционных расценках», которые предложено было обозначить в формате: «сколько и за что».

Анализ ответов на вопросы со «свободным ответом» дал интересные результаты. По мнению респондентов, отрицательно относящихся к коррупции, коррупционное поведение разрушает личность по следующим причинам.

1. Люди начинают думать, что за деньги возможно всё (варианты «Всё начинает измеряться в деньгах»; «Позволяет думать, что всё продается, а это не так»; «Человека привлекает то, что всего можно достичь нечестным путём, что всё можно купить»).

2. Разрушает моральные устои, укрепляет правовой нигилизм и равнодушие.3. Влияет на внутреннее сознание человека в области вседозволенности.4. В основе коррупционного поведения лежат такие качества личности, как алч-

ность, праздность и безнаказанность.5. Меняются ценности, человек превращается в животное.6. С каждым разом хочется взять всё больше и больше.7. Потому что это незаконно, противоестественно, несправедливо, хотя всё за-

висит от личности.8. Теряется вера в справедливость.9. Теряется грань между добром и злом.10. Негативно влияет на жизнь человека.11. Материальные ценности ставятся выше моральных.Несколько респондентов из названной группы посчитали коррупционное по-

ведение не разрушающим личность, потому что: «Каждый пытается выжить, так как заработная плата слишком мала»; «Различные внутренние убеждения людей разнятся и собственно не все подвержены влиянию совести».

На вопрос «Я общался с людьми, имеющими признаки коррупционного пове-дения, и не заметил, что у них какие-то проблемы с саморазрушением личности» были получены следующие ответы.

1. Некоторые люди просто вынуждены подстраиваться под ситуацию в государстве.2. Если человек знает меру, то это не сильно влияет на его личностные качества,

то есть он вынужден подстраиваться под ситуацию в государстве.3. Они это тщательно скрывают, и потому что я не являюсь их «потенциальной

жертвой» (вариант: «Очень хорошо это скрывают»).4. Они вполне адекватны.5. Они закалены проявлениями других видов аморального поведения.6. Они зарабатывают таким путём.7. Потому что они не наглеют.8. Эти люди могут быть опытными взяточниками, слепыми к проблемам других

людей, профессионально «сгоревшими».Фраза «Я общался с людьми, имеющими признаки коррупционного поведения,

и заметил, что у них проблемы с саморазрушением личности, потому что…» имела следующие варианты продолжения.

1. Они не способны справедливо смотреть на те или иные ситуации, все мысли о деньгах.

2. Это зависит от человека: если чувство справедливости, достоинства и про-фессионализма ему не чужды, то совесть даёт о себе знать.

3. Нет меры, чувства опасности, чувствуют безнаказанность.4. Деньги портят людей.

13


5. Они становятся высокомерными, наглыми и жадными.6. Если человек не знает меры, то разрушение личности происходит из-за чело-

веческой жадности, желание нажиться на чужом горе и проблемах.7. Есть люди, которые не намерены делать что-либо, пока им не заплатишь.8. Всё общение между ними сводится к материальным (денежным) приоритетам.Постараемся выделить и синтезировать психологические причины формирова-

ния коррупционного поведения на основе теоретического анализа не только работ психологов и социологов, но и юристов, экономистов и политологов.

Во-первых, это морально-психологическая атмосфера, царящая в обществе, оправдывающая коррупцию до тех пор, пока субъект не столкнётся с ней лично.

Во-вторых, информационная среда, формирующая снисходительное и даже по-ощрительное отношение к коррупции: честный государственный служащий, который каждый день слышит и читает, что известные политики и высшие должностные лица используют свои публичные возможности для личного обогащения, что «У нас берут все!», может начать воспринимать себя белой вороной, неудачником, которому даже взяток никто не предлагает.

В-третьих, ощущение политической и экономической нестабильности, что под-талкивает чиновника идти на риск и обменивать свой властный капитал на капитал экономический.

В-четвёртых, несоответствие заработной платы сложности и ответственности выполняемого служащим труда, неэффективная система социальных гарантий.

В-пятых, несправедливость при продвижении по служебной лестнице. В-шестых, слабость системы контроля, не обеспечивающего неотвратимости

наказания за совершённые проступки. В-седьмых, в процессе внедрения рыночных отношений в России происходила

смена идеалов и трансформация групповой морали российской бюрократии в сторону развития группового эгоизма, и в среде государственных служащих сформировалась социальная группа, экономические интересы которой направлены на удовлетворение своих возрастающих потребностей.

В-восьмых, размытость доходов российского чиновника «размывает» его право-вое сознание, затягивая в коррупцию, стирая грань между законным и незаконным. На этой почве широко развивается злоупотребление государственной властью для получения выгоды в личных целях. Феномен коррупции тесно связан с низким уровнем профессиональной компетентности российского чиновничества — в ряде случаев коррупционные связи являются механизмом компенсации низкого уровня профессионализма. Не будучи в состоянии компетентно разрешить сложную эконо-мическую проблему, чиновник симулирует активную деятельность путём создания дополнительных запретов. В первую очередь это относится к декларированию орга-нами власти целого ряда мер, в том числе законодательных, по борьбе с коррупцией. Психологической предпосылкой развития коррупции является манипулирование индивидуальным и общественным сознанием, которое способствует латентности этих явлений, их мимикрии и видоизменению. В арсенале коррупции наряду со взяточничеством находится лоббирование, протекционизм, переход политических лидеров и государственных чиновников на должности «почётных» президентов коммерческих компаний, создание таможенных и налоговых привилегий.

В-девятых, это своеобразный способ взять под контроль ситуацию, что при-менимо, когда человек чувствует, что есть структуры, организации, механизмы, которые сильнее его. Например, для многих граждан достаточно непонятным явля-ется механизм функционирования государственного аппарата. Человек в ситуации совершенной непрозрачности такого механизма чувствует себя в детской позиции,

14


понимая, что на события повлиять почти невозможно. А взятка — это своеобразная жертва, возможность задобрить могущественную власть, определённая дань языче-ским представлениям о могуществе божеств.

В-десятых, природу взяточничества можно объяснить стадным чувством: «как все, так и я». Большинство всегда побеждает. Ведь сейчас человек — всего лишь винтик в государственном механизме, всецело подчинённый системе. Когда мы по-купаем услугу, то знаем, что за неё надо заплатить определённую сумму. Понятное дело, что при взяточничестве эти суммы не установлены — надо угадывать. Вот и получается, люди установили какие-то определённые правила, чтобы этот процесс шёл. Но надо всегда помнить, что все неформальные механизмы делают человека незащищённым.

В-одиннадцатых, приоритет неформальных социальных отношений над формаль-ными, в том числе и существование такого явления, как «дружбизм» — гипертро-фированного варианта дружбы, при котором своё расположение другому человеку можно выразить не иначе как нарушением закона.

Мы уже ранее фиксировали внимание на том, что решение о своей вовлечённости в коррупционные отношения человек принимает в бытийном контексте, который является тотально коррупционным. Данный вывод подкрепляется, в том числе, и результатами анализа существующей нормативно-правовой базы. Во-первых, ле-гальное закрепление понятия «коррупция» в российском законодательстве размыто, следовательно, нет чёткости и точности в самом объекте противодействия и его «наполненности», исчерпывающий перечень коррупционных деяний отсутствует. Любая правовая конструкция, содержащая в собственной дефиниции категорию «иные…», «иное…», является заведомо многозначной и позволяющей толковать её так, как угодно тому или иному субъекту. Такое нормотворчество считается нормотворчеством с нарушением правил законодательной и юридической техники, главное требование которых состоит в следующем: правовая норма должна быть сконструирована таким образом, чтобы исключить многозначность понимания и толкования. Почему в правовое поле введена такая заведомо «не работающая» конструкция? По нашему мнению, ответ состоит в необходимости рассматривать законодательную деятельность российских парламентариев как деятельность, осуществляемую конкретными людьми с определёнными психологическими ха-рактеристиками. Можно предположить, что коррупционное поведение является не только поведением в условиях коррупции, но и поведением в рамках законодатель-ного процесса, если в результате его принимается нормативный акт, так или иначе способствующий коррупции.

Комплекс причин, наличие которых приводит к принятию «коррупционно обоснованных» правовых актов, значителен. Среди них, например, стремление законодателей реализовать собственную верховную власть, укрепить реальный или мнимый авторитет и даже такая банальная вещь, как катастрофически низкий уровень правовой культуры среди депутатов парламента.

Разрешить данную ситуацию казалось бы призвано применение «Методики про-ведёния экспертизы проектов нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов» и «Правил проведёния антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов», утвержденных Поста-новлением Правительства РФ от 26 февраля 2010 г. № 96 [18], а также реализация Постановления Правительства РФ от 29 июля 2011 г. № 633 [19] «Об экспертизе нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти в целях выявления в них положений, необоснованно затрудняющих ведение предпринима-тельской и инвестиционной деятельности». Однако на практике проведение анти-

15


коррупционной экспертизы нормативных правовых актов результата не приносит. На вопрос, почему это происходит, помочь ответить юристами могут психологи.

Во-вторых, в процессе законодательного закрепления коррупции были нарушены базовые принципы российской правовой доктрины: в нормах Федерального закона от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции», закрепляющем основные принципы противодействия коррупции, правовые и организационные основы предупреждения коррупции и борьбы с ней, в нарушение здравого смысла используется термин «коррупционные правонарушения» [16]. Использование данной категории абсолютно не согласуется с принципами российской правовой доктрины, согласно которым критерий повышенной общественной опасности таких деяний яв-ляется необходимым условием отнесения их к преступлениям как наиболее опасным противоправным деяниям, а не к правонарушениям. Традиционное для общей теории права разделение противоправных действий выглядит так: правонарушения — ад-министративные; проступки — дисциплинарные; деликты — гражданско-правовые и конституционно-правовые; преступления — уголовные.

Важным направлением участия психологов в борьбе с коррупцией может яв-ляться психологический мониторинг законов антикоррупционной направленности, необходимость которого, что очень отрадно, сейчас признают и юристы [5, с. 50]. Мы солидарны с нашими коллегами, которые подчёркивают сложность борьбы с коррупцией карательными мерами и в большей мере уповают на воспитание новой генерации государственных служащих и санацию государственной морали.

Более того, необходимо привлекать граждан к борьбе за развенчание мифа о правильности коррупции, что в России достаточно затруднительно, так как, по мнению М. М. Решетникова, «у нас смешиваются понятия «информирования» и «стукачества». Когда есть реальное социальное партнёрство между государством и гражданами плюс высокий уровень доверия последних к властным структурам, между такими партнёрами существует единство в подходах и стандартах честной жизни — это нормальное информирование. Когда государство чуждо большей части народа, тогда почти все граждане оказываются «по другую сторону баррикад», и тот, кто информирует государство, становится стукачом» [21, с. 43].

Постепенно «переломить» подобное положение дел будет возможно только в том случае, если в обществе будет выработано не просто однозначно отрицательное отношение к коррупции, но и произведена корректировка соответствующих пове-денческих практик и лежащих в их основе социальных стереотипов.

Национальную стратегию противодействия коррупции кратко можно сформули-ровать как осознание — предупреждение — пресечение [20]. Психологи способны оптимизировать реализацию каждой из выделенных составляющих. Тем более, если учитывать, что одной из важнейших задач при реализации государственной анти-коррупционной политики является задача по коренному перелому общественного сознания, формированию в обществе атмосферы жёсткого неприятия коррупции.

В заключение хотелось бы привести следующее высказывание М. Мамардашвили: «Есть вещи, за которые я отвечаю, и я не могу это переложить на класс, на партию, на общество, на нацию. И, наоборот, то, что случится с нацией, будет интеграцией того, что каждый из нас взял на себя. И то, что случится, установится по уровню наших душ» [11].

В заключение отметим, что психологи способны органично найти своё место в реализации антикоррупционных процессов в обществе, критически оценив возмож-ности психологической науки и практики в противодействии коррупции.

16

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Антикоррупционная политика: основные рубежи в России (часть II). Выпуск 44. АВ 2001 г.

[Электронный ресурс]. URL: iam.duma.gov.ru/node/2/4604‎ (дата обращения: 18.05.2013). 2. Ванновская О.В. Личностные детерминанты коррупционного поведения // Известия

российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. 2009. № 102. — С. 323–328.

3. Васильев В.Л. Юридическая психология. 5-е изд., доп. и перераб. СПб.: Питер, 2002. — 656 с.

4. Власова Н.В., Рафалюк Е.Е. Юридическая наука в поиске правовых механизмов противо-действия коррупции // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного право-ведения. 2012. № 3 (34). — С. 41–53.

5. Журавлёв А.Л., Юревич А.В. Психологические факторы коррупции в современной России // Психологический журнал. 2012. Т. 33. № 3. — С. 43–52.

6. Журавлёв А.Л., Ушаков Д.В., Юревич А.В. Перспективы психологии в решении задач Российского общества. Часть I. Постановка проблемы и теоретико-методологические задачи // Психологический журнал. 2013. Т. 34. № 1. — С. 3–14.

7. Журавлёв А.Л., Ушаков Д.В., Юревич А.В. Перспективы психологии в решении задач Российского общества. Часть II. Концептуальные основания // Психологический журнал. 2013. Т. 34. № 2. — С. 70–86.

8. Корнилова Т.В., Смирнов С.Д. Методологические основы психологии. СПб.: Питер, 2006. — 320 с.

9. Лашков М.М. Коррупция без границ [Электронный ресурс]. URL: http://www.korrup.ru/index.php?s=3 (дата обращения: 18.05.2013).

10. Лысков Б.Д., Курбатова Т.Н. Понятие о личности преступника // Юридическая психоло-гия / сост. и общ. ред. Т.Н. Курбатовой. СПб.: Питер, 2001. — С. 74–91.

11. Мамардашвили М. Психологическая топология пути [Электронный ресурс]. URL: philosophy.ru/library/mmk/topology.html (дата обращения: 15.05.2013).

12. Митькин А.А. Пути психологического поиска: Претензии и возможности. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. — 238 с.

13. Моисеев Н.Н. Современный рационализм. М.: МГВП КОКС, 1995. — 376 с. 14. О Национальной стратегии противодействия коррупции и Национальном плане про-

тиводействия коррупции на 2010–2011 годы: Указ Президента Российской Федерации от 13 апреля 2010 г. № 460. URL: http://www.kremlin.ru/ref_notes/518 (дата обращения: 17.05. 2013).

15. О Национальном плане противодействия коррупции на 2012–2013 годы и внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации по вопросам противо-действия коррупции: Указ Президента РФ от 13 марта 2012 г. № 297 // Собрание законо-дательства РФ. 2012. № 12. Ст. 1391.

16. О противодействии коррупции: Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2008. № 52 (ч. 1). Ст. 6228.

17. О стратегии Национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г.: Указ Президента РФ от 12 мая 2009 № 537 // Собрание законодательства РФ. 2009. № 20. Ст. 2444.

18. Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов норматив-ных правовых актов (вместе с «Правилами проведёния антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов», «Методикой проведёния антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов»): Постановление Правительства РФ от 26 февраля 2010 г. № 96 // Российская газета. 2010. 5 марта.

19. Об экспертизе нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти в целях выявления в них положений, необоснованно затрудняющих ведение предпри-нимательской и инвестиционной деятельности: Постановление Правительства РФ от 29 июля 2011 г. № 633 // Российская газета. 2011. 5 авг.


17

20. Пихоя И.Г. Антикоррупционная политика: национальная стратегия и направления её ре-ализации [Электронный ресурс]. URL: minjust.nso.ru/Anti-corruption_policy/articles/Pages/article_1_anticor_policy_as_strategy.aspx (дата обращения 18.05.2013).

21. Решетников М. Психология коррупции: утопия и антиутопия. СПб.: Восточно-Европей-ский институт психоанализа, 2008. — 128 с.

22. Степин В.С. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000. — 743 с.

23. Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса / пер. с англ. А. Анистратенко, И. Знае-шева. СПб.: Ювента, 2009. — 318 с.

24. Фоменко Г.Ю. Проблема противоречий в современных условиях бытия личности // Пси-хология XXI столетия: Теория. Эксперимент. Социальная практика: материалы Между-народного конгресса. Кострома, 10–13 сентября, 2009 г. / отв. ред. и сост. А.Л. Журавлёв, Н.П. Фетискин, Т.И. Миронова. Т. 1. М.; Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2009. — С. 394–398.

25. Фоменко Г.Ю. Трудности самоопределения личности в противоречиях современности как фактор риска экстремизма и терроризма // Материалы научно-практической конференции «Противодействие идеологии экстремизма и терроризма в рамках реализации государ-ственной молодёжной политики». Ростов-на-Дону, 12–14 октября 2009 г. М.: КРЕДО, 2009.

26. Фоменко Г.Ю. Психология безопасности личности: теоретико-методологические основа-ния институционализации // Человек. Сообщество. Управление. 2010. № 1. — С. 83–99.

27. Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого «Я». М.: Современные проблемы, 1996. — 111 с.

28. Transperancy International [Электронный ресурс]. URL: http://cpi.transparency.org/cpi2012/results (дата обращения: 14.03.2012).

PSYCHOLOGICAL ASPECTS OF CORRUPTION

Fomenko Galina Yur’evnaDoctor of Psychological Sciences, Professor, Head, Laboratory of Psychology

of Personality, Institute of Social and Humanitarian Problems of Kuban State University (Krasnodar), e-mail: [email protected]

Mokina Tatyana VladimirovnaCandidate of Juridical Sciences, Associate Professor, Administrative Law

and Management Department, Kuban State University (Krasnodar), e-mail: [email protected]

The paper analyzes the psychological aspects of corruption and proposes concrete ways of targeting of the "theoretical and methodological bridges" with other disciplines for a comprehensive study of this phenomenon. The author's position, according to which the person’s self-identity lack of success in the contradictions of modernity - a general basis of social and destructive phenomena, to which the corruption can be completely attributed, is proved.


18

Keywords: corruption, subjective-existential approach, problem-oriented research, psychological content of social coordinates, self-identity.

REFERENCES 1. Anti-corruption policy: primary boundaries in Russia (part II). Issue 44. AV 2001 [Electronic

resource]. URL: iam.duma.gov.ru/node/2/4604‎ (address date: 18.05.2013). 2. Vannovskaya O.V. Personality determinants of corruption behavior // Izvestiia Rossiikogo

Ggoudarstvennogo Pedagogicheskogo Instituta im. A.I Gertsena. 2009. № 102. — P. 323–328. 3. Vasiliev V.L. Juridical psychology. 5th rev. and enl. ed. SPb.: Piter, 2002. — 656 p. 4. Vlasova N.V., Rafalyuk Е.Е. Legal science in the search for the legal mechanism of combating

corruption // Zhurnal Zarubezhnogo Zakonodatelstva I Sravnitelnogo Pravovedeniia. 2012. № 3 (34). — P. 41–53.

5. Zhuravlev А.L., Yurevich А.V. Psychological factors of corruption in modern Russia // Psikhologicheskii Zhurnal. 2012. V. 33. № 3. — P. 43–52.

6. Zhuravlev А.L., Ushakov D.V., Yurevich А.V. Perspectives of the psychology in the solution of problems of the Russian society. Part I. Problem definition and theoretical and methodological tasks // Psikhologicheskii Zhurnal. 2013. V. 34. № 1. — P. 3–14.

7. Zhuravlev А.L., Ushakov D.V., Yurevich А.V. Perspectives of the psychology in the solution of problems of the Russian society. Part II. Conceptual foundations // Psikhologicheskii Zhurnal. 2013. V. 34. № 2. — P. 70–86.

8. Kornilova Т.V., Smirnov S.D. Methodological bases of psychology. SPb.: Piter, 2006. — 320 p. 9. Lashkov М.М. Corruption without borders [Electronic resource]. URL: http://www.korrup.ru/

index.php?s=3 (address date: 18.05.2013). 10. Lyskov B.D., Kurbatoa Т.N. The concept of identity of the criminal // Legal Psychology / compiler

and gen. ed. Т.Н. Курбатовой. SPb.: Piter, 2001. — P. 74–91. 11. Mamardashvili М. Psychological topology of the path [Electronic resource]. URL: philosophy.

ru/library/mmk/topology.html (address date: 15.05.2013). 12. Mitkin А.А. Ways of psychological search: Claims and possibilities. М.: Publisher «Institut

Psikhologii RAN», 2009. — 238 p. 13. Moiseev N.N. «The modern rationalism». М.: MGVP KOKS, 1995. — 376 p. 14. On National Anti-Corruption Strategy and National Anti-Corruption Plan for 2010-2011: Decree

of the President of the Russian Federation of April 13, 2010 № 460. URL: http://www.kremlin.ru/ref_notes/518 (address date: 17.05. 2013).

15. On National Anti-Corruption Action Plan for the Period of 2012-2013 and on Amendments to Particular Acts of the President of the Russian Federation on Anti-Corruption Subjects: Decree of the President of the Russian Federation of March 13, 2012 № 297 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation 2012. № 12.Art. 1391.

16. On Actions Against Corruption: Federal Law of December 25, 2008. № 273-FZ // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2008. № 52 (p. 1). Art. 6228.

17. On Strategy for the National Security of the Russian Federation until 2020: Decree of the President of the Russian Federation of May 12, 2009 № 537 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation 2009. № 20 Art. 2444.

18. On Anti-Corruption Expert Appraisal of the Regulatory Legal Acts and Drafts of the Regulatory Legal Acts (along with «Rules for Conduct of Anti-Corruption Expert Appraisal of Regulatory Legal Acts and Drafts of the Regulatory Legal Acts», «Methods of Conduct of Anti-Corruption Expert Appraisal of the Regulatory Legal Acts and Drafts of the Regulatory Legal Acts»): Resolution of the Government of the Russian Federation of February 26, 2010 № 96 // Rossiiskaia Gazeta. 2010. March 5.

19. On the Expert Evaluation of Legislative Acts of Federal Executive Authorities For the Purposes of Identifying Provisions that Unjustifiably Complicate the Conduct of Business and Investment Activity: Resolution of the Government of the Russian Federation of July 29, 2011 № 633 // Rossiiskaia Gazeta. 2011. August 5.


19

20. Pikhoya I.G. Anti-corruption policy: national strategy and directions of its realization [Electronic resource] URL: minjust.nso.ru/Anti-corruption_policy/articles/Pages/article_1_anticor_policy_as_strategy.aspx (address date 18.05.2013).

21. Reshetnikov М. Psychology of corruption: utopia and anti-utopia. SPb.: Vostochno-Evropeiskii Institut Psikhoanaliza, 2008. — 128 p.

22. Stepin V.S. Theoretical knowledge: structure, historical evolution. М.: Progress-Traditsiia, 2000. — 743 p.

23. Festinger L. A theory of cognitive dissonanc / Translation from English by A.Anistratenko, I. Znaesheva. SPb. Uventa, 2009. — 318 p.

24. Fomenko G.Yu. A problem of contradictions in modern conditions of personality’s being // Psychology of the XXI century: Theory. Experiment.Social practice: Materials of the international congress. Kostroma, September 10–13 , 2009. / ed. and comp. А.L. Zhuravlev, N.P. Fetiskin, Т.I. Mironova. V. 1. М.; Kostroma: Nekrasov KGU, 2009. — P. 394–398.

25. Fomenko G.Yu. Difficulties of self-identity of the person in contradictions of the contemporaneity as a risk factor of extremism and terrorism // Materials of the scientific and practical conference «Counteraction to the ideology of the extremism and terrorism in the frame of the realization state youth policy» Rostov on Don, October 12–14 , 2009 М.: KREDO, 2009.

26. Fomenko G.Yu. Psychology of personal security: theoretical and methodological basis of institutionalization // Chelovek. Soobschestvo. Pravleniie. 2010. № 1. — P. 83–99.

27. Freud Z. Group psychology and the analysis of the «Ego» М.: Sovremennyie problemy, 1996. — 111 p.

28. Transperancy International [Electronic resource]. URL: http://cpi.transparency.org/cpi2012/results (address date: 14.03.2012).


20

Психология. Экономика. Право УДК 159.9:331.101.3 2013. № 3. С. 20–30.

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ АДАПТАЦИЯ СУБЪЕКТА В НАПРЯЖЁННЫХ

И ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ ТРУДА

Б.А. Ясько1

Рассматривается профессиональная адаптация человека в напряжённых и экстремальных условиях труда. Вводится понятие «нарушенный естественный жизненный ритм» (НЕЖР). Обобщаются эмпирические исследования адаптации судоводителей и врачей к условиям НЕЖP.

Ключевые слова: субъект, профессиональная адаптация, профессиональный стресс, на-рушенный естественный жизненный ритм, психологические ресурсы.

Профессиональная адаптация традиционно рассматривается исследователями и практиками в области психологии труда, организационной психологии и близкими к ним отраслями современной психологии как центральная проблема, интегриру-ющая различные аспекты изучения субъекта труда. В литературе мы встречаем разнообразные определения понятия «профессиональная адаптация». А.К. Маркова считает, что адаптация является одной из характеристик мотивационной сферы профессиональной деятельности. Она состоит в приспособлении человека к новым для него условиям труда, овладении ценностными ориентациями в рамках данной профессии; в осознании мотивов и целей в ней, вхождении в ролевую структуру про-фессиональной группы. Отмечается, что со временем профессиональная адаптация приобретает активный характер, поскольку человек не только приспосабливается к профессии, но и профессию приспосабливает к себе [17, с. 78–79]. Именно этот аспект адаптации подразумевает В.А. Бодров, отмечая, что адаптация стремится не к равновесию, а к развитию человека, увеличению его ресурсов для взаимодействия с внешней средой [3, с. 60].

Как разновидность профессиональной адаптации А.К. Маркова рассматривает производственную адаптацию — «приспособление к условиям конкретного труда в данной производственной группе» [17, с. 79]. Отмечается, что ведущую роль в процессе профессиональной адаптации играет система мотивов субъекта труда, определяемая ею как «мотивационно-смысло-целевая сфера профессионализма» [там же]. Л.Г. Дикая также пишет о том, что мотивационно-целевые детерминанты

1 Ясько Бэла Аслановна — доктор психологических наук, профессор кафедры управления персо-налом и организационной психологии, Кубанский государственный университет, эл. почта: [email protected].


21

Профессиональная адаптация субъекта в напряжённых и экстремальных условиях труда

определяют различия в стратегиях адаптации, опосредуют влияние аффективных состояний на когнитивные структуры, актуализируют личностные ресурсы совла-дания [11, с. 28].

Э.Э. Сыманюк выделяет профессиональную адаптацию как одно из важных по-нятий профессиоведения. Профессиональная адаптация определяется как вхождение в профессию, активное её освоение и нахождение себя в производственном коллек-тиве. Данный автор, в отличие от А.К. Марковой, не разделяет профессиональную и производственную адаптацию, подтверждением чего является раскрытие этого понятия как взаимного приспособления специалиста и предприятия, в результате которого специалист осваивается на предприятии (учится жить в относительно новых для него социально-профессиональных и организационно-экономических условиях; находит своё место в структуре предприятия как специалист, способный решать задачи определённого класса; осваивает профессиональную культуру; вклю-чается в систему сложившихся межличностных связей и отношений). Результатом адаптации, по мнению Э.Э. Сыманюк, является освоение новой профессиональной деятельности, приобретение опыта её выполнения, включение в профессиональное сотрудничество [23, с. 21–22].

А.Г. Маклаков рассматривает понятие «адаптационный потенциал личности». Это характеристика психического развития, оценивающая уровень сформированности адаптационных способностей. Методологически ценной, на наш взгляд, является концепция адаптационного потенциала, которая основана на следующих положениях:

адаптационные способности человека во многом зависят от его личностных особенностей, которые определяют возможность адекватной регуляции функцио-нального состояния в разнообразных условиях жизни и деятельности;

оценить адаптационный потенциал личности можно через оценку развития опреде-лённых психологических характеристик, обусловливающих регуляцию психической деятельности. Среди них выделяются: уровень нервно-психической устойчивости; самооценка; уровень социальной поддержки; уровень конфликтности; степень ори-ентации на общепринятые нормы поведения и нормы коллектива и др. [16, с. 6–7].

Проблема профессиональной адаптации приобретает особую актуальность в совре-менных исследованиях психологических аспектов управления персоналом организаций. Внимание фокусируется на результате процесса адаптации — достижении субъектом состояния адаптивности, которая рассматривается как динамическое равновесие в системе «человек — профессиональная среда» [12, с. 196]. Отмечается, что адаптив-ность проявляется, прежде всего, в эффективности деятельности, характеризующейся высокой производительностью и качеством продукта, оптимальными энергетическими и нервно-психическими затратами, удовлетворенностью профессионала [там же].

Ф.Б. Березин в качестве критериев профессиональной адаптивности называет: успешность деятельности (1); способность субъекта избегать и эффективно устранять ситуации, создающие угрозы для трудового процесса (2); осуществление деятель-ности без значимых нарушений физического здоровья (3) [2]. Достижение первых двух критериев при нарушении третьего есть суть процесса психической дезадап-тации, крайним выражением которой рассматривается синдром профессионального выгорания [6, 25 и др.].

М.А. Дмитриева и Е.А. Столярчук считают, что процесс адаптации человека к профессиональной деятельности включает несколько этапов. Выделяются: первичная адаптация (первоначальное вхождение работника в производственную среду); период стабилизации; возможная дезадаптация; вторичная адаптация (радикальное измене-ние профессиональных задач и социального окружения при смене профессии или места работы); возрастные изменения адаптационных возможностей [12, с. 213–220].

22

Известно, что деятельность может характеризоваться содержанием задач, решае-мых субъектом (операциональная и исполнительная стороны труда), и условиями, в которых она реализуется. Если исследованию психологических аспектов содержания деятельности в психологии труда традиционно уделяется большое внимание, то систематизация внешних условий во взаимосвязи с внутренним, адаптационным потенциалом, психологическими ресурсами субъекта труда требует активизации дополнительных исследований. Условия деятельности могут быть представлены в двух основных блоках: естественные, физиологически и социально заданные; про-фессиональные, являющиеся непременным компонентом собственно деятельности. К первым можно отнести температурные режимы, экосреду в целом, социальные контакты, гендерные роли и их сложившийся баланс, структуру и баланс продуктов питания и проч. Ко вторым — рабочие ритмы и циклы; условия профессионально-го общения (коммуникации, взаимодействие, перцепция партнёров); униформу и специальные средства защиты и др. Объективность условий деятельности означает их существенную особенность: они либо не поддаются внешним изменениям, либо поддаются с трудом. Субъект деятельности не обладает полноценными возможно-стями влиять на них, он должен учитывать условия, адаптироваться к ним, форми-ровать свои профессиональные навыки и умения, систему личностных отношений с ориентацией на особенности условий деятельности.

Наиболее представлен в исследованиях последних лет анализ экстремальных ус-ловий труда и факторов, их определяющих. Отмечается, что экстремальные факторы по характеру своего действия или влияния всегда являются возмущающими воздей-ствиями, то есть нарушающими нормальное протекание какого-либо процесса или функционирования организма в целом. Исследования деятельности специалистов в негативных и затруднённых условиях показали, что общим для особых, экстремаль-ных и сверхэкстремальных условий деятельности является наличие экстремальных факторов, которые и являются значимыми объективными причинами, влияющими на характер, содержание и качество деятельности субъекта [14]. Экстремальных факторов, формирующих условия деятельности как затруднённые, множество, они по своей природе отличаются значительным разнообразием. В исследованиях, про-ведённых под руководством Б.Ф. Ломова, отмечались наиболее распространённые экстремальные факторы:

• физико-химические характеристики условий деятельности или среды обитания; • механические воздействия типа вибраций, перегрузок и пр.; • сильные акустические воздействия; • опасность; • частое возникновение непредвиденных, в том числе и аварийных ситуаций; • специфика деятельности — стресс, монотонность; • высокая степень ответственности, боязнь ошибок, неудач; • продолжительные эмоциональные конфликты разрушительного действия [7, 18 и др.].

Для деятельностей, характерной особенностью которых является переработка информации и принятие решений, А.К. Маркова выделила виды экстремальных факторов, создающих особые и экстремальные условия деятельности [17, с. 164–171]. Среди них:

• неопределённость информации (в том числе и противоречивость); неопреде-лёнными могут быть время появления значимого события и его качественные характеристики; это провоцирует возникновение высокой психической напря-жённости, настроения неуверенности, боязни совершить ошибку;

Б.А. Ясько

23

• неполная информация о возможном значимом событии; такая ситуация суще-ственно затрудняет возможность прогнозирования, планирования и принятия решений, что также вызывает сильный стресс; • ситуация поддержания готовности к экстренным действиям (известно, что экстремальная ситуация может возникнуть обязательно, но время его насту-пления и характер предстоящей оперативной деятельности не определены); поддержание такой высокой функциональной готовности требует от субъекта труда мобилизации внутренних резервов, что связано с высокими психоэнер-гетическими затратами; • ситуация риска, обусловливающая высокую психофизиологическую цену принятия соответственного решения, а также боязнь совершить ошибку, что приводит к появлению сильных стрессов; • ситуации со снижением или утратой социального статуса; в этом случае воз-никают тревожность, эмоциональный дискомфорт, снижается самооценка, уверенность в себе, что приводит к сильным, длящимся стрессам.

Действие названных факторов детерминирует негативные психические состояния, проявляющиеся в эмоциональных срывах, нетерпимости, агрессивности, стремлении любым способом снизить травмирующую силу напряжённости.

В исследованиях военной психологии перечисляются 17 ситуаций, обусловливающих различные психические состояния, лежащие за пределами относительного оптимума, в котором человек комфортно себя чувствует и нормально функционирует. Среди них: различные эмоциональные воздействия, связанные с опасностью, трудностью, не-определённостью, новизной, высокой ответственностью выполняемой деятельности, ограничением лимита времени на принятие решения и др.; чрезмерные физические на-грузки, перенапряжение сил; режим выраженного понижения двигательной активности (гипокинезия и гиподинамия); резкие перепады барометрического давления; гипок-сия — существенное понижение содержания кислорода в тканях организма; наличие во вдыхаемом воздухе различных вредоносных элементов; неблагоприятное воздействие вибрации, шумов, радиочастот; неблагоприятные воздействия различных климатических и микроклиматических факторов (жара, холод, влажность и др.) и т. д. [20, с. 332–333].

По степени отклонения от оптимума выделяются параэкстремальные, экстре-мальные, паратерминальные и терминальные условия жизнедеятельности. Если оптимальные условия обеспечивают состояние относительного комфорта личности, то условия, имеющие максимальную «амплитуду» отклонения от оптимума (терми-нальные условия) создают высокую вероятность летального исхода для субъекта [20].

Проводя эмпирические исследования личностных ресурсов стрессоустойчивости субъекта в различных видах профессионального труда, мы пришли к необходимости выделить понятие «нарушенный естественный жизненный ритм» (НЕЖР). Условия НЕЖР не только предъявляют повышенные требования к физическим, физиологи-ческим, психическим ресурсам человека, но и ведут к динамическому рассогласо-ванию психических и функциональных состояний; обусловливают необходимость гомеостатического регулирования за счёт максимальной мобилизации ресурсов организма. Именно по этим основаниям мы относим нарушение естественного жизненного ритма к категории предикторов экстремальных условий деятельности.

Нарушение естественного жизненного ритма — это обобщённая характеристика внешних условий функционирования физических, психофизиологических, психиче-ских, общепсихологических, социально-психологических ресурсов субъекта труда. Противоположностью НЕЖР является стабильный жизненный ритм, под которым подразумевается жизнедеятельность человека в таких физических, физиологических, социально-психологических условиях, которые являются популяционно нормальны-


24

ми. В принятой в экстремальной психологии терминологии стабильный жизненный ритм можно рассматривать как «ординарное существование» или жизнедеятельность в оптимальных условиях.

В контексте проблематики профессионального стресса нарушенный естествен-ный жизненный ритм можно рассматривать как вид стрессогенной ситуации, при которой происходит деструкция одного, нескольких или всех компонентов нормаль-ной жизнедеятельности человека. Очевидно, что жизнедеятельность, в том числе профессиональная активность, в таких условиях является специфическим видом «неординарного существования», несущего в себе риски латентного перехода в параэкстремальные, экстремальные, паратерминальные и терминальные условия.

Сегодня расширяется круг профессий, в которых исполнительская деятель-ность субъекта сопряжена с постоянным нарушением естественного, стабильного жизненного ритма. Так, исследование труда командного состава судоводителей морского флота, проведённое Н.Е. Яблонски [24], показало, что в период рейсов, продолжающихся много дней и недель, объективно подвергаются деструкции многие компоненты нормальной жизнедеятельности: изменяется естественная жизненная среда, которая становится источником повышенной опасности для жизни и здоровья; нарушаются физиологические ритмы жизненной активности; происходит длительное прерывание личностно значимых социальных контактов, в частности контактов с семьёй и близкими; нарушается гендерное равновесие социальной среды.

В исследованиях психологических ресурсов стрессоустойчивости субъекта иной профессиональной деятельности — врача-клинициста [21, 22, 25], получено достаточно оснований говорить о том, что условия медицинского труда также устойчиво сопровождаются нарушением естественного жизненного ритма. Изучая факторы риска формирования профессиональных дезадаптаций врача клинической практики, мы обратились к «Гигиеническим критериям оценки и классификации условий труда по показателям вредности и опасности факторов производственной среды, тяжести и напряжённости трудового процесса» [8]. В соответствии с этим документом выделяются три класса условий труда: оптимальный (напряжённость труда лёгкой степени); допустимый (напряжённость труда средней степени); напря-жённый, имеющий два подкласса (3.1 — напряжённость I степени; 3.2 — напряжён-ность II степени). Оценка производится по 22 показателям, которые распределены в 5 групп: интеллектуальные нагрузки, сенсорные нагрузки, эмоциональные нагрузки, монотонность нагрузок, режим работы. В тех случаях, когда более 6 показателей имеют оценки 3.2, т. е. отнесены к классу высокой напряжённости труда, исследуемая трудовая деятельность оценивается на одну степень выше — ей дается класс 3.3, что свидетельствует о высокой вредности данного вида труда [там же, с. 80].

Экспертиза, которую было предложено провести 60 врачам, показала, что 13 из 22 оцениваемых показателей напряжённости труда относятся к классу 3.2. Среди них:

• по группе «интеллектуальные нагрузки» — «эвристическая творческая деятель-ность, требующая решения алгоритма, единоличное руководство в сложных ситуациях»; • по группе «эмоциональные нагрузки» — «работа в условиях дефицита времени и информации с повышенной ответственностью за конечный результат»; «от-ветственность за функциональное качество конечной продукции»; «высокая степень ответственности за безопасность других лиц»; • по группе «сенсорные нагрузки» — «более 50,0 % объектов труда имеют раз-меры различения менее 0,3 мм» (показатель, отмеченный особенно врачами-стоматологами и хирургами);

Б.А. Ясько

25

• по группе «режим работы» — «фактическая продолжительность рабочего дня более 12 часов»; «отсутствие перерывов»; «нерегулярная сменность с работой в ночное время»; «монотонность нагрузок».

В целом же результаты экспертизы дают основание отнести труд врача-клини-циста к классу вредного, имеющего 3-ю (максимальную) степень напряжённости.

Определяя НЕЖР как сопутствующее условие труда судоводителей, врачей клинической практики, мы имели достаточно оснований предположить, что субъект в таких условиях жизнедеятельности объективно подвергается стрессу, маркером которого могут быть физиологические и функциональные показатели. Для проверки этой гипотезы был проведён ряд обследований. Группе судоводителей (капитаны, старшие помощники капитанов, старшие механики, всего 38 человек) через несколько часов после возвращения из рейса предложили пройти обследование на определение уровня гормонов крови. Полученные результаты не обнаружили стресс-реакцию у обследованных. Содержание одного из основных маркеров пролонгированного стресса — пролактина в среднегрупповых показателях находилось в диапазоне рефе-рентных значений. Повышенный уровень кортизола выявлен у 34,2 % обследованных (13 чел.), но этот результат статистически достоверно не отличается от среднего показателя по остальной части выборки. Характерной особенностью ситуативной реакции на возвращение домой является повышенное содержание «гормона сча-стья» — сератонина у 15,8 % обследованных, что можно объяснить эмоциональной реакцией радости на возвращение из длительного рейса домой.

В группе врачей-клиницистов (42 чел.) были проведёны два диагностических обследования по методике САН: первый «срез» — до начала 12-часового ночного дежурства в стационаре, а второй — по завершении смены. Результаты показали, что наиболее чувствительны врачи к динамике состояний самочувствия и актив-ности, которые достоверно снижаются к моменту окончания смены, однако общий уровень настроения сохраняется на средне-высоких значениях.

В целом полученные результаты не дали основания для подтверждения рабочей гипотезы. На втором этапе исследования был применён симптоматический опросник са-мочувствия. Опросник содержит 42 признака неврозов и неврозоподобных расстройств как следствия работы в экстремальных условиях. Диагностика позволяет установить уровни устойчивости к экстремальным условиям (высокий, свидетельствующий о хорошей адаптированности субъекта; средний — удовлетворительная адаптирован-ность; низкий — состояние дезадаптации) [5, с. 33]. Результаты обследования показали, что хорошо адаптированы к условиям НЕЖР 12,0 % врачей и 34,2 % судоводителей. Удовлетворительно адаптированы 71,3 % врачей и 55,3 % судоводителей (табл. 1).

Таблица 1 — Уровни адаптированности к условиям нарушенного жизненного ритма (врачи; судоводители), %

Уровни адаптированности

высокий средний низкий

врачи (n = 42) 11,9 71,4* 16,7

судоводители (n = 38) 34,2** 55,3 10,5

в целом (n = 80) 22,5 63,8 13,7

Примечание:* — р ≤ 0,06, при φ = 1,49; ** — р ≤ 0,006 при φ = 2,42, при сравнении с другими показателями в ряду.


26

Сравнение диагностических данных в однородных по полу группах (мужчины) не обнаружило различий в долях выраженности уровней адаптированности: мужчины врачи и судоводители обладают средне-высокой устойчивостью к экстремальным условиям труда (рис. 1).

Рисунок 1 — Показатели (%) профессиональной адаптированности мужчин судоводителей (n = 38) и мужчин врачей (n = 18)

Тестирование на выраженность субъективного ощущения одиночества опытными судоводителями в долговременном рейсе (методика Д. Рассела и М. Фергюсона) по-казало, что более 80 % опрошенных представителей старшего командного состава морского флота не испытывают одиночества (рис. 3). Более того, по данным, приво-димым Н.Е. Яблонски, во время рейсов заметно возрастает количество испытуемых с показателями депрессивности в диапазоне нормы: от 44,8 % в период пребывания дома до 64,2 % — в рейсе (совокупная выборка исследования 150 чел.) [24, с. 94].

Рисунок 2 — Распределение степени испытываемого чувства одиночества в период длительного морского рейса (командный состав), %

Анализ индивидуальных показателей обнаружил феномен положительной ди-намики состояния депрессии во время пребывания в рейсе у 37,3 % респондентов: будучи дома, эти испытуемые более подвержены склонности к депрессивным пере-живаниям, чем в периоды длительных рейсов. Полученные данные в определённом смысле согласуются с результатами исследований, проведённых Е.Н. Диденко в семьях моряков. В них показано, что в собственном доме приватное пространство мореплавателя довольно ограничено: респонденты преимущественно относят к нему места отдыха (диван, телевизор), гараж для машины [10, с. 12].

Промежуточный вывод, обусловленный анализом результатов исследований первого и второго этапов, можно сформулировать так: нарушение естественного жизненного ритма не имеет в целом выраженного стрессогенного влияния на пред-

Б.А. Ясько

27

ставителей исследуемых профессиональных групп. Это заключение свидетельствует о значении психологических ресурсов стрессоустойчивости, относящихся к лич-ностным подструктурам различных уровней [1, 13, 21, 22, 24].

Аналитические данные, полученные Н.Е. Яблонски, позволили автору выделить интегральное личностно-психологическое качество, регулирующее поведение че-ловека и обеспечивающее психическую устойчивость в ситуациях нарушенного естественного жизненного ритма — позитивную эмоциональную направленность (ПЭН). Автор показывает, что ПЭН является психологическим продуктом интегра-ции психических состояний и психологических свойств, относящихся к различным подструктурам личности, при ведущей роли психологических свойств высших социально-психологических уровней. Ядро ПЭН составляет «позитивный эмоцио-нальный симптомокомплекс». Он включает: высокие и хорошие показатели нервно-психической устойчивости; сниженный уровень тревожности и депрессивности с тенденцией к большему снижению и уравновешенности при субъектной включён-ности в активную и личностно значимую деятельность; устойчивое позитивное на-строение и высокую активность как функциональные состояния; несвойственность для субъекта ощущения одиночества [24, с. 12].

Важным личностным ресурсом стрессоустойчивости врача является жизне-стойкость, а наиболее значимой её составляющей — принятие риска. Как показано в исследовании Р.И. Стецишина, её «вес» (22,2 %) в суммарной совокупности интегрированных проявлений жизнестойкости на четверть превышает таковой в стандартизированных показателях (17,3 %) [см. 15]. Вместе с тем автор выделяет и психологические факторы, блокирующие адаптационный ресурс жизнестойкости врача: высокий уровень креативности; преобладание в молодые годы направленно-сти на себя, в зрелые периоды жизни — направленности на дело; профессиональная гиперидентичность («трудоголизм») [22, с. 10].

Представленные размышления и результаты некоторых эмпирических исследо-ваний позволяют сделать ряд выводов.

1. Нарушение естественного жизненного ритма (НЕЖР) является психофизи-ологическим компонентом усложнённых, параэкстремальных и экстремальных условий деятельности.

2. На современном этапе развития общества увеличивается количество профессий и видов труда, систематически связанных с НЕЖР.

3. Основные ресурсы, обеспечивающие успешность деятельности и адаптирован-ность субъекта, формируются в системном взаимодействии интегральных личностных образований различных уровней — позитивного эмоционального симптомокомплекса, позитивной эмоциональной направленности, жизнестойкости и др.

4. Требует лонгитюдного исследования психологический эффект отсроченного влияния НЕЖР на личность, в том числе на развитие профессиональных деформа-ций. О необходимости этого говорят установленные феномены:

• нарастание субдепрессивных состояний, деформация приватных семейных про-странств и нарушение межличностного общения у судоводителей в периоды продолжительного трудового отпуска [10, 24]; • повышенный перфекционизм по отношению к себе и другим у врачей [4]; • профессиональная гиперидентичность медицинских работников [26]; • отрицательное взаимовлияние ресурсов жизнестойкости и высоких показателей креативности субъекта; направленности на себя на ранних этапах профессио-нального пути и направленности на задачу, дело — в зрелые периоды жизни; профессиональной гиперидентичности.


28

Возможно, поиск эмпирически обоснованных ответов на эти вопросы расширит горизонт психологического анализа личностных ресурсов профессиональной адап-тации субъекта труда в условиях нарушенного естественного жизненного ритма.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Бабаян Э.А. Личность военнослужащего: детерминанты формирования субъектности:

дис. … канд. психол. н. Краснодар, 2005. 2. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. Л.: Наука,

1988. — 270 с. 3. Бодров В.А. Психологические механизмы адаптации человека. Психология адаптации и

социальная среда: современные подходы, проблемы, перспективы / отв. ред. Л.Г. Дикая, А.Л. Журавлёв. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. — С. 42–61.

4. Бордовский В.А. Взаимосвязь смысложизненных ориентаций и перфекционизма в струк-туре личностных особенностей субъекта помогающих профессий // Человек. Сообщество. Управление. 2013. № 3. — С. 82–88.

5. Водопьянова Н.Е. Психодиагностика стресса. СПб.: Питер, 2009. — 336 с. 6. Водопьянова Н.Е. Профилактика и коррекция синдрома выгорания: методология, теория,

практика. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2011. — 159 с. 7. Военная инженерная психология / под ред. Б.Ф. Ломова и др. М.: Воениздат, 1970. 8. Гигиенические критерии оценки и классификации условий труда по показателям вредно-

сти и опасности факторов производственной среды, тяжести и напряжённости трудового процесса. Р. 2.2. 755-99 / Руководство.М.: МЗ России, 1999.

9. Деркач А.А., Зазыкин В.Г. Профессионализм деятельности в особых и экстремальных условиях (Психолого-акмеологические основы). М.: МААА, 1998. — 178 с.

10. Диденко Е.Н. Психология со-бытия супругов в семьях моряков и «береговых» семьях: автореф. дисс. … канд. психол. наук. Краснодар, 2008. — 28 с.

11. Дикая Л.Г. Адаптация: методологические проблемы и основные направления исследо-ваний // Психология адаптации и социальная среда: современные подходы, проблемы, перспективы / отв. ред. Л.Г. Дикая, А.Л. Журавлёв. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. — С. 17–41.

12. Дмитриева М.А., Столярчук Е.А. Адаптация персонала в организации // Психологическое обеспечение профессиональной деятельности: теория и практика / под ред. проф. Г.С. Никифорова. СПб.: Речь, 2010. — С. 193–240.

13. Ерохина Е.В. Стратегии преодолевающего поведения и социальной адаптации при раз-личных профилях эмоционального интеллекта: дис. … канд. психол. н. Краснодар, 2011.

14. Зазыкин В.Г. Деятельность специалистов в особых условиях (психолого-акмеологические основы) / отв. ред. А.А. Деркач М.: НИИВО ГКНО, 1994. — 324 с.

15. Леонтьев Д.А., Рассказова Е.И. Тест жизнестойкости. М.: Смысл, 2006. — 63 с. 16. Маклаков А.Г. Основы психологического обеспечения профессионального здоровья во-

еннослужащих: автореф. дис. … д-ра психол. н. СПб., 1996. 17. Маркова А.К. Психология профессионализма. М.: Международный гуманитарный фонд

«Знание», 1996. — 312 с. 18. Психологические проблемы деятельности в особых условиях / отв. ред. Б.Ф. Ломов, Ю.М.

Забродин. М.: Наука, 1985. — 232 с. 19. Психология адаптации и социальная среда: современные подходы, проблемы, перспек-

тивы / отв. ред. Л.Г. Дикая, А.Л. Журавлёв. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. — 624 с.

20. Психология и педагогика. Военная психология / под ред. А.Г. Маклакова. СПб.: Питер, 2004. — 464 с.

21. Рогозян А.Б. Психологические ресурсы индивидуального стиля преодоления стресса (на примере личности медицинского работника): дис. … канд. психол. н. — Краснодар, 2012.

22. Стецишин Р.И. Личностно-психологические ресурсы жизнестойкости (на примере лич-ности врача-клинициста): дис. … канд. психол. н. Краснодар, 2008.

Б.А. Ясько

29

23. Сыманюк Э.Э. Психологические барьеры профессионального развития личности. Прак-тико-ориентированная монография / под ред. Э.Ф. Зеера. М.: МПСИ, 2005. — 252 с.

24. Яблонски Н.Е. Личностно-психологические ресурсы позитивной эмоциональной направ-ленности (на примере личности судоводителя): дис. … канд. психол. н. Краснодар, 2009.

25. Ясько Б.А. Психология личности и труда врача: курс лекций. Ростов-на-Дону: Феникс, 2005. — 304 с.

26. Ясько Б.А., Сизова Л.А. Стили лидерства и организационная идентичность в системе маркеров социального капитала организации // Личность профессионала в современном мире / отв. ред. Л.Г. Дикая, А.Л. Журавлёв. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2013.

PROFESSIONAL ADAPTATION OF THE SUBJECT IN INTENSIVE

AND EXTREME WORKING CONDITIONS

Yasko Bela AslanovnaDoctor of Psychology, Professor, Human Resource Management

and Organizational Psychology Department, Kuban State University, e-mail: [email protected]

The occupational adaptation of the human in intensive and extreme working conditions is considered. Вводится понятие «disturbed natural vital rhythm» (DNVR). Empirical studies of adaptation of navigators and doctors to DNVR conditions are summarized.

Keywords: subject, occupational adaptation, professional stress, disturbed natural vital rhythm, psychological resources.

REFERENCES 1. Babayan E.А. Personality of military men: determinants of subjectivity formation: thesis candidate

of psychological sciences. Krasnodar, 2005. 2. Beresin F.B. Mental and psychophysiological adaptation of Man. L.: Nauka, 1988. — 270 p. 3. Bodrov V.A. Psychological mechanisms of adaptation of the person.. Psychology of adaptation

and social environment: modern approaches, problems, perspectives / exec . ed. L.G. Dikaya, А.L. Zhuravlev. М.: Publisher «Institut Psikhologii RAN», 2007. — P. 42–61.

4. Bordovsky V.А. Interaction of meaning of life orientations and perfectionism in structure of personal peculiarities of the subject of supporting professions // Chelovek. Soobschestvo. Upravlenie. 2013. № 3. — P. 82–88.

5. Vodopyanova N.Е. Psychodiagnosis of stress. SPb.: Piter, 2009. — 336 p. 6. Vodopyanova N.Е. Prevention and correction of burnout syndrome: methodology, theory, practice.

SPb.: Publisher «Saint-Petersburg University», 2011. — 159 p. 7. Military engineering psychology / ed. B.F. Lomov et al. М.: Voenizdat, 1970. 8. Hygienic criteria for evaluation and classification of labour conditions by indexes of harmfulness

and danger of industrial environment and working process difficulty and intensity. Р. 2.2. 755-99 / Manual. М.: МЗ России, 1999.


30

9. Derkach А.А., Zazykin V.G. Professionalism under peculiar and extreme conditions (Psychological-acmeological foundations). М.: МААА, 1998. — 178 p.

10. Didenko Ye.N. Psychology of co-being of spouses in seamen’s families and «coaster» families: thesis abstract. … candidate of psychological sciences. Krasnodar, 2008. — 28 p.

11. Dikaya L.G. Adaptation: methodological issues and key areas of research // Psychology adaptation and social environment: current approaches, problems, perspectives / exec. ed. L.G. Dikaya, А.L. Zhuravlev. М.: Publisher «Institut Psikhologii RAN», 2007. — P. 17–41.

12. Dmitriyeva М.А., Stolyarchuk Ye.А. Personnel’s in organization // Psychological support to professional activity. : theory and practice/ ed. prof. G.S. Nikiforov. SPb.: Rech, 2010. — P. 193–240.

13. Yerokhina Ye.V. Strategies of overcoming behavior and social adaptation at different profiles of emotional intelligence. thesis … candidate of psychological sciences. Krasnodar, 2011.

14. Zazykin V.G. Specialists’ activity in special conditions (psychological-acmeological foundations) / exec.ed. А.А. Derkach М.: NIIVO GKNО, 1994. — 324 p.

15. Leontyev D.А., Rasskazova Ye.I. Test of hardiness. М.: Smysl, 2006. — 63 p. 16. Maklakov А.G. Basis of psychological support to professional health of military personnel: thesis

abstract. … doctor of psychological sciences. SPb., 1996. 17. Markova А.К. Psychology of professionalism. М.: International Humanitarian Fund «Znanie»,

1996. — 312 p. 18. Psychological problems of activity in special conditions / exec. ed. B.F. Lomov, Yu.М. Zabrodin.

М.: Nauka, 1985. — 232p. 19. Psychology of adaptation and social environment: modern approaches, problems, perspectives /

exec. ed. L.G. Dikaya, А.L. Zhuravlev. М.: Publisher «Institut Psikhologii RAN», 2007. — 624 p. 20. Psychology and pedagogics. Military psychology / ed. А.G. Maklakova. SPb.: Piter, 2004. —

464 p. 21. Rogozyan А.B. Psychological resources of individual style of overcoming stress (by the example

of health-care worker’s personality): thesis … candidate of psychological sciences. Krasnodar, 2012.

22. Stetsishin R.I. Personal psychological resources of hardiness (by the example of clinician’s personality): thesis … candidate of psychological sciences. Krasnodar, 2008.

23. Symanyuk E.E. Psychological barriers of professional development of the person. Practice-guided monograph / ed. E.F. Zeer. М.: MPSI, 2005. — 252 p.

24. Yablonski N.Е. Personal psychological resources of positive emotional direction (by the example of navigator’s personality): thesis … candidate of psychological sciences. Krasnodar, 2009.

25. Yasko B.А. Psychology of doctor's personality and work: course of lectures. Rostov- on- Don: Feniks, 2005. — 304 p.

26. Yasko B.А., Sizova L.А. Styles of leadership and organizational identity in the system of markers of organization’s social capital // Personality of professional in modern world / exec. ed. L.G. Dikaya, А.L. Zhuravlev. М.: Publisher «Institut Psikhologii RAN», 2013.

Б.А. Ясько

31

Психология. Экономика. Право. УДК 159.9 2013. № 3. С. 31–40.

ЭФФЕКТЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СТАНОВЛЕНИЯ СУБЪЕКТА

В.А. Толочек1

Выделяются аспекты и уровни анализа профессионального становления субъекта. Про-водится обзор эмпирических исследований, раскрывающих эффекты профессионального становления субъекта на разных уровнях взаимодействия человека с внешней и внутренней средой.

Ключевые слова: профессиональное становление субъекта, эффекты профессионального становления субъекта.

Данная публикация продолжает статью [29], в которой рассматривались воз-можные подходы к проблеме профессионального становления субъекта (ПСС). Выделялись три уровня её научного рефлексирования: 1) ПСС — индивидуальная профессиональная эволюция человека как субъекта труда на протяжении профессио-нальной жизни (его профессиональная «траектория», профессиональная карьера в широком смысле); 2) ПСС как личностное и профессиональное развитие человека в рамках одной организации (как фрагмент его «горизонтальной» и «вертикальной» карьеры, как возрастной период, как активные стадии профессионализации); 3) ПСС как реализация человеком своего профессионального потенциала в масштабе госу-дарства, общества (как множество единичных случаев формирования и реализации потенциала людьми, обобщенно и диффузно называемых «человеческие ресурсы»). ПСС как феномен исторически и культурно изменчив вследствие увеличения про-должительности жизни людей, повышения уровня образования и необходимой профессиональной подготовленности, неоднократных изменений людьми характера деятельности (изменения специальности и профессии, места работы, типа карьеры) на протяжении жизни, возрастания необходимых инвестиций в человека как субъекта деятельности со стороны государства и организаций, неоднозначности эффектов таких «вкладов» и др.

С нашей точки зрения, ПСС содержательно сложнее более изученной и систе-матически изучаемой со второй половины ХХ в. профессиональной карьеры (ПК) и включает не только субъектные и организационные аспекты ПК, не только часть

1 Толочек Владимир Алексеевич — доктор психологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник лаборатории психологии способностей и ментальных ресурсов им. В.Н. Дружинина, Институт психологии РАН (Москва), эл. почта: [email protected].

Исследование поддержано грантом РГНФ № 11-06-00081.


32

возрастной периодизации и стадии изменения профессиональных и социальных ролей, но и процессы активного и пассивного взаимодействия с окружением (сре-дой); не только процессы активной карьеры — исполнения профессиональных обязанностей, но и латентные фазы; не только проявленное, но все взаимосвязанные процессы в целостности и завершённости, включающие зарождение, становление, развитие, угасание психологических систем. ПК есть уже ставшее, проявленное; ПСС — единство процессов становления и потенциальных ресурсов, включает как процессы, так и условия, их поддерживающие и угнетающие, возникающие при этом эффекты, позитивные для развития субъекта и негативные.

Первый аспект анализа — целостное пространство ПСС. Как уже отмечалось, ПК фактически изучалась в её срединных фрагментах (этапах, должностных по-зициях, времени жизни), в отдельных сферах и субкультурах. «Полюса» ПК с их жёсткой средовой детерминацией, с одной стороны, и решающей ролью активности человека как субъекта своей жизнедеятельности — с другой, мало изучены. Второй аспект — связи детерминант ПСС. На рубеже ХХ ст. учёные признают ограничен-ность исторически первых линейно-последовательных концепций ПК и большую адекватность концепции поливариативной карьеры. Однако методология «больших систем» (саморазвивающихся, открытых, неустойчивых), аппарат синергетики, ма-тематическое моделирование ещё не находят должного применения в психологии. Традиционный технический репертуар психологов (корреляционный и факторный анализ) и традиционные формы организации баз данных не позволяют фиксировать «слабые взаимодействия» субъекта и среды, моменты перехода систем в другое каче-ство, моменты зарождения системы и др. Соответственно, третий аспект — кризисы (индивидуальные и типовые, возрастные и профессиональные) всё ещё не могут описываться числом как процессы, как координаты точек бифуркации, как моменты становления новых процессов; пока они подвластны только качественному анализу. Также на уровне качественного анализа остаётся и четвёртый рассматриваемый нами аспект — ресурсы ПСС. В психологии сохраняется декартовская оппозиция субъ-ект — объект, её следствие — разделение условий жизнедеятельности человека на внешние — внутренние, затрудняющее понимание сущности ресурсов и механизмов их образования. Пятый аспект — интеграция сфер жизнедеятельности. Безотноси-тельно к метафорам, к образным сравнениям («личная жизнь — часть карьеры», «карьера — часть жизни») нужно согласиться, что стадия абстрагирования психо-логии от множества реалий жизнедеятельности человека должна смениться стадией их учёта, их адекватного обозначения в системе научных понятий, отражения их сущностных свойств в методологических принципах и методологических подходах.

Условно выделяя три уровня организации и развития систем человека — сома-тическую, психическую и психологическую (социально-психологическую), можно ожидать проявления разных закономерностей в развитии и функционировании систем, образующих человека как индивида, субъекта деятельности и личности. Эволюция биологических функций и систем протекает «однозначно» (однопланово), последо-вательно, линейно, жёстко детерминированно, дефицит одной функции и системы не компенсируется другой, а время в биологических системах необратимо. Эволюция психических функций и систем характеризуется «неоднозначностью»: их динамика вариативна, имеет колебательный характер, зависима как от изменений внутренней, так и внешней среды; разные функции в широких пределах могут компенсировать друг друга, а время в психической организации человека «повторимо» и допуска-ются возможности построения разных вариантов «дублирования» и компенсации. Эволюция психологических систем протекает «многозначно» — многопланово, не-последовательно, спонтанно, дефицит функций и системы компенсируем в широких

В.А. Толочек

33

пределах, а время в психологических системах «обратимо», может воспроизводить-ся, изменяться, «сбываться». (В наших исследованиях внимание акцентировано на системах третьего типа — психологических.)

Если описание эволюции трёх уровней организации человека в методологии «ма-лых систем», как правило, представляется монотонно возрастающими/ убывающими кривыми, синусоидами и т. п., то при более высоком «разрешении», при анализе микропроцессов в методологии «больших систем» эволюция психологических систем будет отражаться более сложно. Теоретический анализ даёт основание представлять эти процессы как типичные для развития и функционирования открытых неустой-чивых систем. Можно предполагать, что условия социальной среды оказывают как позитивное, так и негативное влияние на развитие и функционирование человека как субъекта, что такие взаимодействия выступают как циклы адаптации, циклы «активных» и «пассивных» приспособительных реакций, адаптивных изменений внутренней среды и преобразующих изменений окружения, проявляющиеся как циклы саморазвёртывания; что причинами равновероятного изменения траекторий как позитивного, так и негативного развития могут быть «слабые воздействия» — не всегда учитываемые условия внешней и внутренней среды.

Далее обратимся к эмпирическим исследованиям эффектов профессионального становления субъекта.

В отечественной психологии различают иерархические уровни соматической, нейродинамической, психофизиологической, психической и социально-психологи-ческой организации человека [1, 2, 4, 11, 17, 24]. Соответственно сформировавшимся подходам, теоретическим схемам и накопленным научным фактам в нашем анализе выделим пять уровней взаимодействий человека как субъекта с окружением, со средой — внешней и внутренней.

1. Взаимодействия «субъект — социальная макросреда». В расширяющемся списке независимых исследований показано, что вынужденные «погружения» людей в иную социальную среду, иную субкультуру сопряжены с высокой пси-хофизиологической ценой такой адаптации, следствием чего нередко становятся психические расстройства, психосоматические и соматические заболевания; при этом чем более контрастными являются культура отечества и новой родины, тем сильнее выражены негативные реакции [26 и др.]. Такими же стрессовыми высту-пают и переходы человека из одного социального статуса, т. е. одного отношения с социальной средой, в другой. Яркими примерами выступают стрессы завершения профессиональной карьеры, в том числе спортивной карьеры, состояния безра-ботного [14, 27 и др.]. Классическими стали выделяемые учёными фазы перехода военнослужащих — участников боевых действий от привычной жизни к условиям, сопряжённым с опасностью для жизни, и затяжные по времени обратные переходы, далеко не всегда благополучно завершающиеся [28].

2. Взаимодействия «субъект — социальная мезосреда». Уже в первых иссле-дованиях феномена организационной культуры как о первоочередных и главных задачах руководителей организации отмечалась необходимость активно формиро-вать корпоративную культуру организации, активно управлять этими процессами, привлекая к ним сотрудников; создавать особые для каждой культуры организа-ционное поведение, «правильное видение» процессов в организации, привержен-ность организации [20, 25]. В наших исследованиях выделен синдром ролевой и стилевой адаптации человека как субъекта к актуализированным особенностям профессионального сообщества, названного феноменом «психологической ниши», по аналогии с закономерностями адаптации биологических особей среди сородичей и представителей других видов [32].

Эффекты профессионального становления субъекта

34

3. Взаимодействия «субъект — социальная микросреда». Пожалуй, наиболее изученными среди других стали взаимодействия людей в малых и средних группах (в том числе, в контактных профессиональных группах). Такие взаимодействия неизбежно сопряжены с формированием специфических правил, требований, алго-ритмов поведения и деятельности — групповых норм, социальных ролей и проч., с формированием инструментов и механизмов принуждения членов групп к их соблюдению; с периодическими конфликтами «несогласованности» и остротой их переживания, длительными шлейфами изменений поведения, работоспособности, состояний человека и др. [3, 12]; с феноменом моббинга — группового давления на отдельных коллег [16]; с феноменами психологического выгорания, наиболее выраженного в социономических профессиях, т. е. в ситуациях вынужденного и активного взаимодействия с другими людьми [8, 19]. Эффекты влияния, зараже-ния, воодушевления, мотивирования и т. п. на фоне вышеназванных «сильных эффектов» могут рассматриваться лишь как «слабые влияния» людей в процессах их взаимодействий.

4. Интерсубъектные взаимодействия «субъект — субъект (другой)». Если эффекты влияния, заражения, воодушевления, убеждения, мотивирования и др. в групповых взаимодействиях часто рассматриваются как собственно социально-психологические, порождаемые социальными, групповыми взаимодействиями людей и как довольно диффузные, то подобные влияния одного человека на другого в функционально связанных малых группах нередко вскрывают другие аспекты психологических механизмов и пласты следствий таких осознаваемых и неосознаваемых влияний. Именно эти аспекты мы акцентировали в постановке проблемы «сопряжённой профессиональной карьеры» [31]. Если интерсубъектные взаимодействия «субъ-ект — субъект (другой)» считать наиболее сложными отношениями субъекта с окружением, то нужно признать, что все возможные эффекты, порождаемые в таких взаимодействиях, всегда будут либо позитивными, благодатными, либо негативными, разрушающими субъекта, включая некоторый интервал их слабой выраженности. К важным аспектам психологических механизмов, зарождающихся и функциони-рующих в таких социальных «связках», можно относить дуальность, дополнитель-ность социальных ролей («учитель — ученик», «руководитель — подчинённый», «благодетель — проситель», «врач — пациент» и т. п.), самопорождение спектра психологических эффектов, их инерционность и амбивалентность.

Источниками таких влияний выступает чрезвычайно широкий спектр факторов. Так, в психотерапевтической практике давно утвердилось убеждение о роли поло-вого диморфизма как важного условия успешности сессий в решении ряда проблем клиента (личностных, межличностных отношений и др.). Т. е. считается, что более успешно терапия проходит, если её ведёт женщина, когда клиент мужчина и, наобо-рот, если её ведёт мужчина, когда клиент женщина. В наших исследованиях была выявлена роль возраста учителя в учебной успеваемости детей. Было установлено на представительной выборке, что успеваемость детей по русскому языку и математике в начальных классах отрицательно коррелирует с возрастом учителя. В классах, где занятия вели учителя 34–62 лет со стажем более 13 лет, успеваемость была ниже; у более молодых учителей (в возрасте 21–33 лет) — выше [34].

Одним из факторов эффекта «зоны ближайшего развития» [10] можно считать не только интеллектуальный потенциал взрослого, но и меру различия возраста и социальных ролей субъектов совместной деятельности, партнёров, в данном случае — взрослого и ребёнка. В пользу последнего предположения приведём следующие аргументы. В цикле наших исследований выделено несколько эффектов: разделения (распределения) трудовых функций, в нашем примере — своих управленческих


35

функций (около 30–35 % собственных функций делегируется руководителем своему вышестояшему партнеру, 8–12 % — нижестоящему); ожидаемых и предпочитаемых профессионально важных качеств партнёров совместной деятельности, меры объёма, активности, централизации исполняемых ими функций [30, 32]. В дополнительных исследованиях установлено, что успешность совместной профессиональной дея-тельности выше в тех функциональных группах (диадах, триадах, а также в тесно взаимодействующих производственных подразделениях), где имеет место (пере)распределение — дифференцирование функций, ролей, профессионально важных качеств между взаимодействующими субъектами, и ниже, где оно диффузно, менее выражено и где нарушаются взаимные ожидания такого распределения. На матери-алах спорта высших достижений установлено, что сходство психофизиологических свойств тренера и спортсмена предопределяют успешность и предельные достижения спортсмена, что большая точность совпадения представлений тренера и спортсмена о субъективно удобных условиях деятельности спортсмена коррелирует с уровнем его спортивных достижений [32]. На материалах учебной успеваемости студентов показано, что совпадение представлений преподавателя о предпочитаемых студен-тами профессионально важных качеств преподавателей (ПВК) и его представлений о своих ПВК, с одной стороны, и совпадение представлений студентов о качествах, необходимых для их успешного обучения в вузе и представлений преподавателя о представлениях и предпочтениях студентов — с другой, коррелируют с академи-ческой успеваемостью.

В экспериментах В.Г. Грязевой-Добшанской установлено, что совпадение цен-ностно-смыслового поля участников совместной деятельности способствует её успешности, повышает креативность в решении задач; определённая мера совпадения генерирует креативность и успешность у всех взаимодействующих партнеров [13]. В экспериментах А.Я. Пономарёва показано, что своевременная подсказка «другого» способствует успешности творческого решения задачи [21].

Перемещаясь из области лабораторных экспериментов в сферу реальной жизни и признавая высокую научную значимость вышеотмеченных фактов, заметим, что все они отражают своеобразный «когнитивистский крен», когнитивный перекос — всё позитивное влияние «другого» сводится к его интеллектуальному потенциалу, своевременности предоставления своего когнитивного ресурса партнёру. С 1930-х годов в разных подходах психотерапии выделялись и в последующем инстру-ментально разрабатывались психотехники эмоциональных посланий — эмоцио-нального «пеленга», эмоциональной реакции психотерапевта на реплики клиента, эмоционального сопровождения смысловых фрагментов («эмпатических реплик» по Ф.Е. Василюку), являющихся стержневыми, ключевыми основаниями современных психотерапевтических технологий [6, 7, 23 и др.].

5. Интрасубъектные взаимодействия «Я — Я» (эффект «интегральной индивиду-альности»). В исследованиях учёных пермской школы систематически подтвержда-ется эффект изменения «внутренних условий» (по С.Л. Рубинштейну) — характера организации отдельных индивидуально-психологических особенностей, типов связи между свойствами нервной системы, темперамента и личности при разном «действии внешних причин» — определённых педагогических воздействиях на вос-питанника, ученика, студента, молодого специалиста [9, 11, 17 и др.]. Этот эффект был назван В.С. Мерлиным «интегральная индивидуальность». Его сущностным и качественным отличием выступает не столько уровень развития отдельных свойств человека, сколько характер связей между ними, определяющих «системные свой-ства» индивидуальности, процесс изменения и оптимизации становящихся структур психического.


36

В наших исследованиях установлено, что типы таких связей, или типы «инте-гральной индивидуальности», у руководителей разного уровня зависят от типа корпоративной культуры организации, от характера профессиональной деятель-ности, а сам эффект изменения получил название «конструктивная интеграция индивидуальности/дезинтеграция индивидуальности», так как в определённых субкультурах более профессионально успешными были именно субъекты с «невы-раженной интегральной индивидуальностью» [32, 33].

Подводя итоги нашего обзора, можно обратить внимание на некоторые аналогии. Так, например, некоторые учёные к ПВК субъекта труда относят едва ли не все его свойства как человека — от психофизиологических до ценностных ориентаций, смыслов, духовности [5, 22 и др.]. Понятно, что ПВК включают и собственно про-фессиональные знания, умения, навыки. В последние годы успешность субъекта связывают также с факторами, находящимися за пределами отдельных свойств и составляющих профессиональной подготовленности, не являющихся сугубо ути-литарными — «внепрофессиональные потенциалы» [15], «потенциал» [18] и т. п. Проведённое нами исследование даёт основание предполагать, что факторами по-зитивного и негативного влияния, управляющего воздействия одного человека на другого могут становиться свойства человека чрезвычайно широкого спектра (как индивида, как личности, как субъекта).

Едва ли не все возможные отношения человека с окружением, со средой (своей внутренней, в том числе физической, психической) способны вызывать, порождать положительные эффекты, которые могут рефлексироваться учёными как ресурсы. Но они с такой же вероятностью и силой могут порождать и обратные, разрушающие следствия для успешности деятельности, для личностного и профессионального раз-вития человека. Следовательно, общая формула таких эффектов должна включать оба полюса: «ресурсы — разрушители».

Практически все типы и уровни отношений человека со средой, с окружением могут выступать в качестве потенциальных ресурсов. Более сложный вопрос в другом: что может служить критериями определения внешних и внутренних усло-вий субъекта как ресурсов, чтобы в научной рефлексии не скатываться к дурной бесконечности их перечислений («всё есть ресурсы»)? Нужно ли нам накладывать какие-то ограничения на меру их спонтанности, лёгкости их самопорождения, на достижимость, их доступность для данного человека, на меру сложности их «извле-чения» из сложившихся отношений людей, из сложившихся психических структур?

Скорее всего, решающее значение имеют на сами по себе отдельные условия внешней и внутренней среды человека, а мера согласованности, вписанности от-дельных условий в контексты возможного нового целого, подвигающих это целое к порождению его новых структур и, следовательно, к становлению его новых свойств. Такими условиями, порождающими новые свойства в процессах функционирования социальных единиц (малых групп), могут быть как отдельные свойства отдельного человека (свойства личности, интеллекта, профессионально важные качества и т. п.), так и другие люди как субъекты, как личности, так и отношения людей. Таким об-разом, более глубоким представляется не вопрос «что есть ресурсы?», а вопрос: как и при каких обстоятельствах эти, едва ли не все свойства человека и характеристики его отношений с окружением, чаще выступающие сравнительно нейтральными условиями, могут обретать силу весомых детерминант, становиться решающими факторами психического развития другого человека, успешности его деятельности? Есть и третий вопрос: зачем, для чего самопорождаются эффекты разных отношений человека с окружением? Наш ответ: они порождаются в процессах становления новых


37

системных свойств новых комбинаций социальных организаций; они порождаются согласно логике эволюции живого и эволюции психического в частности.

В заключение мы ещё раз можем повторить, что, во-первых, влияние окружения (социальной среды) на профессиональное становление субъекта многопланово, многогранно, многоэтапно; во-вторых, разделяя и дифференцируя влияния на разные уровни (соматический, психофизиологический, ценностный и др.), можно выделять соответствующие весомые детерминанты (пол, возраст, различия возраста и со-циальных ролей, профессионально важных качеств и пр.), определяющие эффекты профессионального становления субъекта.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Александров Ю.И., Александрова Н.Л. Субъективный опыт, культура и социальные пред-

ставления. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. — 320 с. 2. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. СПб.: Питер, 2002. — 272 с. 3. Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология. М.: ЮНИТИ, 1999. — 551 с. 4. Базылевич Т.Ф. Введение в психологию целостной индивидуальности. М.: Изд-во ИП

РАН, 1998. — 248 с. 5. Бодров В.А. Психология профессиональной пригодности. М.: ПЕР СЭ, 2001. — 511 с. 6. Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. М.: Изд-во «Корвет», 2008. — 320 с. 7. Василюк Ф.Е. Понимающая психотерапия: Опыт построения психотехнической системы //

Гуманитарные исследования в психотерапии. М.: МГППУ-ПИ РАО, 2007. — С. 159–203. 8. Водопьянова Н.Е., Старченкова Е.С. Синдром выгорания: диагностика и профилактика.

СПб.: Питер, 2009. — 336 с. 9. Волочков А.А. Активность субъекта бытия: Интегративный подход. Пермь: ПГПУ, 2007. —

376 с. 10. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М.: Изд-во АПН РСФСР,

1960. — 500 c. 11. Вяткин Б.А. Лекции по психологии интегральной индивидуальности человека. Пермь:

Изд-во ПГУ, 2000. — 179. 12. Гришина Н.В. Психология конфликта. СПб.: Питер, 2000. — 464 с. 13. Грязева-Добшинская В.Г. Синергия взаимодействий субъектов в совместной творческой

деятельности как механизм творческого лидерcтва // Психология интеллекта и творчества: Традиции и инновации: Материалы научной конференции, посвящённой памяти Я.А. По-номарёва и В.Н. Дружинина, ИП РАН, 7–8 окт. 2010. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. — С. 298–308.

14. Дёмин А.Н. Психологические механизмы поведения личности в условиях безработицы // Психологический журнал. 2006. Т. 27. № 2. — С. 31–43.

15. Завалишина Д.Н. Практическое мышление: Специфика и проблемы развития. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005. — 376 с.

16. Колодей К. Моббинг: Психотеррор на рабочем месте и методы его преодоления. Харьков: Изд-во «Гуманитарный центр», 2007. — 368 с.

17. Мерлин В.С. Очерки интегрального исследования индивидуальности. М.: Педагогика, 1986. — 256 с.

18. Марков В.Н. Личностно-профессиональный потенциал управленца и его оценка. М.: РАГС, 2001. — 262 с.

19. Орёл В.Е. Синдром психического выгорания личности. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005. — 330 с.

20. О’Рейли Ч. Корпорация, культура и приверженность: мотивация и социальный контроль в организациях // Антология организационной психологии. М.: ООО «Вершина», 2005. — С. 394–409.


38

21. Пономарёв Я.А. К теории психологического механизма творчества // Психология твор-чества: общая, дифференциальная, прикладная / под ред. Я.А. Пономарёва. М.: Наука, 1990. — С. 13–37.

22. Пономаренко В.А. Психология духовности профессионала. М.: ПЕР СЭ, 2004. — 256 с. 23. Роджерс К. Консультирование и психотерапия. ЭКСМО-Пресс, 1999. — 464 с. 24. Русалов В.М. Биологические основы индивидуально-психологических различий. М.: На-

ука, 1979. — 352 с. 25. Салянчик Д.Р. Приверженность и управление организационным поведением и убеждения-

ми // Антология организационной психологии. М.: ООО «Вершина», 2005. — С. 366–374. 26. Солдатова Г.У., Шайгерова Л.Г. Общество и вынужденные мигранты: трудный путь к

взаимопониманию // Психологи о мигрантах и миграции в России: Информационно-ана-литический бюллетень. № 3. М.: Смысл, 2001. — С. 49–59.

27. Стамбулова Н.Б. Психология спортивной карьеры. СПб.: Центр карьеры, 1999. — 368 с. 28. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса. М.: Изд-во «Институт психо-

логии РАН», 2009. — 304 с. 29. Толочек В.А. О возможности новых подходов к профессиональному становлению субъ-

екта // Психология. Экономика. Право. 2013. № 1. — С. 6–15. 30. Толочек В.А. Организационная психология и стили профессиональной деятельности

государственных служащих. М.: РАГС, 2003. — 159 с. 31. Толочек В.А. Сопряжённая профессиональная карьера субъекта: контексты и измерения //

Человек. Сообщество. Управление. 2011. № 2. — С. 48–61. 32. Толочек В.А. Стили профессиональной деятельности. М.: Смысл, 2000. — 199 c.. 33. Толочек В.А., Журавлёва Н.И. Феномен интегральной индивидуальности: парадокс де-

зинтеграции: материалы 3-й Всероссийской научной конференции «Психология индиви-дуальности». 1–3 декабря, 2010, Москва. Ч. 2. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. — С. 271–272.

34. Толочек В.А., Онищенко О.В., Карпенко О.Г. Акмеология и смыслы жизни человека в период кризиса общества // Мир психологии. 2001. № 2. — С. 140–149.

EFFECTS OF PROFESSIONAL BECOMING OF THE SUBJECT

Tolochek Vladimir AlexeevichDoctor of Psychology, Professor, Leading Researcher,

V.N. Druzhinin Laboratory of Psychology of Abilities and Mental Resources, Institute of Psychology of Russian Academy of Sciences (Moscow),

e-mail: [email protected]

Aspects and levels of analysis of the professional becoming of the subject are extracted. The review of empirical studies, opening the effects of professional becoming of the subject at different levels of interaction of human with external and internal environment, is carried out.

Keywords: subject’s professional development, effects of professional becoming of the subject


39

REFERENCES 1. Alexandrov Yu.I., Alexandrova N.L. Subjective experience, culture and social performance. М.:

Publisher «Institut Psikhologii RAN», 2009. — 320 p. 2. Ananyev B.G. On problems of modern humanology. St.Petersburg: Piter, 2002. — 272 p. 3. Antsupov А.Ya., Shipilov А.I. Conflictology. М.: UNITI, 1999. — 551 p. 4. Bazylevich Т.F. Introduction to psychology of integral individuality. М.: Publisher IP RAN,

1998. — 248 p. 5. Bodrov V.A. Psychology of professional suitability. М.: PER SE, 2001. — 511 p. 6. Budgental J. F.T. The Art of the Psychotherapist. М.: Publisher «Korvet», 2008. — 320 p. 7. Vasiluk F.Е. Understanding psychotherapy: an experience of psychotechnical system formation //

Humanitarian researches in psychotherapy. М.: MGPPU-PI RAO, 2007. — P. 159–203. 8. Vodopjanova N.Е., Starchenkova Е.S. Syndrome of burning out: diagnostics and preventive

maintenance. SPb: Piter, 2009. — 336 p. 9. Volochkov А.А. Activity of the subject of being: an integrative approach. Perm: PGPU, 2007. —

376 p. 10. Vygotskii L.S. The development of higher mental functions. М.: Publisher APN RSFSR, 1960. —

500 p. 11. Vyatkin B.A. Lectures on psychology of human integral individuality. Perm: Publisher PGU,

2000. — 179. 12. Grishina N.V. Psychology of conflict. SPb.: Piter, 2000. — 464 p. 13. Gryazeva-DobshinskayaV.G. Synergy of interaction of subjects in joint creative action as

mechanism of the creative leadership. // Psychology of intelligence and creativity: Traditions and innovations: Materials of the scientific conference, dedicated to the memory of Ya.A. Ponomarev and V.N.Druzhinin, IP RAN, October 7–8 , 2010. М.: Publisher «Institut Psikhologii RAN, 2010. — P. 298–308.

14. Diomin А.N. Psychological mechanisms of personality behavior under the unemployment conditions // Psikhologicheskii Zhurnal. 2006. V. 27. № 2. — P. 31–43.

15. Zavalishina D.N. Practical thinking: specificity and development problems М.: Publisher «Institut Psikhologii RAN», 2005. — 376 p.

16. Kolodey K. Mobbing. Psihoterror in the workplace and methods to overcome it. Kharkov: Publisher «Gumanitarnyi Tzentr», 2007. — 368 p.

17. Merlin V.S. The essay of integral research of individuality. М.: Pedagogika, 1986. — 256 p. 18. Markov V.N. Individual and professional potential of manager and its estimation. М.: RAGS,

2001. — 262 p. 19. Orel V.Е. Syndrome of mental burning out of the person. М.: Publisher «Institut Psikhologii

RAN», 2005. — 330 p. 20. O'Reilly Ch. Corporations, culture, and commitment: motivation and social control in

organizations. // Anthology of Organizational Psychology. М.: «Vershina» Ltd., 2005. — P. 394–409.

21. Ponomarev Ya.A. On the theory of psychological mechanism of creativity // Psychology of creativity: basic, differential, applied / ed. Ya.А. Ponomarev. М.: Nauka, 1990. — P. 13–37.

22. Ponomarenko V.A. Psychology of spirituality of the professional. М.: PER SE, 2004. — 256 p.23. Rogers C.R. Counseling and psychotherapy. EKSMO-Press, 1999. — 464 p.24. Rusalov V.M. Biological bases of individual-psychological differences. М.: Nauka, 1979. —

352 p.25. Salancik G.R. Commitment and the control of organizational behavior and belief // Anthology

of Organizational Psychology. М.: «Vershina» Ltd, 2005. — P. 366–374.26. Soldatova G.U., Shaygerova L.G. Society and forced migrants: a rough road to mutual

understanding Psychologists on migrants and migration in Russia: Informatzionno-Analiticheskii Byulleten’. № 3. М.: Smysl, 2001. — P. 49–59.

27. Stambulova N.B. Psychology of sports career. SPb.: Tzentr Kar’ery, 1999. — 368 p.28. Tarabrina N. V. The psychology of the post-traumatic stress. М.: Publisher «Institut Psikhologii

RAN», 2009. — 304 p.


40

29. Tolochek V.А. On possibility of new approaches to the subject’s professional development // Psikhologiia. Ekonomika. Pravo. 2013. № 1. — P. 6–15.

30. Tolochek V.A. Organizational psychology and styles of professional activity of state employees. М.: RAGS, 2003. — 159 p.

31. Tolochek V.A. Attended professional career of the subject: context and measuring // Chelovek. Soobschestvo. Upravlenie. 2011.№ 2. — P. 48–61.

32. Tolochek V.A. The styles of professional activity. М.: Smysl, 2000. — 199 p..33. Tolochek V.A. Zhuravleva N.I. Phenomenon of integrated individuality: paradox and disintegration:

Materials of the 3rd All-Russian Scientific Conference «The Psychology of Individuality». December 1–3, 2010, Moscow. — P. 2. М.: Publisher «Institut Psikhologii RAN», 2010. — P. 271–272.

34. Tolochek V.A., Onishchenko O.V., Karpenko O.G. Akmeology and meaning of the life of the person during crisis of a society // Mir Psikhologii. 2001. № 2. — P. 140–149.


41

Психология. Экономика. Право. УДК 303 2013. № 3. С. 41–56.

КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ СИНТЕЗЫ В СОЦИАЛЬНЫХ НАУКАХ: МЕТОДОЛОГИЯ

И ПРАКТИКА МЕТА-АНАЛИЗАЧасть 2

Е.Ф. Бороховский, Р.М. Бернард1

Основная задача настоящей публикации — представить вниманию читателей концеп-цию мета-аналитических исследований в социальных науках. В первой части статьи были изложены краткая история мета-анализа, введение в его логику и методологию. Во второй части обсуждаются основные шаги мета-аналитического исследования, применяемые ста-тистические процедуры, аргументы «за» и «против» мета-анализа.

Ключевые слова: мета-анализ, поиск литературных источников, критерии отбора, величина эффекта, оценка однородности эффектов, анализ модерирующих переменных.

Последовательность шагов мета-аналитического исследованияБольшинство мета-аналитических исследований следуют чёткой процедуре, вклю-

чающей определённую последовательность шагов, которую открывает постановка основного вопроса исследования.Этот вопрос должен быть ясно сформулирован, так как именно он определяет параметры поиска литературных источников. Ос-новной вопрос должен быть задан в достаточно открытой (но не размытой) форме, чтобы в поле зрения мета-аналитиков оказалось как можно больше работ по из-учаемой тематике; одновременно он должен быть достаточно конкретным, чтобы его интерпретация и основанные на ней выводы имели смысл (и концептуальный, и практический).

После адекватной и корректной постановки исследовательского вопроса команда мета-аналитиков (мета-анализ практически нереально качественно осуществить одному исследователю — грамотная его реализация требует участия как минимум двух равно квалифицированных специалистов) разрабатывает стратегию инфор-мационного поиска, определяя ключевые термины и круг источников информации

1 Бороховский Евгений Фёдорович — Ph.D, руководитель мета-аналитических проектов Научно-исследовательского центра анализа эффективности обучения и когнитивной деятельности, Университет Конкордиа (Монреаль, Канада), эл. почта: [email protected].

Бернард Роберт Маркус — Ph.D, профессор отделения образования, научный руководитель подраз-деления систематических обзоров литературы Научно-исследовательского центра анализа эффективности обучения и когнитивной деятельности, Университет Конкордиа (Монреаль, Канада), эл. почта: [email protected].

НА СТЫКЕ НАУК

42

(библиографические базы данных, научные журналы по соответствующей тема-тике, технические отчёты, дипломные и диссертационные работы и т. п.), а также границы поиска, такие, например, как годы публикации. Если изучаемое явление (определённая методика психологической реабилитации страдающих синдромом посттравматического стресса, новая информационная технология в образовании и т. п.) получило распространение в последние десятилетия, вряд ли нужно искать его в литературных источниках, опубликованных в более ранние периоды.

Существенным моментом этого этапа мета-анализа является подробное докумен-тирование процесса и результатов поиска. Различные базы данных могут требовать незначительной адаптации (более тонкой настройки) параметров поиска, и важно хранить записи о том, как эти изменения отражаются на количестве и релевантности найденных литературных источников. Идентификаторы документов (названия статей и работ, имена авторов, годы публикации и — в случае доступности — их краткие аннотации) обычно сохраняются в стандартных библиографических базах данных (таких как ProCite, EndNote или Mendeley) для последующей обработки, которая, в первую очередь, заключается в определении и отсеве дубликатов, а также в органи-зации систематического доступа к полным текстам соответствующих документов.

В качестве примера развёрнутой стратегии поиска можно привести ключевую терминологию и список источников информации, использованные авторами мета-анализа эффективности воздействия различных педагогических методик на развитие способности критического мышления (CT — critical thinking) [1], а также набор кри-териев включения в мета-анализ индивидуальных экспериментальных исследований.

Поиск литературы и источники данныхРазработанная для обширного систематического поиска адекватных вопросу

исследования первичных научно-исследовательских работ включает следующие электоронные базы данных: ERIC, ProQuest Dissertations and Theses, PsycInfo, ABI/Inform Global on ProQuest, AACE Digital Library, OCLC PAIS International, EBSCO EconLit, EBSCO Academic Search Premier, Social Science Index, CSA Social Services Abstracts, и CSA Sociological Abstracts. Кроме того, списки источников литературы, приведённые в наиболее значимых описательных обзорах и (при наличии таковых) более ранних мета-анализах по тематике исследования, были проверены на нали-чие дополнительных релевантных публикаций. В дополнение поиск стан дартизи-рован ных тестовых методик для оценки способностей и предрасположенности ис-пытуемых к критическому мышлению осуществлялся в следующих базах данных: Educational Testing Service Test Collection database (http://www.ets.org/portal/site/ets/) и ERIC, а также Web of Science database, в которой поиск был сфокусирован на пу-бликациях, содержащих информацию о факторной структуре и психометрических характеристиках этих тестовых инструментов. В этих же целях был реализован поиск цитирования следующих авторов: Clifford, Follman, Frisby, Harris, Johnson, Loo, Lowe, McMurray, Ross, Simon, and Whimbey.

Термин critical thinking был использован как наименование соответствующих полей тех баз данных, в которых он существует в качестве самостоятельной кате-гории. В остальных случаях термин critical thinking использовался как стандартное ключевое слово. В базах данных, не специализирующихся в образовательной лите-ратуре, поиск производился на основе комбинирования термина critical thinking с редуцированными (универсализированными) версиями терминов educat или teach, или learn или student. Результаты поисков были ограничены категорией эмпириче-

Е.Ф. Бороховский, Р.М. Бернард

43

ских исследований; там, где структура и интерфейс соотвествующей базы данных предоставлял такую возможность, вышеописанная последовательность терминов для поиска дополнялась следующими ключевыми словами: control group или compare, или study, или studies. Временные параметры поиска были заданы так, чтобы вклю-чать работы, опубликованные между 1960 и 2005 годами (поскольку завершающий поиск осуществлялся летом 2005 года, не все публикации этого года оказались до-ступны для анализа). В общей сложности поиск литературы позволил обнаружить 3720 индивидуальных документов. Несмотря на высокую вероятность достаточно исчерпывающего характера этой коллекции, обновлённый поиск (на основе иден-тичных критериев), предшествующий финальной стадии анализа, осуществлялся в следующих базах данных: British Education Index; Australian Education Index; CBCA Education; Education; A Sage Full-Text Collection; PubMed; Francis; various databases on the Evidence Network; and various Web search engines, including Google and Google Scholar.

Критерии и процедура отбора первичных исследованийПервичный отбор индивидуальных исследований осуществлялся на уровне озна-

комления с их аннотациями на основе применения перечисленных ниже критериев. Отобранные для дальнейшего анализа исследования затем оценивались на уровне полнотекстовых документов и, в случае соответствия критериям отбора на этом этапе, включались в итоговую коллекцию мета-анализа. Все решения принимались двумя исследователями, работающими с документами независимо друг от друга и сверявшими свои заключения по каждой работе. В случае расхождения оценок ис-следователи обсуждали их основания и при невозможности прийти к консенсусу запрашивали независимое мнение третьего коллеги. Процент совпадения решений документировался для дальнейшего представления в итоговом отчёте в качестве показателя надёжности процесса отбора индивидуальных работ для включения в мета-анализ. Применялись следующие критерии отбора [1, p. 1107–1108]:

(а) критерий доступности — исследование должно быть опубликовано или за-архивировано и доступно по запросу;

(б) критерий соответствия — исследование должно рассматривать вопросы формирования, усовершенствования или практического использования навыков и приёмов критического мышления;

(в) критерий наличия экспериментального воздействия — исследование должно описывать какую-либо форму экспериментального воздействия (например, педаго-гического — в рамках образовательных программ или психологического тренинга), направленного на развитие способностей к критическому мышлению;

(г) критерий сравнимости — исследование должно сопоставлять данные об эф-фективности различных экспериментальных условий (например, экспериментальной и контрольной групп);

(д) критерий наличия и достаточности количественных результатов — исследо-вание должно содержать количественные данные о влиянии экспериментального воздействия на показатели критического мышления, необходимые и достаточные для адекватного статистического анализа;

(е) критерий продолжительности экспериментального воздействия — не менее 3 часов;

(ж) критерий минимального возраста испытуемых — не моложе 6 лет.

Количественные синтезы в социальных науках: методология и практика мета-анализа

44

Для исключения работы из мета-анализа достаточно её несоответствие любому из названных критериев отбора1.

Когда окончательный перечень индивидуальных исследований для включения в мета-анализ сформирован, инициируется процесс извлечения (расчёта) величины эффекта для каждого независимого сравнения между экспериментальной и контроль-ной группами по каждой из категорий интересующих мета-аналитиков результатов (зависимых переменных). Большинство исследовательских статей, опубликованных до настоящего времени, не указывают прямо величину эффекта, хотя новые правила для всё большего количества научных журналов настоятельно это рекомендуют, и картина постепенно начинает меняться.

Таким образом, мета-аналитики работают с той статистической информацией, которая доступна в каждом индивидуальном исследовании. Оптимальным вариан-том для расчёта величины эффекта являются так называемые описательные стати-стики — средние и стандартные отклонения для каждой выборки с обязательным указанием их размеров (количество испытуемых). Существуют и другие способы расчёта величины эффекта, основанные на данных, используемых для статистичесих выводов (inferential statistics). Этот этап мета-анализа также осуществляется двумя исследователями, которые проводят независимые расчёты, а затем сравнивают и утверждают результаты.

Наконец, ещё один этап сбора информации, необходимой для проведёния соб-ственно мета-анализа, — кодирование модерирующих переменных — тех суще-ственных характеристик каждого индивидуального исследования (а точнее, каждого извлечённого индекса величины эффекта), которые могут объяснить систематические различия между отдельными эффектами во всей коллекции первичных эксперимен-тальных работ. Например, насколько похожи (однородны) эффекты для одних и тех же возрастных групп, регионов, методов организации эксперимента и т. п. факторов.

Предметом особого внимания и постоянных дискуссий мета-аналитиков являются методологические характеристики первичных экспериментальных исследований. По мнению многих, те исследования, которые не отвечают самым строгим стандартам планирования и осуществления эксперимента (так называемым «настоящим экспе-риментам» — randomized control trials (RCT)), вообще не заслуживают включения в мета-анализ, так как в результате нарушения принципа внутренней валидности (internal validity) надёжность и достоверность полученных в них результатов ока-зывается под сомнением. Другие исследователи готовы допустить к участию в ме-та-анализе первичные исследования, которые используют методы статистического контроля исходной сравнимости выборок или приёмы приведения их в соответствие по принципиальным базовым характеристикам (matching) — такие исследования ха-рактеризуются в литературе как квази-экспериментальные (qusi-experimental research design (QED)). Наконец, третья группа мета-аналитиков допускает, что любое иссле-дование (даже так называемые пре-эксперименты — pre-experimental research design) вносит свой вклад в понимание проблемы и не может быть исключено из анализа априори. Вместо этого ими предлагается оценивать качество экспериментального дизайна всех включаемых в мета-анализ первичных исследований с последующим присвоением им соответствующих весовых коэффициентов или статистической проверкой сравнимости индексов величины эффекта, рассчитанных для разных категорий экспериментов, и, при необходимости, их раздельным анализом и неза-висимой интерпретацией. В этом случае показатели методологического качества

1 Для более подробного знакомства с принципами организации и проведёния систематического и исчерпывающего поиска релевантной вопросу исследования научно-исследовательской литературы см. следующие источники [24, 25].


45

первичных исследований не являются в строгом смысле модерирующими пере-менными, и их анализ не столько помогает найти закономерности в распределении величин эффектов, сколько служит дополнительным методом контроля качества мета-анализа и сравнимости его результатов в разных категориях экспериментов.

Кроме того, необходимо помнить, что экспериментальный дизайн — не един-ственный критерий оценки качества первичных исследований. Помимо внутренней валидности, существуют также внешняя валидность, валидность операционализации изучаемых конструктов и валидность статистических выводов, и угроза каждому из видов валидности потенциально снижает достоверность результатов любого исследования, включая мета-анализ. Один из наиболее сбалансированных и тща-тельно разработанных подходов к оценке и описанию методологического качества первичных экспериментальных исследований представлен в [23].

В остальном же, как и в отношении других аспектов мета-анализа, основным критерием для выделения и описания модерирующих переменных является их информативность для основного вопроса мета-аналитического исследования. На-пример, при сравнительном анализе эффективности различных методик раннего об-учения чтению, безусловно, заслуживающими внимания факторами могут считаться возраст учащихся, характеристики соответствующих школ и классов (включая их техническое оснащение), сравнительная степень подготовки педагогов в экспери-ментальной и контрольной группах и их опыт применения соответствующих об-учающих методик, степень вовлечённости в процесс обучения родителей и многие другие аналогичные переменные. Если же речь идёт об эффективности мероприятий профилактики правонарушений среди подростков, на первый план могут выходить такие факторы, как индивидуальные психологические характеристики, предысто-рия делинквентного поведения, длительность воздействия, уровень экспертизы и профессиональной подготовки тренера-педагога и т. д. Специалисты в конкретных областях социальных наук легко продолжат список наиболее значимых факторов применительно к своим сферам интересов и экспертизы.

Возможно также проведение более сжатого (как по срокам реализации, так и по объёму анализируемых источников) количественного синтеза данных эксперимен-тальных исследований, но с обязательным соблюдением всех базовых принципов надёжности и систематичности, следовательно, итоговой репрезентативности. Принципы и способы проведёния такого рода экспресс-мета-аналитических ис-следований описываются в [2].

Статистические методы в мета-анализеОбщий обзор

Основной единицей измерения в мета-анализе является величина эффекта. Раз-личают три основные формы этого индекса: 1) d-type, или стандартизированная разница между средними значениями результатов, показанных испытуемыми в сравниваемых экспериментальных условиях; 2) r-type, или степень корреляции между двумя анализируемыми переменными; 3) odds-ratio, или отношение шансов, описывающее разницу между двумя уровнями независимой (манипулируемой) переменной (например, наличие / отсутствие экспериментального воздействия), по показателям также дихотомических зависимых переменных (например, выжи-ваемость / смертность пациентов или завершенное / незавершенное образование и т. п.). Различия в этих типах индекса величины эффекта объясняются характером исследовательского вопроса, особенностями методологии первичных экспериметаль-


46

ных исследований и категориями измеряемых переменных. В социальных науках, в частности, в педагогике и психологии, можно встретить все три типа эффектов, хотя d-type считается наиболее распространённым при измерении переменных, распреде-ление которых описывается непрерывными шкалами (например, экзаменнационные оценки в образовании или результаты психологического тестирования). Впрочем, индексы всех трёх типов при необходимости могут быть легко конвертируемы друг в друга (и, следовательно, в один наиболее репрезентативный для каждого конкретного мета-анализа стандарт) с помощью соответствующих математических формул (см.: http://www.campbellcollaboration.org).

В принципе, любая форма обзоров научно-исследовательской литературы, вклю-чая повествовательные обзоры (narrative reviews) и «подсчёт голосов» (vote count — когда подсчитывается общее число первичных экспериментов, продемонстри-ровавших статистически значимые результаты), при соблюдении определённых граничных условий их проведёния, могут считаться систематическими. Тем не менее существенной отличительной чертой и бесспорным преимуществом именно мета-анализа является его способность рассчитывать величины эффектов, синте-зировать их в форме взвешенного среднего для описания направления и масштаба соответствующего эффекта в популяции в целом, а также анализировать разброс эффектов для выявления источников их систематической вариации. Используемые для этого статистические процедуры (moderator variable analyses) аналогичны дис-персионному и регрессионному анализу (ANOVA and regression) данных первичных экспериментальных исследований.

В мета-анализе, который обобщает индивидуальные исследования, использующие совершенно одинаковые измерения (например, изменение параметров кровяного давления в ответ на применение конкретного лекарственного средства или же ре-зультаты единого стандартизированного теста), нет необходимости в дальнейшей стандартизации — сырые результаты всех индивидуальных экспериментов напрямую могут быть сведены в единую картину. Однако если мета-анализ обобщает данные исследований, использующие измерения хоть и относящиеся к одной категории (описывающие общий класс явлений), но разнящиеся в размерности шкал, источ-никах и процедурах, стандартизация величин эффекта необходима для сравнимости полученных результатов и их дальнейшей обработки. Д. Гласс [13] предложил ис-пользовать процедуру стандартизации, основанную на делении разницы в резуль-татах экспериментальной и контрольной групп на стандартное отклонение данных контрольной группы (как показателя истинной вариабильности данных в популяции или генеральной совокупности, поскольку контрольная группа не была подвержена экспериментальному воздействию). Эта разновидность индекса, принадлежащая к категории d-type, известна как Glass’ ∆. В действительности, такая интерпретация разброса данных в популяции зачастую оказывается излишне упрощённой — в большинстве экспериментальных исследований контрольная группа не инертна, а испытывает воздействие других, альтернативных экспериментальному воздействию факторов. Кроме того, ни один, даже самый тщательно спланированный эксперимент не может гарантировать, что все изменения могут быть объяснены исключительно экспериментальным воздействием (хорошо известен феномен ошибки выборки — sampling error); обе участвующие в эксперименте группы отражают (вносят вклад) в вариабельность данных в генеральной совокупности. Чтобы учесть этот факт, Д. Коен [8] внёс незначительную коррективу в процедуру расчёта величины эффекта, предложив индекс Cohen’s d, давший имя всей категории эффектов, основанных на стандартизированной разнице результатов экспериментальной и контрольной групп.


47

Cohen’s d рассчитывается с использованием в качестве делителя средневзвешенного стандартного отклонения данных обеих групп.

Л. Хеджес и И. Олкин [15] разработали и ввели в статистический аппарат мета-анализа коэффициент, призванный скорректировать смещение в расчётах величины эффекта для небольших выборок (как правило, менее 40 испытуемых). Результатом этой трансформации является индекс, называемый Hedges’ g, который и используется в большинстве мета-аналитических исследований в настоящее время.

Расчёт величины эффектаИндекс величины эффекта, отнсящийся к категории d-type, описывается следу-

ющим базовым уравнением (1):

d = XE – XC

SDPooled. (1)

Средневзвешенное стандартное отклонение в знаменателе уравнения (1) рас-считывается следующим образом:

(nE – 1)SDE + (nC – 1)SDCSDPooled =

2 2

(nE – 1) + (nC – 1), (2)

где nE и nC — размеры экспериментальной и контрольной выборки, соответ-ственно; SDE и SDC — стандартные отклонения в данных этих групп.

Величина эффекта d-типа может быть рассчитана также на основе данных не-зависимого t-tests, F-ratio, а также p-values (показателя статистической значимости соответствующих статистических тестов) с использованием формул, которые можно найти в [14] и [16]. В любом случае параметром, необходимым для расчёта величины эффекта, является размер экспериментальной и контрольной выборки (количество участников в соответствующих группах) или, по крайней мере, общее количество участников — в этом случае возможно искусственное допущение о равенстве раз-меров выборок.

Формула для расчёта Hedges’ g — индекса, используемого для коррекции сме-щения величины эффекта d в небольших выборках, выглядит следующим образом:

1 –g = d ~ 3

4N – 9, (3)

где N — общее количество испытуемых в выборке (суммарное число участников экспериментальной и контрольной групп).

Расчёт стандартной ошибки SE индекса g осуществляется по формуле (4):

1 – 3

4(ne + nc) – 91

SEg = 2

ne

1 gnc 2(ne + nc)

+ + . (4)

Далее, по аналогии с анализом данных первичных экспериментальных исследо-ваний, строятся 95%-ные доверительные интервалы для g:

C.I. = g ± 1.96 × SEg . (5)


48

Индекс величины эффекта проверяется на статистическую значимость посред-ством z-теста в соответствии с формулой (6):

zg =

gi

SEg. (6)

Дисперсия для величины эффекта индивидуального распределения оценивается возведением в квадрат значения стандартной ошибки:

Vg = SEg 2 . (7)

Индекс величины эффекта, рассчитанный с помощью базовых формул, использу-ющих описательные статистики, достаточно достоверен. Осложнением в применении других способов расчёта величины эффекта, в особенности, основанных на оценке вероятности статистической значимости при тестировании рабочих гипотез (p-value) или требующих разного рода поправок, основанных на тех или иных допущениях (как, например, использование весовых коэффициентов при анализе результатов выигры ша — gainscores), может являться относительное снижение точности расчётов. Табл. 1 обобщает взаимосвязь способа расчёта величины эффекта с его точностью.

Таблица 1 — Относительная точность вычислений ES на основе разных статистических данных

Точность Способ расчёта величины эффекта

Высокая точность расчёта

Прямой расчёт на основании средних и соответствующих им стан-дартных отклонений.Соответствующие прямому расчёту формулы, основанные на дан-ных тестовых статистик (например, t-test, two-group ANOVA).Точные данные о вероятности статистической значимости.Приближения, основанные на коэффициентах корреляции

Меньшая точность расчёта

Оценка средних значений и соответствующих стандартных откло-нений изменений (выигрыша); оценка, основанная на результатах дисперсионного анализа с ковариантами (ANCOVA), и т. п.

Относительно не-высокая точность расчёта

Приближения, базирующиеся на граничных величинах при оценке статистической значимости (напр., p < 0,05).Приближения, основанные на анализе дихотомических данных

Если использовать в качестве примера данные из табл. 2, можно оценить, на-сколько конкретный метод расчёта величины эффекта определяет его точность — соответствующие расчёты представлены в табл. 3, которая содержит оба индекса величины эффекта: Cohen’s d и Hedges’ g.

Таблица 2 — Пример статистических данных, доступных в типичной публикации результатов первичного экспериментального исследования (взято из [1])

Группа СреднееРазница средних

Стандартное отклонение

Средневзвешенное стандартное отклонение

Экспериментальная 23,22 4,55

5,22* 4,63

Контрольная 18,00 4,72


49

Таблица 3 — Примеры вычисления величины эффекта (ES) способами, перечисленными в табл. 1

Метод расчётавеличины эффекта

d gРассчитанная

точность вычислений

Описательные статистики — формула прямого рас-чёта

1,12716 1,07348 100,00

Расчёт, построенный на точном значении одной из тестовых статистик (t = 2,391)

1,12713 1,07346 99,99

Расчёт, построенный на точном значении вероят-ности статистической значимости (p = 0,2944)

1,12713 1,07346 99,99

Приближение, основанное на относительном значении вероятности статистической значимости (p < 0,5)

0,2395 0,87996 81,97

Синтез индивидуальных индексов величины эффектаНеобходимым компонентом синтеза индивидуальных индексов величины эффекта

является присвоение каждому из них соответствующих весовых коэффициентов, способ расчёта которых несколько отличается в зависимости от используемой для синтеза статистической модели — фиксированной (fixed-effect model) или же случай-ной (random-effects model). Для более подробного ознакомления с моделями синтеза величины эффекта, их концептуальным обоснованием и математическим аппаратом смотрите следующие источники [6, 7, 15, 19]. Главное, что нужно помнить при выборе модели синтеза величин эффектов, — это общий принцип, в соответствии с которым решение принимается заранее на основании характера анализируемых индивидуальных экспериментов. Чем более однороден характер экспериментального воздействия и чем более репрезентативна (близка к исчерпывающей) коллекция ана-лизируемых экспериментов, тем больше оснований для предпочтения фиксированной модели. Любые отклонения от этих характеристик делают выбор случайной модели более адекватным. Обе модели могут быть представлены в рамках одного и того же мета-анализа, но с разными целями. Если для синтеза индивидуальных эффектов и расчёта общей средневзвешенной величины эффекта выбрана случайная модель, то фиксированная модель применяется для оценки однородности (homogeneity) распределения эффектов. Если показатель оказывается статистически значимым, в последующих процедурах анализа модерирующих переменных используется так называемая смешанная (mixed) модель.

В рамках фиксированной модели весовые коэффициенты, присваиваемые каждо-му отдельному индексу величины эффекта, представляют собой инвертированные значения показателя дисперсии (within study variance), в то время как в случайной модели предусмотрено включение в расчётную формулу единого коэффициента, от-ражающего дисперсию данных между индивидуальными экспериментами (between study variance). Соответствующие расчёты описываются формулами 8 и 9:

Wg (Fixed) =

1Vc

, (8)

Wg (Random) =

1Vg + τ 2 ,

(9)


50


где τ2 (тау в квадрате) — средняя дисперсия данных между индивидуальными экспериментами, которая прибавляется к инвертированным значениям показателя дисперсии Vg для формирования взвешенной обратной дисперсии в случайной модели (полное описание и логика вычисления τ2 представлены в [6, 7, 19]).

Фиксированная модельВ основе фиксированной модели величины эффекта лежит предположение (до-

пущение), что все включённые в мета-анализ индивидуальные экспериментальные исследования значительно не отличаются друг от друга — по своему эксперимен-тальному дизайну и методологии, по природе и характеру экспериментального воздействия, по принципам и инструментарию измерения зависимых переменных и основным демографическим характеристикам участников (испытуемых); иными словами, все они относятся к единой генеральной совокупности исследований по определённой тематике и области применения результатов. Как следствие, по-лученный для них средневзвешенный индекс величины эффекта гипотетически аппроксимирует единый достоверный эффект, что отражается и на способе его расчёта. Результаты мета-анализа в соответствии с логикой фиксированной модели представляются на двух уровнях. Во-первых, это сам средневзвешенный индекс величины эффекта, основанный на k индивидульных индексах всех включённых в мета-анализ исследований, и связанные с ним статистические показатели (стандарт-ная ошибка, дисперсия, верхний и нижний доверительные интервалы и результат z-теста с соответствующим уровнем статистической значимости р). Во-вторых, это результаты анализа однородности / неоднородности распределения индиви-дуальных индексов величины эффекта со своими статистическими параметрами. Q-параметр (напр., Cochran’s Q) представляет собой сумму квадратов всех разниц между средневешенным индексом величины эффекта и каждым индивидуальным значением величины эффекта. Эта сумма квадратов проверяется на статистиче-скую значимость при помощи χ2 распределения с k — 1 количеством степеней свободы. Неспособность отвергнуть нулевую гипотезу приводит к заключению, что распределение является однородным (homogeneous), или, иными словами, что разброс в распределении индивидуальных эффектов не превышает случайного ожидания. Напротив, если значение Q оказывается статистически значимым, это свидетельствует о высоком (превышающим случайное ожидание) разбросе значе-ний индивидуальных эффектов, т. е. их распределение разнородно (heterogeneous). В этом случае следующим шагом мета-анализа должен стать поиск источников систематической вариации, осуществляемый посредством анализа модерирующих переменных (в рамках логики всё той же фиксированной модели). Кроме того, для описания разброса значений величины эффекта разработан индекс I2, который не тестируется с помощью типичных статистических процедур, а является более ин-туитивным показателем однородности / неоднородности. Значение I2 находится в пределах от 0,0 до 1,0 и характеризует процент разброса индивидуальных значений величины эффекта от общей дисперсии данных, зафиксированных мета-анализом. Можно также сказать, что это процент вариации, который несводим к случайному и, следовательно, нуждается в дополнительном изучении и объяснении.

Случайная модельПрименение случайной модели синтеза индивидуальных индексов величины

эффекта считается наиболее оправданным в случае, если включённые в мета-анализ первичные экспериментальные исследования существенно различаются по своей

51


методологии, экспериментальным воздействиям, демографическим характеристикам испытуемых и т. д. (см. соответствующие критерии для фиксированной модели). В подобных условиях индивидуальные исследования рассматриваются не как равно-правные представители единой генеральной совокупности, отвечающие на единый научно-исследовательский и / или прикладной вопрос, а скорее как коллекция, составленная случайным образом из выборок, представляющих сходные, но раз-личные микропопуляции. Как было отмечено ранее, в рамках случайной модели общий индекс дисперсии (τ2) добавляется к показателю дисперсии индивидуальных эффектов (Vg), в результате увеличивая знаменатель соответствующего уравнения расчёта весовых коэффициентов, что ведёт к их уменьшению. Это означает, что каждому индивидуальному исследованию в рамках синтеза по случайной модели придаётся меньшее значение, чем в рамках фиксированной модели. По той же при-чине случайная модель практически не предусматривает оценки однородности / неоднородности распределения индивидуальных эффектов, так как дисперсия между эффектами связывается с дисперсией внутри каждого исследования (случайным об-разом распределяется между всеми включёнными в мета-анализ индивидуальными исследованиями).

Смешанная модельВ реальных прикладных исследованиях в области социальных наук сложно ожи-

дать, что применение фиксированной модели будет полностью оправдано — слишком вариативны условия их проведёния, характеристики методов оценки результатов и особенности выборок участников, также затруднён контроль за идентичностью при-менения экспериментального воздействия (даже если предположить, что подобная идентичность в принципе достижима). Это, как правило, означает, что синтез эффектов для получения средневзвешенного индекса величины эффекта по итогам мета-анализа в целом будет осуществляться в соответствии с процедурами случайной модели. Но если параллельное применение фиксированной модели выявило статистически зна-чимые показатели разнородности (heterogeneity) распределения эффектов, возникает закономерный интерес к потенциальным систематическим причинам такой вариации и потребность их более детального исследования. В этом случае анализ модерирую-щих переменных проводится по принципам так называемой смешанной модели. Как следует из самого наименования, эта модель является комбинацией методов фикси-рованной и случайной моделей. Средневзвешенный индекс величины эффекта для каждого уровня анализируемой модерирующей переменной (например, различные возрастные группы испытуемых или категории экспериментального воздействия по продолжительности) вычисляется при помощи случайной модели, при этом значение τ² рассчитывается для каждого уровня отдельно. Синтез же эффектов по всем уровням и оценка статистической значимости различий между уровнями подчиняются логике и следуют процедурам фиксированной модели.

«За» и «против» в дискуссии о теории и практике мета-анализаВыше нами были рассмотрены ключевые характеристики мета-аналитических ис-

следований, которые принципиально отличают этот метод количественного синтеза от более традиционных категорий обзоров научно-исследовательской литературы. Они же, как правило, указываются в качестве его основных преимуществ.

Чтобы ещё раз зафиксировать внимание на том, что выделяет мета-анализ в особую категорию литературных обзоров,обратимся к краткому перечню наиболее значимых преимуществ мета-анализа, составленному М. Липси и Д. Уилсоном [17]:

52

• систематическая обработка информации из различных источников и универ-сальность индекса величины эффекта; • высокая чувствительность к деталям и способность принимать в расчёт величину и направления всех релевантных вопросу исследования статистических данных; • возможность анализа модерирующих переменных как факторов, определяющих вариативность индивидуальных индексов величины эффекта (то, чего практи-чески лишены другие виды литературных обзоров); • обладание значительно большей мощностью (statistical power) обнаружения эффекта экспериментального воздействия, чем индивидуальные эмпирические исследования; • систематический характер планирования и проведёния исследования на всех его этапах — от поиска, оценки и анализа данных до синтеза, интерпретации и представления результатов.

Чтобы понять сторонников теории и практики мета-аналитических исследований (к которым, несомненно, причисляют себя и авторы этой публикации), укажем оче-видные недостатки традиционных повествовательных обзоров литературы [5, 20, 26]:

• избирательность (непоследовательность) отбора первичных исследований для использования в обзоре; • субъективность в представлении результатов отдельных первичных исследований (составители обзора сами решают, какие исследования заслуживают большего или меньшего внимания, а значит и получают различные «веса» — на основе непрозрачных критериев); • неспособность систематически учесть размеры выборок участников индиви-дуальных экспериментальных исследований, включаемых в обзор; • несбалансированность интерпретации итоговых результатов (что и с какой сте-пенью будет представлено вниманию аудитории зачастую также определяется исключительно субъективным выбором авторов); • невозможность пропорционально учесть и проанализировать в рамках единого метода все факторы (характеристики индивидуальных исследований), по-тенциально влияющие на конечные выводы литературного обзора — задача, которую в мета-аналитических исследованиях решает анализ модерирующих переменных.

Естественно, эти потенциальные угрозы совсем не обязательно реализуются во всех традиционных литратурных обзорах. Вполне взвешенные и объективные дале-ко не редкость среди них. В конце концов, это ответственность и профессиональная обязанность каждого учёного. Принципиальное отличие заключается в том, что сама методология мета-анализа в гораздо большей степени позволяет контролировать эти проблемы, хотя и не является абсолютной гарантией их невозникновения. Опять-таки добросовестность и профессионализм играют здесь не последнюю роль, и реализовать мета-анализ, к сожалению, тоже можно по-разному. Именно поэтому для тех, кто делает выбор в пользу этой категории систематических обзоров научно-исследовательской литературы, так важно как можно более подробно ознакомиться с принципами и процедурами мета-анализа и понять лежащую в их основе логику научного метода.

Известно, что далеко не все полностью разделяют энтузиазм сторонников мето-дологии и практики мета-аналитических исследований. Известен довольно напря-жённый обмен репликами-публикациями по поводу эффективности психотерапии между Гансом Айзенком и Джином Глассом с коллегами [10, 11, 12, 14, 21, 22]. Дискуссия началась, когда М. Смит и Д. Гласс [21] использовали методологию мета-анализа для проверки, систематизации и уточнения выводов более раннего обзора экспериментальных исследований эффективности психотерапии [9]. Заключение о


53

высокой результативности различных видов психотерапии, к которому они пришли на основе интеграции данных свыше трёхсот индивидуальных исследований, оказа-лось прямо противоположным результатам, обнародованным Г. Айзенком. В ответ тот подверг резкой критике сам метод мета-аналитического исследования за его всеядность и неумение отделить действительно заслуживающие внимания исследо-вания от низкокачественного «мусора». Тем не менее данные в поддержку позиции М. Смита и Д. Гласса в рамках мета-аналитического подхода продолжали накапли-ваться, и в 1993 году М. Липси и Д. Уилсон опубликовали работу, озаглавленную «Эффективность психологических, образовательных и поведенческих воздействий: подтверждение по данным мета-анализа» [18], в которой продемонстрировали вы-сокий и стабильный позитивный эффект этих воздействий.

С выходом в свет этой публикации дискуссию об эффективности психотерапии в определённой степени можно считать завершённой, но критика мета-анализа не сошла на нет целиком. Среди аргументов противников мета-анализа можно выде-лить несколько основных.

Во-первых, сомнению подвергается адресность мета-аналитического подхода, который, по словам его критиков, имеет тенденцию «смешивать яблоки с апельси-нами» («mixing apples and oranges» argument [10]. Мета-аналитики возражают, что и яблоки, и апельсины принадлежат к общей категории фруктов [22], т. е. аналогия была бы справедливой, если бы мета-анализ пытался обобщить совершенно не связанные между собой исследования, что на деле совершенно не так — мета-анализ всегда ори-ентирован на синтез результатов исследований одной проблемы, разнящихся только выборками участников и нюансами реализации, но никак не принципиальными кате-гориями зависимых и независимых переменных в рамках единой предметной области. Именно этой цели служат заранее сформированные критерии отбора, определяющие включение или невключение конкретного экспериментального исследования в базу данных мета-анализа. Если продолжить ту же аналогию, адекватный мета-анализ скорее можно сравнить со сбалансированным фруктовым салатом, в котором не про-сто представлены яблоки и апельсины, но учтены их сорта, размеры, внешний вид, а главное — вкусовые качества, питательность и оптимальные пропорции смешения. Более того, мета-аналитики утверждают, что только сравнение и интеграция именно многообразия экспериментальных исследований одного общего вопроса имеет смысл. Если бы все индивидуальные работы по предмету исследования были совершенно одинаковы, они имели бы и одинаковые результаты, приводили бы к одинаковым вы-водам и, следовательно, не нуждались бы в синтезе. Мета-анализ призван разрешить противоречия между различными первичными экспериментами, так как любое одиночное исследование, даже очень тщательное и представительное, на это не способно. Только анализ модерирующих переменных в мета-анализе способен — в дополнение к оценке центральной тенденции и разброса данных — ответить также на вопрос, при каких конкретных условиях экспериментальное воздействие более или менее эффективно.

Во-вторых, с лёгкой руки Г. Айзенка воспроизводится аргумент «мусор на входе — мусор на выходе» («garbage in, garbage out» argument [Eysenk, 1978]). Он сводится к тому, что методологическое качество первичных экспериментальных исследований неоднородно, и включение в мета-анализ исследований низкого ка-чества ставит под сомнение и выводы самого мета-анализа. Но то же самое можно сказать и о любом другом методе обзоров научно-исследовательской литературы. При этом, если отбор работ, например, в повествовательные обзоры целиком на-ходится в ведении его авторов и его критерии не всегда доведены до сведения аудитории, то стратегия отбора исследований в мета-анализе подчиняется заранее сформированным прозрачным правилам и процедурам. Выше мы уже обращались


54

к различным способам оценки и контроля валидности включаемых в мета-анализ индивидуальных экспериментов, которые либо отсеивают низкокачественные работы, либо статистически корректируют их влияние на результаты и итоговые выводы мета-анализа. Более того, систематизируя в процессе кодирования моде-рирующих переменных информацию, содержащуюся (или же по разным причинам отсутствующую) в первичных экспериментальных исследованиях, мета-анализ способен также информировать научное сообщество о том, как улучшить их каче-ство и репрезентативность в дальнейшем. Например, на основе обобщения данных мета-анализа эффективности дистанционного обучения [4] авторы сумели выявить и описать наиболее типичные проблемы и недостатки в экспериментальном дизайне, реализации и представлении результатов первичных исследований в этой области образования и предложили пути их последовательного преодоления [3].

В-третьих, существует так называемая проблема смещения или искажения дан-ных в опубликованных исследованиях («publication bias»).Она заключается в том, что статистически значимые результаты (ведущие к выводам об эффективности изучаемого экспериментального воздействия) публикуются с большей вероятно-стью. И сами исследователи, и редакторы, и рецензенты научных и научно-прак-тических журналов предпочитают обнародовать данные о наличии эффекта, а не те, что подтверждают «нулевую гипотезу». Однако, как и в случае с предыдущим критическим аргументом, эта тенденция в равной степени может искажать и выводы других видов литературных обзоров. Мета-анализ предлагает, по крайней мере, два независимых способа профилактики и оценки масштаба «publication bias». Прежде всего, это исчерпывающий характер поиска источников данных, который не ограни-чивается только журнальными публикациями, но распространяется и на дипломные и диссертационные работы, презентации на научных конференциях, независимые онлайновые источники, технические отчёты и другие виды так называемой серой литературы («grey literature»). Кроме того, в арсенале статистических приёмов мета-анализа есть способы расчёта вероятного смещения данных из-за предубеждённости против нулевых эффектов. Многие программные пакеты для мета-аналитических исследований позволяют строить funnel plots и применять так называемые fail-safe процедуры для визуальной и статистической оценки наличия / отсутствия и степени «publication bias».

Наконец, есть категория исследователей, относящих себя к сторонникам ис-ключительно качественных (qualitative) методов научного исследования, которые ставят под сомнение не только методологию и практику мета-анализа, но и любые количественные (quantitative) эмпирические исследования в социальных науках, и в особенности в образовании. С их точки зрения, любое межличностное взаимодействие, в частности обучение, является не экспериментальным воздействием, а, в первую очередь, равноправным диалогом, и в этом качестве не может быть «оцифровано», а только подробно описано. Нам представляется, что исключительно описательные методы ограничивают реальные возможности социальных наук, в особенности в их прикладных аспектах, в то время как мета-анализ даёт исследователям допол-нительные возможности всестороннего систематического анализа и интеграции экспериментальных данных.

Обмен мнениями между сторонниками и оппонентами методологии количествен-ного синтеза продолжается, одновременно идёт процесс дальнейшего уточнения и совершенствования его конкретных процедур и статистического аппарата. Свиде-тельством того, насколько серьёзен интерес к мета-аналитическим исследованиям, может служить факт учреждения специальных организаций, в компетенции кото-рых — разработка стандартов и содействие практическому применению мета-анали-


55

за. В социальных науках, и психологии в частности, эту роль играет, например, the Campbell Collaboration (http://www.campbellcollaboration.org), в образовании — What Works Clearing house (http://www.ies.ed.gov/ncee/wwc/), в медицине — the Cochrane Collaboration (http://www.cochrane.org).

QUALITATIVE SYNTHESES IN SOCIAL SCIENCES: METHODOLOGY AND PRACTICE

OF META-ANALYSISPart 2

Borokhovski EugenePh.D., Systematic Reviews Project Manager, Centre for the Study

of Learning and Performance (CSLP), Concordia University (Montreal, Canada), e-mail: [email protected]

Bernard Robert MarcusPh.D., Professor of the Educational Department, Systematic Reviews Theme Leader, Centre for the Study of Learning and Performance (CSLP), Concordia University

(Montreal, Canada), e-mail: [email protected]

The main purpose of this paper is to introduce the audience to the concept of the meta-analytical research in social science. The first part of the article presented a brief history of meta-analysis and a simplified introduction to the essence of its logic and methodology. The second part of the article offers the readers an overview of the sequence of basic steps in a typical meta-analytical research, including its fundamental statistical procedures and discusses «pros» and «cons» to this category of systematic reviews.

Keywords: meta-analysis, research literature search and retrieval, inclusion-exclusion criteria, effect size, heterogeneity analysis, moderator variable analysis.

REFERENCES 1. Abrami P.C., Bernard R.M., Borokhovski E., Surkes M., Wade A., Zhang D. A meta-analysis of

instructional interventions affecting critical thinking skills and dispositions: Preliminary results // Review of Educational Research. 2008. Vol. 78. — P. 1102–1134.

2. Abrami P.C., Borokhovski E., Bernard R.M., Wade A., Tamim R., Persson T., Bethel E.C., Hanz K., Surkes M.A. Issues in conducting and disseminating brief reviews // Evidence and Policy: A Journal of Research, Debate and Practice. 2010. Vol. 6. № 3. — P. 371–389.

3. Bernard R.M., Abrami P.C., Lou Y., Borokhovski E., Wade A., Wozney L., Wallet P. A., Fiset M., Huang B. How does distance education compare to classroom instruction? A Meta-analysis of the empirical literature // Review of Educational Research. 2004. Vol. 74. № 3. — P. 379–439.


56

4. Bernard R.M., Abrami P.C., Lou Y., Borokhovski E. A methodological morass: How can we improve the quality of quantitative research in distance education? // Distance Education. 2004. Vol. 25. № 2. — P. 175–198.

5. Bernard R., Naidu S. Integrating research into instructional practice: The use and abuse of meta-analysis //Canadian Journal of Educational Communication. 1990. Vol. 19. № 3. — P. 171–198.

6. Borenstein M., Hedges L.V., Higgins J.P.T., Rothstein H.R. A basic introduction to fixed-effect and random-effects models for meta-analysis // Research Synthesis Methods. 2010. Vol. 1. — P. 97–111.

7. Borenstein M., Hedges L., Higgins J., Rothstein H. Introduction to meta-analysis.Chichester, UK: Wiley, 2009. — 450 p.

8. Cohen J. Statistical power analysis for the behavioral sciences (2nd ed.). Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1988. — 570 p.

9. Eysenk H.J. The effects of psychotherapy: An evaluation // Journal of Consulting Psychology. 1952. Vol. 16. — P. 319–324.

10. Eysenck H.J. An exercise in mega-silliness // American Psychologist. 1978. Vol. 33. — P. 517. 11. Eysenk H.J. Meta-analysis: An abuse of research integration //The Journal of Special education.

1984. Vol. 18. — P. 41–59. 12. Eysenck H.J. Meta-analysis squared — Does it make sense //American Psychologist. 1995. Vol.

50. — P. 110–111. 13. Glass G.V. Primary, secondary and meta-analysis of research // Educational Researcher. 1976.

Vol. 5. № 10. — P. 3 — 8. 14. Glass G. V., McGaw B., & Smith M.L. Meta-analysis in social research. Beverly Hills, CA: Sage,

1981. — 279 p. 15. Hedges L.V., Olkin I. Statistical methods for meta-analysis. Orlando, FL: Academic Press,

1985. — 369 p. 16. Hedges L.V., Shymansky J.A., Woodworth G. A practical guide to modern methods of meta-

analysis. Washington, DC: National Science Teachers Association, 1989. — 80 p. 17. Lipsey M.W., Wilson D.B. Practical meta-analysis. London: Sage Publications. 2000. — 247 p. 18. Lipsey M.W., Wilson D.W. The Efficacy of Psychological, Educational, and Behavioral Treatment.

Confirmation From Meta-Analysis // American Psychologist. 1993. Vol. 48. № 12. — P. 1181–1209.

19. Pigott T. Advances in Meta-Analysis (Statistics for Social and Behavioral Sciences): Springer US, 2012. — 155 p.

20. Slavin R.E. Meta-analysis in education: How has it been used? // Educational Researcher. 1984. Vol. 13. № 8. — P. 6–15.

21. Smith M.L., Glass G.V. Meta-analysis of psychotherapy outcome studies //American Psychologist. 1977. Vol. 32. — P. 752–760.

22. Smith M.L., Glass G.V., Miller T.I. The Benefits of Psychotherapy. Baltimore, MD: Johns Hopkins Univ. Press, 1980. — 269 p.

23. Valentine J.C., Cooper H.M. A systematic and transparent approach for assessing the methodological quality of intervention effectiveness research: The Study Design and Implementation Assessment Device (Study DIAD) // Psychological Methods. 2008. Vol. 13. — P. 130–149.

24. Wade A., Abrami P.C., Bernard R.M., Turner H.M., Peretiatkowicz A. Performing the literature search: Beyond the basics // Paper presented at C2 Colloquium, Lisbon, Portugal, 2005.

25. White H.D. Scientific communication and literature retrieval // H.Cooper & L.Hedges (Eds.) The handbook of research synthesis. New York: Russell Sage Foundation, 1994. — P. 41–55.

26. Wolf F.M. Meta-analysis: Quantitative methods for research synthesis. Beverly Hills, CA: Sage Publications, 1986. — 65 p.


57


СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ И СДВИГИ В ИНВЕСТИЦИОННЫХ СТРАТЕГИЯХ ТНК

Э.Н. Лимонова1

В статье исследуются структурные сдвиги в инвестиционных стратегиях транснацио-нальных корпораций, обусловленные действием глобального финансово-экономического кризиса. Исследованы мотивы и детерминанты размещения прямых иностранных инвести-ций транснациональными компаниями. Обоснован сдвиг инвестиционных стратегий ТНК в пользу инвестирования без участия в капитале принимающей страны.

Ключевые слова: ТНК, инвестиционная стратегия, глобальный экономический кризис, прямые иностранные инвестиции, неакционерные формы организации международного производства, глобальные производственно-сбытовые цепочки.

Глобальный финансово-экономический кризис 2008 г. заставил многие транс-национальные компании пересмотреть свои инвестиционные стратегии, а также выявил «узкие места» прежних стратегий. Большинство ТНК были вынуждены репозиционировать себя на глобальных рынках и / или сократить расходы под давлением кризиса.

Все теории иностранного инвестирования, в т. ч. теория жизненного цикла товара Р. Вернона, теория конкурентных преимуществ М. Портера, теория несовершен-ства рынка С. Хаймера, теория интернализации П. Бакли, эклектическая теория Дж. Даннинга подчеркивают значимость инвестиционной стратегии, выбранной транснациональными корпорациями.

Процесс разработки инвестиционной стратегии представляет собой одну из наи-более важных составляющих общей системы стратегического выбора компании и основан на современной концепции «стратегического менеджмента». Концепция стратегического менеджмента, активно внедряемая с 70-х гг. XX в. в США и за-падно-европейских странах, отражает чёткое стратегическое позиционирование компании, в том числе и её инвестиционную позицию. В создание стратегического менеджмента внесли вклад многие авторы: А. Чандлер, Ф. Зельцник, И. Ансофф, П. Друкер.

В 1960-х гг. И. Ансофф подчёркивал значимость диверсификации стратегий как в горизонтальном, так и вертикальном направлениях [1]. Э. Чаффи обозначила

1 Лимонова Эльвина Николаевна — старший преподаватель кафедры международной экономики и экономической теории, Днепропетровский университет имени Альфреда Нобеля (Днепропетровск, Украина), эл. почта: [email protected].


58

ключевые элементы стратегического менеджмента и возможности его применения на предприятии. Также ею были приведены аргументы в пользу повышения адап-тивности организации к условиям внешней среды, диверсификации корпоративных стратегий развития, необходимости тщательного планирования [4].

Правильно выбранная стратегия является необходимым условием для достижения успеха. В связи с глобальным экономическим кризисом многим транснациональным компаниям пришлось пересмотреть свои инвестиционные стратегии. В ходе кризиса одни ТНК оптимизировали свои зарубежные активы, другие продолжили экспансию, воспользовавшись ситуацией на рынках. Однако неустойчивость экономического роста, обусловленная сохранением неопределённости развития ситуации на глобаль-ных рынках, и снижение спроса в развитых странах обуславливают понижательные тенденции в зарубежной инвестиционной активности ТНК.

В связи с этим целью статьи является исследование современных тенденций и сдвигов в инвестиционных стратегиях ТНК, обусловленных действием глобального финансово-экономического кризиса.

Мотивы и детерминанты прямого иностранного инвестирования ТНК

Реализация инвестиционной стратегии предполагает изучение поведения и моти-вации ТНК в аспекте размещения прямых иностранных инвестиций (ПИИ), с одной стороны, и выявление факторов инвестиционной привлекательности принимающей страны — с другой.

Таким образом, целесообразно говорить о существовании фундаментальной связи между мотивами осуществления ПИИ транснациональными корпорациями, факто-рами, влияющими на приток ПИИ, и инвестиционными стратегиями. Совокупность факторов и детерминант ПИИ лежит в основе решения ТНК инвестировать за рубеж.

Анализ теорий прямых иностранных инвестиций позволяет выделить основные мотивы размещения ПИИ транснациональными корпорациями:

• получение доступа к необходимым для осуществления деятельности ресурсам; • расширение рынков сбыта; • поиск возможностей для ведения производства с более высокой эффективностью; • приобретение стратегически важных активов; • более выгодное законодательство и политический курс.Часто транснациональные корпорации осуществляют ПИИ с целью получения

доступа к ресурсам, необходимым для их деятельности, особенно топливным и сы-рьевым минеральным ресурсам, а также человеческим ресурсам (квалифицированной и относительно дешёвой рабочей силе). Преследуя такую цель, ТНК пытаются полу-чить преимущество за счёт более выгодного соотношения себестоимость — цена. Следовательно, ценовая политика транснациональной корпорации, имеющей доступ к ресурсам с низкой стоимостью, является более гибкой, что в конечном итоге может оказаться основным конкурентным преимуществом.

В случае, если ТНК хотят расширить свой рынок сбыта, они будут преследовать две цели: увеличение товарооборота и противостояние конкурентам, а также созда-ние выходов для избыточного национального производства.

Стремление ТНК повысить эффективность основывается на трёх основных целях: рационализация производства, экономия от масштаба производства и диверсифи-кация рисков. Эффективность определяется как оптимальное соотношение между доходами и расходами компании.

Э.Н. Лимонова

59

В случае приобретения стратегических активов целью ТНК может являться: расширение производственных мощностей; перенос производства определённого товара на фазе зрелости на рынки стран с более высоким потенциалом поглощения продукта; противодействие конкурентам.

Что касается детерминант притока ПИИ, то наиболее полно, на наш взгляд, они отражены в работах С. Лэлла и «Докладе о мировых инвестициях 2011 г.», подготовленном специалистами ЮНКТАД (United Nations conference on trade and development) [6, 7].

В первом случае детерминанты ПИИ делятся на три категории: экономические условия, включающие характеристики рынка, ресурсы рабочей силы и конкуренто-способность; политика принимающей страны, в т. ч. макро- и микроэкономическая политика, а также внешняя политика; факторы риска разных уровней.

Во втором случае классификация и структуризация детерминант ПИИ является более сложной и подразумевает отдельное рассмотрение непосредственно детер-минант размещения ПИИ и инвестирования без участия в капитале принимающей страны.

Таким образом, инвестиционные стратегии корпораций разрабатываются на основе матрицы «мотивы ПИИ — детерминанты ПИИ».

Дж. Даннинг раскрывает эти стратегии при помощи OLI парадигмы. Склонность страны быть чистым источником инвестиций или их реципиентом обуславливается совокупностью трёх типов факторов: собственности (Ownership advantages), размеще-ния производства принимающей экономики (localization advantages) и интернализации (internalization advantages). Согласно его эклектической теории, фирма, обладающая преимуществом О, будет продавать лицензии и патенты, фирма, обладающая О и I преимуществами, или всеми тремя преимуществами, будет размещать ПИИ [5].

Диверсификация торговых отношений и производства привела к тому, что наряду с этими стратегиями транснациональные корпорации разработали новые инвестиционные стратегии, не связанные с долевым участием ТНК в капитале принимающих стран. Глобальное экономическое сотрудничество сегодня больше не ограничивается исключительно ПИИ и торговлей. За последние годы возросла роль промежуточного звена — неакционерных форм экспансии ТНК, т. е. способов организации международного производства, не связанных с участием в капитале. Согласно ЮНКТАД, данные отношения являются «договорными отношениями между транснациональными корпорациями и их партнерами без привлечения соб-ственного капитала ТНК» [7]. Примерами подобных отношений являются подрядное промышленное производство и сельское хозяйство, аутсорсинг услуг, франчайзинг, лицензирование, управленческие контракты. Несмотря на небольшой удельный вес, значимость таких способов организации производства возрастает.

Необходимо отметить, что большая часть мировых инвестиций осуществляется ТНК: они контролируют более половины мирового промышленного производства, реализуют более 70 % всех торговых операций, из которых около 40 % приходится на внутрикорпоративные операции, осуществляемые по так называемым транс-фертным ценам [3].

Однако в результате глобального финансово-экономического кризиса перспек-тивы международной экспансии ТНК несколько ухудшились. Также в кратко-срочной перспективе кризис негативно отразился на планах ТНК в сфере прямого инвестирования.

На сегодняшний день транснациональные корпорации не готовы вернуться к до-кризисным объёмам прямого инвестирования, а развивающиеся страны испытывают трудности в привлечении капиталов, что, в свою очередь, затрудняет возможность

Современные тенденции и сдвиги в инвестиционных стратегиях ТНК

60

долгосрочного прогнозирования их дальнейшего развития. В совокупности эти два аспекта привели к сокращению объёмов прямого инвестирования транснациональ-ными корпорациями.

К наиболее неблагоприятным факторам, препятствующим осуществлению ПИИ транснациональными корпорациями в краткосрочной перспективе, относятся:

• ухудшающиеся и неопределённые перспективы мировой экономики, риск вхождения мировой экономики в новую рецессию; • неопределённость и нестабильность мирового финансового рынка, снижение степени доверия к финансовым институтам, волатильность процентных ставок; • рост протекционизма во внешней торговле, влияющий на условия прямого инвестирования.

Одной из главных причин сокращения инвестиционной активности ТНК на се-годняшний день является изменение в восприятии рисков при осуществлении ПИИ. Даже в странах с глубокими традициями корпоративного управления финансовое положение предприятий и перспективы их развития с трудом поддаются оценке.

В связи с этим современный этап развития глобальных процессов в инвестици-онной сфере характеризуется значительной волатильностью ежегодной динамики основных способов капиталовложений — сделок по слиянию и поглощению (M&A) и новых проектов (greenfield). В 2012 г. стоимость трансграничных сделок на рынке M&А упала на 41 %, достигнув самого низкого уровня с 2009 г., что во многом было обусловлено снижением активности со стороны компаний развитых государств. Со-кращение объёма трансграничных M&А-потоков является отражением глобальной макроэкономической неопределённости и, как следствие, низкой степени уверен-ности корпораций в своих перспективах развития в условиях неустойчивого рынка.

Во многих европейских странах трансграничный уровень продаж на рынке M&А значительно снизился по сравнению с уровнем 2011 г. ТНК многих развитых стран, в частности Австралии, Франции, Люксембурга, Португалии и Соединенного ко-ролевства, были вынуждены продать значительную часть своих активов за рубеж в 2012 г. Так, например, BP продала ряд своих активов в Мексиканском заливе США на сумму 5,6 млрд долл., а Нидерландская ING Groep продала свое американское подразделение. Напротив, стоимость покупок, осуществленных ТНК развивающихся стран в 2012 г. составила 115 млрд долл., достигнув рекордно высокой доли (37 %) в общей стоимости покупок на мировом рынке M&A.

Общемировая динамика greenfield-проектов является отрицательной уже четыре года подряд, в 2012 г. стоимость новых проектов упала на 34 %. Тем не менее на greenfield-инвестиции всё ещё приходится две трети стоимости глобальных инве-стиций.

Согласно прогнозам ЮНКТАД в 2013–2014 гг. предполагается рост глобальных потоков ПИИ на 1,4 и 1,6 млрд долл. соответственно, при условии отсутствия макро-экономических потрясений.

Ожидается устойчивый, но незначительный рост объёмов ВВП, валового на-копления основного капитала и торговли на глобальном уровне и особенно в развивающихся странах. Такое незначительное улучшение макроэкономических условий может побудить ТНК и в дальнейшем трансформировать свою прибыль в реинвестиции вместо участия в новом капитале.

Эти и другие тенденции способствовали изменению характера и вектора между-народной миграции капитала, включая рынки ссудного и предпринимательского капиталов. Катализатором этих сдвигов послужили финансовые и экономические последствия глобального экономического кризиса. Данные тенденции также обу-славливаются растущей многополярностью мировой экономики, проявляющейся в


61

формировании новых центров силы не только на уровне международной финансовой системы, но и мировой экономике в целом (рис. 1).

Факторы

рост протекциониз-ма во внешней

торговле

либерализация международной миграции капи-

тала

усиление конкуренции

технологические сдвиги

глобальный фи-нансово-эконо-

мический кризис

Действия ТНК

углубляющаяся специализация

в международном обмене и возрастающая интернаци-онализация хозяйственной

деятельности

поиск более эффективных способов снижения производственных

и непроизводственных издержек

поиск новых способов организации

международного производства без участия в капитале принимающей

страны

Рисунок 1 — Современные сдвиги в стратегиях ТНК

Так, согласно данным ЮНКТАД, преимущества экспорта, слияний и поглощений, открытия новых проектов в 2009–2011 гг. уменьшились по сравнению с периодом 2006–2008 гг., в то время как преимущества договора партнёрства, аутсорсинга, лицензирования и франчайзинга значительно возросли (рис. 2).

экспорт договора слияние открытие новых аутсорсинг лицензирование партнерства и поглощение проектов и франчайзинг

2,5

3

2

1,5

1

0,5

0

2006–2008 гг.*2009–2011 гг.*

Примечание: *1 — не используется; 5 — очень часто используетсяРисунок 2 — Способы выхода ТНК на иностранные рынки [7]

Трансграничная деятельность ТНК, не предполагающая владение активами национальной компании партнёра, имеет значительные масштабы во всём мире и особенно важна для развивающихся стран. Для ТНК проекты без участия в капи-тале характеризуются относительно невысокими первоначальными капитальными затратами и сниженными рисками. В свою очередь, страны-реципиенты получают возможность интегрироваться в глобальные производственно-сбытовые цепочки (ГПСЦ). Как свидетельствует статистика ЮНКТАД, в 2010 г. объём продаж в рамках таких соглашений составил более 2 трлн долл. США, главным образом, за счёт раз-вивающихся стран. На подрядное промышленное производство и аутсорсинг услуг пришлось 1,1–1,3 трлн долл., франчайзинг — 330–350 млрд долл., лицензирова-ние — 340–360 млрд долл., управленческие контракты — около 100 млрд долл. [7].

Бизнес-стратегии без участия в капитале предоставляют ряд преимуществ для транснациональных корпораций:

• относительно низкая мобилизация акционерного капитала (незначительные финансовые инвестиции) и быстрое восстановление оборотных средств;


62

• снижение степени риска вследствие невысоких капитальных затрат; • гибкость и мобильность, обусловленные низкой вовлечённостью акционерного капитала, позволяют ТНК быстро реагировать на глобальные макроэкономи-ческие сдвиги и переключаться на рынки стран, менее всего пострадавших от кризиса; • сохранение позиций компании на конкретном рыке без привлечения акционер-ного капитала, который теперь может использоваться в целях осуществления стратегически важных слияний и поглощений.

В то же время размещение инвестиций без вложений в акционерный капитал способствует увеличению количества фирм в принимающих странах. По мере углубления фрагментации производственных процессов, стандартизации производ-ства, увеличения уровня защиты прав интеллектуальной собственности происходит увеличение количества предприятий, осуществляющих деятельность посредством контрактного производства или аутсорсинга услуг.

Становление и развитие законодательства, регулирующего охрану интеллекту-альной собственности в странах с развивающимися рынками, ведёт к увеличению числа заключаемых лицензионных договоров.

Насыщение рынка определёнными продуктами, увеличение числа потребителей на развивающихся рынках приводят к развитию франчайзинговых предприятий.

Сформировавшаяся за последние годы устойчивая тенденция роста доли пассив-ного инвестирования, насыщение рынка и усиление конкуренции приводят к росту числа предприятий, осуществляющих свою деятельность посредством управлен-ческих контрактов.

Увеличение волатильности цен на зерно привело к увеличению объёма подряд-ного сельскохозяйственного производства.

Решение ТНК «производить или закупать» и инвестирование без участия в капитале как «промежуточный» вариант

Одной из основных способностей транснациональных корпораций является спо-собность координировать деятельность в рамках ГПСЦ. Существует два способа осуществления такой деятельности: посредством интернализации, когда ТНК при-нимает решение о самостоятельном осуществлении деятельности, и экстернализации когда препоручает её другим. То есть, по сути, ТНК принимает решение, аналогичное выбору «производить или закупать» [7]. В случае интернализации трансграничное перемещение товаров, услуг и других активов является внутрикорпоративным и осуществляется под контролем ТНК. Интернализация ведёт к размещению ПИИ. Экстернализация означает либо классическую торговлю, либо формирование меха-низмов взаимоотношений, не связанных с участием в капитале. В случае с ПИИ ТНК контролируют другие компании, в случае с торговлей контроль не осуществляется. Реализация взаимоотношений, не связанных с участием в капитале, посредством разработки договорных схем представляет собой «промежуточный» вариант, ког-да ТНК могут оказывать влияние на предприятия принимающей страны путём предъявления различного рода требований и рекомендаций. Примерами подобных требований могут служить требование улучшить условия труда, инвестировать в производство или работать только с оговорёнными поставщиками.

В целом, выбор конфигурации собственности и контроля в рамках производствен-но-сбытовых цепочек происходит вследствие целого ряда стратегических решений, принимаемых ТНК. В классической ГПСЦ корпорация контролирует всю последо-


63

вательность операций — начиная с закупки сырья и заканчивая послепродажным обслуживанием. Более того, как правило, ТНК занимаются и НИОКР (рис. 3).

Корпоративные услуги и вспомогательные процессы• Аутсорсинг бизнес-процессов

Разработка технологий/интеллектуальной собственности• Подрядные НИОКР, подрядное проектирование, внутреннее лицензирование

Закупки/входящаялогистика• Подрядное с/хпроизводство• Закупочныецентры• Подрядноепромышленноепроизводство(промежуточнаяпродукция)

Операции/промышленное производство• Подрядноепромышленноепроизводство(сборка/готоваяпродукция)

Выходящаялогистика/распределение• Подряднаялогистика

Продажи,оказание услуг,маркетинг• Франчайзинг• Управленческиеконтракты• Концессии• Лицензи-рование товар-ных знаков

Послепродажноеи иноеобслуживание• Передачана внешнийподряд функцийпослепродаж-ного обслужи-вания• Колл-центры

Рисунок 3 — Способы организации международного производства, не связанные с участием в капитале [7]

В полностью интегрированной компании организация производства во всех зве-ньях ГПСЦ осуществляется собственными силами. В случае, если интернализация имеет трансграничное измерение, она приводит к размещению ПИИ. Однако во всех звеньях ГПСЦ возможен выбор в пользу экстернализации деятельности по-средством описанных выше способов организации международного производства, не связанных с участием в капитале.

Так, вместо открытия производственного филиала в принимающей стране по-средством механизма прямого инвестирования компания может заключить контракт с местными компаниями-производителями на производство товаров или услуг или разрешить местным компаниям выпуск продукции на основе лицензирования.

В целом, на любом из звеньев ГПСЦ выбор компании между прямым инвестиро-ванием, торговлей или производством, не связанным с участием в капитале, будет обуславливаться соотношением издержки — выгоды, уровнем риска, сопряжённого с практической реализацией выбранного варианта, и выбранной стратегией. В не-которых случаях инвестирование без участия в капитале может заменить торговлю и ПИИ, в некоторых — дополнить друг друга.

Подводя итог, необходимо отметить, что сегодня ТНК все активнее взаимо-действуют со странами с формирующимися рынками и другими развивающимися странами, используя новые способы организации производства, такие как под-рядное промышленное и сельскохозяйственное производство, аутсорсинг услуг, франчайзинг и лицензирование. Эти относительно новые явления предоставляют странам базирования возможность снизить риски в условиях макроэкономической нестабильности, сохранить позиции компании на конкретном рынке без привлече-ния акционерного капитала и достичь большей манёвренности вследствие низкой вовлечённости акционерного капитала. Что касается развивающихся стран, то перед ними открываются возможности интеграции в глобальные производственно-сбытовые цепочки, что приведёт к усилению их национального производственного потенциала и повышению уровня международной конкурентоспособности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Ансофф И. Новая корпоративная стратегия. СПб.: Питер Ком., 1999. — 416 с. 2. Вовк С. Тенденции современного инвестирования: ТНК // Журнал европейской экономики.

2012. Т. 11. № 3. — С. 286–308.


64

3. Заярна Н.М., Брунець В.Г. Розвиток транснаціональних корпорацій в умовах глобалізації економіки // Науковий вісник НЛТУ України. 2009. Вип. 19.2. — С. 25–31.

4. Dunning J., Lundan S. Multinational enterprises and the global economy / 2nd ed. Cheltenham, UK: Edward Elgar Publishing, 2008.

5. Chaffee E. Three Models of Strategy // Academy of Management Review. 1985. Vol. 10. № 1. — P. 89–98.

6. Lall S. Attracting Foreign Investment: New Trends, Sources and Policies. London: Commonwealth Secretariat, Economic Affairs Division, 1997. — 61 p.

7. World Investment Report 2011. Geneva: UNCTAD, 2011. [Электронный ресурс]. URL: http://unctad.org/en/docs/wir2011_en.pdf (дата обращения — 1.08.2013).

MODERN TRENDS AND CHANGES IN INVESTMENT STRATEGY OF TNCS

Limonova Elvina Nikolayevna Senior Teacher, International Economics and Economic Theory Department,

Alfred Nobel University (Dnepropetrovsk, Ukraine), e-mail: [email protected]

The article studies the structural changes in investment strategies of transnational corporations, determined by the effect of global financial and economic crisis. The paper analyses the motives and determinants of TNCs’ foreign direct investments. The author has substantiated the shift in TNCs’ investment strategies towards non-equity modes.

Keywords: transnational company, investment strategy, global economic crisis, foreign direct investment, non-equity models, global production and supply chain

REFERENCES 1. Ansoff I. The New Corporate Strategy. SPb.: Piter Kom., 1999. — 416 p. 2. Vovk S. Tendencies of modern investment: TNU// Zhurnal Evropeiskoi Ekonomiki. 2012. V.

11. № 3. — P. 286–308. 3. Zayarna N.M., Brunetz V.G. Development of transnational corporations in conditions of global

economy// Naukovii Vestnik NLTU Ukrainy.2009. Iss.19.2. — P.25–31. 4. Dunning J., Lundan S. Multinational enterprises and the global economy / 2nd ed. Cheltenham,

UK: Edward Elgar Publishing, 2008. 5. Chaffee E. Three Models of Strategy // Academy of Management Review. 1985. Vol. 10. № 1. —

P. 89–98. 6. Lall S. Attracting Foreign Investment: New Trends, Sources and Policies. London: Commonwealth

Secretariat, Economic Affairs Division, 1997. — 61 p. 7. World Investment Report 2011. Geneva: UNCTAD, 2011. [Electronic resource]. URL: http://

unctad.org/en/docs/wir2011_en.pdf (address date — 1.08.2013).


65


ПРОБЛЕМЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОГО РЫНКА АУТСОРСИНГОВЫХ УСЛУГ

Е.С. Епифанова1

Рассматривается понятие аутсорсинга, показаны специфика и проблемы функциониро-вания аутсорсинговых услуг на российском рынке.

Ключевые слова: аутсорсинг, менеджмент, бизнес-процессы.

Аутсорсинг — специфический вид деятельности в сфере услуг, помогающий оп-тимизировать деятельность предприятия за счёт концентрации ресурсов на ключевой компетенции компании и передачи второстепенных, непрофильных функций специ-ализированным организациям. Аутсорсинг достаточно новая услуга на российском рынке, она активно обсуждается в специальной литературе [1, 2, 5, 6 и др.]. Анализ исторических аспектов экономического развития показывает, что на предприятиях советского периода широко использовалась практика кооперации и субподряда, которые были своего рода прообразами современного аутсорсинга.

В настоящее время в России бизнес в сфере аутсорсинга пока не сформировался в отдельное полноценное направление, но анализ показывает, что сложилась чёткая тенденция его роста. Логично допустить, что в условиях посткризисного развития всё более актуальным для менеджмента предприятий становится вопрос, на чём и как сэкономить. Благодаря передаче стороннему подрядчику непрофильных видов деятельности можно снизить расходы на 25–30 % [4].

Рассматривая современное состояние, тенденции и перспективы российского рынка аутсорсинговых услуг, прежде всего, следует иметь в виду, что в российском законодательстве понятие правового института «аутсорсинг» отсутствует, в нём не содержатся даже общие нормы, регулирующие правоотношения при передаче определённых работ внешнему исполнителю. Регламентация аутсорсинговых взаимо-отношений осуществляется на основе ст. 421 Гражданского кодекса РФ, согласно которой граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Стороны могут заключить договор как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами, а также договор, в котором содержатся элементы

1 Епифанова Елена Сергеевна — кандидат экономических наук, директор обособленного под-разделения Общество с ограниченной ответственностью «Межрегиональное налоговое агентство» (Волгоград), эл. почта: [email protected].


66

различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор). К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора [3]. Согласно ст. 779 Гражданского кодекса РФ по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определённые действия или осуществить определённую деятель-ность), а заказчик — оплатить эти услуги [3].

На российских предприятиях успешно применяются разновидности аутсорсинга бизнес-процессов, например:

• управление персоналом: кадровый аудит, кадровый учёт, подбор персонала, полный комплекс услуг; • аутсорс-финансы: бухгалтерское сопровождение, зарплатный проект, налоговое консультирование, разработка бизнес-плана; • управление логистикой и доставкой; • информационные системы и управление базами данных; • юридическое обеспечение деятельности: юридическое сопровождение, реги-страция юридических лиц, арбитраж; • аутсорс-реклама: паблик рилейшнз, интернет-реклама, реклама в средствах массовой информации, дизайн, выставки, промо-акции; • аутсорс-полиграфия: полиграфическая печать, изготовление сувениров; • обеспечение безопасности; • переводческие услуги; • обеспечение функционирования офиса; • вывоз и рекуперация отходов и бытового мусора; • аутсорс-презент: корпоративные мероприятия, подарки и ряд других бизнес-процессов и др.

Немало компаний начинают использовать технологии аутсорсинга с IT-аутсорсинга и только затем постепенно переходят на остальные современные модели предостав-ления аутсорсинговых услуг. Иллюстрацией этому служат результаты интернет-опроса руководителей российских компаний, проведённого в 2010–2011 гг. (табл. 1).

Таблица 1 — Ответы руководителей российских компаний на вопрос: «Какие виды аутсорсинга использует Ваша компания?» (см. [8])

Варианты ответов % ответивших

IT-аутсорсинг 60,8

Производственный аутсорсинг 13,9

Аутсорсинг бизнес-процессов 19,6

Аутсорсинг управления знаниями 5,7

Как видно из данных, представленных в табл. 1, более 60 % российских компаний используют аутсорсинг в информационных технологиях; пока мало востребованным является аутсорсинг управления знаниями (только 5,7 %).

Исследование динамики и состояния рынка аутсорсинговых услуг в России по-казывает, что к основным сегментам потребителей аутсорсинговых услуг можно отнести: малые и средние предприятия, ограниченные в ресурсах, активно поль-зующиеся услугами аутсорсеров в области финансового и кадрового аудита, ин-формационных технологий; крупные компании и банки, системно занимающиеся

Е.С. Епифанова

67

оптимизацией бизнес-процессов и имеющие возможность проведёния конкурса с целью отбора наиболее подходящих исполнителей; представительства зарубежных компаний и совместных предприятий, имеющие опыт использования аутсорсинга; государственные организации, заинтересованные в привлечении квалифицирован-ных специалистов [7].

Практика вынесения на аутсорсинг отдельных функций бизнеса имеет место в нефтегазовых компаниях, пользующихся при разведке и подготовке месторожде-ний услугами зарубежных сервисных структур — Schlumberger, Halliburton, или отечественных — «Петроальянс». Отечественные фирмы «ЛУКОЙЛ» и «ЮКОС» выделили свои буровые подразделения в самостоятельные компании «ЛУКОЙЛ-бу-рение» и «Сибирская Сервисная Компания», не оставив за собой контрольный пакет участия в данных компаниях. Ирбитский мотоциклетный завод продал кузнечный и автоматный цеха. Компания «Август», производитель женской одежды под маркой OGGI, оставила за собой лишь разработку моделей, технологическую подготовку производства, закупку материалов и фурнитуры и продажу готовой одежды. Произ-водство самой одежды осуществляется на условиях аутсорсинга и субконтрактации со множеством малых и средних предприятий лёгкой промышленности [5]. Стало общепринятым среди российских компаний выносить функции IT-обеспечения на аутсорсинг. Так имеет место аутсорсинг функций IT-подразделений в компаниях «ЛУКОЙЛ», «ЮКОС», «Северсталь», где IT-служба состоит из нескольких чело-век, занятых выстраиванием отношений со специализированными компаниями, работающими на подряде [4].

В период выхода из экономического кризиса для руководства российских компа-ний особенно важна концентрация на ключевых компетенциях бизнеса, на поиске новых направлений развития, новых продуктах, новых рынках. Аутсорсинг в этих условиях приобретает особую актуальность, поскольку освобождает руководство от необходимости выполнения второстепенных, рутинных для данного бизнеса операций за счёт передачи их специализированным компаниям.

По результатам оценки перспектив развития рынка аутсорсинговых услуг нами выделены следующие факторы его активизации [4]:

• начало экономического роста в отечественной экономике; • завершение процессов реструктуризации на крупных предприятиях, а именно выделение из их состава непрофильных активов; • усиление конкуренции на рынке и угроза снижения прибыльности бизнеса; • постепенное совершенствование правовой среды, оказывающей прямое влияние на ответственность и законопослушность предпринимателей и исполнительных менеджеров. Имеет место постепенное упорядочение правовых процедур в налоговом и бухгалтерском учёте.

На рынок аутсорсинговых услуг в России оказывает влияние целый ряд факторов, сдерживающих его развитие. Анализ и обобщение научной литературы и практи-ческого опыта оказания аутсорсинговых услуг на российском рынке позволили выделить и оценить следующие факторы, препятствующие активизации данной сферы бизнеса.

• Организация производства, когда многие предприятия в условиях нестабиль-ности переходного периода длительное время старались производить как можно больше продукции собственными силами.

• Преобладающая степень в российском производстве вертикальной интеграции, являющейся, по сути, натуральным хозяйством, в отличие от диверсифицированного и высокоспециализированного западного производства. Объединение российских производственных предприятий в промышленные группы по принципу холдинга с

Проблемы функционирования отечественного рынка аутсорсинговых услуг

68

целью «производить всё для себя», в отличие от западных компаний, которые, объ-единяясь, преследуют иные цели: снижение финансового риска при инвестициях, получение эффекта экономии масштаба, объединение или сокращение расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.

• Недоверие друг к другу и соответственно к аутсорсеру. На российском рынке не просто найти партнера, в котором можно быть уверенным.

• Инертность мышления руководства государственных учреждений, мешающая активному обращению к аутсорсингу.

• Отсутствие на российском рынке аутсорсинговых компаний, способных ста-бильно и качественно работать по запросам зарубежных компаний и банков.

• Наличие собственного, достаточно мощного в крупных российских компаниях штата специалистов по информационным технологиям, что делает болезненным обращение к использованию IT-аутсорсинга.

• Слабая законодательная база. Отсутствуют гарантии выполнения аутсорсин-говых соглашений, не проработаны вопросы страхования договоров аутсорсинга, нет стандартов предоставления услуг.

• Неразвитость рынка. Во-первых, завышена стоимость выполнения работы аутсорсинговыми компаниями, в том числе за счёт включения в цену собственных издержек, например, связанных с рисками неисполнения обязательств другими ор-ганизациями или с неэффективным управлением собственным бизнесом. Во-вторых, достаточно часто имеет место низкое качество исполнения заказа из-за отсутствия квалифицированных менеджеров аутсорсинговых компаний, недостатка отрабо-танных технологий, что можно объяснить периодом становления нового бизнеса.

• Закрытость предприятий, опасения, связанные с передачей корпоративной информации внешним партнёрам.

• Недостаточный опыт и отсутствие эффективных методик оценки реальных расходов на аутсорсинг.

• Опасения и недоверие заказчиков, вызванные в том числе наличием негативного опыта применения аутсорсинга в различных организациях.

• Отсутствие объективной информации и профессиональных кадров.Обозначенные проблемы отразились на приоритетах российских компаний при

выборе видов аутсорсинга. Результаты рейтинга популярности по видам аутсорсинга в российских компаниях приведены в табл. 2 [4].

Таблица 2 — Рейтинг популярности по видам аутсорсинга в российских компаниях

Вид аутсорсинга % ответивших

Охрана 67,27

Транспорт, логистика 66,82

Сфера обслуживания 65,68

Юридическое обеспечение деятельности 62,84

Подбор, обучение персонала 61,59

IT-инфраструктура, хостинг 58,86

Бухгалтерский учёт (полностью) 51,48

Call-центры 50,34

Бухгалтерский учёт (отдельные участки) 49,66

Бизнес-планирование и оптимизация процессов 46,25

Экономическая и информационная безопасность 39,89

Документальный кадровый учёт 37,84

Расчёт заработной платы 31,59


69

В российских компаниях первые три строки рейтинга занимают «неключевые и некритичные» функции — физическая охрана, логистика и транспорт, сфера обслу-живания (в том числе уборка помещений, корпоративные обеды); следует отметить, что сектор клининговых и логистических услуг развивается достаточно высокими темпами. В последнее время вместе с постепенным выходом большинства российских компаний из теневого сектора экономики популярность стали приобретать услуги по аутсорсингу бухгалтерского учёта.

Анализ показывает, что российские и иностранные компании в России по-разному относятся к передаче внутренних функций на аутсорсинг. Так, последние активно используют этот гибкий инструмент оптимизации внутренних функций при расчёте заработной платы, в транспортном и логистическом обслуживании, бухгалтерском учёте, добиваясь снижения издержек, высокой конфиденциальности персональных данных клиентов, автоматизации бизнес-процессов, а также снижая зависимость от человеческого фактора. Российские компании приоритет отдают передаче на аутсорсинг вспомогательных функций, таких как физическая охрана или клиннинг. Что касается универсальных внутренних функций — юридическое обеспечение деятельности, обучение и подбор персонала, то здесь отношение и российских, и иностранных компаний к передаче на аутсорсинг примерно одинаковое.

По нашим оценкам, несмотря на отставание в своём развитии от западного ана-лога, аутсорсинг становится для российских компаний современной эффективной бизнес-моделью. Этому способствуют внешние факторы. В посткризисное время многие компании начинают оценивать целесообразность содержания большого штата сотрудников и сокращают расходы на персонал — здесь кроется одна из причин роста востребованности аутсорсинговой модели бизнеса. Можно ожидать её дальнейшего развития, что потребует, в частности, законодательного обеспечения аутсорсинговых услуг.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Аалдерс Р. ИТ-аутсорсинг: практическое руководство. М.: АиФ, 2004. — 300 с. 2. Аникин Б.А., Рудая И.Л. Аутсорсинг и аутстаффинг: высокие технологии менеджмента:

учеб. пособие. М.: ИНФРА-М, 2006. — 320 с. 3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от

11.02.2013) (с изм. и доп., вступающими в силу с 01.03.2013). URL: http://www.consultant.ru/popular/gkrf1 (дата обращения: 22.07.2013).

4. Епифанова Е.С. Повышение эффективности и качества аутсорсинговых услуг: автореф. дис. … канд. экон. наук. Майкоп, 2011.

5. Козориз Т.С. Аутсорсинг: понятие, цели, практика использования [Электронный ресурс]. URL: http://www.rusconsult.ru/cms-news.php?mode=view_news&id=229 (дата обращения: 26.07.2013).

6. Коник Н.А. Аутсорсинг. М.: КНОРУС, 2008. — 175 с. 7. Мельник О. Аутсорсинг в России: картина меняется // Intelligent Enterprise/Корпоративные

системы. 2005. № 17 (126). 8. http://www.dmsh86.ru (дата обращения: 22.07.2013).

Проблемы функционирования отечественного рынка аутсорсинговых услуг

70

PROBLEMS OF FUNCTIONING OF DOMESTIC MARKET OF OUTSOURCING SERVICES

Epifanova Elena SergeevnaCandidate of Economic Sciences, Director, «Interregional Tax Agency» Ltd.,

Separate Division (Volgograd), e-mail: [email protected]

The concept of outsourcing is considered; specificity and problems of functioning of outsourcing services on the Russian market are showed.

Keywords: аутсорсинг, management, business processes.

REFERENCES 1. Aalders R. IT Outsourcing: guide. М.: AiF, 2004. — 300 p. 2. Anikin B.А., Rudaya I.L. Outsourcing and outstaffing: high management technologies: Tutorial.

М.: INFRA-М, 2006. — 320 p. 3. The Civil Code of the Russian Federation (part 1) of 30.11.1994 № 51-FZ (ed. of 11.02.2013)

(with changes and additions, coming into force from 01.03.2013). URL: http://www.consultant.ru/popular/gkrf1 (address date: 22.07.2013).

4. Epifanova Е.S. Increase of effectiveness and quality of outsourcing services: Thesis abstract … candidate of economic sciences, Maikop, 2011.

5. Kozoriz Т.S. Outsourcing: concept, aims, practice using [Electronic resource]. URL: http://www.rusconsult.ru/cms-news.php?mode=view_news&id=229 (address date: 26.07.2013).

6. Konik N.А. Outsourcing. М.: KNORUS, 2008. — 175 p. 7. Melnik О. Outsourcing in Russia: the picture is changing // Intelligent Enterprise/Korporativnyie

Sistemy. 2005. № 17 (126). 8. http://www.dmsh86.ru (address date: 22.07.2013).


71


РАЗВИТИЕ БЕЗНАЛИЧНОГО ОБОРОТА В РОССИИ ПОСРЕДСТВОМ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

ПЛАСТИКОВЫХ ПРОДУКТОВ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Н.В. Климовских1

Статья посвящена истории развития безналичного оборота в России посредством исполь-зования пластиковых продуктов, а также оценке современного состояния и востребованности данного банковского продукта в экономическом пространстве страны.

Ключевые слова: пластиковые карты, безналичный оборот, платёжные системы.

Развитие электронных технологий привело к тому, что среди многих экономистов стало укрепляться не просто мнение о вытеснении наличного денежного оборота безналичным, но и высказываться предположение о постепенном исчезновении наличного денежного обращения. По их мнению, наличный денежный оборот вы-теснят более технологичные, дешёвые, удобные и безопасные средства платежа — пластиковые карты и электронные кошельки, что приведёт к его сокращению до незначительных пределов, а возможно, и полному его исчезновению.

Действительно, на современном этапе развития банковского сектора рынок пластиковых продуктов является одним из самых динамично развивающихся сег-ментов. Банковские пластиковые карты выступают удобной формой осуществления безналичных расчётов. Такие расчёты на территории Российской Федерации регла-ментируются рядом положений, укажем, в частности, на Положение Центрального банка Российской Федерации от 9 апреля 1998 г. «О порядке эмиссии кредитными организациями банковских карт и осуществления расчётов по операциям, соверша-емым с их использованием» [1].

Конкретные условия функционирования безналичного оборота с использованием пластиковых продуктов определяются в договоре с клиентом. К таковым условиям можно отнести:

• порядок предоставления денежных средств; • порядок возврата предоставленных денежных средств;

1 Климовских Надежда Валерьевна — кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики, Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере (Краснодар), эл. почта: [email protected].


72

• порядок документального подтверждения предоставления и возврата денежных средств; • порядок начисления и уплаты процентов и др.На территории Российской Федерации кредитная организация вправе одновре-

менно осуществлять эмиссию банковских карт, эквайринг платежных карт, а также распространение платежных карт. Данные операции осуществляются кредитными организациями на основании внутрибанковских правил, разработанных в соответ-ствии с законодательством Российской Федерации, нормативными актами Банка России и правилами участников расчётов, содержащихся в договоре между ними. Все расчёты по операциям с использованием банковских пластиковых продуктов, совершаемые на территории Российской Федерации, осуществляются только в валю-те Российской Федерации. Исключением являются расчёты в иностранной валюте, предусмотренные действующим законодательством России [2].

Рассмотрим основные виды пластиковых карт, находящихся в обращении на территории России.

В зависимости от технологии расчётов банковские пластиковые карты подраз-деляются на слип-карты и смарт-карты. Слип-карта имеет магнитную полосу, на которой содержится информация о карточном счёте, открытом клиентом в банке при приобретении карты. Смарт-карта имеет встроенный микропроцессор (чип), в память которого со специального карточного счёта клиента списывается необходимая сумма, в результате чего смарт-карта выполняет функцию электронного кошелька [3].

В зависимости от типа держателя, пластиковые карты подразделяют на: • индивидуальные (собственные); • семейные; • корпоративные.Современные банки, работающие с пластиковыми картами, идут по пути диверси-

фикации, стараясь выпускать и обслуживать карты международных, национальных и локальных систем. Наибольшую популярность среди пользователей пластиковых карт в Российской Федерации имеют международные пластиковые карты ViSa (40 %) которые принимаются по всему миру, и Europay (25 %), которые принимаются более чем в 120 странах мира.

На рис. 2 показана видовая структура пластиковых карт в платёжном обороте России.

Visa

Europay

Union Card

STB Card

«Золотая корона»

ОстальныеРисунок 2 — Видовая структура пластиковых карт в платёжном обороте России

В России первые значительные шаги по внедрению системы пластиковых карт были сделаны в 1988 году. В это время в Лондоне было подписано соглашение между советским бюро путешествий ВАО «Интурист» и международной организацией VISA International для стран Европы, Среднего Востока и Африки. Согласно данно-му соглашению ВАО «Интурист» стало членом этой международной организации, (не являясь при этом банковским учреждением), а советские граждане получили

Н.В. Климовских

73

возможность пользоваться кредитными карточками. Следующим шагом в развитии пластиковых продуктов в России стало избрание Внешэкономбанка СССР членом мировой платежной системы EuroCard (позднее Europay) International [2].

Неразвитость банковского сектора и отсутствие массового использования безна-личных расчётов обуславливало то, что с конца 1960-х гг. в нашей стране кредитные карточки использовали только иностранные туристы в качестве средства платежа. В 1988–1989 гг. в России была разработана концепция безналичных расчётов насе-ления за товары и услуги на основе пластиковых карт, но, несмотря на это, только переход на двухуровневую банковскую систему обусловил развитие пластиковых продуктов в России. Однако данный сегмент банковского рынка ещё долго находился в зачаточном состоянии, несмотря на то что к началу 1995 года около 20 российских банков являлись членами Visa International и около 42 банков — членами Europay. В 1996 году российские банки выпустили всего 301 тысячу карт международной платежной системы VISA International, около 292 тысяч карт Europay International и всего 666 карт Diners Club International.

Заметный рост выпуска банковских пластиковых карт пришёлся на предкри-зисное время — 1997-й и первую половину 1998 г. Так, с 1996 по 1998 г. объём выпуска карточек VISA вырос в 3 раза, карт Europay — в 5 раз, карт Diners Club International — почти в 2 раза.

Кризис российской экономики в августе 1998 г. коренным образом изменил ситуа-цию. Он затронул всю банковскую систему, и основные игроки из числа коммерческих банков были вынуждены уйти с рынка, что повлекло за собой и резкое сокращение рынка пластиковых продуктов. Остались на рынке пластиковых продуктов только Сбербанк, Альфа-банк и Автобанк. Ситуация была такова, что даже при наличии средств на счёте клиенты не могли использовать свои карты в платёжном обороте, а следовательно, пластиковая карта стала практически бесполезна, что и привело к тому, что ещё недавний рост рынка банковских карт на некоторый период времени был приостановлен. В 1999 г. оборот средств, проходивших по картам ведущих международных платёжных систем, снизился, по сравнению с предыдущим годом, вдвое. Постепенно, по мере стабилизации ситуации в экономике страны в целом и в банковском секторе в частности, карточный бизнес восстановился и начал расти достаточно быстрыми темпами. За период 2003–2006 гг. рынок продолжает расти, хотя в основном за счёт «зарплатных проектов», которые предусматривают полу-чение заработной платы на карту. Необходимо отметить, что в данный период это составляло порядка 70–80 % от общего объёма карточного оборота. Более того, около 80 % оборота приходится на операции по снятию наличных, 8,5 % — на оплату по-купок в России и примерно столько же за рубежом, а, следовательно, интенсивное развитие рынка в основном сдерживалось восприятием карт как средства для об-наличивания средств со счёта. С одной стороны, это можно объяснить привычкой населения пользоваться наличными деньгами, но также не надо забывать о том, что услуга не была доступна широкому кругу пользователей, так как количество терминалов было ограничено [3].

В период с 2004 г. банки начинают параллельно с «зарплатными» проектами активно развивать кредитование населения путём выпуска кредитных карт. При этом, не смотря на то, что по объёмам эмиссии дебетовые карты ещё долго будут значительно опережать кредитные, именно последние становятся тем перспек-тивным инструментом, который дал новый толчок к развитию данного сегмента банковского рынка.

Рост рынка пластиковых продуктов сегодня обусловлен не только повышенным спросом на данный продукт среди пользователей, но и динамичным развитием

Развитие безналичного оборота в России посредством использования пластиковых…

74

экономики. Среди институциональных факторов, влияющих на уровень развития безналичного оборота с использованием пластиковых продуктов, важное значение имеют:

• уровень развития финансовой и банковской систем, определяющих развитость рынка финансовых и банковских услуг; • уровень развития правовой базы, регламентирующей отношения между дер-жателями карт и кредитными учреждениями; • развитие сети государственных и частных институтов, занимающихся сбором, систематизацией и распространением информации о кредитоспособности за-ёмщиков.

В качестве необходимых условий для развития рынка пластиковых продуктов выступает не только высокий уровень таких макроэкономических показателей, как ВВП, в расчёте на душу населения, уровень доходов в расчёте на одного жителя в краткосрочном периоде, но и положительная динамика этих индикаторов в течение длительного периода времени. Также среди важнейших условий существования в стране развитого рынка пластиковых продуктов выступает высокий уровень раз-вития телекоммуникационных услуг, что является обязательным условием для эффективной авторизации и процессинга трансакций.

Сегодня рынок пластиковых продуктов в России продолжает активно развивать-ся, демонстрируя всё большие возможности. По данным Банка России, на начало 2013 г. из кредитных организаций, действующих на территории Российской Феде-рации, более 70 % осуществляли эмиссию и / или эквайринг платёжных карт. Всего за I квартал 2013 г. было выпущено 1072927 млн банковских карт, из них более 90 % — дебетовые; при этом очевидно, что рост числа пользователей пластиковых карт выгоден для всех участников процесса [4]. Для государства развитие рынка пластиковых продуктов гарантирует снижение наличных расчётов, что позволяет сделать перемещение денежных средств более прозрачным. Для держателей пла-стиковых карт это означает безопасность и удобство в расчётах. Для эмитентов пластиковых карт — получение дополнительного дохода в виде процента от суммы сделки и экономию на издержках по содержанию расчётных касс и допофисов.

Однако это не означает отказ от наличного денежного обращения. Как показывает опыт развитых стран, где электронные платежи существуют несколько десятилетий, потенциал наличных денег далеко не исчерпан. Примером может служить опыт США, где доля наличных денег в структуре платёжных инструментов, использу-емых населением при расчётах в сфере розничной торговли, составляет примерно 75 %, в Европе — 76–86 %, в Японии — 90 %. В России этот показатель намного выше и достигает 97 %, что объясняется более поздним появлением электронных средств платежа. По оценкам независимых экспертов, в 2013 г. наличные деньги обслуживают более 2/3 розничных платёжей во всём мире. Особое влияние в данной ситуации отведено размеру трансакции сделки. На рис. 3 представлена зависимость выбора средства платежа от размера трансакции, определённая канадскими иссле-дователями [4].

Согласно их данным, представленным на рисунке, при размере трансакции ме-нее 10 дол. США 90 % плательщиков предпочитают оплату наличными деньгами и только когда размер трансакции достигает 50 дол. США около 65 % респондентов готовы использовать платёжные карты.

По данным европейских исследователей, при трансакции более 100 евро доля наличных средств, используемых при оплате, составляет около 49 % [4].


75

Наличные деньги Кредитные карты Дебетовые карты

менее 10 дол. 10–25 дол. 25–50 дол. 50–75 дол. 75–100 дол. более 100 дол.

Рисунок 3 — Зависимость выбора средства платежа от размера трансакции

В России количество наличных денег в обращении также велико. За последние пять лет оно возросло почти в 5 раз, что, в свою очередь, отражает общую тенден-цию развития наличного денежного оборота в большинстве стран (США, страны Евросоюза). Рост наличного денежного оборота в России носит объективный ха-рактер и связан не только с повышением потребительских цен на товары и услуги, но и с интенсивным развитием экономики, с тенденцией увеличения номинальных денежных доходов населения и ростом розничного товарооборота. Увеличение спроса на наличные деньги со стороны населения также вызвано усилением процесса дедолларизации. Уровень продаж валюты населением по сравнению с её покупкой увеличился в 9,7 раза за период с 2012 по 2013 г. Совершаемые населением покупки в многочисленных мелких розничных магазинах и на различных рынках (вещевых, смешанных, продовольственных) также выступают фактором роста наличного оборота. Так, в 2012 г. доля продаж на вещевых, смешанных и продовольственных рынках составила около 30 % общего объёма оборота розничной торговли.

Рост наличного оборота, в свою очередь, способствует развитию сети банкоматов. По данным банковской статистики, за 2012 г. количество банкоматов в стране уве-личилось на 59,6 % [4]. Этому, с одной стороны, способствовал широкомасштабный выпуск банковских карт в рамках «зарплатных» и «кредитных» проектов, с другой стороны, система банкоматов постоянно нуждается в достаточном количестве на-личных денег, чтобы она могла функционировать бесперебойно. Таким образом, очевидна взаимосвязь между развитием наличного и безналичного денежного обо-рота, причём последний обуславливает развитие первого.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Положение о порядке эмиссии кредитными организациями банковских карт и осу-

ществления расчётов по операциям, совершаемым с их использованием (утв. Банком России 09.04.1998 № 23-П) (ред. от 28.04.2004). URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_48008/ (дата обращения: 1.06.2013).

2. Ротынских М. Перспективы развития рынка пластиковых карт // Аналитический банков-ский журнал. 2012. № 3. — С. 77–79.

3. Сорвин С.В. Современные банковские технологии и их влияние на эффективность бан-ковской системы // Деньги и кредит. 2011. № 9. — С. 36–37

4. Эксперт РА [Электронный ресурс]. URL: http://www.raexpert.ru/ratings/exp (дата обраще-ния: 3.06.2013).

Развитие безналичного оборота в России посредством использования пластиковых…

76

DEVELOPMENT OF NON-CASH TRANSACTIONS IN RUSSIA BY USING OF PLASTIC PRODUCTS:

HISTORY AND MODERNITY

Klimovskih Nadezhda Valerevna Candidate of Economics Sciences, Associate Professor, Economic Department,

ANEO HPE Institute of Economics and Management in Medicine and Social Sphere (Krasnodar), е-mail: [email protected]

The article is devoted to the history of development of non-cash transactions in Russia by using of plastic products, as well as the evaluation of modern state and need for this banking product in economic space of the country.

Keywords: plastic cards, non-cash transactions, payment systems.

REFERENCES 1. Regulations on the order of issue of bank cards by credit organizations and realization of

calculations on operations made with their use (est. by the Central Bank of the Russian Federation 09.04.1998 № 23-П) (amended on 28.04.2004). URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_48008/ (address date: 1.06.2013).

2. Rotynskikh М. Perspectives on development of plastic cards market // Analiticheskii Bankovskii Zhurnal. 2012. № 3. — P. 77–79.

3. Sorvin S.V. Modern banking technologies and their influence on banking system effectiveness // Dengi i Kredit. 2011. № 9. — P. 36–37

4. Expert Rating Agency [Electronic resource]. URL: http://www.raexpert.ru/ratings/exp (address date: 3.06.2013).


77


КЛЮЧЕВЫЕ АСПЕКТЫ АНАЛИЗА АДАПТИВНОСТИ ПРЕДПРИЯТИЯ

Л.В. Верменникова2

Статья посвящена проблеме адаптивности предприятий с целью выявления ключевых аспектов адаптивности и оценки их влияния на выживаемость организации в долгосрочной перспективе. Рассматриваются современные представления о роли человеческого фактора в управлении изменениями.

Ключевые слова: внешняя среда, изменения, адаптивность, система управления, про-активность, прочность, управление изменениями.

В процессе своего экономического развития предприятия вынуждены видоиз-меняться и эволюционировать, что обусловлено необходимостью приведения их внутренней организации в соответствие с изменяющимися условиями и тенденциями внешнего окружения. Как правило, все исследователи сходятся в том, что изменя-ющаяся внешняя среда занимает главенствующее положение в иерархии факторов, оказывающих влияние на процесс развития предприятия.

Современное экономическое пространство характеризуется высоким уровнем сложности, изменчивости и неопределённости, что актуализирует проблему адап-тивности управления. Стремительное усложнение задач обесценивает значение уже накопленного опыта управления для обеспечения эффективного функционирования хозяйствующих субъектов. Кроме того, кризисное состояние экономики, характери-зующееся нестабильностью и высоким уровнем риска, придаёт особую значимость вопросам адаптивности организационного механизма, обеспечивающим наиболее эффективное взаимодействие с внешней средой и, в конечном счете, выживаемость предприятия в долгосрочной перспективе.

Под адаптивностью предприятия подразумевается его способность к переходу с минимальными затратами времени и средств с одной альтернативы (мероприятия или бизнес-процесса, включающего в себя совокупность действий по рациональ-ному использованию ресурсов) на другую, более эффективную. В свою очередь, адаптивное управление характеризуется как управление, учитывающее появление нетипичных, нехарактерных условий функционирования организации, требую-щее активного воздействия субъекта на внутреннюю и внешнюю среду на основе

2 Верменникова Людмила Викторовна — кандидат экономических наук, доцент кафедры менед-жмента организации и мировой экономики, Кубанский институт международного предпринимательства и менеджмента (Краснодар), эл. почта: [email protected].


78

принципа соответствия между управлением и самоуправлением и выработки не-ординарного решения.

Даже работающие в достаточно стабильных условиях производственные компа-нии с хорошей позицией на рынке сталкиваются с быстрыми и часто неожиданными изменениями рынка. Быть гибким в такой среде значит быть легко приспосабливаю-щимся, эффективно управляющим издержками, производительным и производящим с неизменно высоким качеством. Используя свои собственные характеристики, каждая компания будет реагировать на изменения рынка собственным специфиче-ским образом. Проблема определения, анализа и развития адаптивности состоит в отсутствии общепринятой системы отсчета и / или аналитической структуры.

Часто исследования определяют адаптивность как способность приспосабливаться к изменениям или способность быстро реагировать. Однако адаптивность — это целый комплекс характеристик, состоящий из целого ряда компонентов. Рассмотрим ключевые аспекты адаптивности предприятия, которые должны быть проанализиро-ваны руководством для комплексной оценки эффективности адаптации предприятия к изменяющимся условиям.

Временной аспект. Продолжительность времени, которая требуется организации для того, чтобы дать ответ на изменение окружающей среды. Во временное измерение должен быть включен отрезок времени, необходимый для осознания произошедшего изменения, принятия решения о последующих действиях и осуществления данного действия. Чем меньше данный отрезок времени, тем выше степень адаптивности предприятия.

Предвиденные / непредвиденные изменения. В литературе, посвящённой адаптив-ности, существует различие между способностью быть гибким при реагировании на предвиденные и непредвиденные изменения. При реагировании на прогнозируемые изменения внешней среды можно использовать систему адаптивного управления, основными композиционными элементами которой являются: единая аналитиче-ская подсистема управления; стратегическое планирование; мониторинг основных конъюнктурных тенденций, гибкий финансовый механизм; корпоративная культура; метакомпетенции. Для эффективного реагирования на непредвиденные изменения рекомендуется использовать управление по слабым сигналам [1].

Упреждающая (проактивная) адаптивность. Эта концепция признает тот факт, что организация не является беспомощным субъектом, существующим в ожидании перемен. Необходимые действия могут быть предприняты как в преддверии измене-ний, так и в ответ на них. Простой пример периодического осмотра и профилакти-ческого обслуживания оборудования характеризует проактивный подход к борьбе с техническими неполадками, который является противоположностью реактивного реагирования (ремонт и замена оборудования после поломки). Сопоставление про-активной и реактивной стратегии также характеризуется как инициативные действия по сравнению с ответными шагами на произошедшие изменения.

Прочность, или устойчивость, к внешним воздействиям. Это способность вы-держать все перемены, вызванные предвиденными или непредвиденными измене-ниями, не допустив ухудшения производительности без возможности исправить положение. Эта концепция показывает, что адаптация — это не только активная деятельность субъекта, заключающаяся в принятии решений и реализации изме-нений, но также и просто принятие изменений во внешней среде без внутренней структурной перестройки.

Внутренняя / внешняя адаптивность. Этот аспект адаптивности можно опреде-лить как область, в которой возникает гибкость. Некоторые авторы иллюстрируют данную концепцию через гибкость труда. Например, к внутренней гибкости отно-

Л.В. Верменникова

79

сятся такие составляющие, как способность организации варьировать обязанности работников, продолжительность работы, жалование [4].

Многими авторами показано, что эффективность развития организации обеспе-чивается людьми и способами их взаимодействия. Люди — источник внутренней адаптивности организации и самый ценный ресурс адаптивного развития. Преоб-ладание роли человека над процессами и инструментами — ключевой постулат адаптивного управления. Рассмотрим данный тезис на материале 20-летнего иссле-дования проектов по разработке программного обеспечения. Анализ показал, что люди и их взаимодействия влияют на эффективность работы организации в десять раз больше, чем инструменты и процессы (рис. 1). И в других сферах деятельности степень влияния человеческого фактора может возрастать.

Программное компьютерное обеспечение

Временные ограничения

Инструменты и процедуры

Человеческий фактор

0 10 20 30 40Рисунок 1 — Оценка степени влияния различных факторов

на эффективность работы организации [2]

Диаграмма представляет ключевые группы факторов, влияющих на время и усилия, затрачиваемые в процессе работы над проектом. Модель подсчёта времени и затрачиваемых усилий Б. Боема изучала влияние 22 основных факторов. По ре-зультатам исследований наибольшее влияние на эффективность проекта оказывает человеческий фактор, диапазон воздействия которого может достигать 33 пунктов. Эти данные и положены в основу вышеприведённой диаграммы. Таким образом, важная роль профессионального и высококвалифицированного персонала в процессе развития организации становится очевидной.

Традиционно главным фактором, влияющим на оценку уровня квалификации персонала, является опыт. Под этим термином подразумевается число лет работы в определённой области. Но исследования проектов, подверженных изменениям, показывают, что наиболее важным показателем является количество проектов, над которыми человек уже работал. Каждый проект даёт возможность обучиться новым способам преодоления изменений. Кроме того, человек, проработавший над большим количеством различных проектов за короткий промежуток времени, привыкает к изменениям и вызовам.

Существует шкала уровней мастерства управления изменениями, которая была предложена Алистером Коберном [3], известного своей основополагающей работой в области методологии разработки программного обеспечения и руководства про-ектом. Он предложил следующие три уровня мастерства.

1). Ведомые — в данную категорию входят люди, у которых недостаточно опыта импровизационной (творческой) работы над проектом и которые способны только следовать предписанной процедуре.

2). Промежуточный уровень — данная группа включает в себя персонал, кото-рый по способу реагирования схож с «ведомыми», однако опыт, приобретённый в

Ключевые аспекты анализа адаптивности предприятия

80

работе над предыдущими проектами, позволяет им видеть недостатки предписанных процедур и алгоритмов действий. Такие люди осознают необходимость отклонения от привычного набора методов, однако они ещё не способны самостоятельно про-ектировать новые способы реагирования, отличные от стандартных.

3). Гибким людям свойственно наличие опыта работы над проектами, в которых они сталкивались с различными ситуациями. Данная категория отличается навы-ками импровизационной работы, то есть способностью гибко реагировать, выраба-тывать при необходимости новые решения, в большей степени удовлетворяющие изменившимся условиям. Они импровизируют в процессе работы над проектом, возможно, даже не отдавая себе в этом отчёт. Таким людям работа в стабильной, не подверженной частым изменениям среде покажется скучной, вследствие чего результативность их деятельности может снизиться, поэтому не рекомендуется людей данного типа выбирать для работы в условиях, где основополагающим явля-ется соблюдение определённого порядка действий. Такая расстановка кадров будет неэффективной и даже опасной.

А. Коберн в своей работе поясняет, что нет необходимости весь персонал орга-низации полностью составлять из людей гибкого типа, рекомендуется разместить работников, относящихся к данной категории, на ключевые позиции и убедиться, что организация не перегружена людьми первого типа, если планируется работа в среде, подверженной изменениям.

Создание сильных команд является жизненно необходимым для обеспечения адаптивности предприятия, так как динамичная окружающая среда предъявляет гораздо больше требований к коммуникации и координации, чем стабильная, и вы-сокоэффективные команды имеют приоритетное значение в преодолении внешних вызовов. Именно поэтому человеческий фактор играет ключевую роль в успешном развитии организации в условиях нестабильной среды, которая становится повсе-местной в настоящее время, и первым шагом в процессе становления адаптивного развития на предприятии должно быть грамотное управление персоналом, направ-ленное на гибкое и быстрое реагирование на изменения.

Таким образом, формирование адаптивности предприятия предполагает при-оритетное развитие персонала, формирование прочности, выработку способности реагировать на предвиденные и непредвиденные изменения, а также научение про-активному поведению.

Существует необходимость в дальнейшем анализе концепции упреждающих мер. Используя адаптивность и гибкость, можно предвидеть неопределённость; также её можно использовать для того, чтобы позволить компании непосредственно воз-действовать на среду.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Ансофф И. Стратегическое управление М.: Экономика, 1989. — 519 с. 2. Boehm B.W., et al. Software Cost Estimation with COCOMO II. Upper Saddle River, NJ: Prentice

Hall, 2000. — 63 p. 3. Cockburn A. People and Methodologies in Software Development: diss. … for the degree of

Doctor of Philosophy. University of Oslo Press, 2003. — 180 p. 4. Goudswaard A., de Nanteuil M. Flexibility and working conditions: a qualitative and comparative

study in seven EU Member States. Dublin: European Foundation for the Improvement of Living and Working Conditions, 2008. URL: http://www.eurofound.eu.int/publications/files/EF0071EN.pdf (дата обращения: 28.08.2013).

Л.В. Верменникова

81

KEY ASPECTS OF THE ANALYSIS OF THE ENTERPRISES’ ADAPTABILITY

Vermennikova Liudmila ViktorovnaCandidate of Economic Sciences, Associate Professor, Kuban Institute

of International Business and Management (Krasnodar), e-mail: [email protected]

This article is dedicated to the analysis of the adaptability of enterprises in order to identify the key aspects of adaptability and assess their impact on the survival of the organization in the long term. Modern conceptions of the role of human factors in change management are considered.

Keywords: external environment changes, adaptability, management system, proactivity, stability, change management.

REFERENCES 1. Ansoff I. Strategic Management. М.: Economika, 1989. — 519 p. 2. Boehm B.W., et al. Software Cost Estimation with COCOMO II. Upper Saddle River, NJ: Prentice

Hall, 2000. — 63 p. 3. Cockburn A. People and Methodologies in Software Development: diss. … for the degree of

Doctor of Philosophy. University of Oslo Press, 2003. — 180 p. 4. Goudswaard A., de Nanteuil M. Flexibility and working conditions: a qualitative and comparative

study in seven EU Member States. Dublin: European Foundation for the Improvement of Living and Working Conditions, 2008. URL: http://www.eurofound.eu.int/publications/files/EF0071EN.pdf (address date: 28.08.2013).

Ключевые аспекты анализа адаптивности предприятия

82

Психология. Экономика. Право. УДК 615.12:614.27]658.88.14/17 2013. № 3. С. 82–88.

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ МЕТОДОВ ОЦЕНКИ КРЕДИТОСПОСОБНОСТИ АПТЕЧНОЙ

ОРГАНИЗАЦИИ МУНИЦИПАЛЬНОЙ ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ

В.Л. Аджиенко, Е.А. Попова, О.В. Котовская1

Целью исследования явилось изучение кредитоспособности аптечной организации му-ниципальной формы собственности различными методами финансового анализа. Оценка кредитоспособности аптечной организации проводилась по методике Л.В. Донцовой и Н.А. Никифоровой и по методике Сбербанка РФ. Результаты, полученные разными методами, сопоставимы и показывают, что данная аптечная организация некредитоспособна.

Ключевые слова: аптечная организация, финансовый анализ, кредитоспособность.

Реализация товаров аптечного ассортимента — вид деятельности, принципи-ально ориентированный на кредитование. В условиях стабильной национальной экономики степень использования заемных источников финансирования в отдель-ных фармацевтических организациях различна, но принято считать оптимальным соотношение, когда от 33,3 до 50 % оборотных активов являются собственными, а остальные — заёмными. В условиях нестабильной экономической ситуации ука-занное соотношение может изменяться.

В настоящее время существуют два вида финансирования оборотных активов.Первый — самофинансирование, то есть реинвестирование полученной прибыли

в оборотные активы; второй — привлечение заёмных средств, при этом источниками заёмных средств являются: небанковские предприятия; банки.

Наиболее распространённой формой небанковского финансирования является коммерческий кредит. Суть его в том, что предприятие-поставщик поставляет по-

1 Аджиенко Всеволод Леонидович — доктор медицинских наук, директор, Пятигорский медико-фармацевтический институт — филиал государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Волгоградский государственный медицинский университет» (Пятигорск), эл. почта: [email protected];

Попова Екатерина Александровна — кандидат фармацевтических наук, преподаватель, Пятигор-ский медико-фармацевтический институт — филиал государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Волгоградский государственный медицинский университет» (Пятигорск), эл. почта: pea [email protected];

Котовская Оксана Вениаминовна — кандидат социологических наук, Пятигорский медико-фармацевтический институт — филиал государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Волгоградский государственный медицинский университет» (Пятигорск), эл. почта: [email protected].


83

купателю товар с отсрочкой платежа. Однако одним из последствий экономического кризиса на фармацевтическом рынке явилось резкое сокращение коммерческих кредитов как оптовому, так и розничному звену. Поэтому в условиях послекризис-ного развития фармацевтического рынка основным источником финансирования оборотных средств аптечных организаций становится банковское кредитование. Привлечение любых заёмных (кредитных) ресурсов расширяет возможности ор-ганизации (безусловно, при надлежащем управлении) и способствует увеличению отдачи от собственного капитала [3].

В реальной рыночной обстановке любая организация, обращающаяся в банк с целью привлечения кредитных ресурсов, традиционно представляет регламентиро-ванный комплект документов и проходит процедуру банковского анализа надеж-ности заемщика. В ходе данной процедуры анализу подвергается бухгалтерская (финансовая) и налоговая отчётность за ряд лет, а также бизнес-план. Кроме того, внимательно анализируется кредитная история данной аптечной организации и дру-гая конфиденциальная информация. В целом анализ надёжности заёмщика может проводиться банком как на основе собственной методики, так и на основе расчёта различных коэффициентов-показателей ликвидности, финансовой устойчивости, деловой активности и рентабельности.

Нормативы, установленные для вышеуказанных коэффициентов, составляют требования, предъявляемые к заёмщику кредитных ресурсов. Эти требования устанавливают определённые ограничения на структуру баланса: соотношение собственных и заёмных средств, отдельных статей активов и капитала, валюты баланса и его составных частей.

Соблюдение этих требований, при прочих равных условиях, может оказать реша-ющее влияние на выдачу кредита, его сумму, процентную ставку, срок и залоговые обязательства, если такой анализ проводится самим банком. Но этот же анализ может быть проведён самой фармацевтической организацией ещё до обращения в банк. Анализ чувствительности баланса к требованиям банка, прежде всего в текущем режиме времени, а также в отчётном, плановом или прогнозном периоде позволя-ет обнаружить, а затем устранить выявленные отклонения фактических значений коэффициентов от их нормативных значений и существенно укрепить финансово-экономическое состояние фармацевтической организации в настоящем и будущем.

Целью данного исследования явилось изучение кредитоспособности аптечной организации муниципальной формы собственности, расположенной в регионе Кавказских Минеральных Вод.

Документальными источниками исследования финансово-экономической деятель-ности аптеки служили стандартные формы публичной бухгалтерской отчётности: бухгалтерский баланс и отчёт о прибылях и убытках за два смежных года.

Оценка кредитоспособности кредитополучателя — юридического лица включает два основных этапа: финансовый анализ (проводится на основе системы финансовых показателей) и качественный (нефинансовый) анализ.

Качественный анализ кредитоспособности заёмщика основан на использовании информации, которая не может быть выражена в количественных показателях. На данном этапе банк изучает деловую репутацию потенциального заёмщика (честность, порядочность, квалификацию руководства, опыт работы в соответствующей отрас-ли, текучесть кадров, своевременность расчётов по ранее полученным кредитам и др.) и экономическое окружение кредитополучателя (основных деловых партнеров, конкурентоспособность продукции, устойчивость рынков сбыта и т. д.). Для этих целей может использоваться информация, накопленная как самим банком, так и другими банками, кредитными бюро [4].

Сравнительный анализ методов оценки кредитоспособности аптечной организации…

84

Финансовый анализ является, как правило, завершающим этапом в оценке кредито-способности заёмщика и заключается в определении ряда показателей, к которым чаще всего относят коэффициенты ликвидности, коэффициенты обеспеченности собственными средствами, показатели финансовой устойчивости клиента, а также коэффициенты оборачиваемости и рентабельности.

Основные показатели финансовой деятельности аптечной организации за от-чётный период приведены в табл. 1.

Таблица 1 — Основные показатели финансовой деятельности аптечной организации

ПоказательПредыдущий год Отчётный год Изменения

тыс. руб. % тыс. руб. % тыс. руб. %

Выручка 107229 100 117711 100 10482 –

Себестоимость 94101 87,76 102419 87,01 8318 –0,75

Торговые наложения 13128 12,24 15292 12,99 2164 0,75

Расходы 15207 14,18 16770 14,25 1563 0,07

Прибыль от продаж –2079 –1,94 –1478 –1,26 601 0,68

Чистая прибыль 89 0,08 85 0,07 –4 –0,01

Выручка аптеки выросла по сравнению с прошлым годом. Уровень себестоимости реализованных товаров незначительно снизился. Торговые наложения увеличились в сумме, их уровень увеличился незначительно. Расходы аптеки, как в сумме, так и по уровню к товарообороту, в отчётном году возросли. Как в прошлом, так и в отчётном году аптека имела убыток от продаж, однако сумма убытка и уровень убыточности по сравнению с прошлым годом снизились. Тем не менее чистую прибыль аптека получала за счёт прочих доходов, уровень чистой рентабельности очень низкий и составляет 0,07.

В соответствии с «Методическими положениями по оценке финансового со-стояния предприятия и установлению неудовлетворительной структуры баланса», утверждёнными Распоряжением Федерального управления по делам о несостоятель-ности (банкротстве) предприятий, мы провели экспресс-диагностику финансового состояния аптечной организации (табл. 2).

Таблица 2 — Оценка общей структуры баланса аптечной организации

Наименование показателейНорма

коэффициентаПредыдущий

годОтчётный

годИзменение

Коэффициент текущей ликвидности

Не менее 2 1,51 1,33 –0,18

Коэффициент обеспеченности оборотными средствами

Не менее 0,1 0,34 0,25 –0,09

Коэффициент восстановления платёжеспособности предприятия

Не менее 1,0 0,62

На основании проведённых расчётов выяснилось, что значения коэффициента те-кущей ликвидности как на начало, так и на конец отчётного периода не соответствуют нормативу и уменьшаются к концу года. Значения коэффициента обеспеченности собственными оборотными средствами за два анализируемых года соответствуют нормативу. Следовательно, общая структура баланса неудовлетворительна. Рас-чёт коэффициента восстановления платёжеспособности показал, что коэффициент

В.Л. Аджиенко, Е.А. Попова, О.В. Котовская

85


не соответствует нормативу, это значит, что аптека не сможет восстановить свою платёжеспособность в течение 6 ближайших месяцев.

Показатели финансовой устойчивости и платёжеспособности приведены в табл. 3.

Таблица 3 — Показатели финансовой устойчивости и платёжеспособности аптечной организации

Показатель НормативПрошлый

годОтчётный год Изменение

Коэффициент автономии Не менее 0,6 0,34 0,26 –0,08

Коэффициент финансовой зависимости

– 2,92 3,89 0,97

Коэффициент заёмных средств Не более 0,4 0,66 0,74 0,08

Коэффициент соотношения заёмных и собственных средств

Не более 0,1 1,92 2,89 0,97

Коэффициент абсолютной ликвидности

Не менее 0,2 0,03 0,05 0,02

Коэффициент быстрой ликвидности

Не менее 1,0 0,09 0,09 0

По данным анализа, выяснилось, что в структуре пассивов заёмные средства превышают собственные. Коэффициент автономии, коэффициент заёмных средств и коэффициент соотношения заёмных и собственных средств как на начало, так и на конец отчётного периода не соответствуют нормативным значениям, и к концу отчётного года показатели изменились в худшую сторону. Такое финансовое по-ложение является неустойчивым. Это подтверждается другими показателями.

Показатели платёжеспособности не соответствуют нормативному значению как в прошлом, так и в отчётном году. Коэффициент абсолютной ликвидности незначи-тельно увеличился, коэффициент быстрой ликвидности не изменился.

Об эффективности использования предприятием своих средств судят по различ-ным показателям деловой активности. Показатели деловой активности предприятия приведены в табл. 4.

Таблица 4 — Показатели деловой активности аптечной организации

ПоказательПрошлый



Коэффициент оборачиваемости запасов в оборотах

7,5 6,9 –0,6

Коэффициент оборачиваемости запасов в днях 49 53 4

Коэффициент оборачиваемости кредиторской задолженности

11,1 9 –2,1

Срок оборачиваемости кредиторской задолженности

33 41 8

Коэффициент оборачиваемости собственного капитала

20,4 24,4 4

Коэффициент оборачиваемости собственного капитала в днях

18 15 –3

Коэффициент оборачиваемости совокупного капитала

7,7 7,2 –0,5

Коэффициент оборачиваемости совокупного капитала в днях

47 51 4

Коэффициент фондоотдачи 1662,5 823,2 –839,3

86

На основании результатов анализа можно сделать вывод, что все показатели дело-вой активности аптеки за отчётный год снизились, по сравнению с прошлым годом.

Показатели рентабельности предприятия приведены в табл. 5.

Таблица 5 — Показатели рентабельности аптечной организации

ПоказательПрошлый



Рентабельность продаж –0,019 –0,013 0,006

Рентабельность собственного капитала 0,017 0,018 0,001

Экономическая рентабельность 0,006 0,005 –0,001

Коэффициент рентабельности основных средств 1,38 0,59 –0,79

Период окупаемости собственного капитала 59,1 56,8 –2,3

Рентабельность продаж как в прошлом году, так и в отчётном году приняла отрицательное значение, так как аптека имела убыток от продаж. Уровень убытка ниже, по сравнению с прошлым годом. Рентабельность собственного капитала воз-росла, экономическая рентабельность, рентабельность основных средств, период окупаемости собственного капитала незначительно снизились.

Далее нами была проведёна оценка кредитоспособности аптечной организации по методике Л.В. Донцовой и Н.А. Никифоровой [1]. Сущность этой методики за-ключается в классификации предприятий по степени риска, исходя из фактического уровня показателей финансовой устойчивости и рейтинга каждого показателя, вы-раженного в баллах.

Значения показателей оценки кредитоспособности по методике Донцовой — Никифоровой приведены в табл. 6.

Таблица 6 — Основные показатели оценки кредитоспособности аптечной организации по методике Донцовой — Никифоровой

Показатель

Значение коэффициента

Балл Класс

прошлый год

отчётный год





Коэффициент абсо-лютной ликвидности

0,03 0,05 0 4 6 5

Коэффициент быстрой ликвидности

0,09 0,09 0 0 6 6

Коэффициент финан-совой независимости

0,34 0,26 0 0 6 6

Коэффициент обеспе-ченности собственны-ми оборотными средствами

0,34 0,25 9 6 3 4

Коэффициент обеспе-ченности собственным капиталом

1 0,95 15 12 1 2

Итого баллов: 24 22


87

Результаты расчёта показали, что по степени финансового риска, исчисленной с помощью данной методики, анализируемое предприятие относится к 5-му классу — предприятиям высочайшего риска, практически несостоятельным.

Далее нами была изучена кредитоспособность аптечной организации с помощью методики Сбербанка РФ, которая также основывается на определении класса кредито-способности заёмщика. Для этого необходимо рассмотреть 5 коэффициентов. После того, как рассчитаны основные коэффициенты, они подразделяются на категории в зависимости от фактического значения. Классность заёмщика определяется как произведение категории коэффициента и веса показателя. Значение суммы баллов наряду с другими факторами используется для определения рейтинга заёмщика. На основе суммы балов заёмщик относится к одному из трёх классов. Первоклассные заёмщики кредитуются на льготных условиях, второклассные — на обычных. Вы-дача же кредитов организациям 3-го класса связана с риском.

Значения показателей оценки кредитоспособности по методике Сбербанка при-ведены в табл. 7.

Таблица 7 — Основные показатели оценки кредитоспособности аптечной организации по методике Сбербанка

Показатель

Значение Категория


отчетный год


отчетный год

Коэффициент абсолютной ликвидности 0,03 0,05 3 3

Промежуточный коэффициент покрытия 0,09 0,09 3 3

Коэффициент текущей ликвидности 1,51 1,33 2 2

Коэффициент соотношения собственных и за-ёмных средств

0,52 0,35 2 3

Рентабельность основной деятельности –0,019 –0,013 3 3

В результате расчётов исследуемая организация в прошлом году относится ко 2-му классу, в отчётном — к 3-му классу, то есть некредитоспособным предприятиям.

Таким образом, результаты, полученные разными методами, сопоставимы. Для анализа кредитоспособности муниципальной аптечной организации нами предлага-ется использовать методику Сбербанка РФ, поскольку, кроме показателей ликвид-ности и финансовой устойчивости, в этой методике учитывается рентабельность основной деятельности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Банковское дело / под ред. Г.Белоглазовой, Л. Кроливецкой. СПб.: Питер, 2008. — 256 с. 2. Донцова Л.В., Никифорова Н.А. Анализ финансовой отчётности. Практикум. М.: «Дело

и сервис», 2012. — 336 с. 3. Грачев А.В. Финансовая устойчивость предприятия: анализ, оценка и управление: уч.-

практ. пособие. М.: Дело и сервис, 2007. — 192 с. 4. Финансовый менеджмент: краткосрочная финансовая политика: уч. пособие для вузов /

под. ред. И.В. Пещанской. М.: Издательство «Экзамен», 2006. — 256 с.


88

COMPARATIVE ANALYSIS OF METHODS FOR EVALUATING THE CREDITWORTHENESS

OF PHARMACEUTICAL ORGANIZATION OF MUNICIPAL OWNERSHIP

Adzhienko Vsevolod LeonidovichDoctor of Medicine, Director, Pyatigorsk Medical Pharmaceutical Institute — branch of State Budget Educational Institution of Higher Professional Education

«Volgograd State Medical University» (Pyatigorsk), e-mail: [email protected]

Popova Ekaterina AleksandrovnaCandidate of Pharmaceutical Sciences, Lecturer, Pyatigorsk Medical Pharmaceutical Institute — branch of State Budget Educational Institution of Higher Professional

Education «Volgograd State Medical University» (Pyatigorsk), e-mail: pea [email protected]

Kotovskaya Oksana VeniaminovnaCandidate of Sociological Sciences, Pyatigorsk Medical Pharmaceutical Institute — branch of State Budget Educational Institution of Higher Professional Education

«Volgograd State Medical University» (Pyatigorsk), e-mail: [email protected]

The aim of this study was to investigate the creditworthiness of pharmaceutical organization of municipal ownership by various methods of financial analysis. The evaluation of the creditworthiness of pharmaceutical organization was made by L.V. Dontsova and N.A. Nikiforova method and by method of Sberbank of the Russian Federation. The results, obtained by different methods are comparable and show that this pharmaceutical organization is insolvent.

Keywords: pharmaceutical organization, financial analysis, creditworthiness.

REFERENCES 1. Banking / Ed. G.Beloglazova, L. Krolivetskaya. SPb.: Piter, 2008. — 256 p. 2. Dontsova L.V., Nikiforova N.А. The analysis of financial statement. Workshop. М.: «Delo i

Servis», 2012. — 336 p. 3. Grachev А.V. Financial stability of the enterprise: analysis, evaluation and management: ed.-prac.

guide. М.: Delo I Servis, 2007. — 192 p. 4. Financial management: short-term financial policy: tutorial for institutes of higher education /

Ed. I.V. Peshanskaya. М.: Publisher «Examen», 2006. — 256 p.


89


К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ МЕХАНИЗМА ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИИ

В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

А.Е. Епифанов, А.Л. Симон1

В статье представлен комплексный теоретико-правовой анализ вопросов, касающихся формирования понятия «механизм противодействия коррупции». Работа представляет со-бой попытку с позиции институционального подхода дать развёрнутую характеристику структурных элементов механизма противодействия коррупции в Российской Федерации.

Ключевые слова: коррупция, противодействие коррупции, механизм противодействия коррупции, антикоррупционная правовая политика, правовые средства противодействия коррупции, субъекты противодействия коррупции, объекты противодействия коррупции, организационно-правовые формы противодействия коррупции.

На официальном уровне было признано, что все меры, предпринимаемые госу-дарством и обществом, практически не повлияли не коррупцию. Она продолжает серьёзно затруднять эффективное функционирование механизмов общества и госу-дарства, препятствовать проведёнию социальных реформ и изменению национальной экономики, вызывать в обществе отрицательную оценку работы государственных институтов, а также недоверие к ним, создавать отрицательное отношение к России на международной арене. Коррупция справедливо рассматривается как самая опасная угроза национальной безопасности Российской Федерации [10].

Такой вывод подтверждает тот факт, что ни эпизодические, отдельные меры, ни различные «кампании» не могут эффективно противостоять проявлениям корруп-ции, которая выступает как сложная, комплексная социально-правовая проблема, требующая адекватного отношения, т. е. подхода, включающего соответствующий комплекс разнообразных средств и мер.

В силу этого особую значимость приобретает теоретико-правовой анализ поня-тия механизма противодействия коррупции. Вместе с тем данный термин следует признать не получившим в настоящее время широкого и, главное, должного рассмо-трения в юридической науке: не конкретизирован состав элементов, не определены

1 Епифанов Александр Егорович — доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории права и государства, профессор, Волгоградский филиал Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (Волгоград), эл. почта: [email protected].

Симон Артур Леонидович — аспирант кафедры теории и истории государства и права, Юриди-ческий институт (Санкт-Петербург), эл. почта: [email protected].


90

А.Е. Епифанов, А.Л. Симон

стадии и цели функционирования данного механизма, не исследованы причины малоэффективной деятельности и, следовательно, не рассмотрены направления повышения эффективности и т. д.

Представляется, что о механизме противодействия коррупции следует говорить как, во-первых, о достаточно самостоятельном юридическом институте; во-вторых, как о данной социальной системе, в своём функционировании взаимодействующей с другими социальными системами.

Механизм противодействия коррупции может характеризоваться как специфиче-ская социальная система частного порядка, в том смысле, что она в соотношении с такими глобальными системами, как общество, государство, правовая система и т. п., охватывает значительно меньший круг отношений, связей, институтов и структур.

Фундаментальное значение в понимании механизма противодействия корруп-ции имеет само понятие «противодействие коррупции». Так, п. 2 ст. 1 Федераль-ного закона от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» [11] определяет противодействие коррупции как деятельность федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, институтов гражданского общества, организаций и физических лиц в пределах их полномочий:

а) по предупреждению коррупции, в том числе по выявлению и последующему устранению причин коррупции (профилактика коррупции);

б) по выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию и расследованию коррупционных правонарушений (борьба с коррупцией);

в) по минимизации и (или) ликвидации последствий коррупционных правона-рушений.

Не вызывает сомнения, что при попытке определить понятие «механизм противо-действия коррупции» следует, в первую очередь, рассмотреть сущность самого явле-ния коррупции и противодействия ей. Сущность данного явления («противодействия коррупции») заключается в создании через совокупность организационно-правовых форм и правовых средств наиболее благоприятных условий для противодействия коррупции.

Механизм противодействия коррупции можно охарактеризовать в виде системы, сложной, непрерывной, действующей, представляющей собой своеобразный соци-альный организм, находящийся в постоянном изменении и обновлении.

Сложность и специфичность механизма противодействия коррупции дают осно-вания предполагать наличие двух сторон: статической и динамической. В принципе, сама природа механизма противодействия коррупции проявляется нестатично, ибо речь идёт именно о действии. Но, как известно, и действия, и особенно его движущие силы, факторы, внешняя среда описываются в статике, т. е. в момент остановки.

Статическую сторону механизма противодействия коррупции характеризуют следующие элементы:

1) система правовых средств, направленных на противодействие коррупции; 2) субъекты механизма противодействия — государство, государственные органы

и органы местного самоуправления, политические партии и общественные объеди-нения, иные институты, а также члены гражданского общества;

3) объект механизма противодействия — проявления коррупции.На вышеназванные элементы оказывают влияние такие факторы: правосознание

(в том числе и профессиональное), правовая культура, экономическое развитие государства, системы управления, в том числе и органов, обеспечивающих право-порядок, состояние правопорядка и законности и др.

91

К вопросу о понятии механизма противодействия коррупции в Российской Федерации

Особое место в структуре механизма противодействия коррупции занимает си-стема специальных правовых средств.

К правовым средствам противодействия коррупции следует относить прежде всего нормативные правовые предписания, регламентирующие приёмы, способы противо-действия коррупционным отношениям, и юридические технологии, сопряжённые с эффективным правовым инструментарием, юридической техникой, толкованием права и формами правореализационной практики, способствующие снижению факторов коррупционной деятельности и порождающих её причин [16, c. 12–13].

Целью правовых средств противодействия коррупции является создание правового и эффективного государства: формирование институтов, позволяющих эффективно функционировать общественным механизмам государства, проводить социальные преобразования, повышать эффективность национальной экономики, вызывать в российском обществе уважение к государству, а также её государственным инсти-тутам, создавать имидж России на международной арене [17, с. 7–8].

Антикоррупционные нормативные правовые предписания, с одной стороны, выступают основой противодействия коррупционным проявлениям в государстве, с другой — такие установления производны от проводимой антикоррупционной политики, которая является одним из основных направлений обеспечения нацио-нальной безопасности государства в современных условиях [12].

В Российской Федерации важнейшим программно-целевым документом в сфере противодействия коррупции выступает Национальная стратегия противодействия коррупции [9].

Для достижения результатов этой стратегии противодействия необходимо решить следующие задачи:

а) сформировать законодательные и организационные основы противодействия коррупции, которые соответствуют современным потребностям общества;

б) организовать неукоснительное исполнение как законодательных актов, так и управленческих решений в области противодействия коррупции;

в) создать условия, затрудняющие коррупционное поведение и обеспечивающие постепенное снижение случаев проявления коррупции;

г) обеспечить выполнение всеми субъектами норм антикоррупционного по-ведения, а в необходимых случаях — и применение мер принуждения в рамках законодательства Российской Федерации.

Концептуальные начала противодействия коррупции в России также были опре-делены в рамках Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006–2010 гг. [6]. А с момента своего принятия Указ Президента РФ от 19 мая 2008 г. № 815 «О мерах по противодействию коррупции» [7] и Национальный план противодействия коррупции на 2010–2011 гг., утверждённый Президентом РФ 31 июля 2008 г. № Пр-15682 [5], стали на тот период правовой основой национальной антикоррупционной стратегии в России. В настоящее время базовым источником антикоррупционной политики выступает Указ Президента РФ от 13 марта 2012 г. № 297 «О Национальном плане противодействия коррупции на 2012–2013 гг. и внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации по во-просам противодействия коррупции» [10].

Можно также отметить, что 15 февраля 2012 г. Министерство юстиции РФ было уполномочено Президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по противодействию коррупции утвердить проект «Концепции сотрудничества между органами государственной власти, местными органами самоуправления и институ-

2 Утратил силу с 20 марта 2013 г.

92

тами гражданского общества в области противодействия коррупции на период до 2014 года»3.

Тенденция последовательного воплощения в законодательстве линии противо-действия коррупции обозначилась сравнительно недавно, когда стали создаваться правовые предпосылки для коренного изменения ситуации в области сопротивления масштабным проявлениям коррупции и связанной с ней преступности. Следует отме-тить, что в Федеральном законе от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» впервые был определён круг источников правового регулирования, со-держащих нормы по противодействию коррупции: Конституция РФ, федеральные конституционные законы, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры РФ, рассматриваемый Федеральный закон и дру-гие федеральные законы, нормативные правовые акты Президента РФ, а также нормативные правовые акты Правительства РФ, нормативные правовые акты иных федеральных органов государственной власти, нормативные правовые акты органов государственной власти субъектов РФ и муниципальные правовые акты. По своим целям и задачам в части противодействия коррупции данные правовые документы имеют существенные особенности.

В настоящее время в Российской Федерации сложилось комплексное правовое регулирование вопросов противодействия коррупции. Вместе с тем правовое обе-спечение антикоррупционной деятельности содержит немало недостатков, суще-ственно влияющих на прогрессивный характер соответствующего регулирования, что обуславливает необходимость обеспечения коррекции антикоррупционного законодательства, выступающего базой механизма противодействия коррупции.

В научных кругах признано, что к правовым средствам противодействия кор-рупции следует относить не только нормативные правовые предписания, регламен-тирующие приёмы и способы противодействия коррупционным отношениям, но и юридические технологии, сопряжённые с эффективным правовым инструментарием, юридической техникой, толкованием права и формами правореализационной прак-тики, способствующие снижению факторов коррупционной деятельности и причин, её порождающих [2, c. 68–80].

Антикоррупционное правовое прогнозирование выступает как одна из право-вых технологий, направленная на предупреждение и борьбу с коррупцией. При этом общие теоретические положения о проведёнии прогнозирования развития законодательства и практики его применения могут быть распространены и на анти-коррупционное правовое прогнозирование. Его основу должны составлять принцип объективности и обоснованности прогнозирования и принцип вариантности, т. е. разработки альтернативных вариантов прогнозирования [18, c. 13–24].

В качестве субъектов (непосредственных разработчиков прогнозирования развития законодательства и практики его применения) выступают научно-исследовательские организации и научные организации образовательных учреждений, соответствую-щие структурные подразделения в органах власти и иных организациях, а также специально организованные для составления прогноза группы специалистов. На-пример, в соответствии с Указом Президента РФ от 3 февраля 2007 г. № 1294 была образована Межведомственная рабочая группа, которая разработала Концепцию

3 Цели концепции имеют четыре направления: 1) создание условий и предпосылок для эффектив-ного сотрудничества органов государственной власти, местных органов самоуправления и институтов гражданского общества в области борьбы с коррупцией; 2) создание системы широкого общественного контроля над органами государственной власти, над выполнением ими положений по защите конститу-ционных прав и свобод граждан; 3) преодоление недоверия между гражданским обществом и органами государственной власти; 4) создание в обществе атмосферы неприятия коррупции.

4 Утратил силу с 19 мая 2008 г.


93

стратегических направлений развития законодательства Российской Федерации в области противодействия коррупции и борьбы с ней.

Наряду с этим антикоррупционный правовой мониторинг также относится к числу важнейших современных инструментов управления делами государства и развития гражданского общества5.

Следует указать, что в Российской Федерации были приняты меры, направлен-ные на развитие системы открытого (общественного) мониторинга практических результатов мер по противодействию коррупции с участием гражданского общества. 20 мая 2011 г. был принят Указ Президента № 657 «О мониторинге правопримене-ния в Российской Федерации» [8], которым вести такой мониторинг было поручено федеральным органам исполнительной власти и органам государственной власти субъектов Российской Федерации.

Постановлением Правительства РФ от 19 августа 2011 г. № 694 «Об утверждении Методики осуществления мониторинга правоприменения в Российской Федера-ции» [15] определены органы власти, которые его проводят (федеральные органы исполнительной власти и органы государственной власти субъектов РФ), а также установлены показатели, по которым обобщается, анализируется и оценивается ин-формация о практике применения нормативных правовых актов в целях реализации антикоррупционной политики и устранения коррупциогенных факторов.

В качестве одной из новых технологических процедур в системе правовых средств противодействия коррупции — проведение антикоррупционной экспер-тизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов [3]. В Федеральном законе о противодействии коррупции антикоррупционная экспертиза правовых актов и их проектов определена основной системной мерой по профилак-тике коррупции (п. 2 ст. 6). При этом Федеральный закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов» [13] устанавливает правовые и организационные основы антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов в целях выявления в них коррупциогенных факторов и их последующего устранения6.

Однако с учётом решения вопросов эффективности функционирования механизма противодействия коррупции необходимо разрабатывать и внедрять и другие правовые технологии, что позволит глубже изучить механизм действия антикоррупционного за-конодательства, выявить его недостатки, выработать новые правовые решения. В этой связи нельзя не вспомнить об имплементации норм международного права в националь-ные правовые системы, которая является важной составляющей процесса формирования глобального антикоррупционного порядка, а также необходимым условием эффективного противодействия коррупции на внутригосударственном уровне.

Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, признающей общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации в качестве составной части её правовой системы, Российская Федерация подписа-ла Конвенцию ООН против коррупции, принятую Генеральной Ассамблеей ООН 31 октября 2003 г., и ратифицировала её в 2006 г. Кроме того, были подписаны

5 Правовой мониторинг представляет собой деятельность, включающую сбор, наблюдение, изучение, анализ, контроль относящихся к регулируемому вопросу актов законодательства и подзаконных актов, материалов научных исследований, положительной и негативной практики применения действующих актов, иных аналитических, статистических, служебных материалов, социологических исследований о состоянии законодательства [1, c. 44].

6 Правовое регулирование антикоррупционной экспертизы осуществляется также Постановлением Правительства РФ от 26 февраля 2010 г. № 96 «Об антикоррупционной экспертизе нормативных право-вых актов и проектов нормативных правовых актов» [14].


94

и ратифицированы такие важные антикоррупционные международные акты, как Конвенция по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществле-нии международных коммерческих сделок (1997 г.), Конвенция об уголовной от-ветственности за коррупцию (1999 г.), Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (2000 г.) и протоколы к ней и др.

Современная антикоррупционная стратегия России должна в полной мере учитывать все взятые международные обязательства в области противодействия коррупции. В связи с этим актуален вопрос согласования отечественного антикор-рупционного законодательства с международными признанными стандартами по борьбе с коррупцией.

Одновременно с этим институты государства и гражданского общества должны прилагать все усилия на достижение обоснованной и систематической антикор-рупционной политики, т. к. механизм противодействия коррупции в Российской Федерации складывается из практической деятельности субъектов гражданского общества и органов государственной власти и местного самоуправления в ходе реализации антикоррупционной политики.

К субъектам противодействия коррупции относятся:1. Граждане Российской ФедерацииГраждане Российской Федерации принимают участие в формировании и осу-

ществлении антикоррупционной правовой политики через непосредственное право-творчество, самостоятельную реализацию своих субъективных прав и юридических обязанностей, законных интересов, с использованием разнообразных способов вы-ражения общественного мнения, путём непосредственного участия в объединениях как политических, так и общественных, избрания своих представителей в органы государственной и муниципальной власти.

Граждане вправе осуществлять контроль практического проведёния антикор-рупционной правовой политики органами государственной власти и институтами гражданского общества. Кроме того, они наделены правом обжаловать незаконные или нецелесообразные действия и акты субъектов антикоррупционной правовой политики в рамках законодательства.

2. Общественные объединения Общественные объединения имеют возможность участвовать в осуществлении

антикоррупционной правовой политики через выражение мнений отдельных со-обществ по определению политико-правовых проблем, ознакомление широкой обще-ственности, органов государственной и муниципальной власти с данными мнениями. Они могут оказывать влияние на формирование общего общественного мнения.

В осуществлении антикоррупционной правовой политики общественные объеди-нения могут участвовать через их непосредственную практическую деятельность, которая соответствует целям их образования, путём выдвижения своих кандидатов на выборах в органы государственной власти и местного самоуправления, а также через прямое участие в работе названных органов, в их практической деятельности.

3. Средства массовой информацииКак субъекты антикоррупционной правовой политики средства массовой инфор-

мации имеют возможность оказывать непосредственное воздействие на процесс противодействия коррупции через распространение в обществе информации анти-коррупционного рода путём создания коммуникации между обществом и властью, выявление и формирование общественного мнения по вопросам решения проблем в процессе противодействия коррупции.


95

4. Президент Российской ФедерацииОсобым субъектом процесса реализации антикоррупционной политики является

Президент Российской Федерации, который определяет её основные направления и устанавливает полномочия федеральных органов исполнительной власти, которыми он непосредственно руководит (ст. 5 Федерального закона «О противодействии коррупции»).

При этом среди всех уровней специализированных антикоррупционных органов особое место занимает Совет при Президенте Российской Федерации по противо-действию коррупции, в полномочия которого входит решение следующих задач:

а) разработка предложений Президенту Российской Федерации по вопросам формирования и реализации государственной политики в сфере противодействия коррупции;

б) осуществление координации деятельности федеральных органов исполни-тельной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления муниципальных образований по реализации государственной политики в области противодействия коррупции;

в) контроль за реализацией мероприятий, предусмотренных Национальным планом противодействия коррупции [7]7.

5. Федеральное Собрание Российской Федерации В соответствии с Конституцией Российской Федерации Федеральное Собрание

Российской Федерации рассматривается как орган, который призван выражать по-требности общества и государства через систему законодательных норм. Кроме того, Федеральное Собрание Российской Федерации призвано составлять перспективные планы своей законотворческой деятельности, тем самым формируя законодательную базу антикоррупционной правовой политики в Российской Федерации.

6. Правительство Российской ФедерацииПравительство Российской Федерации в рамках своих полномочий обязано

проводить единую государственную антикоррупционную правовую политику, непрерывно и последовательно исполнять законодательство по противодействию коррупции, осуществлять федеральные целевые программы, обеспечивать их реали-зацию посредством правовых механизмов, осуществлять руководство федеральными министерствами и иными федеральными органами исполнительной власти, а также осуществлять контроль их деятельности в сфере противодействия коррупции.

Например, согласно Национальному плану противодействия коррупции на 2012–2013 гг., на Правительство Российской Федерации возлагается обязанность принять меры по созданию эффективной системы обратной связи, позволяющей государству корректировать проводимую антикоррупционную политику на основе информации о её результативности, полученной от населения и институтов граж-данского общества, а также определить показатели оценки эффективности деятель-ности подразделений кадровых служб государственных органов по профилактике коррупционных и иных правонарушений.

7 Первым рабочим органом Президиума стала созданная его решением от 6 апреля 2010 г. рабочая группа по взаимодействию со структурами гражданского общества.

В июле 2010 г. распоряжением Президента России при Президиуме совета была создана Комиссия по координации деятельности федеральных органов исполнительной власти, иных государственных ор-ганов по осуществлению международных договоров Российской Федерации в области противодействия коррупции.

По решению Президиума Совета от 4 октября 2011 г. № 28 в конце 2011 г. была создана рабочая группа Президиума по вопросам совместного участия в противодействии коррупции представителей бизнес-сообщества и органов государственной власти.


96

7. Федеральные органы государственной власти Российской ФедерацииИные федеральные органы государственной власти Российской Федерации при-

званы осуществлять антикоррупционную правовую политику в конкретных сферах общественной и государственной жизни через участие в законотворческом процессе, принятие правовых актов, а также реализацию политико-правовой стратегии путём организации исполнения законодательства в сфере противодействия коррупции.

Так, в соответствии с Национальным планом противодействия коррупции на 2012–2013 гг., федеральным органам исполнительной власти рекомендовано акти-визировать работу по формированию в государственных органах отрицательного отношения к коррупции, привлекать для этого общественные объединения, устав-ными задачами которых является участие в противодействии коррупции, и другие институты гражданского общества, каждый факт коррупции в соответствующем государственном органе предавать гласности.

Например, Министерству здравоохранения и социального развития Российской Федерации совместно с Министерством юстиции Российской Федерации, Мини-стерством экономического развития Российской Федерации и заинтересованными федеральными органами исполнительной власти до 1 апреля 2013 г. было необходимо внести в Президиум Совета при Президенте Российской Федерации по противо-действию коррупции предложения по повышению юридической защиты лиц, со-общающих о фактах коррупции представителю нанимателя, в средства массовой информации, органы и организации.

8. Органы местного самоуправления Российской ФедерацииФормирование антикоррупционной правовой политики и процесс противодей-

ствия коррупции на территориях соответствующих муниципальных образований являются прерогативой органов местного самоуправления Российской Федерации, которые должны решать вопросов местного значения. Данные полномочия органы местного самоуправления осуществляют через разработку, принятие и примене-ние муниципальных правовых актов. Через практическую деятельность участие в процессе противодействия коррупции осуществляют и организации, учреждения и предприятия муниципальной формы собственности.

Механизм противодействия может быть понят лишь в той мере, в какой рассма-триваются разные по природе виды целевого движения, деятельности, поведения, способствующие противодействию коррупции или препятствующие ей. Как указы-валось ранее, характеристика деятельности позволяет описать процесс функциони-рования. Следует отметить, что данная деятельность может регулироваться большим комплексом разнообразных правовых норм. Если рассматривать динамическую сто-рону исследуемого механизма, то можно отметить, что она включает разнообразные формы организационно-правовой деятельности различных субъектов механизма противодействия коррупции. Динамическую сторону механизма противодействия коррупции можно представить следующим образом:

1) правотворческая форма, которая воплощается в принятии, изменении и отмене уполномоченными субъектами противодействия коррупции нормативных право-вых актов, образующих правовую основу механизма противодействия коррупции;

2) правоприменительная форма, которая воплощается в практической деятель-ности органов государственной власти, направленной на обеспечение реализации нормативно-правовых предписаний, на разработку и принятие антикоррупционных правоприменительных актов. Важными составляющими этой формы противодействия коррупции выступает правоохранительная и контрольно-надзорная антикоррупци-онная юридическая практика;


97

3) непосредственно правореализационная форма, которая воплощается в совер-шении всеми участниками противодействия коррупции разнообразных практических действий и операций, направленных на реализацию антикоррупционной политики;

4) информационно-воспитательная форма, которая воплощается в доведении до сведения членов гражданского общества официальных взглядов по вопросам противодействия коррупции, а также в оказании воспитательного воздействия на различные слои общества в целях повышения уровня их правосознания, правовой культуры и правомерной активности в сфере противодействия коррупции;

5) организационно-техническая форма, которая воплощается в проведёнии субъектами противодействия коррупции, и прежде всего органами государствен-ной власти и местного самоуправления, текущих организационных мероприятий, связанных с принятием управленческих решений, с вопросами кадрового, мате-риального, информационного и иного обеспечения функционирования механизма противодействия коррупции.

Кроме того, требуется признать, что механизм противодействия коррупции яв-ляется сложным образованием, включающим компоненты как юридического, так и иного социального порядка. Рассматривая механизм противодействия как разновид-ность социальной системы, нельзя не отметить, что, как и любая система, механизм противодействия коррупции должен иметь материальную основу функционирования (экономические и социальные условия). Данные условия могут двояко влиять на весь механизм противодействия: оказывать позитивное либо негативное воздействие на процесс противодействия коррупции. При этом задача самого механизма противо-действия, его элементов направлена на нейтрализацию воздействия негативных факторов. Данная задача в полной мере соответствует функциям правоохранительных органов как особого элемента механизма противодействия коррупции.

Таким образом, следует говорить о наличии специальных условий и средств, устраняющих или ограничивающих воздействие дезорганизующих факторов на функционирование механизма противодействия коррупции.

Поэтому определение механизма противодействия коррупции может содержать в себе указание на характер явлений правовой действительности (нормы права, правовая деятельность и т. д.); описание их взаимосвязей; динамику взаимодействий явлений правовой действительности (элементов) в направлении реализации стоящих задач, то есть стадии проявления, функционирования механизма; обусловленность противодействия коррупции средой функционирования и системой условий эффек-тивности как механизма в целом, так и отдельных его элементов.

Явления правовой действительности, входящие в механизм противодействия коррупции, всегда имеют некоторую социальную, экономическую, политическую, организационную основу. Они неразрывно связаны с политическими, экономиче-скими и иными факторами, обусловлены ими и зависят от них.

Исходя из вышеперечисленного, можно сформулировать следующее опреде-ление: механизм противодействия коррупции — это представленная реализацией организационно-правовых форм деятельности субъектов права, обеспечивающих посредством правовых средств противодействие коррупции, сложная целостная социально-правовая система, определяемая внешней средой и состоящая из со-ставных частей (элементов), которые выполняют свойственные только им задачи по осуществлению конкретных функций противодействия коррупции.


98

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Арзамасов Ю.Г., Наконечный Я.Е. Правовой мониторинг в нормотворческом процессе //

Нормотворческая юридическая техника / под ред. Н.А. Власенко. М.: Юстицинформ, 2011. — С. 44.

2. Власенко Н.А., Грачева С.А., Рафалюк Е.Е. Теоретический анализ правовых средств и правовых моделей противодействия коррупции // Журнал российского права. 2012. № 11. — С. 68–80.

3. Власов И.С. Правовые акты: антикоррупционный анализ / отв. ред. В.Н. Найденко, Ю.А. Тихомиров, Т.Я. Хабриева. М.: КОНТРАКТ, Волтерс Клувер, 2010. — 176 с.

4. Дополнение к докладу о выполнении Российской Федерацией рекомендаций ГРЕКО // Принято ГРЕКО на 58 Пленарном заседании. Страсбург, 3–7 декабря 2012 г.

5. Национальный план противодействия коррупции на 2010–2011 годы. Утв. Президентом РФ от 31 июля 2008 г. № Пр-156 // Российская газета. 2008. 5 авг.

6. О Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006–2010 годах. Распоряжение Правительства РФ от 25 октября 2005 г. № 1789-р // Собрание законода-тельства РФ. 2005. № 46. Ст. 4720.

7. О мерах по противодействию коррупции. Указ Президента Российской Федерации от 19 мая 2008 г. № 815 // Собрание законодательства РФ. 2008. № 21. Ст. 2429.

8. О мониторинге правоприменения в Российской Федерации. Указ Президента от 20 мая 2011 г. № 657 // Собрание законодательства РФ. 2011. № 21. Ст. 2930.

9. О Национальной стратегии противодействия коррупции и Национальном плане противо-действия коррупции на 2010–2011 годы. Указ Президента РФ от 13 апреля 2010 г. № 460 // Собрание законодательства РФ. 2010. № 16. Ст. 1875.

10. О Национальном плане противодействия коррупции на 2012–2013 годы и внесении из-менений в некоторые акты Президента Российской Федерации по вопросам противодей-ствия коррупции. Указ Президента Российской Федерации от 13 марта 2012 г. № 297 // Собрание законодательства РФ. 2012. № 12. Ст. 1391.

11. О противодействии коррупции. Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2008. № 52. Ст. 6228.

12. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. Указ Прези-дента РФ от 12 мая 2009 г. № 537 // Собрание законодательства РФ. 2009. № 20. Ст. 2444.

13. Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов. Федеральный закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ // Собрание законода-тельства РФ. 2009. № 29. Ст. 3609.

14. Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов норматив-ных правовых актов. Постановление Правительства РФ от 26 февраля 2010 г. № 96 // Российская газета. 2010. 5 марта.

15. Об утверждении Методики осуществления мониторинга правоприменения в Российской Федерации. Постановление Правительства РФ от 19 августа 2011 г. № 694 // Собрание законодательства РФ. 2011. № 35. Ст. 5081.

16. Правовые средства противодействия коррупции: научно-практическое пособие / отв. ред. Н.А. Власенко. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации; ИД «Юриспруденция», 2012. — 344 с.

17. Тихомиров Ю.А. Государство: преемственность и новизна. М.: Юриспруденция, 2011. — 80 c.

18. Чернобель Г.Т., Иванюк О.А. Технология и техника правового прогнозирования // Юриди-ческая техника: учеб. пособие по подготовке законопроектов и иных нормативных право-вых актов органами исполнительной власти / под ред. Т.Я. Хабриевой, Н.А. Власенко. М.: Эксмо, 2009. — С. 13–24.


99

ON THE QUESTION OF THE CONCEPT OF ANTI-CORRUPTION MECHANISM

IN THE RUSSIAN FEDERATION

Epifanof Alexandr YegorovichDoctor of Law, Professor, Theory and History of State and Law Department,

Professor, Volgograd Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Volgograd),


Simon Artur LeonidovichPost-graduate, Theory and History of State and Law Department,

Law Institute (St.Petersburg), e-mail: [email protected]

This article presents a comprehensive theoretical analysis of the legal issues relating to the formation of the concept of «anti-corruption mechanism». The work is an attempt to position an institutional approach to the detailed description of the structural elements of the mechanism of anti-corruption in the Russian Federation.

Keywords: corruption, anti-corruption, mechanism of anti-corruption, anti-corruption law policy, legal means against corruption, anti-corruption entities, objects anti-corruption, legal forms of anti-corruption.

REFERENCES 1. Arzamasov J.G., Nakonechny Y.Ye. Legal monitoring in the rulemaking process. Law-making

technique / ed. N.А. Vlasenko. М.: Yustitsinform, 2011. — P. 44. 2. Vlasenko N.А.,Gracheva S.А., Rafalyuk E.E. Theoretical analysis of legal means and legal models

of counteraction against corruption // Zhurnal Rossiiskogo Prava. 2012. № 11. — P. 68–80.3. Vlasov I.S. Legal acts: anti-corruption analysis / exec.ed. V.N. Naydenko, Yu.А. Tikhomirov,

Т.Ya. Khabrieva. М.: KONTRAKT, Walters Kluwer, 2010. — 176 p.4. Addendum to the Compliance Report on the Russian Federation // Adopted by GRECO at its

58th Plenary Meeting. Strasbourg, December 3–7, 2012.5. National anti-corruption plan for 2010-2011. Approved by the President of the Russian Federation

on July 31, 2008 . № Ord.-156 // Rossiiskaia Gazeta. 2008. August 5.6. Concept of administrative reform in the Russian Federation in 2006 — 2010. Order of the

Government of the Russian Federation of October 25, 2005 № 1789-r // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation . 2005. № 46. Art. 4720.

7. On measures to combat corruption. Decree of the President of the Russian Federation of May, 2008. № 815 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation .2008. № 21.Art. 2429.

8. On the law enforcement monitoring in the Russian Federation. Decree of the President of the Russian Federation of May 20, 2011. № 657 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2011. № 21. Art. 2930.

9. About national strategy of counteraction of corruption and the national plan of counteraction of corruption for 2010-2011. Decree of the President of the Russian Federation of April 13, 2010. № 460 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2010. № 16. Art. 1875.

10. On national anti-corruption action plan for the period of 2012-2013 and on amendments to particular acts of the President of the Russian Federation on anti-corruption subjects. Decree of the President of the Russian Federation of March 13, 2012 . № 297 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2012. № 12. Art. 1391.


100

11. On corruption counteraction. Federal Law of December 25, 2008. № 273-FZ // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2008. № 52. Art. 6228.

12. Strategy for the national security of the Russian Federation until 2020. Decree of the President of the Russian Federation of May12, 2009. № 537 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2009. № 20. Art. 2444.

13. On anti-corruption expert appraisal of the regulatory legal acts and of the drafts of the regulatory legal acts. Federal Law of July 17, 2009. № 172-FZ // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2009. № 29. Art. 3609.

14. On anti-corruption expertise of legal acts and draft normative legal acts. Resolution of the Government of the Russian Federation of February 26, 2010. № 96 // Rossiiskaia Gazeta. 2010. March 5.

15. On approval of the methods of law enforcement monitoring in the Russian Federation. Resolution of the Government of the Russian Federation of August, 19 2011. № 694 // Collection of Legislative Acts of the Russian Federation. 2011. № 35. Art. 5081.

16. Law means of corruption counteraction: scientific and practical guide / exec. ed. N.А. Vlasenko М.: Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation; ID«Yurisprudentsiia», 2012. — 344 p.

17. Tikhomirov Yu.А. State: succession and novelty. М.: Yurisprudentsiia, 2011. — 80 p.18. Chernobel G.Т., Ivanyuk О.А. Technology and technique of legal prediction // Juridical technique:

Tutorial on grounding in on draft laws and other normative legal acts by executive bodies / ed. Т. Ya. Khabrieva, N.А. Vlasenko. М.: Eksmo, 2009. — P. 13–24.


101

Психология. Экономика. Право. УДК 346 2013. № 3. С. 101–110.

РОССИЯ И ВТО: К ВОПРОСУ О ПРАВОВЫХ ПРОБЛЕМАХ УЧАСТИЯ

М.З. Абесалашвили1

Статья посвящена анализу изменений в российском законодательстве в связи со вступле-нием России во Всемирную торговую организацию, выявлению правовых проблем участия, оценки эффективности подобного шага и рисков отечественной экономики. Автор довольно смело высказывает свою точку зрения относительно несбывшихся надежд и ожиданий, при-ходит к ряду интересных выводов.

Ключевые слова: Всемирная торговая организация, ГАТТ, многосторонние торговые соглашения, национальное законодательство, риск.

История международной торговли уходит своими корнями в глубокую древность. С течением времени люди стали осознавать необходимость закрепления правил её ведения в специальных торговых соглашениях между двумя и более государствами. Эти соглашения накапливались из века в век. Всё это к 1947 г. обусловило под-писание Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ), которое стало предпосылкой для образования Всемирной торговой организации (ВТО).

ВТО сегодня — это 159 стран-участниц [8], тысячи торговых соглашений и трил-лионный (в долл. США) ежегодный мировой торговый оборот. Правовую основу ВТО составляют следующие основные соглашения: GATT (ГАТТ, Генеральное соглашение по тарифам и торговле); GATS (ГАТС, Генеральное соглашение по торговле и услугам); TRIPS (Соглашение по торговым аспектам прав интеллекту-альной собственности); TRIMS (Соглашение по инвестициям); AoA (Соглашение по сельскому хозяйству); SPS (Соглашение о санитарных и фитосанитарных мерах); ТВТ (Соглашение о технических препятствиях торговле); соглашения по субсидиям; антидемпинговые меры; соглашения по финансовому рынку.

Вместе с тем участие во Всемирной торговой организации предполагает автомати-ческое принятие государством обязательств не только по многосторонним торговым соглашениям, а также по множеству других международных нормативных актов. Для государства, вступающего в ВТО, такое решение влечёт за собой как плюсы, так и минусы. Неудивительно, что вступление Российской Федерации в ВТО, затянув-шееся на долгие 18 лет, вызвало сначала бурю обсуждений, а потом парламентарии,

1 Абесалашвили Маринэ Зауровна — кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского и трудового права юридического факультета, Адыгейский государственный университет (Майкоп), эл. почта: [email protected].


102

высшие эталоны власти и жители страны разделились на два непримиримых лагеря. Сам же процесс подготовки к вступлению и в дальнейшем вступление Российской Федерации в ВТО породило ещё и множество правовых проблем.

По заявлениям российских политиков, участие России в ВТО экономике страны не навредит. Так, Президент Российской Федерации В.В. Путин в одном из своих выступлений отметил, что от вступления во Всемирную торговую организацию у России больше плюсов, чем минусов. Ведь уровень таможенной защиты Россий-ской Федерации своего рынка после вступления в ВТО превышает 9 %, уровень таможенной защиты Украины — 2,7 %, а еврозоны — 2,8 %. И только через пару лет этот показатель снизится до 5,9 %, но это всё равно гораздо ниже, чем у многих других членов ВТО [9].

По словам Президента, вступление России в ВТО приведёт к увеличению числа иностранных инвесторов, вместе с которыми придёт иностранных капитал, так не-обходимый для развития экономики страны.

Представители бизнеса, в основной своей массе, были не очень-то и рады присо-единению России к ВТО и пророчили крушение российской экономики в первый же год участия в Марракешском соглашении. Эту озабоченность вполне можно понять, ведь товары, производимые в стране, пока «ни по цене, ни по качеству» [9] не соот-ветствуют международным критериям, а традиционно слабыми отраслями экономики являются животноводство, машиностроение, пищевая и лёгкая промышленность.

Ну, а наивный потребитель, то есть простые россияне, надеялись на снижение цен на зарубежные товары и почему-то — на возможное упрощение визового режима с некоторыми странами, при этом не учитывая, что ВТО — это экономический, а не политический союз.

В настоящий момент Россия является полноправным членом ВТО. Пока судить рано, но ни одно из ожиданий не сбылось, и скорее всего не сбудется, а истина, как всегда, находится где-то посередине. В нашу страну не хлынули потоки новых иностранных инвестиций, инвесторам нужно нечто более привлекательное, чем фор-мальное участие страны, в которую они собираются вкладывать миллиарды, в ВТО.

Экономика страны пока тоже не рухнула, да и не могла, в принципе: страна, бюджет которой состоит в основном из энергетических доходов (из них 80 % от про-дажи нефти и 20 % от природного газа) [4], в обществе, зависимом от потребления топливных ресурсов, бедствовать не будет.

Более всего пострадали, касательно крушения надежд, конечно же, «простые смертные»: цены на импортные товары в магазинах, автосалонах и крупных торго-вых центрах остались прежними, а где-то даже заметно выросли.

Россия и ВТО — что же это: взаимовыгодный союз-соглашение или…? Почему одни страны выигрывают от вступления ВТО, а для других оно становится бедствием национального масштаба?

Всемирная торговая организация (ВТО) (World Trade Organization, WTO) — это международная организация, образованная в целях надзора и поддержки между-народной торговли. Идея создать Всемирную торговую организацию появилась после Бреттон-Вудской конференции в 1944 г., но данное предложение не было претворено в жизнь; вместо этого начало действовать Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ) (General Agreement on Tariffs and Trade (GATT). ГАТТ организовало Уругвайский раунд переговоров о торговле, завершившийся в 1994 г. образованием ВТО, которая взяла на себя его функции по поощрению взаимной торговли товарами и услугами [7]. Проведёно 8 раундов таких переговоров, включая Уругвайский, а в 2001 г. стартовал девятый в Дохе (Катар), который в настоящее время пока не завершён.

М.З. Абесалашвили

103

Конечно, отрицать для нашего государства пользу вступления в ВТО бессмыс-ленно, так во Всемирную торговую организацию входят уже 159 стран. Всего же в мире насчитывается около 200 независимых государств (включая Тайвань и Ватикан) и около 40 территорий, являющихся в разной степени зависимыми. Следовательно, почти всё мировое сообщество, 95 % мировой торговли [10] уже вступили в ВТО, и пока не известно ни одного случая выхода из неё.

По сообщениям информационного интернет-ресурса «Голос Америки», директор Петербургского филиала Высшей школы экономики А. Ходачек высказал следующую позицию касательно отношений ВТО и Российской Федерации: «Девятнадцатилет-ний путь вступления в ВТО показал, что к моменту, когда нас туда впустили, нам это уже не очень нужно». Ходачек напоминает, что за это время Россия подписала порядка 80 международных соглашений, создала региональный Таможенный союз, внутри которого упразднены пошлины. Вместе с тем А. Ходачек признает, что после вступления России в ВТО уйдут в прошлое некоторые элементы экономической и финансовой дискриминации, когда некоторых отечественных инвесторов не допу-скали на международные биржи для покупки тех или иных акций. Будет облегчён доступ на международные рынки и для предприятий, производящих детали для современного оборудования [2].

Ярым противником, а точнее противницей, вступления России во Всемирную торговую организацию считается заместитель председателя комитета по бюджету и налогам Государственной Думы Российской Федерации О. Дмитриева. В беседе с корреспондентом «Голоса Америки» она объяснила свою позицию тем, что при-соединение к ВТО отрицательно скажется на жизненном уровне россиян и на пер-спективах развития российской промышленности. При этом Дмитриева признает: «Вполне возможно, что цены на некоторые импортные товары станут дешевле, поскольку будут снижены пошлины на их ввоз. Но этот выигрыш в цене может обернуться потерями ввиду свёртывания отечественного производства, и, соответ-ственно, уменьшения рабочих мест. Поэтому по цене что-то может стать дешевле, но доходов, чтобы это купить даже по сниженной цене, у населения не будет» [2].

Вместе с тем многие специалисты считают, что от вступления в ВТО «не вы-играет только ленивый». Так, профессор факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета Д. Евстафьев не согласен с утверждением, что вступление в ВТО автоматически делает продукцию той или иной страны неконкурентной на внешнем рынке. «Конкурентоспособность складывается из ценовой составляющей и качества товара. И оба этих фактора в значительной степени зависят от уровня исследований, разработок и технологий, которые позво-ляют производить товары, пользующиеся спросом в мире. Д. Евстафьев указывает, что в условиях конкуренции появляется стимул к инновационному преобразованию производства и к модификации товаров. И потому возникают новые возможности для повышения конкурентоспособности национальной экономики. «Ведь не привело же вступление в ВТО Японии и Южной Кореи к снижению спроса на продукцию этих стран на внешнем рынке» [2].

Тем не менее Россия стремилась в ВТО долгие годы и когда, казалось бы, всё самое сложное уже позади, «заартачилась обычно покладистая Госдума» [11]. Депутаты, едва ли не единогласно голосовавшие за непопулярные меры против митингов, противоречивый «закон Димы Яковлева» и добровольно лишившие себя права формировать госбюджет, вдруг устроили фронду против ВТО. 131 депутат подписался под обращением в Конституционный суд о проверке законности шага, который может повлечь за собой «утрату экономической безопасности и суверени-тета страны». Вот так, ни больше, ни меньше. Конституционный суд несоответствия

Россия и ВТО: к вопросу о правовых проблемах участия

104

между вступлением в ВТО и Конституцией не выявил, а фронда дала последний бой на голосовании в Думе: 238 голосов «за» и 208 «против» — по важнейшим вопросам такого не случалось больше 10 лет [11].

Несмотря на то что ВТО является организацией, регулирующей сугубо эконо-мические отношения, невозможно обойтись без учёта правовых аспектов участия России в мировой торговой системе.

По-мнению большинства специалистов, больше всего изменений в российском праве в связи с этим пришлось на таможенное, налоговое и бюджетное законо-дательство.

Именно эти отрасли российского права регулируют основные вопросы, связанные с самой процедурой осуществления международной торговли и её последствий. Также изменения ожидаются и в таких отраслях права, как гражданское, авторское и предпринимательское.

Вопрос приведения российского законодательства в соответствие с нормами и правилами ВТО является актуальным с момента начала ведения переговоров о вступлении России в эту организацию.

Согласно § 4 ст. XVI Соглашения об учреждении ВТО, корректировки требуют не только федеральное, но и региональное законодательство, иные акты органов исполнительной власти России и её субъектов. В первую очередь, это касается во-просов государственной поддержки производства и экспорта продукции, которые, согласно требованиям ВТО, строго регламентированы, ограничены и должны быть транспарентными [1].

Одним из важнейших принципов ВТО (отличающим эту организацию от ГАТТ) является принцип обязательности норм соглашений ВТО для её членов (п. 2 ст. II Соглашения об учреждении Всемирной торговой организации). Такое требование предполагает необходимость решения вопроса о коллизии с нормами внутригосу-дарственного права.

Мировой практике известны три способа сближения национального законода-тельства с правовыми нормами ВТО [5, с. 33]:

1) «бразильский» — перевод соглашений ВТО на государственный язык и пу-бликация их в качестве национальных законов;

2) «японский» — признание прямого действия норм соглашений ВТО и их при-оритета в случае коллизии с национальным законодательством;

3) «российский». Российский законодатель стал «не просто пытаться перевести документы ВТО

на русский язык и сделать их национальными законами, а создавать национальные законы, включая в них иногда дословно правовые нормы ВТО» [5, с. 34].

Подобная позиция России изначально настроила участников ВТО против России, ведь действия такого рода ставили под сомнение принятые другими участниками нормы соглашений ВТО, да и с формальной точки зрения были лишними, так как п. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации установлено, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью её правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Из данной статьи вытекает положение, что общим правилом является прямое действие международных договоров Российской Федерации, не требующих издания внутригосударственных актов.

Но тем не менее вектор движения был выбран, и в целях приведения российского законодательства в соответствие с требованиями ВТО Правительство Российской


105

Федерации ещё 21 июня 2002 г. своим распоряжением № 832-р утвердило «План мероприятий по приведению российского законодательства в соответствие с нор-мами и правилами ВТО». Однако процедура принятия многих федеральных законов Государственной Думой Российской Федерации растянулась почти на 10 лет.

Если проанализировать ход разработки и принятия федеральных законов в областях, имеющих отношение к присоединению России к ВТО (на основе само-стоятельного анализа действующего российского законодательства), получится следующая картина (табл. 1).

Таблица 1 — Анализ изменений российского законодательства в связи со вступлением в ВТО

Наименование Федерального закона Состояние и дата принятияДата

последних изменений

1 2 3

«О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»

Федеральный закон от 8 августа 2001 г. № 129-ФЗ

29 декабря 2012 г.

«Об электронной цифровой под-писи»

Федеральный закон от 10 января 2002 г. № 1-ФЗ.В соответствии с Федеральным законом от 6 апреля 2011 г. № 63-ФЗ данный документ был признан утратившим силу с 1 июля 2012 г. Федеральным законом от 10 июля 2012 г. № 108-ФЗ дата утраты силы перенесена на 1 июля 2013 г.

8 ноября 2007 г.

«О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»

Федеральный закон от 10 июля 2002 г. № 86-ФЗ

7 мая 2013 г.

«О внесении изменения в статью 20 Федерального закона «Об иностран-ных инвестициях в РФ»

Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 117-ФЗ

нет

«О техническом регулировании» Федеральный закон от 27 декабря 2002 г. № 184-ФЗ


Таможенный кодекс Российской Федерации

Таможенный кодекс Российской Фе-дерации от 28 мая 2003 г. № 61-ФЗ. Документ утратил силу с 29 декабря 2010 г., за исключением пункта 1 статьи 357.10, в связи с принятием Федерального закона от 27 ноября 2010 г. № 311-ФЗ. Пункт 1 статьи 357.10 утратил силу с 1 октября 2011 г.

27 ноября 2010 г.

«О специальных защитных, анти-демпинговых и компенсационных мерах при импорте товаров»

Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 165-ФЗ

11 июля 2011 г.

«Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности»


28 июля 2012 г.

«О валютном регулировании и ва-лютном контроле»


14 марта 2013 г.

Часть четвертая ГК РФ (Раздел VII. «Права на результаты интеллекту-альной деятельности и средства индивидуализации»)

ГК РФ (часть четвертая) от 18 декабря 2006 г. № 230-ФЗ



106

1 2 3

Таможенный кодекс Таможенного союза

Таможенный кодекс Таможенно-го союза (приложение к Договору о Таможенном кодексе Таможен-ного союза, принятому Решением Межгосударственного Совета ЕврАзЭС на уровне глав государств от 27 ноября 2009 г. № 17

16 апреля 2010 г.

«Об электронной подписи» Федеральный закон от 06 апреля 2011 г. № 63-ФЗ

5 апреля 2013 г.

«О лицензировании отдельных ви-дов деятельности»

Федеральный закон от 4 мая 2011 г. № 99-ФЗ

4 марта 2013 г.

«О внесении изменений и дополне-ний в Закон Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах»

Документ утратил силу с 1 января 2008 г. в связи с принятием Фе-дерального закона от 18 декабря 2006 г. № 231-ФЗ «О введении в действие части четвертой Граж-данского кодекса Российской Федерации»

-

Проект Федерального закона «О внесении изменений и дополне-ний в Федеральный закон «О сборах за выдачу лицензий и право на про-изводство и оборот этилового спир-та, спиртосодержащей и алкоголь-ной продукции»

Постановлением ГД ФС РФ от 26 апреля 2000 г. № 351-III ГД проект принят в первом чтении.

-

Проект Федерального закона «Об электронной торговле»

Постановлением ГД ФС РФ от 15 июня 2011 г. № 5470-5 ГД дан-ный проект был отклонен

-

Проект Федерального закона «Об электронном документе»

Не принят -

Как видно из представленной таблицы, большая часть законов, принятых в рамках реализации плана по приведению российского законодательства в соответствие с требованиями ВТО, направлена на защиту российской экономики и регламентацию сферы внешнеторговой деятельности и других связанных с ней областей.

При этом, говоря о судьбе проектов федеральных законов, принятых только в первом чтении, можно сказать, что если отсутствие их в виде принятых Федеральных законов не повлияло на вступление России в ВТО, то их, скорее всего, так и оставят лежать в долгом ящике. А ведь многие из этих проектов направлены на приведение российского законодательства в соответствие с соглашениями ГАТТ и ВТО.

Так, проект Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в «Фе-деральный закон «О сборах за выдачу лицензий и право на производство и оборот этилового спирта, спиртосодержащей и алкогольной продукции» вносит изменения в ст. 3 и 4 в части устранения различий в уровнях лицензионных платёжей за импорт и торговлю импортными алкогольными изделиями и за право на внутреннюю тор-говлю отечественными алкогольными изделиями. Данный проект предусматривает автоматическое лицензирование импорта алкоголя, отменяет квотирование импорта и направлен на совершенствование законодательства в области производства и обо-рота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, приведение его в соответствие с положениями ст. XI, XII, XIX, XX, XXI ГАТТ-1994.

Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах» ввёл такое положение, как


Продолжение таблицы 1

107

ретроактивная охрана, и увеличил сроки защиты авторского права до 70 лет, что соответствует требованиям Соглашения ВТО по ТРИПС.

Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в закон Российской Федерации «О таможенном тарифе» регламентирует порядок взимания таможенных пошлин и определения стоимости товара для таможенных целей в соответствие с нормами и правилами ВТО, устанавливается предсказуемый и транспарентный режим в данной области.

Целью проекта Федерального закона «Об электронной торговле» является обе-спечение правовых условий для электронной торговли: закрепление прав и обязан-ностей лиц, осуществляющих электронную торговлю, определение правил совер-шения сделок с использованием электронных документов, подписанных аналогами собственноручной подписи, а также признание электронных документов в качестве судебных доказательств.

Касательно регионального законодательства сложилась довольно противоречивая ситуация. С одной стороны, законодательные органы субъектов Федерации приняли ряд законов, вносящих поправки в уже существующие нормативные правовые акты субъектов, с другой стороны, основной массив регионального законодательства практически не изменился, и вступление России в ВТО никак не повлияло на судьбу региональных законов, но не самих регионов.

Экономика уже отреагировала на вступление в ВТО. По данным Минэкономраз-вития, темпы роста российского ВВП, составлявшие в июне 2012 г. 3,8 %, к августу упали до 2,4 %. Если в первом квартале экономика росла почти на 5 %, то среднего-довой прирост оказался на уровне 3 % — это притом, что цены на энергоносители оставались стабильно высокими [11].

Подобная ситуация поднимает вопрос экономической безопасности России и необходимости в который раз оценить риски уже сделанного шага и разработать ряд мер, направленных на минимизацию потерь экономики.

В экономической теории под экономическим риском понимают возможность (вероятность) потерь, возникающих при принятии и реализации экономических решений [12].

По прогнозу «ВТО-Информ», общие потери российской экономики от вступле-ния в ВТО могут составить 26 трлн руб. Значительную часть удара примут на себя регионы: например, далеко не богатая Оренбургская область потеряет около 35 млрд руб. и до 38 тыс. рабочих мест. Для сравнения: на екатеринбургском гиганте «Урал-маш» работают 14 тыс. человек, на «Кировском заводе» в Петербурге — 8 тыс. А в Оренбурге столь крупных предприятий нет [11].

По данным Российского союза промышленников и предпринимателей, из-за снижения ввозных пошлин федеральный бюджет недосчитается около 200 млрд руб. в 2013 г., а два года спустя — уже 360 млрд руб. [11].

При этом ничуть не удивительно положение, сложившееся в сфере законодатель-ства на региональном уровне, ведь ч. 1 ст. 8 Конституции Российской Федерации гласит, что в Российской Федерации гарантируются единство экономического про-странства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности.

Также ст. 71 Конституции Российской Федерации чётко очерчивает круг вопросов, находящихся в ведении Российской Федерации, в том числе: «…ж) установление правовых основ единого рынка; финансовое, валютное, кредитное, таможенное регулирование, денежная эмиссия, основы ценовой политики; федеральные эконо-мические службы, включая федеральные банки; …к) внешняя политика и междуна-


108

родные отношения Российской Федерации, международные договоры Российской Федерации; …л) внешнеэкономические отношения Российской Федерации».

В соответствии со ст. 72 Конституции России, в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации находятся: а) обеспечение соот-ветствия конституций и законов республик, уставов, законов и иных нормативных правовых актов краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов Конституции Российской Федерации и федеральным законам; …о) координация международных и внешнеэкономических связей субъектов Рос-сийской Федерации, выполнение международных договоров Российской Федерации.

С учётом того, насколько детально и всесторонне большинство соглашений ВТО регулируют свой предмет, даже в принятии некоторых федеральных актов не было необходимости, не говоря уже о региональных, например, касательно «защитных мер в торговле (в случае демпинга и субсидирования экспорта) или торговых аспектов инвестиционных мер, и особенно защиты прав интеллектуальной собственности» [6, с. 51].

Анализ действующих соглашений ВТО и российского законодательства по-казывает, что большое количество норм ВТО дублируются в российских законах. Соответственно с присоединением России к ВТО возникла проблема избыточности правового регулирования, дублирования норм в национальных и международных источниках, а в некоторых случаях всё это привело к появлению коллизий.

Определённые сложности для России вызывает специфика правового простран-ства ВТО. В этой организации массив источников права не исчерпывается согла-шениями, которые подписала Россия. В соответствии с п. 1 ст. XVI Марракешского соглашения, деятельность ВТО регулируется INTER ALIA решениями, процедурами и практикой, сложившейся в рамках ГАТТ, то есть, по сути, ВТО ориентирована на систему прецедентного права.

Основные последствия, которые могут возникнуть в данной области, можно представить следующим образом.

При вступлении в ВТО (согласно ст. XXIV ГАТТ), страны — члены ВТО с федеративным государственным устройством обязаны обеспечивать соблюдение правил ВТО региональными органами власти. Значительная часть соглашений, участие в которых подразумевается при вступлении в ВТО, охватывает те области формирования внутренней экономической среды в регионах, которые зачастую не воспринимаются как внешнеторговые:

• охрана окружающей среды; • антимонопольное регулирование; • условия регистрации; • поддержка местных предприятий; • стандарты. Как видно из приведённого выше анализа, были приняты в основном законы

федерального уровня, причём многие из них претерпели значительные изменения в последние годы, а некоторые были приняты, утратили свою силу, а затем и вовсе получили дальнейшее развитие в виде новых законов.

Таким образом, резюмируя вышеизложенное, можно сделать вывод, что внесение необходимых изменений в российское федеральное и региональное законодательство в связи со вступлением Российской Федерации в ВТО стало результатом большой и трудной работы. Сейчас ещё рано судить об успешности или провале тех или иных мер. Однако следует отметить, что участие России в ВТО — это скорее необходи-мость и «дань времени», чем прихоть «сильных мира сего».


109

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ1. Бордачев Т., Мошес А. Россия: конец европеизации? // Россия в глобальной политике.

2007. № 2. [Электронный ресурс]. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/n_2855 (дата обращения: 5.03.2013).

2. Вступление России в ВТО: плюсы и минусы [Электронный ресурс]. URL: http://www.golos-ameriki.ru/content/russia-wto/1382578.html (дата обращения: 10.03.2013).

3. Госкомстат [Электронный ресурс]. URL: www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/prPopul.xls (дата обращения: 7.03.2013).

4. Гудрич Л., Лантеманн М. Прошлое, настоящее и будущее энергетической стратегии России [Электронный ресурс]. URL: http://www.geopolitica.ru/article/proshloe-nastoyashchee-i-budushchee-energeticheskoy-strategii-rossii#.UUaoljeuSSo (дата обращения: 10.03.2013).

5. Дюмулен И.И. Всемирная торговая организация. М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2003. — 271 с.

6. Жюйар П., Карро Д. Международное экономическое право. М.: Международные отно-шения, 2002. — 603 с.

7. Осадчая И.М. Экономика. Толковый словарь / под ред. И.М. Осадчей. М.: «ИНФРА-М», Издательство «Весь Мир». Дж. Блэк, 2000 [Электронный ресурс]. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/econ_dict/20710 (дата обращения: 1.03.2013).

8. Официальный сайт ВТО [Электронный ресурс]. URL: http://wto.org (дата обращения: 5.03.2013).

9. Путин В. От ВТО у России больше плюсов, чем минусов [Электронный ресурс]. URL: https://news.qip.ru/economics/203066-vputin_ot_vto_u_rossii_bolshe_ pljusov_ chem_minusov (дата обращения: 7.03.2013).

10. Романов А. Россия и ВТО: вход бесплатно, выход — 40 трлн долларов? [Электронный ресурс]. URL: http://www.km.ru/v-rossii/2012/07/23/ekonomika-i-finansy/rossiya-i-vto-vkhod-besplatno-vykhod-40-trln-dollarov (дата обращения: 5.03.2013).

11. Терентьев Д. Россия в ВТО: первая кровь // Аргументы недели. 2013. 21 марта. [Электрон-ный ресурс]. URL: http://argumenti.ru/toptheme/n381/240930 (дата обращения: 10.03.2013).

12. Экономические и производственные риски [Электронный ресурс]. URL: http://www.dist-cons.ru/modules/manageproduct/chap8.html (дата обращения: 7.03.2013).

13. Энциклопедия Кирилла и Мефодия [Электронный ресурс]. URL: http://www.megabook.ru/index.asp?page=enciklopedia (дата обращения: 3.03.2013).

RUSSIA AND WTO: ON THE QUESTION OF LEGAL PROBLEMS OF JOINING

Abesalashvili Marine Zaurovnacandidate of juridical sciences, Associate Professor, Head,

Civil and Labor Law Department, Juridical Faculty, Adyghe State University (Maikop), e-mail: [email protected]

The article describes the analysis of changes in the Russian legislation caused by Russian joining to the World Trade Organization; revelation of legal problems of participation in efficiency


110

estimation, and national economics risks. The author quite brave gives own point of view concerning to not come true hopes and expectations, comes to a number of interesting conclusions.

Keywords: the World Trade Organization, GATT, multilateral trade agreements, national legislation, risk

REFERENCES1. Bordachev Т., Moshes А. Is the europeanization of Russia over? // Russia in global affairs. 2007.

№ 2. [Electronic resource]. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/n_2855 (address date: 5.03.2013).

2. Russia’s entry to WTO: pluses and minuses [Electronic resource]. URL: http://www.golos-ameriki.ru/content/russia-wto/1382578.html (address date: 10.03.2013).

3. Goskomstat [Electronic resource]. URL: www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/prPopul.xls (address date: 7.03.2013).

4. Goodrich L., Lanthemann М. The past, present and future of Russian energy strategy [Electronic resource]. URL: http://www.geopolitica.ru/article/proshloe-nastoyashchee-i-budushchee-energeticheskoy-strategii-rossii#.UUaoljeuSSo (address date: 10.03.2013).

5. Dyumulen I.I. World Trade Organization. М.: CJSC «Ekonomika» Publishing, 2003. — 271 p.6. Juilliard P., Carreau D. International economic law. М.: Mezhdunarodnyie Otnosheniia, 2002. —

603 p.7. Osadchaya I.M. Economics. Explanatory dictionary / Ed. I.M. Osadchaya. — М.: «INFRA-М»,

«Ves’Mir» Publishing. J. Black, 2000 [Electronic resource]. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/econ_dict/20710 (address date: 1.03.2013).

8. WTO official site [Electronic resource]. URL: http://wto.org (address date: 5.03.2013).9. Putin V. There are more pluses than minuses for Russia from WTO [Electronic resource]. URL:

https://news.qip.ru/economics/203066-vputin_ot_vto_u_rossii_bolshe_ pljusov_ chem_minusov (address date: 7.03.2013).

10. Romanov А. Russia and WTO: free entry, exit — $40 billion? [Electronic resource]. URL: http://www.km.ru/v-rossii/2012/07/23/ekonomika-i-finansy/rossiya-i-vto-vkhod-besplatno-vykhod-40-trln-dollarov (address date: 5.03.2013).

11. Terentyev D. Russia in WTO: the first blood // Argumenty Nedeli. 2013. March 21. [Electronic resource]. URL: http://argumenti.ru/toptheme/n381/240930 (address date: 10.03.2013).

12. Economic and production risks [Electronic resource]. URL: http://www.dist-cons.ru/modules/manageproduct/chap8.html (address date: 7.03.2013).

13. Encyclopedia of Cyril and Methodius [Electronic resource]. URL: http://www.megabook.ru/index.asp?page=enciklopedia (address date: 3.03.2013).


111

Психология. Экономика. Право. УДК 343.2/.7 2013. № 3. С. 111–120.

ПОНЯТИЕ И КЛАССИФИКАЦИЯ КОНВЕНЦИОНАЛЬНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

А.К. Князькина1

В статье рассмотрены вопросы конвенциональных преступлений, предложено опреде-ление рассматриваемого понятия. Произведён анализ предложенных в научной и учебной литературе терминов, характеризующих преступления, имеющие связь с международным элементом. Осуществлена классификация конвенциональных преступлений в зависимости от способа возникновения норм о них.

Ключевые слова: конвенциональное преступление, международное преступление, пре-ступление международного характера, преступление с международным элементом.

В теории международного и российского уголовного права термин «конвенцио-нальные преступления» обычно не употребляется. Авторы, характеризуя деяния, имеющие связь с международным договором, говорят о конвенционных, между-народных, трансграничных и иных подобных преступлениях. Но ни один из этих терминов не позволяет определить сущность общественно опасных деяний, которые вытекают из международных договоров, посвящённых вопросам уголовного права.

Ф.Ф. Мартенс писал, что «всякое преступление есть посягательство на общий правовой порядок, обнимающий все государства» [20, c. 360]. П. Казанский указы-вал: «Право каждого образованного государства содержит в себе уголовно-правовые постановления, касающиеся разных нарушений международного права» [8, c. 176] (см. также [42, с. 345]).

А. Фердросс, развивая эту мысль, отмечал, что «государства обязаны на основе международного права преследовать определённые неправомерные деяния, которые регулируются отчасти общим международным правом, а отчасти международными договорами» [37, c. 148].

Конвенционные преступления, как наиболее часто употребляемый термин в те-ории международного и уголовного права для характеристики преступного деяния, основанием криминализации которого послужила норма международного договора, традиционно рассматриваются совместно с так называемыми международными преступлениями. Д. Анцилотти, например, объединял обе эти группы посягательств общим понятием «международный деликт», понимая под ним любое нарушение

1 Князькина Анастасия Константиновна — кандидат юридических наук, преподаватель кафедры экономики, права и социальной работы, Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере (Краснодар), эл. почта [email protected].


112

обязательства, налагаемого в силу международно-правовой нормы, или противо-речащее обещанию, данному одним государством другим государствам [2, c. 394].

Рассматриваемые преступления учёными именуются по-разному. Так, О.Н. Шиб-ков предлагает называть эти деяния международными преступлениями [41, c. 121], А.А. Цветков — транснациональными [38, c. 75–90], Р.А. Адельханян, А.Г. Ки-бальник — преступлениями в международном уголовном праве [1, c. 12; 11, c. 132].

Некоторые авторы наряду с двумя указанными выше группами (конвенцион-ными и международными преступлениями) выделяют третью — общеуголовные преступления, осложнённые «иностранным элементом» [43, c. 66] (с международ-ными связями [Номоконов В.А. Международное уголовное право. Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 2001. — 49 с., c. 5]), иными словами, это преступления, совершённые иностранцами на территории другого государства или против иностранцев [Карпец И.И. Международная преступность. М.: Наука, 1988. — 112 с., c. 97].

И.И. Лукашук рассматриваемые деяния считает транснациональными и понимает под ними общеуголовные преступления, подпадающие под юрисдикцию двух и более государств. «В одних случаях такие преступления совершаются в одном государстве, а последствия проявляются в другом. В других случаях часть преступных действий совершается в одном государстве, а часть в другом» [Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть. М.: Волтерс Клувер, 2005. — 517 c., c. 430]. В.Ф. Цепелев, придерживаясь сходной точки зрения, отмечает, что такие преступления затраги-вают интересы двух и более государств, однако они, как правило, конвенциями не предусмотрены [Цепелев В.Ф. Уголовно-правовые, криминологические и органи-зационные аспекты международного сотрудничества в борьбе с преступностью: дис. … докт. юрид. наук. М., 2001. — 418 с., c. 191].

Л.Н. Шестаков относит к транснациональным преступлениям общеуголовные преступления, не посягающие на международный правопорядок и не затрагивающие интересы международного сообщества, отправление правосудия по которым невоз-можно без помощи других государств [Международное право / редкол.: Л.Н. Шестаков и др. М.: Юридическая литература, 1999. — 558 с., c. 340] (см. также [Захарова Л.Н. Международное право. М.: РИОР, 2005. — 186 с., c. 105]).

В литературе в качестве самостоятельного вида транснациональных преступлений предлагается выделять посягательства, выходящие за пределы какого-либо одного государства и приобретающие международный характер лишь в конкретной ситуации в связи с появлением в составе преступления «иностранного» элемента. В данную группу включаются хищения и некоторые другие преступления, по поводу которых заключаются соглашения о правовой помощи [Рассказов Л.П., Упоров И.В., Трун-цевский Ю.В. Ответственность за транснациональные преступления. Краснодар: Краснодарский юридический институт МВД России, 2000. — 118 с., c. 15].

Предлагается использовать и иные понятия, обозначающие посягательства, имеющие связь с международными договорами.

А.Н. Трайнин, например, употребил термин «интернациональный деликт», под которым понимал посягательство на мирные отношения между государствами. «Как ни велика социальная опасность таких преступлений, как торговля женщинами, подделка денег и др., как ни полезна порой скоординированная борьба с ними, эти преступления не являются посягательствами на мирные международные отношения. Следовательно… деликты, охватываемые этими конвенциями, не являются между-народными деликтами.

И напротив, вполне мыслимы и реально существуют многие деликты, представ-ляющие серьёзное посягательство на мирное сожительство народов, следовательно,

А.К. Князькина

113

интернациональные деликты, которые остались за пределами интернациональных конвенций» [35, c. 99–100].

«Международный» и «интернациональный» — слова-синонимы, не имеют между собой никакого смыслового различия. Разница лишь в том, что первое имеет русско-язычное происхождение, второе — иностранное2. В этом случае нарушается правило, согласно которому нельзя разные явления обозначать одним и тем же понятием.

В.А. Василенко предлагал ввести в обращение понятие «квазимеждународный деликт», определяя его как «преступное деяние физического лица, противоречащее предписаниям международных соглашений или обычаев, равно как и сформули-рованным на их основе нормам внутригосударственного (национального) права» [3, c. 171]. На наш взгляд, делать это излишне, ничего нового оно не привносит, а лишь запутывает вопрос о видах указанных преступлений.

Некоторыми авторами рассматриваемые посягательства назывались преступле-ниями против международного права (преступлениями согласно международному праву), под которыми понимались деяния, представляющие опасность в междуна-родном масштабе и признаваемые государствами преступными, а также требующими объединения усилий для борьбы с ними [40, c. 419–420].

Предлагаемая терминология представляется явно неудачной. Так называемые международные преступления по своей природе суть преступления против междуна-родного права и согласно международному праву они также посягают на отношения, нашедшие закрепление в международных договорах.

Таким образом, по вопросу о сущности преступных посягательств, запрещённых международными договорами, нет единства мнений, как нет и общего термина, охватывающего все подобные деяния.

Как представляется, ни один из терминов, упомянутых выше, не соответствует в полной мере смысловому значению определяемого ими понятия. Более того, они отражают, по сути, сходные явления.

Думается, что все рассмотренные выше преступления целесообразно именовать конвенциональными3, под которыми предлагается понимать все предусмотренные международными договорами общественно опасные посягательства в международно-правовой сфере, наказуемость которых должна быть установлена в национальном законодательстве.

Эти преступления могут причинять вред как всему человечеству, так и отдельным гражданам, организациям и государствам. Таким образом, конвенциональными яв-ляются все преступления, предусмотренные международными договорами, незави-симо от степени тяжести посягательства и наименования международного договора.

Такое преступление, как правило, двухобъектно: нарушаются общественные отношения, на защиту которых собственно и было направлено заключение между-народного договора (это могут быть любые отношения — мир и безопасность че-ловечества, свобода личности, безопасность государства и др.), а также отношения, характеризующие выполнение международного обязательства, т. е. соблюдение принципа pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться), поэтому оно обладает повышенной общественной опасностью по сравнению с иными преступлениями.

Таким образом, можно выделить следующие специфические признаки конвен-циональных преступлений:

2 Интернациональный (лат. inter между + nation (nationis) народ) — международный (см. [31, c. 198]).3 Конвенционáльный (от лат. сonventionalis — соответствующий договору, условию) — условный,

принятый, соответствующий установившимся традициям [см. 31, c. 347].

Понятие и класификация конвенциональных преступлений

114

1) они появляются в связи с международным договором, причём его вид и наи-менование значения не имеют;

2) они посягают на различные объекты: нормальные межгосударственные от-ношения, мир и безопасность человечества, международный правопорядок в кон-кретной сфере и др.;

3) их наказуемость должна быть установлена в национальном законодательстве.Выделение конвенциональных преступлений в самостоятельную группу позволит

определить соответствие норм о них принятым международным обязательствам и сложившейся системе уголовного законодательства РФ. Необходимость употре-бления данного понятия в уголовном праве состоит в том, чтобы обособить такие посягательства от всех иных, указать на их специфику — наличие связи с между-народным договором.

Ещё Ф. Лист указывал, что «путём международного соглашения государство мо-жет быть обязываемо к введению в своё национальное законодательство известных норм уголовного права» [15, c. 321], а Н. Коркунов отмечал, что международная уголовная репрессия распространятся в виде изъятия на «некоторые преступления против прав публичных, международное признание которых в чем-либо специально выразилось в договорах или законах» [14, c. 120–121].

В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ международные договоры Российской Федерации являются составной частью российской правовой системы. В п. «а» ст. 2 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» указано, что международный договор представляет собой международное соглашение, заключённое Российской Федерацией с иностранным государством (или государствами), с международной организацией либо иным об-разованием, обладающим правом заключать международные договоры, в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится такое соглашение в одном документе или в нескольких связанных между собой до-кументах, а также независимо от его конкретного наименования [33].

Это правовое положение имеет своим источником Венскую конвенцию о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. [4], согласно которой международным договором признается соглашение между государствами независимо от его кон-кретного наименования.

Ф.Ф. Мартенс писал: «Под международными договорами, в значении источников международного права, мы разумеем всякого рода обязательства, взаимно прини-маемые на себя государствами, — выражены ли они в трактатах и конвенциях или в нотах и декларациях» [20, c. 187].

Различные наименования международных договоров едины в своей служебной роли, сводящейся к согласованию воли двух или нескольких государств. Кроме того, все они одинаково подлежат исполнению. «Однако многообразие наименований со-глашений, как правило, отражает собой различные формы фиксации обязательств сторон, вследствие чего форма соглашения не лишена определённого практического значения» [42, c. 19]. По сути, наименование международного договора не имеет принципиального значения для уголовного права [17].

Следует также обратить внимание, что нормы о посягательствах на мир и без-опасность человечества (или, как их ещё называют, международные преступления) базируются на международных договорах, в том числе конвенциях. На их основе осуществляется криминализация деяний, предусмотренных международными до-говорами, независимо от степени тяжести посягательства. Причем некоторые авто-ры сами указывают на «конвенционный характер» международных преступлений (см. [7,с. 277; 12, c. 65]).


115

Международные договоры играют существенную роль в процессе надлежащего толкования и применения уголовных законов. В связи с этим все договоры, с точки зрения их внутригосударственного уголовно-правового значения, классифицируются на две группы: 1) специальные международные конвенции, посвящённые регла-ментации сотрудничества государств в борьбе с определёнными преступлениями, прежде всего с теми, которым присуща международная общественная опасность; 2) иные международные договоры, отдельные нормы которых устанавливают обя-зательства государств о предотвращении и наказании определённых преступлений либо содержат положения, прямо или опосредованно связанные с предписаниями уголовных законов [6, c. 39].

И.И. Лукашук и А.В. Наумов на основе Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» выделяют три вида договоров: межгосудар-ственные (заключены от имени Российской Федерации), межправительственные (заключены от имени Правительства РФ) и ведомственные (заключены от имени органов исполнительной власти), однако приоритетному применению полежат лишь правила договора, согласие на обязательность которого было выражено в форме федерального закона [18, c. 21].

Главной функцией общих для всех государств международных норм, имеющих уголовно-правовое содержание, должно быть устранение конфликтов (противоречий) уголовных законов разных государств. Эти нормы: а) должны содержаться в между-народных соглашениях относительно уголовно-правовой охраны и международного правопорядка и в первую очередь мира и безопасности человечества; б) являются договорными и создают для вступающих в договор государств международно-право-вые обязательства издать соответствующий уголовный закон или непосредственно применять их в национальном законодательстве (благодаря исполнению таких обя-зательств возникает одинаковое по содержанию право в различных государствах) [34, c. 93–94]. Но это отнюдь не означает, что все государства должны иметь оди-наковые законы. Наоборот, учёт национальных особенностей необходим. Следует лишь стремиться к унификации законодательства.

Именно связь с международным договором и обусловливает появление норм о конвенциональных преступлениях. Такие преступления, как уже указывалось, обычно двухобъектны. По поводу первого объекта, т. е. того, ради защиты кото-рого и заключался международный договор, в науке нет единства мнений. Так, Н.С. Мерзляков предложил в качестве общего объекта международных преступлений признавать «интересы простых людей всего мира, интересы всего прогрессивного, свободолюбивого человечества» [24, c. 192].

А.Г. Кибальник полагает, что общим объектом всех преступлений по междуна-родному уголовному праву является мировой порядок, под которым понимается вся совокупность благ и интересов, охраняемых системой международного права в целом. Составными частями мирового порядка выступают группы однородных юридических благ и интересов, взятых под охрану международным уголовным правом, которые можно расценивать в качестве родовых объектов преступлений по международному уголовному праву. Непосредственным же объектом признается тот юридический интерес, которому причиняется вред конкретным преступлением [11, c. 210–211].

Данная концепция в принципе приемлема. Однако отметим, что объекты конвен-циональных преступлений весьма разнородны. Они определяются конкретной сферой общественных отношений, подвергшейся международно-правовой регламентации, т. е. характеризуют те отношения, на регулирование которых непосредственно и было направлено обязательство, получившее своё выражение в договоре.


116

Как указывалось, доминирующей является точка зрения, согласно которой все преступления, имеющие связь с международным договором, делятся на междуна-родные и международного характера. Обе эти группы, в свою очередь, также могут быть классифицированы (см. [9, с. 98–100; 10, с.48–49; 21, с.639–641; 23, с 603; 26, с. 53–56; 28, с. 856–857; 36, с. 765]).

Единой позиции по классификации подобных преступлений нет. Различные учёные выделяют разное количество групп, и некоторые преступления у них пере-ходят из одной группы в другую.

Конвенциональные преступления следует различать по способу возникновения норм о них, выделяя:

1) конвенционные — преступления, нормы о которых появились в уголовном кодексе во исполнение международного договора после его вступления в силу;

2) деривативные (от лат. «derivativus» — производный) — преступления, ответ-ственность за которые появилась вначале в уголовном законодательстве отдельных государств, а затем по сходному вопросу был заключён международный договор (например, Международная конвенция по борьбе с подделкой денежных знаков от 20 апреля 1929 г., заключённая в г. Женеве [29]). Таким образом, эти деяния стали конвенциональными вследствие особой их значимости для нескольких государств;

3) коммутационные (от лат. «commutatio» — изменение, перемена) — престу-пления, ответственность за которые уже была предусмотрена в национальном за-конодательстве, но в связи с принятием обязательств по международному договору законодательная регламентация состава преступления была изменена (например, после ратификации Россией Конвенции Совета Европы по предупреждению тер-роризма (г. Варшава, 16 мая 2005 г.) [13, c. 195–198] были внесены изменения в ст. 205, 2051 УК РФ);

4) симулярные (от лат. «similis» — похожий, подобный, сходный) — преступления, ответственность за которые была установлена в связи с международным договором, до принятия государством обязательств по нему (например, ст. 245 УК РФ, хотя Россией и не подписана Европейская конвенция о защите домашних животных, за-ключённая в г. Страсбурге 13 ноября 1987 г. [13, c. 709–713]);

5) неимплементированные (аспернорные, вилефацитные) (от лат. «aspernor», «vilefacio» — пренебрегать) — преступления, предусмотренные международным договором, имеющим обязательную силу для государства, положения которого не имплементированы во внутреннее законодательство (например, Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказания за него от 30 ноября 1973 г. [30] была ратифицирована 15 октября 1975 г. Она вступила в силу 18 июля 1976 г., но уголовное законодательство не содержало и не содержит подобного со-става преступления, следовательно, привлечение к уголовной ответственности за совершение подобного деяния в России невозможно).

Как и любая другая, данная классификация условна. Но она не только отражает генезис российских уголовно-правовых норм, но и позволяет решить ряд теорети-ческих и прикладных вопросов (установить процесс взаимосвязи и взаимовлияния международного и национального уголовного права, соответствие российского уголовного законодательства международно-правовым актам, по которым у России есть обязательства, и т. д.).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Адельханян Р.А. Преступность деяния по международному уголовному праву. М.: МЗ

ПРЕСС, 2002. — 37 с.


117

2. Анцилотти Д. Курс международного права: в 2 т. Т. 1. Введение — Общая теория / пер. с 4-го итал. изд-я А.Л. Сакетти и Э.М. Фабрикова; под ред. и с предисл. Д.Б. Левина. М.: Изд-во иностранной литературы, 1961. — 447 с.

3. Василенко В.А. Ответственность государств за международные правонарушения. Киев: Издательское объединение «Вища школа», 1976. — 267 с.

4. Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 37. Ст. 772.5. Захарова Л.Н. Международное право. М.: РИОР, 2005. — 186 с.6. Игнатенко Г.В. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью. Свердловск:

УрГУ, 1980. — 75 с.7. Иногамова-Хегай Л.В. Система преступлений в международном и российском уголовном

праве // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Сб. материалов III Междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. А.И. Рарог. М.: Юрист, 2006. — С. 277–281.

8. Казанский П. Введение в курс международного права. Одесса: «Экон.» тип. и лит., 1901. — 400 с.

9. Карпец И.И. Международная преступность. М.: Наука, 1988. — 112 с.10. Карпец И.И. Преступления международного характера. М.: Юрид. лит., 1979. — 264 с.11. Кибальник А.Г. Влияние международного уголовного права на Российское уголовное

право: дис. … докт. юрид. наук. М., 2003. — 427 с.12. Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г., Шибков О.Н. Принципы и нормы международного

права как источники уголовного права. Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2000. — 79 с.13. Князькина А.К., Чучаев А.И. Конвенциональные преступления в Уголовном кодексе РФ

и международных актах. М.: ООО ПКЦ «Альтекс», 2007. — 834 с. 14. Коркунов Н. Опыт конструкции международного уголовного права // Журнал гражданского

и уголовного права. 1889. Кн. 1. — С. 120–121.15. Лист Франц фон. Международное право в систематическом изложении / перевод с 6-го

немецк. изд-я; под ред. проф. В.Э. Грабаря. Юрьев (Дерпт): Типография К. Маттисена, 1912. — 574 с.

16. Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть. М.: Волтерс Клувер, 2005. — 517 c. 17. Лукашук И.И. О наименованиях международных договоров // Вопросы теории и практики

современного международного права. Вып. 3 / под ред. Л.А. Моджорян. М.: Изд-во ИМО, 1960. — С. 68–87.

18. Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М.: Спарк, 1999. — 287 c.19. Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов: в 2 т. Т. 1.

Часть общая. СПб.: Тип. М-ва путей сообщ. (А. Бенке), 1882. — 468 с.20. Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов: в 2 т. Т. 2.

Часть особенная. СПб.: Тип. М-ва путей сообщ. (А. Бенке), 1883. — 686 с.21. Международное право / отв. ред. В.И. Кузнецов. М.: Юристъ, 2001. — 681 с.22. Международное право / редкол.: Л.Н. Шестаков и др. М.: Юридическая литература,

1999. — 558 с. 23. Международное публичное право / отв. ред. К.А. Бекяшев. М.: Проспект, 2005. — 779 с.24. Мерзляков Н.С. Понятие преступления против человечества: дис. … канд. юрид. наук.

М., 1952.25. Номоконов В.А. Международное уголовное право. Владивосток: Изд-во Дальневосточного

университета, 2001. — 49 с.26. Панов В.П. Международное уголовное право. М.: Инфра-М, 1997. — 320 с.27. Рассказов Л.П., Упоров И.В., Трунцевский Ю.В. Ответственность за транснациональные

преступления. Краснодар: Краснодарский юридический институт МВД России, 2000. — 118 с.

28. Российское уголовное право: в 2 т. Т. 2. Особенная часть / под ред. А.И. Рарога. М.: Проф-образование, 2001. — 871 с.

29. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключённых СССР с ино-странными государствами. Вып. VII. М., 1933. — С. 40–53.

30. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключённых СССР с ино-странными государствами. Вып. XXXII. М., 1978. — С. 58–63.


118

31. Словарь иностранных слов / под ред. И.В. Алёхина и Ф.Н. Петрова. М.: Государственное изд-во иностранных словарей, 1954. — 856 с.

32. Словарь синонимов русского языка / под ред. и с предисл. Л.А. Чешко. М.: Русский язык, 1986. — 600 с.

33. Собрание законодательства РФ. 1995. № 29. Ст. 2757.34. Сунцов Е.А., Трунцевский Ю.В. Теоретические проблемы имплементации норм междуна-

родного уголовного права в России // Московский журнал международного права. 1997. № 2. — С. 92–99.

35. Трайнин А.Н. Защита мира и уголовный закон. М.: Юридическое изд-е НКЮ СССР, 1937. — 216 с.

36. Уголовное право Российской Федерации: в 2 т. Т. 2 / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М.: Юридическая фирма «Контракт»: ИНФРА-М, 2008. — 800 с.

37. Фердросс А. Международное право / пер. с нем. Ф.А. Кублицкого, Р.Л. Нарышкиной; под ред. и с предисл. Г.И. Тункина. М.: Изд-во иностранной литературы, 1959. — 652 с.

38. Цветков А.А. Общепризнанные принципы и нормы международного права как часть российской уголовно-правовой системы: дис. … канд. юрид. наук. М., 2005. — 198 с.

39. Цепелев В.Ф. Уголовно-правовые, криминологические и организационные аспекты международного сотрудничества в борьбе с преступностью: дис. … докт. юрид. наук. М., 2001. — 418 с.

40. Черниченко С.В. Теория международного права: в 2 т. Т. 2. Старые и новые теоретические проблемы. М.: НИМП, 1999. — 531 с.

41. Шибков О.Н. Принципы и нормы международного права как источники уголовного права: дис. … канд. юрид. наук. Ставрополь, 2000. — 167 с.

42. Шуршалов В.М. Основные вопросы теории международного договора. М.: Изд-во АН СССР, 1959. — 472 с.

43. Яковлев С.П., Савченко М.С. О некоторых особенностях преступных посягательств на культурные ценности в международном аспекте // Учёные записки Санкт-Петербургского им. В.Б. Бобкова филиала ГОУ ВПО «Российская таможенная академия». 2003. № 1 (20). — С. 66–78.

CONCEPT AND CLASSIFICATION OF CONVENTIONAL CRIMES

Knyazkina Anastasiya KonstantinovnaСandidate of juridical sciences, tutor, Economics, Law and Social Work Department, Institute of Economics and Management in Medicine and Social Sphere (Krasnodar),


The issues of conventional crimes are considered in the article. The definition of the concept is proposed. The analysis of terms, which characterize crimes, that have a link with an international element, proposed by the scientific and educational literature, is done. The classification of conventional crimes, depending on the method of norms about them, is carried out.


119

Keywords: conventional crime, international crime, crime of international character, crime with an international element.

REFERENCES1. Adel’khanyan R.А. Criminality of the act on international criminal law. М.: MZ PRESS,

2002. — 37 p.2. Antsilotti D. The course of international law: in 2 vol. Vol. 1. Introduction — General theory /

transl. from the 4th Italian ed. by A.L. Saketty and E.M.. Fabrikova; by ed. and with foreword by D.B. Levin. M.: Izdatelstvo Innostrannoi Literatury, 1961. — 447 p.

3. Vasilenko V.A. The responsibility of States for internationally offences. Kiev: Publishing Association «Visha shkola», 1976. — 267 p.

4. Vedomosti of the Supreme Soviet of the USSR. 1986. № 37. Art. 772.5. Zakharova L.N. The international law. М.: RIOR, 2005. — 186 p.6. Ignatenko G.V. International cooperation in the fight against crime. Sverdlovsk: Ural State

University, 1980. — 75 p.7. Inogamova-Khegay L.V. System of crimes in international and Russian criminal law // Criminal

law: strategy of development in the XXI century: collection of materials of the III International science-pract. conf. / exec. ed. A.I. Rarog. M.: Yurist, 2006. — P. 277–281.

8. Kazanskiy P. Introduction to the course of international law. Odessa: «Ekon.», 1901. — 400 p.9. Karpets I.I. International crime. M.: Nauka, 1988. — 112 p.10. Karpets I.I. Crimes of international character. M.: Yuridicheskaia Literatura., 1979. — 264 p.11. Kibal'nik A.G. The influence of international criminal law in the Russian criminal law: thesis.

... doctor of Law. М., 2003. — 427 p.12. Kibal'nik A.G., Solomonenko I.G., Shibkov O.N. Principles and norms of international law as

sources of the criminal law. Stavropol: Stavropolservisshkola, 2000. — 79 p.13. Knyazkina A.K., Chuchaev A.I. Conventional crimes in the Criminal code of the Russian Federation

and internationalacts. М.: «Altex» PKTs Ltd, 2007. — 834 p. 14. Korkunov N. The experience of building of the international criminal law // Zhurnal Grazhdanskogo

I Kriminalnogo Prava. 1889. Book 1. — P. 120–121.15. Least Franz von. International law in a systematic presentation / transl. from the 6-th German

Ed.; ed. prof. V.E. Grabar. Yuriev (Dorpat): Printing House of K. Matissen, 1912. — 574 p.16. Lukashuk I.I. The international law. Special part. M.: Walters Kluwer, 2005. — 517 p. 17. Lukashuk I.I. On the names of international treaties // Problems of theory and practice of modern

international law. Vol. 3 / ed. L.A. Mogoryan. M.: Publisher IMO, 1960. — P. 68–87.18. Lukashuk I.I., Naumov A.V. International criminal law. M.: Spark, 1999. 287 p.19. Martens F.F. The modern international law of civilized Nations: in 2 vol. Vol. 1. Part of the

General. SPb.: Typ. of the Ministry of Communication Lines (A. Benke), 1882. — 468 p.20. Martens F.F. The modern international law of civilized Nations: in 2 vol. Vol. 2. Special part.

SPb.: Typ. of the Ministry of Communication Lines (A. Benke), 1883. — 686 p.21. International law / exec. ed. V.I. Kuznetsov. M.: Yurist, 2001. — 681 p.22. International law / editorial Board.: L.N. Shestakov, etc. M.: Legal literature, 1999. — 558 p. 23. Public international law /exec. ed. К.А. Bekyashev. М.: Prospekt, 2005. — 779 p.24. Merzlyakov N.S. The concept of crimes against humanity: thesis. … candidate of juridical

sciences. М., 1952.25. Nomokonov V.А. International criminal law. Vladivostok: Publ. Far Eastern University,

2001. — 49 p.26. Panov V.P. International criminal law. M.: Infra-M, 1997. — 320 p.27. Rasskazov L.P., Uporov I.V., Truntsevskiy U.V. Responsibility for transnational crime. Krasnodar:

Krasnodar Law Institute of MIA of Russia, 2000. — 118 p.28. Russian criminal law: in 2 vol. Vol. 2. The special part / ed. A.I. Rarog. M.: Profobrazovaniie,

2001. — 871 p.29. Collection of existing treaties, conventions and agreements, concluded by the USSR with foreign

states. Is. VII. М., 1933. — P. 40–53.


120

30. Collection of existing treaties, conventions and agreements, concluded by the USSR with foreign States. Is. XXXII. М., 1978. — P. 58–63.

31. Dictionary of foreign words / ed. I.V. Alekhin and F.N. Petrov. M.: Gosudarstvennoie Izdatelstvo Inostrannykh Slovarei, 1954. — 856 p.

32. The dictionary of synonyms of Russian language / ed. and foreworded by L.A. Cheshko. M.: Russkii Yazyk, 1986. — 600 p.

33. Collection of the legislation of the Russian Federation. 1995. № 29. Art. 2757.34. Suntsov Е.А., Truntsevskiy U.V. Theoretical problems of implementation of the rules of

international criminal law in Russia // Moskovskii Zhurnal Mezhdunarodnogo Prava. 1997. № 2. — P. 92–99.

35. Trainin А.N. Protection of the world and the criminal law. M.: Yuridicheskoie Izdniie NKU SSSR, 1937. — 216 p.

36. Criminal law of the Russian Federation: in 2 vol. V. 2 / ed. L.V. Inogamova-Khegay, A.I. Rarog, A.I. Chuchaev. M.: Law firm «Konrakt»: INFRA-M, 2008. — 800 p.

37. Ferdross А. International law / transl. from German Ed. F.A. Kublitskii, R.L.. Naryshkina; edited and foreworded by G.I. Tynkin. M.: Izdatelstvo Innostrannoi Literatury, 1959. — 652 p.

38. Tsvetkov A.A. Universally recognized principles and norms of international law as part of the Russian criminal-legal system: thesis. … candidate of juridical sciences. М., 2005. — 198 p.

39. Tsepelev V.F. Criminal-legal, criminal and organizational aspects of international cooperation in the fight against crime: thesis ... doctor of juridical sciences. М., 2001. — 418 p.

40. Chernichenko S.V. The theory of international law: in 2 vol. Vol. 2. Old and new theoretical problems. M.: NIMP, 1999. — 531 p.

41. Shibkov O.N. Principles and norms of international law as sources of criminal law: thesis … candidate of juridical sciences. Stavropol, 2000. — 167 p.

42. Shurshalov V.М. The main questions of the theory of an international Treaty. M.: Publisher AN SSSR, 1959. — 472 p.

43. Yakovlev S.P., Savchenko M.S. On some peculiarities of criminal attacks on cultural values in the international aspect // Scientific notes of the V.B. Bobkov St. Petersburg Branch of Russian Customs Academy. 2003. № 1 (20). — P. 66–78.


121


ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕЖИМА ИСПОЛНЕНИЯ ТИПОВЫХ ДОГОВОРОВ

Р.Ф. Мустафин1

В статье предпринимается творческая попытка теоретико-правового исследования про-блем правового режима исполнения типовых договоров. Рассмотрены основные подходы к определению правового режима исполнения типовых договоров в российской цивилисти-ке. Обосновывается тезис, что исполнение договора в пользу третьего лица должно быть реальным.

Ключевые слова: типовой договор, правовой режим, исполнение, третье лицо, обязатель-ства, выгодоприобретатель.

В отечественной цивилистической литературе проблема правовой природы ис-полнения договора является предметом научного обсуждения. Можно назвать три основных направления этой дискуссии. Одни авторы под исполнением понимают юридический поступок. Другие считают, что исполнение — это взаимно направлен-ные сделки. Представители третьего, наиболее принципиального направления под-вергают критике сам предмет дискуссии и относят его к псевдонаучным проблемам.

О.А. Красавчиков в работе «Категории науки гражданского права», исследуя, среди прочего, проблемы правовой природы исполнения договоров, отмечал, что договор не является суммой двух односторонних сделок, но представляет собой единое изъявление воли двух или более лиц [4, с.177].

Представителем второго направления в дискуссии о правовой природе исполне-ния договора следует назвать В.С. Толстого, считающего, что исполнение договора является двусторонней сделкой [9, с. 23–24].

Третья позиция озвучена Б.И. Пугинским и А.Д. Корецким [3, 7]. По мнению Б.И. Пугинского [7], исполнение договора есть деятельность и она должна пониматься не с позиций традиционного законоведения, которое здесь попросту непригодно, а на основе методов изучения деятельности. В качестве примера, иллюстрирующего выдвигаемый тезис, Б.И. Пугинский предлагает договор строительного подряда. Возникающие в результате его заключения договорные связи учёный делит на два уровня. На первом из них договор порождает обязательство для непосредственных контрагентов — подрядчика и заказчика. А на втором уровне договор воздействует

1 Мустафин Рафаэль Фаильевич — ассистент кафедры гражданского права и процесса, Сочинский институт (филиал) Российского университета дружбы народов, юрисконсульт ООО «Алеа», эл. почта: [email protected].


122

на исполнителей, действия которых организуются условиями соглашения и обязы-вают их качественно выполнить работу.

На наш взгляд, предлагаемая оценка правовой природы исполнения договора заслуживает внимания, однако подойти к ней следует критически.

Во-первых, дискуссия о так называемых «правах контроля» существует в рам-ках концепции секундарных прав. В соответствии с положениями данной теории в относительном правоотношении наряду с «основными» правами и обязанностями между субъектами существуют и иные элементы.

Во-вторых, Б.И. Пугинский исследует, прежде всего, предпринимательские до-говоры. Для них, как известно, характерен усложнённый субъектный состав и раз-ветвлённые договорные связи. Поэтому представляется, что признание исполнения договора деятельностью, регулируемой по трём направлениям: организационному, исполнительному и контрольному, в контексте науки гражданского права некорректно.

Исполнение договора, на наш взгляд, является взаимно направленными одно-сторонними сделками. Поэтому правильное понимание данного обстоятельства помогает определить момент исполнения договора, принятия исполненного и за-явления претензий о характере исполнения.

В публичном договоре под исполнением подразумевается продажа товаров, вы-полнение работ или оказание услуг, которые обязана осуществить коммерческая организация в отношении каждого лица, которое к ней обратится. Следовательно, исполнение публичного договора основано не на добровольном волеизъявлении, а на обязанности, установленной законом. Таким образом, на наш взгляд, основной проблемой, возникающей при исследовании особенностей исполнения публичных договоров, как организационно-предпосылочных соглашений, а не как свойства предпринимательских договоров, заключаемых на продажу товаров, выполнение работ или оказание услуг, является проблема отказа от исполнения и возможность понуждения к исполнению, предоставленная законом кредитору.

Публичный договор часто бывает неразрывно связан с договором присоедине-ния. Так, договор энергоснабжения обладает свойствами публичного договора и заключается путём присоединения к его условиям.

Относительно порядка исполнения договора присоединения необходимо отме-тить, что отсутствие собственного экономического содержания в предмете догово-ра лишает его самостоятельности. Поэтому исполнение договора присоединения означает принятие условий исполнения договора, сформулированных оферентом. Следовательно, повышенную значимость приобретает добросовестность формиро-вания указанных условий.

Несовершенство норм ГК РФ, регулирующих договор присоединения, создаёт риск убытков не только для акцептанта, присоединившегося к договору, но и для самого оферента, объявившего о готовности исполнить договор с неограниченным кругом лиц.

Так, А.Д. Кузнецов приводит материалы судебного разбирательства, предметом которого стал спор, возникший из договора присоединения [5].

В ходе судебного разбирательства было установлено, что муниципальное пред-приятие, имевшее в собственности полигон для хранения твёрдых бытовых отходов, на основании договора присоединения оказывало услуги по приёму и утилизации отходов. Общество с ограниченной ответственностью, присоединившееся к догово-ру, пользовалось услугами муниципального предприятия, производя их частичную оплату. Когда образовалась крупная задолженность, предприятие обратилось к ООО с иском о её взыскании. ООО отказалось платить, мотивируя отказ тем, что

Р.Ф. Мустафин

123

индивидуальный договор с ним заключен не был, а тарифы на услуги по хранению отходов не устанавливались.

Суд удовлетворил требования предприятия, сославшись на то, что действия субъектов гражданского права, направленные на установление и осуществление реализации гражданских прав и обязанностей, является сделкой, независимо от наличия её оформления или отсутствия оформления в простой письменной форме. В случае отсутствия предусмотренного Гражданским кодексом простого письмен-ного оформления сделки возникающие обязанности между юридическими лицами при осуществлении ими хозяйственной или предпринимательской деятельности являются сделкой и не могут оставаться без исполнения возникших в процессе осуществления обязательств.

Полагаем, что приведённый пример опровергает вывод С.К. Идрышевой, что договор присоединения является лишь способом заключения публичного договора, не обладая при этом индивидуальной структурой [1, с. 291–292].

Очевидно, что договор присоединения, не имея собственной экономической направленности, тем не менее заключается в установленной оферентом или норма-тивным актом форме, а также должен содержать существенные, помимо предмета, условия соглашения.

Исполнение предварительного договора имеет свои особенности, обусловлен-ные тем, что, в отличие от публичного договора и договора присоединения, он не является юридической фикцией. Предварительный договор имеет практически все существенные и факультативные условия, присущие имущественному договору. Однако организационный характер предварительного договора влияет на порядок и условия его исполнения.

Как известно, исполнение гражданско-правовых договоров должно осуществляться надлежащим образом, то есть исполнение оценивается с позиций его соответствия требованиям закона, договора или существа обязательства. Именно соответствие юридическим и объективным критериям исполнения обязательства обеспечивает его нормальное завершение и вливание в качестве одного из меновых актов в рыночный оборот [8, с. 4]. Неразрывно связан с принципом надлежащего исполнения принцип реального исполнения обязательства, который означает фактическое осуществление действий, предписанных законом, договором или сущностью обязательства. Именно совокупность оценочных критериев и реального (действительного, фактического) исполнения обязательства даёт возможность требовать принятия исполненного и прекращает обязательственное правоотношение.

В организационно-предпосылочных договорах, к которым относится предва-рительный договор, отсутствует экономическая направленность, в связи с чем ряд элементов, обусловленных ею, в договоре не содержится. Так, нами был установлен безвозмездный характер предварительного договора.

Внеэкономический и безвозмездный характер предварительного договора влечёт неприменимость ряда способов обеспечения исполнения обязательств. Например, в связи с признаваемой российскими судебными органами невозможностью залога денежных средств, предварительный договор не может быть обеспечен залогом2. В связи с тем, что предварительный договор не является денежным обязательством,

2 См.: Пункт 3 Информационного письма Высшего арбитражного суда РФ от 15 января 1998 г. № 26 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Граж-данского кодекса РФ о залоге», постановления Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 2 апреля 2008 г. № КГ-А40/2359-08-П, от 27 августа 2008 г. № А11-46/2008-К1-6/38, Федерального арбитражного суда Уральского округа от 15 декабря 2008 г. № Ф09-9357/08-С4, от 15 декабря 2008 г. № Ф09-9344/08-С6 (доступ из СПС «Консультант Плюс»).

Проблемы правового режима исполнения типовых договоров

124

к нему не может применяться и такой способ обеспечения исполнения обязатель-ства, как задаток3.

Логический выход из сложившейся ситуации заключается всё в том же организа-ционно-предпосылочном характере предварительного договора. По справедливому замечанию А.В. Максименко, предварительному договору присущ особый способ исполнения возникающего из него обязательства — совершение волевого действия, направленного на заключение другого гражданско-правового договора, а не на пере-дачу имущества, выполнение работ или оказание услуг [6, с. 54–55].

В связи с этим, поскольку каждая из сторон предварительного договора принимает на себя обязательство совершить сделку, сомнительно ненадлежащее исполнение обязательства. В качестве неисполнения предварительного договора должен рас-сматриваться отказ от заключения основного договора.

Как известно, исполнение договора в пользу третьего лица представляет собой совершение действий в пользу выгодоприобретателя. Так же, как публичный договор и договор присоединения, договор в пользу третьего лица является юридической фикцией, будучи договором только по названию.

Н.С. Ковалевская, анализируя системную расположенность договоров в пользу третьих лиц в советском обязательственном праве, пришла к выводу, что договор в пользу третьего лица «не есть однопорядковое явление с предметными договорами. Договор в пользу третьего лица является наряду с договором структурным звеном общей части обязательственного права». Иными словами, «договор в пользу третьего лица — это не разновидность договора, а органическое образование относительно самостоятельного характера» [2, с. 11].

Особое место договора в пользу третьего лица детерминировало специфику возникающего из него обязательства. Предметом непосредственно самого дого-вора является именно указание на лицо — выгодоприобретателя. В свою очередь, предметом основного договора являются те действия, которые должны исполнить в его пользу.

Фиктивный характер и отсутствие экономической направленности у договора в пользу третьего лица лишает нас возможности говорить о критериях надлежащего исполнения указанного договора. По нашему мнению, к исследуемому договору можно применить только критерий реального исполнения, то есть осуществления действий, которые предписывает основной договор.

Как упоминалось выше, реальное исполнение договора означает совершение действий, составляющих его предмет. По нашему мнению, реальное исполнение договора и исполнение его в натуре следует признать разнопорядковыми явлениями. Реальность (действительность) исполнения — это ожидаемый и требуемый резуль-тат развития обязательственного правоотношения. Поскольку исполнение договора может предполагать альтернативные действия, то надлежащим исполнением будет признано только то, которое указано в договоре. Смешение реального и натурального исполнения будет означать возможность самовольной замены должником предмета исполнения и признания этого действия правомерным.

Таким образом, исполнение договора в пользу третьего лица должно быть имен-но реальным. Мы объясняем это тем, что реальное исполнение означает осущест-

3 См., напр.: Постановление Президиума Ярославского областного суда от 15 ноября 2006 г. № 44-г-168, определения Новосибирского областного суда от 20 мая 2008 г. № 33-1707/2008, Свердловского областного суда от 2 сентября 2008 г. № 33-6594/2008, Нижегородского областного суда от 19 января 2007 г. № 33-117, от 2 сентября 2008 г. № 33-5543; в арбитражной практике — постановления Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 1 марта 2007 г. № Ф04-644/2007 (32025-А70-17), Фе-дерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 21 января 2008 г. № А11-5927/2006-К1-1/148, от 9 февраля 2009 г. № А43-7275/2008-41-247 и др. (доступ из СПС «Консультант Плюс»).


125

вление именного того действия, активного или пассивного, которое предполагает обязательство. А договор в пользу третьего лица направлен именно на установление обязанности исполнения договора в пользу выгодоприобретателя. В то время, как исполнение обязательства в натуре предполагает не столько осуществление именно того действия, которое предполагает договор, а скорее невозможность замены этого действия деньгами.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ1. Идрышева С.К. Договор присоединения и публичный договор: проблемы соотношения

и взаимодействия // Проблемы совершенствования гражданского законодательства: Материалы IV Ежегодных научных чтений памяти профессора С.Н. Братуся (Москва, 28 октября 2009 г.). М.: Юриспруденция, 2010. — С. 291–292.

2. Ковалевская Н.С. Договор в пользу третьих лиц — граждан: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1988. — С. 11.

3. Корецкий А.Д. Теоретико-правовые основы учения о договоре. СПб.: Издательство «Юри-дический центр Пресс», 2001. — 211 с.

4. Красавчиков О.А. Категории науки гражданского права. Избранные труды: в 2 т. Т. 2. М.: Статут, 2005. — С. 177.

5. Кузнецов А.Д. Исполнение договора присоединения [Электронный ресурс]. URL: http://www.ibil.ru/index.php?type=review&area=1&p=articles&id=883 (дата обращения: 7.06.2013).

6. Максименко А.В. Особенности исполнения обязательств, возникающих из предваритель-ного договора // Закон и право. 2011. № 3. — С. 54–55.

7. Пугинский Б.И. Теория и практика договорного регулирования. М.: Зерцало-М, 2008. — 213 с.

8. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. — С. 4.9. Толстой В.С. Исполнение обязательств. М.: Юрид. литература, 1973. — С. 23–24.

PROBLEMS OF LEGAL REGIME OF EXECUTION OF MODEL CONTRACTS

Mustafin Rafael Failevich Assistant, Civil Law and Process Department, Peoples’ Friendship University of Russia, Sochi Branch, Legal Adviser, «Аlea» Ltd, email: [email protected].

In article a creative attempt of theoretical and legal research of problems of legal regime of execution of model contracts is made. Main approaches to determine legal regime of execution of model contracts in Russian civilistics are considered. The thesis, that execution of the contract for the benefit of the third person must be real, is founded.

Keywords: model contract, legal regime, execution, third party, obligations, beneficiary.

Проблемы правового режима исполнения типовых договоров

126

REFERENCES1. Idrysheva S.К. Contract of adhesion and public contract: problems of correlation and

interaction // Aspects of perfection of the civil legislation: Materials of the IV Annual Scientific Reedings devoted to the memory of Professor S.N. Bratys (Moscow, October 28, 2009). М.: Yurisprudentsiia, 2010. — P. 291–292.

2. Kovalevskaya N.S. Contract for the benefit of third persons — citizens: thesis abstract. ... candidate of juridical sciences L., 1988. — P. 11.

3. Koretsky А.D. Theoretical and legal principles of the theory of a contract SPb.: Publisher «Yuridicheskii Tzentr Press», 2001. — 211 p.

4. Krasavchikov О.А. A. Categories of civil law. Selected works: in 2 v. V. 2. М.: Statut, 2005. — P. 177.

5. Kuznetsov А.D. Execution of the contract of adhesion [Electronic resource]. URL: http://www.ibil.ru/index.php?type=review&area=1&p=articles&id=883 (address date: 7.06.2013).

6. Maksimenko А.V. Peculiarities of discharge of obligations, arising from preliminary contract // Zakon I Pravo. 2011. № 3. — P. 54–55.

7. Puginsky B.I. Theory and practice of contractual regulations. М.: Zertsalo-М, 2008 — 213 p.8. Sarbash S.V. Discharge of treaty obligations. М.: Statut, 2005. — P. 4.9. Tolstoy V.S. Discharge of obligations. М.: Yuridicheskaia Literatura, 1973. — P. 23–24.


127

КОНФЕРЕНЦИИ, ОБЪЯВЛЕНИЯ

АНОО ВПО «Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере» (ИЭиУ МиСС) проводит набор на очную, очно-заочную, и заочную формы обучения в соответствии с лицензией, выданной Институту на осуществление об-разовательной деятельности.

Направления подготовки бакалавров:030300.62 — Психология030900.62 — Юриспруденция040400.62 — Социальная работа080100.62 — Экономика080200.62 — Менеджмент081100.62 — Государственное и муниципальное управление

Направления подготовки специалистов:030301.65 — Психология служебной деятельности030401.65 — Клиническая психология080101.65 — Экономическая безопасность

Направления подготовки магистров:030300.68 — Психология (клиническая, социальная)040400.68 — Социальная работа080100.68 — Экономика080200.68 — Менеджмент080300.68 — Финансы и кредит

Институт осуществляет образовательную деятельность по специальностям среднего профессионального образования:

080114.51 Экономика и бухгалтерский учёт (по отраслям) (на базе 9 классов)040401.51 Социальная работа (на базе 9 классов)030912.51 Право и организация социального обеспечения (на базе 9 классов)080501.51 Операционная деятельность в логистике (на базе 9 классов)

По результатам Всероссийского Бизнес-Рейтинга в июне 2011 г. Институт эко-номики и управления в медицине и социальной сфере награждён сертификатом «Лидер экономики-2010» за превосходство в отрасли и развитие экономики России.

ПСИХОЛОГИЯ. ЭКОНОМИКА. ПРАВО

128

В 2011 г. Институт принимал участие в Национальном конкурсе «Лучшие учеб-ные центры Российской Федерации-2011», по итогам которого в апреле 2012 года был награжден дипломом лауреата за высокое качество образовательных услуг, памятной медалью.

В ноябре 2012 года ИЭиУ МиСС стал победителем Всероссийского конкурса «100 лучших предприятий и организаций России-2012» в номинации «Лучшее учебное учреждение» и также отмечен дипломом лауреата на межрегиональном конкурсе «Лучшие ВУЗы ЮФО-2012».

Факультет психологии и социальной работы Института экономики и управления в медицине и социальной сфере приглашает Вас принять участие в формировании сборника научных трудов «Актуальные проблемы реализации социального, про-фессионального и личностного ресурсов человека: труды молодых ученых».

Сборнику материалов будет присвоен ISBN, с последующей рассылкой в веду-щие библиотеки РФ.

Для публикации в сборнике необходимо до 22 декабря 2013 года представить заявку и материалы для публикации по электронному адресу: [email protected] (название файла — по фамилии автора).

До 10 января 2014 г. авторы будут проинформированы о включении присланных ими материалов в сборник. Оплата производится после принятия публикации к печати. Копия квитанции денежного перевода высылается по эл/ адресу оргкомитета дополнительно до 17 января 2014 г.

Для публикации материалов и получения сборника необходимо предварительно оплатить стоимость публикации — 100 рублей за 1 страницу (неполная страница оплачивается как целая); стоимость рассылки сборника — 80 рублей.

В назначении платежа обязательно указать: за публикацию в сборнике «труды молодых ученых»».

Банковские реквизиты для оплаты:АНОО ВПО «Институт экономики и управления в медицине и социальной сфере»ИНН 2309060619; КПП 231001001р/с 40703810600000000015к/с 30101810200000000722БИК 040349722КБ «Кубань-Кредит» ООО г. Краснодар

Требования к публикации: материалы представляются в электронном виде, в формате WORD (1998–2006, XP), А 4, шрифт Times New Roman, кегль 16, абзац-ный отступ 0,75 мм (устанавливать автоматически), все поля 2 см, межстрочный интервал — 1. Рекомендуемый объём публикации 20000–40000 печатных знаков. Название материалов — на первой строке, по центру, прописными буквами, выде-лить жирным шрифтом. На второй строке указать ФИО, организацию, строчными буквами, без выделения. В основном тексте не должно быть графиков, рисунков, таблиц, подстрочных и надстрочных символов, формул, выделений и подчёркива-ний. Без нумерации страниц. Фамилии иностранных авторов приводить в русской транскрипции, инициалы перед фамилией цитируемого автора должны указываться постоянно, вне зависимости от количества ссылок. Библиографический список — в

Конференции, объявления

129

конце текста. Ссылки на источники в квадратных скобках. В случае отсутствия в тексте ссылок на библиографические источники список не публикуется.

Оргкомитет оставляет за собой право не публиковать материалы, не соответству-ющие тематике сборника, правилам оформления, и полученные позже 22 декабря 2013 г.

Ответственные организаторы: Харитонова Евгения Владимировна, д. психол. н., руководитель Многофункционального научно-исследовательского центра «Сфера», декан факультета психологии и социальной работы ([email protected]); Арутюнян Элеонора Михайловна, преподаватель кафедры общей и социальной психологии (8-918-385-70-75).

Конференции, объявления

130

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ АВТОРОВ

Журнал публикует работы в различных областях психологии, экономики, права и на стыке этих наук. Издаётся с периодичностью 4 номера в год, имеет электронную версию в Интернете, которая по содержанию идентична печатной форме.

Принимаются материалы объёмом от 12 до 32 тыс. знаков с пробелами (0,3–0,8 п. л.) в электронном виде формата Word for Windows по следующим разделам:

• научные статьи • обзоры отечественных и зарубежных исследований • рецензии • оригинальные учебно-методические материалы • информационные материалы (объявления, отчёты о конференциях и т. п. объ-ёмом не более 10 тыс. знаков — 0,2 п. л.).

Присланные статьи не должны быть опубликованными ранее в других изданиях.Требования к оформлению материалов: формат страницы А4, все поля 2 см, шрифт

Times New Roman, кегль 14, межстрочный интервал — 1,5; абзацный отступ 1 см. Оформление рисунков, таблиц и формул осуществляется стандартными средствами Microsoft Office Word, таблицы нумеруются сверху (Таблица 1 — Название), текст в таблицах набирается 12 кеглем, межстрочное расстояние — 1,0; рисунки нумеруются снизу (Рисунок 1 — Название).

В верхнем левом углу первой страницы обязательно указывается код УДК.Также рукопись должна включать следующие элементы: • название • авторская справка • аннотация • ключевые слова • список литературыАвторская справка включает сведения об авторе(-ах): ФИО полностью (на рус-

ском и английском языках), учёная степень, учёное звание, должность, место работы (полное название организации в именительном падеже на русском и английском языках), город, страна, номер контактного телефона, электронный и почтовый адреса.

Аннотация: краткое описание основной идеи, цели, результатов исследования (на русском и английском языках).

Ключевые слова: указываются несколько основных понятий и терминов (на русском и английском языках), используемых в статье.

Список литературы оформляется в соответствии с ГОСТ 7.05-2008, формируется в конце статьи; цитируемые (упомянутые) источники группируются в алфавитном порядке. Каждому источнику присваивается порядковый номер. Литература на иностранных языках приводится после отечественной литературы. В библиографи-ческом описании источника указываются автор, название, место издания и название издательства (кроме периодических изданий), год издания; для статей указываются

ПСИХОЛОГИЯ. ЭКОНОМИКА. ПРАВО

131

номера страниц, для монографий, учебников, авторефератов и т. п. — общее коли-чество страниц.

При ссылке на электронные ресурсы следует указывать заголовок титульной стра-ницы ресурса, полный адрес ресурса и дату последнего обращения к веб-странице. Например: Энциклопедия Кирилла и Мефодия [Электронный ресурс]. URL: http://www.megabook.ru/index.asp?page=enciklopedia (дата обращения: 7.12.2012).

Внутритекстовая ссылка обозначается квадратными скобками. Она должна со-держать номер источника и — при цитировании — страницу (или страницы), на которую(-ые) делается ссылка. Пример ссылки: [5, с. 14], т. е. цитируется страница 14 источника под номером 5 списка литературы.

Полученные статьи проходят обязательное рецензирование членами редакци-онной коллегии, редакционного совета или другими высококвалифицированными специалистами (как правило, докторами наук), имеющими наиболее близкую к теме статьи научную специализацию. Рецензенты уведомляются о том, что присланные им рукописи являются частной собственностью авторов и содержат сведения, не подлежащие распространению. Рецензирование проводится конфиденциально. Основные разделы рецензии:

• соответствие содержания статьи её названию и заявленной цели; • в какой мере статья соответствует современным достижениям в рассматрива-емой области науки, степень её актуальности; • описание достоинств и недостатков статьи, её научной значимости; • оценка формы подачи материала, её соответствие стандартам журнала; • предложения по доработке текста (если таковые имеются); • целесообразность публикации статьи. Если рецензия содержит рекомендации по исправлению и доработке статьи,

автору направляется текст рецензии или выдержки из неё с предложением учесть рекомендации при подготовке нового варианта статьи.

Окончательное решение о публикации статьи принимается редколлегией журнала.Авторы статей несут ответственность за содержание материалов, не подлежа-

щих открытой публикации, точность приводимых фактов, статистических данных, собственных имен, прочих сведений.

Материалы присылаются на электронный адрес редакции: [email protected]. Почтовый адрес редакции: 350042, г. Краснодар, ул. Садовая, 218, Институт

экономики и управления в медицине и социальной сфере. Контактный телефон: (861) 2523724 (отв. секретарь Надежда Валерьевна Климовских).

Информация для авторов

Подписано в печать 25.09.2013 г. Формат бумаги 60×90 1/8. Бумага офсетная. Печать офсетная.

Тираж 1000 экз. Заказ № 13972.

Издательство «ЭДВИ».РОССИЯ, 350012, г. Краснодар, ул. Лукьяненко, 95/3,

тел./факс: (861) 222-01-02, 222-75-55, 220-12-56,е-mail: [email protected].

Редактор: А.К. Князькина, канд. юрид. н.Переводчик: Е.Р. Мелкумова, канд. биол. н.

Оператор компьютерной вёрстки: Е.А. СолодовниковаКорректор: А.А. Игнатова

ПСИХОЛОГИЯ ЭКОНОМИКА ПРАВОvkipo.ru/document/Nomer_3-2013_read.pdf ·...

Documents

Transcript of ПСИХОЛОГИЯ ЭКОНОМИКА ПРАВОvkipo.ru/document/Nomer_3-2013_read.pdf ·...